За бортом греха
В прошлом году, аккурат перед Пасхой, Юрга была обрадована молодежным марафоном «Лестница в небо» - крайне невнятным проектом, главной целью которого являлось повышение пресловутого градуса духовности в обществе, но спутанного в итоге с религиозностью. На сей раз основной организатор действа медиа-центр «Кузбасс-север» решил сбросить со своих плеч обожающий пришвартовываться к социальным программам муниципалитет, и развернулся уже к православной софистике в открытую - лейтмотивом «Лестницы-2011» станет вся правда об ужасе абортов, смешанная по традиции с профилактикой здорового в физическом отношении образа жизни.
Вторая прибитая к стремянке в небеса перекладина запустила свою работу 21 марта - марафон официально стартовал с выставки репортажных фотографий Евгения Тамбовцева, который и наснимал большую часть работ как раз в бытность своей деятельности в медиа-центре, а значит так необходимо выдавливающий фальшивую слезу фон в наличии имеется. План действий расписан аж до 17 апреля; за почти полный месяц должны будут пройти мероприятия в трех циклах - «Старики и дети» привлекут внимание к трудностям детей-сирот, сюжет «Мама, папа, я - живой!» расскажет об ужасе детоубийства, а в цикле «Скажи нет!» в очередной раз заострят внимание на наркомании с алкоголизмом. Действующих лиц также немало - здесь и юные литераторы из «Свечи», и наркополицейские, и руководитель православного реабилитационного центра для наркозависимых «Возвращение» из села Зеледеево, и психологи с гинекологами. Слушателями, как и всегда, выбрано городское студенчество в лице ЮТИ ТПУ плюс школы направят на круглые столы своих учащихся. Да, без священника в таких акциях теперь никуда: именно такой статус участника пробит в синопсисе марафона, при этом явная монополия на лицо - коллеги по вероисповеданиям в действах не участвуют.
Что думают в РПЦ и около насчет сиротства и девиаций, думаю, и так понятно, но на всякий случай, полноты рады, процитирую пресс-релиз. Вот вам раз: «Наркомания, алкоголизм, игромания и другие зависимости превращают человека в раба, неспособного отвечать за свою жизнь и поступки. Дорожишь ли ты своей свободой? Сможешь ли остаться Человеком?» И два: «Они живут рядом с нами - в детских домах, интернатах, приютах. Каждый из нас способен реально помочь им. Пройдешь ли ты мимо или протянешь руку помощи?» То есть не то, чтобы дурновкусная патетика смешалась с пафосом - теперь духовная проза должна вызывать у читающего чувство вины. Ну, сидишь тут в своих интернетах, а мог бы набить пакет сладостями и в детский дом в выходной сходить. Ах, ты куришь али пьешь? Фу, безвольная тряпка, а надо бы ведь избавиться от оков. Через молитву и подаяние на храм, видимо.
Темы эти настолько набили всем оскомину, максимально обесценившись, что уделять им больше абзаца даже и не хочется - ровно так же, как церковь не желает настаивать, чтобы уже имеющиеся законы, регулирующие оборот алкогольной продукции и регламентирующие работу игорных зон, чтобы меры профилактики наркомании и социальная ответственность государства исполнялись. Диалоги с обществом - это единственное, что сегодня как никогда устраивает РПЦ, особо не замеченной в благотворительности относительно тех же детских домов и беззастенчиво торгующей винишком по тройной цене. Слово здесь слишком часто расходится с делом.
Ну ладно, цитата третья, ради чего марафон в этом году и затевался. «Ежегодно в нашей стране в абортариях убивают тысячи младенцев. Можешь ли ты дать оправдание поступкам людей, осознанно идущих на убийство? Каким был бы твой выбор?» То есть установка ясна и второго варианта отношения к проблеме быть не может; запретить, и все тут, благо сослаться есть на что. Между тем, ни в одном каноническом документе, на которых так часто любят кивать церковники, упоминаний аборта и быть, разумеется, не может. Но у них нет любимее занятия, чем раздирать на цитаты Библию, и вот уже тебя накрывает ворох реплик, выхваченных из контекста слов, которые должны убедить тебя в том, что служителям культа угодно. При этом разночтения одних и тех же фраз имеют место быть, а если еще есть и соответствующее желание, тем же способом, освобождая от контекста, можно в Писании найти и прямые свидетельства одобрения аборта.
