(no subject)
Москитная сетка всколыхнулась от порыва ветра, тут же задев стакан томатного сока, стоявший на соседнем столике. Красное пятно медленно растекалось по грязно-белой скатерти. Я всё пытался доесть свой борщ, но что-то постоянно отвлекало мое внимание.
Бородатый спешно спасал свои очки от наползающего темного пятна, к его столу уже спешила официантка.
За моей спиной кто-то смеялся, отпускал плоские шутки, влюбленные обменивались глупостями, эксперты продолжали свои странные разговоры.
Как болит голова! Снова, как и всегда перед тем неотвратимым, но неясным событием. Очередной порыв ветра стукнул ставнями так, что я вздрогнул и вскочил со стула. Все-таки нервы стали ни к черту..Ну а как, скажите, будешь спокойным, когда ночами в каждом номере за закрытыми дверьми происходит нечто, о чем ты даже боишься начать догадываться. Но я исследователь, и моя задача состоит как раз в этом - узнавать, выяснять, анализировать, изучать. Но все чаще мне кажется, что не я здесь наблюдатель, а наоборот - они наблюдают за мной. Похоже, что очередное вторжение в мою память, моё сознание и душу мою снова началось. Сначала приступ тошноты и головной боли. Чем сильнее боль, тем больше твои способности сопротивляться вторжению, ведь эти симптомы усиливаются все то время, пока их сигнал пытается проникнуть внутрь твоего сознания.
Поэтому теперь так и темно в глазах… Пошатываясь, я пробираюсь между столиками к выходу, пока в самом дверном проеме меня не хватают чьи-то руки. Сквозь какую-то мутную пелену в глазах я вижу абрис теннисной ракетки, висящей на плече держащего меня человека. Он спрашивает: Что с тобой?
Он говорит: Не думал, что ты так умеешь!
Он говорит: Очнись! Чего это ты?
Это он. Мой друг…То есть то, что осталось от моего друга. А теперь - это чужой мне человек. Да и человек ли? Снова порыв ветра. Радио. Из репродукторов в парке доносится Miserere mei, свет в моих глазах мерцает, пульсирует, а затем начинает меркнуть. Последнее, что вижу перед падением в темноту - его теннисные туфли, белые, немного пыльные. Потом я теряю сознание.
Бородатый спешно спасал свои очки от наползающего темного пятна, к его столу уже спешила официантка.
За моей спиной кто-то смеялся, отпускал плоские шутки, влюбленные обменивались глупостями, эксперты продолжали свои странные разговоры.
Как болит голова! Снова, как и всегда перед тем неотвратимым, но неясным событием. Очередной порыв ветра стукнул ставнями так, что я вздрогнул и вскочил со стула. Все-таки нервы стали ни к черту..Ну а как, скажите, будешь спокойным, когда ночами в каждом номере за закрытыми дверьми происходит нечто, о чем ты даже боишься начать догадываться. Но я исследователь, и моя задача состоит как раз в этом - узнавать, выяснять, анализировать, изучать. Но все чаще мне кажется, что не я здесь наблюдатель, а наоборот - они наблюдают за мной. Похоже, что очередное вторжение в мою память, моё сознание и душу мою снова началось. Сначала приступ тошноты и головной боли. Чем сильнее боль, тем больше твои способности сопротивляться вторжению, ведь эти симптомы усиливаются все то время, пока их сигнал пытается проникнуть внутрь твоего сознания.
Поэтому теперь так и темно в глазах… Пошатываясь, я пробираюсь между столиками к выходу, пока в самом дверном проеме меня не хватают чьи-то руки. Сквозь какую-то мутную пелену в глазах я вижу абрис теннисной ракетки, висящей на плече держащего меня человека. Он спрашивает: Что с тобой?
Он говорит: Не думал, что ты так умеешь!
Он говорит: Очнись! Чего это ты?
Это он. Мой друг…То есть то, что осталось от моего друга. А теперь - это чужой мне человек. Да и человек ли? Снова порыв ветра. Радио. Из репродукторов в парке доносится Miserere mei, свет в моих глазах мерцает, пульсирует, а затем начинает меркнуть. Последнее, что вижу перед падением в темноту - его теннисные туфли, белые, немного пыльные. Потом я теряю сознание.