В неоплатном долгу перед случайностью
Сегодня я хочу немного рассказать о Питере Хёге Этот датский писатель относительно неплохо известен русскоязычному читателю, хотя он не является ни массовым, ни модным. В нем нет ни местечковой экзотики, ни постмодернистских игр с формой и содержанием, ни драматизирующих исканий или экзальтированно-эмоциональных сюжетов.
Однако с первых же строк в его книгах чувствуется пронзительный взгляд темных глаз, увидевших многое. Насыщенная биография Хёга давно уже стала одной из его визитных карточек, но это как раз тот случай, когда из опыта извлекается что-то большее, нежели знание нюансов той или иной сферы. После окончания университета по специальности «литература» он работал преподавателем сценического искусства, танцором классического балета, моряком, фехтовальщиком, альпинистом, много путешествовал по Африке и Карибам. В какой-то степени его профессиональные знания порой вынуждают читателя даже с большим словарным запасом лезть в справочник, чтобы вспомнить, что такое кокпит, форштевень, scapula, остинато или, например, узнать, что такое нартекс и амт. Читать, впрочем, можно и без обращений к словарю или гуглу - на смысл это влияет мало. И все-таки это говорит в пользу того, что Хёг относится к людям, которые стремятся дотошно разобраться в любом деле или вещи, с коими имеют дело. В нем чувствуется мастер, в смысле, пожалуй, более близком к конкретному ремеслу. Это очень отчетливо ощущается в том, как он описывает деятельность своих героев - например, приготовление пищи механиком в «Смилле». Да и в своих интервью Хёг отмечает, что может писать только от руки, обычным карандашом - в среднем около двух страниц текста.
Хотя лично мне этот автор с первых строк запал в душу (я читал «Условно пригодные») другой своей особенностью: он никогда не избегает болевых тем, в нем совершенно нет этой испорченной позитивчиком манеры - кормить читателя только пирожными. При этом его повествование не становится и извращенным реализмом, который видит лишь дно. Хёг и сам однажды неплохо это сформулировал в интервью:
«И писателю, я думаю, надо понимать, что важно, чтобы также были сформулированы отрицательные впечатления. И важно знать, что они всегда имеются. В противном случае можно быстро прийти к мысли: Написать бы мне в конце концов книгу, о которой бы никто не сказал ничего плохого. Это сказочная мечта. Но она противоестественна. Потому что именно в этом и состоит богатство книги - чтобы в нее вошла часть теневых сторон и отрицательных впечатлений читателей. Так что сегодня я почти что благодарен, что были и отрицательные прочтения, поскольку это дает более правдивую и полную картину того, что такое книга».
Вообще книги Хёга, как и значительная часть творчества других скандинавов у меня прочно ассоциируются с абсентом. Как-то Оскар Уайльд сказал о рисунках Обри Бердсли: «Абсент крепче любого напитка и выявляет наше подсознательное «я». Как и ваши рисунки, Обри, он мучителен и жесток». Точно также и скандинавские мастера талантливо сочетают в своих работах жесткость реалий и свободу воображения, сдержанность, стремящуюся к схематичности и подлинную не поверхностную экспрессию, меланхолически-тревожное ожидание и яркие, слепящие красотой и истиной развязки. Их очень часто интересует возможность любви и свободы в мире, в котором слишком многое противостоит этому.
Темы, к которым неизменно обращается Питер Хёг - это одиночество (и сопутствующие ему сомнения, депрессия, меланхолия), тьма вокруг и внутри нас, человек и мир, порядок и хаос, страсть и любовь. На мой взгляд, в качестве одной из центральных тем, пронизывающих все его творчество можно выделить следующую: попытка показать взаимодействие человека и его порядка с разными проявлениями хаоса. Хёгу близка и понятна тяга к ясности, строгости, аполлонической красоте и гармонии, которые есть в классическом искусстве и научных теориях (алгебра и евклидова геометрия, ньютоновская физика, гляциология, музыка Баха классический балет Бурнонвиля, аристократическое общество - все это подается как знаки прекрасного, но уже недостижимого порядка и ясности). И в то же время он понимает, что все это возможно только благодаря хаосу. Это может быть хаос городской суеты и шума, хаос внешней, не поддающейся контролю угрозы (вроде ледника в «Смилле» или необъяснимых сил, влияющих на тектонику в «Тишине»), внутренний хаос страсти, одержимости, сомнений, депрессии и т.д. Собственно при всем неприятии человеком хаоса именно во взаимодействии с ним и возможна подлинная жизнь, и будучи живым, человек сам часто создает хаос (носит его внутри). Это возможность понимания на стыке порядка и хаоса; это порядок, который выкристаллизовывается из хаоса событий и идей; это усилие и тоска по порядку, возможные только на фоне неизбывности непостоянства и т.д. и т.п. Ведь по большому счету человек живет в тесной связи с хаосом, который несет то тьму, сомнение, забвение, страдание, то оборачивается страстью, любовью, насыщенным и интенсивным чувством жизни.