Но занимательное религиоведение все же оставим в стороне - мы живем в светском государстве, и каждый волен жить в плену ему угодных догм. Но поскольку церковь порождает разговор о безусловно серьезной проблеме (здесь достаточно взглянуть на общую статистику по количеству абортов на миллион жителей в год, где Россия выглядит далеко не державой, а захудалой страной даже не третьего мира), хотелось бы, чтобы она же и несла за него ответственность. Я никоим образом не собираюсь спорить с тем, что это акт убийства в биологическом смысле, но никак не в духовном - ну, ровно насколько может быть душа у кошки, живущей на территории храма. То есть в этом наполовину гуманистическом порыве я обнаруживаю общие точки соприкосновения с РПЦ. А дальше они заканчиваются - ведь если обычно что-то запрещают, то без разрешительных, на черный день и запасной вариант, сносок.
Никто не будет спорить с тем, что аборт - всегда следствие. Ошибок молодости, государственного наплевательства, трагической случайности. Когда пару лет назад внезапно грянул кризис, обернувшийся в регионах солидным урезанием зарплат, очереди в абортарии увеличились - для некоторых выход стал очевиден, даже при том, что это были не просто желаемые дети, а запланированные. Но что из себя сегодня представляет наша система, никому лишний раз объяснять не нужно - дети являются будущим лишь формально, и нагибаться с пачкой банкнот в руке приходится от устройства в детский сад до последнего класса средней школы; реально действующей программы по защите прав материнства и детства по сути нет до сих пор. То есть было бы в государстве нашем все хорошо, нет вопросов, тем более что каждый родитель прекрасно знает, что потомки являются слишком дорогим удовольствием. И в прямом и в переносном смысле. Любой вменяемый человек испытает ужас от сообщений в программах новостей, транслирующих в народ сводки о матерях, придушивших (выбросивших в окно, утопивших - далее на выбор) своих детей от банальной нищеты, в которую понятно кто их загнал. Для церковников, на словах презирающих материальное, считающих данное бренностью, это не аргумент; им, живущим за высоким забором, ратующим за общественную духовность, сложно понять, что помимо молитвы на пособие в полторы тысячи из ребенка человека не воспитаешь.
Прерывание беременности по медицинским показаниям все же стоит от социального аспекта проблемы особняком, но для РПЦ немило также. Они сюда с удовольствием присовокупляют россказни про то, что жизнь - всегда страдание, что это важный кармический опыт, что очищение проходит через боль. То, что общие индикаторы здоровья нации скоро скатятся к каким-нибудь африканским странам, мало кого волнует; рожать для некоторых сегодня равносильно игре в русскую рулетку - лихие во всех смыслах девяностые подорвали репродуктивный функционал нации. В церкви этого предпочитают не замечать, равно как игнорируют и гуманистический смысл аборта, когда речь идет о жертвах изнасилований, беременность для которых является более страшным финалом, нежели полученные морально-физические травмы. Но раздувающие щеки священнослужители хотят видеть ненавистных своими матерями таких детей в лоне общества - чтобы статистику духовного оздоровления нации не портили.
Прекрасно, когда есть, на что сослаться, вдвойне хорошо, когда это собственный исторический опыт. В царской России, где позиции православной церкви были сильны как никогда, аборт был уголовно наказуемым, общественно порицаемым и морально неприемлемым деянием, но для медицинских показаний все же имелся зеленый свет - плодить уродов никогда никому не нужно. Потом, когда к власти пришли Советы, государственное отношение изменилось по инициативе Сталина, которому подсобили ученые, придумавшие комическую теорию о том, что это капиталистическая болячка, которой нет места в соцраю, невзирая на физиологию, которой партийность не свойственна. Как только людоеда закопали, взгляды пересмотрели и, что главное, с прекрасной формулировкой. Закон от 23.11.1955 г. говорит о репрессивном методе борьбы с абортами следующее: «Проводимые Советским государством мероприятия по поощрению материнства и охране детства и непрерывный рост сознательности и культурности женщин... позволяет в настоящее время отказаться от запрещения абортов в законодательном порядке. <...> В целях предоставления женщине возможности, самой решать вопрос о материнстве, а также предупреждения вреда, наносимого здоровью женщины внебольничными абортами». Понятно, что сравнивать Россию образца 2011 года с СССР облика даже 1955-го бессмысленно - и по уровню гражданских ответственности-сознательности и по отношению государства к гражданам, - но параллели все же не в пользу нынешних реалий. Империя тогда развернулась лицом к своим подданным не потому, что курс на научный атеизм являлся основополагающим: когда на одной чаше весов здоровье нации, а на другой - криминальные аборты (или абортный туризм, который имел место быть в западных провинциях соцлагеря, когда ездили из ГДР в ФРГ, чтобы лечь на стол хирурга), вопросов, по-моему, быть не должно. И понятно, что из сегодняшнего запрета сможет вылиться - апгрейда абортного туризма уже не будет, а вот подпольных абортариев появится как раз масса - прирастут бабулями в деревнях и медиками в домашних условиях.
Право на аборт, в конце концов, - один из многих индикаторов полноценности общества. Такой же, как право на свободу совести и слова, не меньший, чем свобода выбора и собраний. Потому что полномочие распоряжаться собственной жизнью принадлежит не государству, не церкви, не политическим партиям, а каждому человеку персонально в меру своей опытности, образованности, воспитанности и испорченности. Как и право на грех - коли священнослужителям угодно. Потому что понятие о грехе - совсем не то, что прописано в толстых книгах, а то, за что ты сам не можешь себя простить. А такое заказом храмовых служб и суточным стоянием у иконостаса не снимается.
Последнее, что зацепило в разговоре с одним из организаторов данного марафона, это невзначай брошенная в мою сторону реплика упрека - «Давайте тогда уж и детские дома взорвем, если на то пошло». А вот передергивать не надо. В пять лет ребенок уже личность, в отличие от двадцатинедельной биомассы (а некоторые биомассой так и остаются до глубокой старости, что тут говорить). Им, похоже, и вправду проще так мыслить - обобщать доследствие с последствием. Одно хорошо - все пока останется на своих местах. «Лестница в небо» закончится как раз под Пасху, а поскольку это кульминация года у верующих, задача будет считаться выполненной - в печи подоспеют куличи, яйца выкрашены луковой шелухой... Крестом и словом актуальная волна вновь поднята.
Вторая прибитая к стремянке в небеса перекладина запустила свою работу 21 марта - марафон официально стартовал с выставки репортажных фотографий Евгения Тамбовцева, который и наснимал большую часть работ как раз в бытность своей деятельности в медиа-центре, а значит так необходимо выдавливающий фальшивую слезу фон в наличии имеется. План действий расписан аж до 17 апреля; за почти полный месяц должны будут пройти мероприятия в трех циклах - «Старики и дети» привлекут внимание к трудностям детей-сирот, сюжет «Мама, папа, я - живой!» расскажет об ужасе детоубийства, а в цикле «Скажи нет!» в очередной раз заострят внимание на наркомании с алкоголизмом. Действующих лиц также немало - здесь и юные литераторы из «Свечи», и наркополицейские, и руководитель православного реабилитационного центра для наркозависимых «Возвращение» из села Зеледеево, и психологи с гинекологами. Слушателями, как и всегда, выбрано городское студенчество в лице ЮТИ ТПУ плюс школы направят на круглые столы своих учащихся. Да, без священника в таких акциях теперь никуда: именно такой статус участника пробит в синопсисе марафона, при этом явная монополия на лицо - коллеги по вероисповеданиям в действах не участвуют.
Что думают в РПЦ и около насчет сиротства и девиаций, думаю, и так понятно, но на всякий случай, полноты рады, процитирую пресс-релиз. Вот вам раз: «Наркомания, алкоголизм, игромания и другие зависимости превращают человека в раба, неспособного отвечать за свою жизнь и поступки. Дорожишь ли ты своей свободой? Сможешь ли остаться Человеком?» И два: «Они живут рядом с нами - в детских домах, интернатах, приютах. Каждый из нас способен реально помочь им. Пройдешь ли ты мимо или протянешь руку помощи?» То есть не то, чтобы дурновкусная патетика смешалась с пафосом - теперь духовная проза должна вызывать у читающего чувство вины. Ну, сидишь тут в своих интернетах, а мог бы набить пакет сладостями и в детский дом в выходной сходить. Ах, ты куришь али пьешь? Фу, безвольная тряпка, а надо бы ведь избавиться от оков. Через молитву и подаяние на храм, видимо.