Стиль Хёга лаконичен, иногда стремится к схеме, но иногда начинает стремиться к полифонии множества голосов. Есть в его повествовании кинематографический прием: врезки из памяти или забегание вперед, причем без всяких особых оговорок. Это придает стилю некоторую стихийность и фрагментарность, и в то же время позволяет делать точные смысловые акценты. При этом его герои не теоретизируют, они скорее описывают то, что видят и чувствуют. Их генерализации не становятся окончательными моральными вердиктами, это скорее феноменологическое схватывание типического. От этого возникает эффект точных формулировок, которые подталкивают читателя самого развивать эти наблюдении, размышлять, философствовать.
Надо заметить, что его сюжеты часто идут по самому краю реалистичных представлений. Да и герои Хёга - личности необычные, носители уникальных качеств и биографий. И, на мой взгляд - это вполне сознательно делается автором, не только из интереса к мистике и иррациональным способностям. Читая такой текст, мы сталкиваемся с тем, насколько мы верим в себя и насколько сомневаемся в том привычном списке вещей и фактов, который называем «мир». Так что дело не в реализме (любое творчество - это fiction), а в том, что является нашим препятствием для того, чтобы чувствовать, понимать. При этом сам Хёг не отрицает элемент тайны, напротив, он им живо интересуется. В связи с этим он заинтересовался и восточным христианством, потому как по его мнению «лишь в ней - если говорить о современных европейских конфессиях - сохранились мистицизм и таинство, знание о том, как работает человеческая душа. Все это позволяет человеку взглянуть глубже внутрь себя и очень близко к тому, чем я сейчас занимаюсь».
Результат, к которому стремится в своих книгах Хёг, он сам называет «позитивный хаос». По его мнению, в книге важно не только вербальное понимание, поскольку книги - это прежде всего впечатления. «Глубинный смысл для меня - это то состояние - тот подъем и тот свет и те проблески радости, которые и трагические, и серьезные книги оставляют в моем организме. Я это для себя называю позитивным хаосом». То есть для него понимание - это целостный процесс, который захватывает не только разум, но и сердце, все тело. Не знаю насколько это возможно, но метафора весьма плодотворна, так как не стоит переоценивать свой ум. И собственно моя благодарность Хёгу заключается прежде всего не в том, что он обогащает мой ум, но в том, что он помог мне вспомнить это удивительное ощущение погружения в книгу, когда каждый поворот сюжета отзывается во мне сильнейшим телесно-эмоциональным откликом. Это иногда заставляет упасть в ад, и заставить себя сделать еще несколько шагов вглубь (и задуматься «так ли бесконечно погружение в бездну, если наше воображение о ней всегда ограничено?»). Но это дает и возможность возноситься, ликовать, восторгаться, укрепляться в своих интуициях и смутных чаяниях. Поэтому я и пишу о нем, поскольку чувствую потребность отдавать что-то другим: и вдруг кому-то та или иная книга Хёга окажется весьма актуальной именно в этот период его жизни мной? Как это случилось со мной.
Для меня первой книгой Хёга стали "Условно пригодные", и эта книга поразила своей трогательностью. Ощущение очень близкое краткой рецензии Набокова, данной "Школе для дураков" Саши Соколова (очень мною любимого) - "обаятельная, трагическая и трогательнейшая книга". Затем была "Смилла и ее чувство снега". Чтение этой книги примирило меня со снегом и холодом - после нее я уже не впадал в депрессию на весь зимний период, а научился видеть ее красоту. "Женщина и обезьяна" стала третьей и запомнилась как одно большое удовольствие от чтения: афористические формулировки, красивая подача идей, свежий взгляд на идиллические представления о природе. После был перерыв на пару лет, и вот этой зимой я снова начал читать (почти год ничего из прозы не читал) - и это по стечению обстоятельств стали "Тишина" и "Ночные рассказы". Они-то и вернули мне ощущения погружения в текст.
На сегодня Питер Хёг является автором 6 романов и одного сборника рассказов. Первый роман на русский не переведен, а последний - еще не издан. Вот его полная библиография:
1. Forestilling om det tyvende århundrede («Представления о двадцатом веке»), 1988.
2. Ночные рассказы (Fortællinger om natten), 1990.
3. Смилла и её чувство снега (Frk. Smillas fornemmelse for sne), 1992 (в 1997 году роман был экранизирован датским режиссёром Биллем Августом).
4. Условно пригодные (De måske egnede), 1993.
5. Женщина и обезьяна (Kvinden og aben), 1996.
6. Тихая девочка (Den stille pige), 2006 - роман вышел в 2009 году на русском языке под названием «Тишина».
7. Дети смотрителей слонов (Elefantpassernes børn), 2010.
Ну и всем, кто заинтересовался, желаю приятного чтения.