Темы эти настолько набили всем оскомину, максимально обесценившись, что уделять им больше абзаца даже и не хочется - ровно так же, как церковь не желает настаивать, чтобы уже имеющиеся законы, регулирующие оборот алкогольной продукции и регламентирующие работу игорных зон, чтобы меры профилактики наркомании и социальная ответственность государства исполнялись. Диалоги с обществом - это единственное, что сегодня как никогда устраивает РПЦ, особо не замеченной в благотворительности относительно тех же детских домов и беззастенчиво торгующей винишком по тройной цене. Слово здесь слишком часто расходится с делом.
Ну ладно, цитата третья, ради чего марафон в этом году и затевался. «Ежегодно в нашей стране в абортариях убивают тысячи младенцев. Можешь ли ты дать оправдание поступкам людей, осознанно идущих на убийство? Каким был бы твой выбор?» То есть установка ясна и второго варианта отношения к проблеме быть не может; запретить, и все тут, благо сослаться есть на что. Между тем, ни в одном каноническом документе, на которых так часто любят кивать церковники, упоминаний аборта и быть, разумеется, не может. Но у них нет любимее занятия, чем раздирать на цитаты Библию, и вот уже тебя накрывает ворох реплик, выхваченных из контекста слов, которые должны убедить тебя в том, что служителям культа угодно. При этом разночтения одних и тех же фраз имеют место быть, а если еще есть и соответствующее желание, тем же способом, освобождая от контекста, можно в Писании найти и прямые свидетельства одобрения аборта.
Но занимательное религиоведение все же оставим в стороне - мы живем в светском государстве, и каждый волен жить в плену ему угодных догм. Но поскольку церковь порождает разговор о безусловно серьезной проблеме (здесь достаточно взглянуть на общую статистику по количеству абортов на миллион жителей в год, где Россия выглядит далеко не державой, а захудалой страной даже не третьего мира), хотелось бы, чтобы она же и несла за него ответственность. Я никоим образом не собираюсь спорить с тем, что это акт убийства в биологическом смысле, но никак не в духовном - ну, ровно насколько может быть душа у кошки, живущей на территории храма. То есть в этом наполовину гуманистическом порыве я обнаруживаю общие точки соприкосновения с РПЦ. А дальше они заканчиваются - ведь если обычно что-то запрещают, то без разрешительных, на черный день и запасной вариант, сносок.
Никто не будет спорить с тем, что аборт - всегда следствие. Ошибок молодости, государственного наплевательства, трагической случайности. Когда пару лет назад внезапно грянул кризис, обернувшийся в регионах солидным урезанием зарплат, очереди в абортарии увеличились - для некоторых выход стал очевиден, даже при том, что это были не просто желаемые дети, а запланированные. Но что из себя сегодня представляет наша система, никому лишний раз объяснять не нужно - дети являются будущим лишь формально, и нагибаться с пачкой банкнот в руке приходится от устройства в детский сад до последнего класса средней школы; реально действующей программы по защите прав материнства и детства по сути нет до сих пор. То есть было бы в государстве нашем все хорошо, нет вопросов, тем более что каждый родитель прекрасно знает, что потомки являются слишком дорогим удовольствием. И в прямом и в переносном смысле. Любой вменяемый человек испытает ужас от сообщений в программах новостей, транслирующих в народ сводки о матерях, придушивших (выбросивших в окно, утопивших - далее на выбор) своих детей от банальной нищеты, в которую понятно кто их загнал. Для церковников, на словах презирающих материальное, считающих данное бренностью, это не аргумент; им, живущим за высоким забором, ратующим за общественную духовность, сложно понять, что помимо молитвы на пособие в полторы тысячи из ребенка человека не воспитаешь.
Прерывание беременности по медицинским показаниям все же стоит от социального аспекта проблемы особняком, но для РПЦ немило также. Они сюда с удовольствием присовокупляют россказни про то, что жизнь - всегда страдание, что это важный кармический опыт, что очищение проходит через боль. То, что общие индикаторы здоровья нации скоро скатятся к каким-нибудь африканским странам, мало кого волнует; рожать для некоторых сегодня равносильно игре в русскую рулетку - лихие во всех смыслах девяностые подорвали репродуктивный функционал нации. В церкви этого предпочитают не замечать, равно как игнорируют и гуманистический смысл аборта, когда речь идет о жертвах изнасилований, беременность для которых является более страшным финалом, нежели полученные морально-физические травмы. Но раздувающие щеки священнослужители хотят видеть ненавистных своими матерями таких детей в лоне общества - чтобы статистику духовного оздоровления нации не портили.
Прекрасно, когда есть, на что сослаться, вдвойне хорошо, когда это собственный исторический опыт. В царской России, где позиции православной церкви были сильны как никогда, аборт был уголовно наказуемым, общественно порицаемым и морально неприемлемым деянием, но для медицинских показаний все же имелся зеленый свет - плодить уродов никогда никому не нужно. Потом, когда к власти пришли Советы, государственное отношение изменилось по инициативе Сталина, которому подсобили ученые, придумавшие комическую теорию о том, что это капиталистическая болячка, которой нет места в соцраю, невзирая на физиологию, которой партийность не свойственна. Как только людоеда закопали, взгляды пересмотрели и, что главное, с прекрасной формулировкой. Закон от 23.11.1955 г. говорит о репрессивном методе борьбы с абортами следующее: «Проводимые Советским государством мероприятия по поощрению материнства и охране детства и непрерывный рост сознательности и культурности женщин... позволяет в настоящее время отказаться от запрещения абортов в законодательном порядке. <...> В целях предоставления женщине возможности, самой решать вопрос о материнстве, а также предупреждения вреда, наносимого здоровью женщины внебольничными абортами». Понятно, что сравнивать Россию образца 2011 года с СССР облика даже 1955-го бессмысленно - и по уровню гражданских ответственности-сознательности и по отношению государства к гражданам, - но параллели все же не в пользу нынешних реалий. Империя тогда развернулась лицом к своим подданным не потому, что курс на научный атеизм являлся основополагающим: когда на одной чаше весов здоровье нации, а на другой - криминальные аборты (или абортный туризм, который имел место быть в западных провинциях соцлагеря, когда ездили из ГДР в ФРГ, чтобы лечь на стол хирурга), вопросов, по-моему, быть не должно. И понятно, что из сегодняшнего запрета сможет вылиться - апгрейда абортного туризма уже не будет, а вот подпольных абортариев появится как раз масса - прирастут бабулями в деревнях и медиками в домашних условиях.
Право на аборт, в конце концов, - один из многих индикаторов полноценности общества. Такой же, как право на свободу совести и слова, не меньший, чем свобода выбора и собраний. Потому что полномочие распоряжаться собственной жизнью принадлежит не государству, не церкви, не политическим партиям, а каждому человеку персонально в меру своей опытности, образованности, воспитанности и испорченности. Как и право на грех - коли священнослужителям угодно. Потому что понятие о грехе - совсем не то, что прописано в толстых книгах, а то, за что ты сам не можешь себя простить. А такое заказом храмовых служб и суточным стоянием у иконостаса не снимается.
Последнее, что зацепило в разговоре с одним из организаторов данного марафона, это невзначай брошенная в мою сторону реплика упрека - «Давайте тогда уж и детские дома взорвем, если на то пошло». А вот передергивать не надо. В пять лет ребенок уже личность, в отличие от двадцатинедельной биомассы (а некоторые биомассой так и остаются до глубокой старости, что тут говорить). Им, похоже, и вправду проще так мыслить - обобщать доследствие с последствием. Одно хорошо - все пока останется на своих местах. «Лестница в небо» закончится как раз под Пасху, а поскольку это кульминация года у верующих, задача будет считаться выполненной - в печи подоспеют куличи, яйца выкрашены луковой шелухой... Крестом и словом актуальная волна вновь поднята.