Шерлок Холмс и Мэри Рассел: Мэри Сью атакует великого детектива
Попались мне тут на глаза книги из серии "Шерлок Холмс и Мэри Рассел" автора Лори Р. Кинг.
Решила ознакомиться с первой из них от нечего делать.
Роман носит название "Ученица Холмса" (в оригинале - "Ученица пчеловода"). Автор - американка, книги написаны в 1990-х и, как нетрудно догадаться, представляют собой фанфики, профессионально написанные от лица махровейшей Мэрисью ) Американцы в восторге: "Книга вторглась в литературные угодья сэра Артура Конан Дойла и беззаконным образом стащила там Холмса, чтобы блистательно вернуть его к жизни", как сообщает нам отрывок из американской рецензии на передней обложке.
"Прелесть! Это подлинная Лори Р. Кинг, а не поддельный Конан Дойл, и держу пари, то лучше оригинала!" - вторит ей другой рецензен(-ка?) на задней обложке.
Чем же автор так покорила восторженных американских читателей?
Вот начало вступления под названием "Предисловие редактора", в котором автор, как водится, типа открещивается от дальнейшего, представляя книгу как чужую рукопись, случайно попавшую к ней в руки:
"Первым делом спешу уверить читателя, что не имею никакого отношения к книге, которую вы держите в руках. Да, я пишу романы, но даже воспаленное воображение писателя-романиста имеет свои границы, мое же исчерпало себя задолго до того, как откуда-то появилась идея рассказать о Шерлоке Холмсе, взявшем себе в ученики бойкую на язык пятнадцатилетнюю полуамериканку, рьяную феминистку. И вот я думаю: если даже Конан Дойль не удержался от того, чтобы скинуть Холмса в пропасть со скалы, то уж, конечно, юная смышленая девица с ходу размозжила бы голову великому детективу".
Всё та же милая сердцу "среднего обывателя" идея о том, что Холмс - раздражающий своим высокомерием умник, который у любого "нормального" человека вызывает желание "размозжить ему голову" или хотя бы обломать, чтоб не выпендривался. И, разумеется, кому это по силам, как не Мэрисью.
Отрывок из "Вступления от автора" (то есть той самой Мэри Рассел):
"Я очень уважаю доктора Уотсона, но он всегда был таким наивным и порой не замечал очевидных вещей, несмотря на свои благоразумие и человечность. Я же явилась в этот мир бунтаркой, уже в три года вертела как хотела моей невозмутимой няней-шотландкой и растеряла наивность и благоразумие, которые, возможно, у меня были, уже к подростковому возрасту.
Мне потребовалось много времени, чтобы обрести их вновь.
Мы с Холмсом подходили друг другу. Его опыт, конечно, не шел ни в какое сравнение с моим, но его наблюдательность никогда не превышала моей так, как это было с доктором Уотсоном. Мои глаза и ум функционировали по той же самой модели. Мы действовали на одной территории. Так что я вполне допускаю, что мой Холмс не тот, что Холмс Уотсона".
Ну, это очень мягко сказано )
Однако для зрителей "Шерлока" книга ещё кое-чем интересна.
Приведу здесь отзыв из сети, который довольно точно отражает суть.
Мэри Сью атакует великого детектива
Rita_Scitter
"Когда я бралась за книгу, я, конечно, понимала, что имею дело с фанфиком. Увы, я рассчитывала, что история будет более качественной, но нет. Мы имеем дело с типичным сборником довольно своеобразных историй. Знакомство Мэри Рассел и Шерлока Холмса начинается в 1915 году. Ей 15, ему - 54. Он разводит пчел, она болтается по Сассексу с Вергилием в оригинале, наслаждаясь латинскими глаголами. Разумеется, эти двое нашли друг друга и появление Мэри буквально вдыхает в сыщика жизнь, возвращая оной потерянный смысл. К десятой странице читатель догадается, что дело закончится свадебными колоколами. Сама история заканчивается переездом Мэри к Шерлоку. Собственно, учитывая, что они 4 года везде шастают вместе и, хоть Холмс и представляет деву своей помощницей, им отчего-то никто не верит. При этом интеллект молодой и горячей Мэри начинает местами превосходить интеллект стареющего Холмса. А еще она феминистка и носит косы до пояса, потому что с длинными волосами меньше возни. И все время описывает наряды, тратя на эти описания едва ли не столько же времени, сколько на описание расследований.
Что еще вас ждет? Встреча с еще одной феминисткой - Патрицией Мориарти. Да, дочерью того самого профессора, которая задалась целью отомстить Холсу за преждевременную смерть родителей. Разумеется, встреча с Ватсоном, старым дураком, которого Мэри хоть и называет "дядей Джоном", но сильно недолюбливает, также как и автор. Вообще в течение всей книги Мэри не устает подчеркивать свое превосходство над несчастным доктором, не стесняясь тыкать в этот факт Холмса и ежечасно напоминая ему, что с ней такие номера не пройдут. Что еще? Сюжет до обидного предсказуем, вплоть до преступника-дворецкого. Персонажи довольно много пьют. Собственно при знакомстве Холмс распивает с Мэри бутылку "медового вина" и так оно и понеслось. Просто со временем наша феминистка переходит на бренди. Исключительно в лечебных целях. Да. Холмс представляется довольно беспомощным в быту товарищем, зато совершает на пару с Мэри вояж в Палестину. Так сказать, на историческую родину барышни. А Майкрофт прикрывает им спины. Как итог - качество низкое, герои не в характере, главная героиня своим поведением раздражает до крайности. Словом, чтение очень на любителя. Но права женщин на равноправие, по крайней мере перед Холмсом, Мэри Рассел отстаивает. Хотя у влюбленного детектива и правда нет против нее никаких шансов".
Ничего не напоминает? )
Да, "маленькая сильная женщина", разумеется, то и дело превосходящая Холмса; разумеется, крайне независимая и, как почему-то неизбежное следствие, грубоватая и нагловатая (хотя, к счастью, и не в такой степени, как наша любимая моффатотётя); разумеется, упивающаяся своим превосходством над несчастным Ватсоном, который давно уже расстался с доживающим свой век в Сассексе Холмсом и появляется лишь периодически. Сам же Холмс, разумеется, под напускной бронёй суровости представлен "трогательно" сентиментальным.
И да, в следующем романе "A monstrous regiment of women", опубликованном у нас под разными названиями - "Нелепо женское правленье", "Признание Холмса", хотя переводится это как "Чудовищное правление женщин" или "Монструозный полк женщин" - дело таки закончится ПОЦЕЛУЕМ, признанием Холмса в том, что он влюбился в великолепную Мэри с первого взгляда(!) и конечно, свадьбой ))
Для тех, кто недоумевает, почему родители позволяют юной девице таскаться с пожилым сыщиком и ввязываться в опасные приключения, поясню: Мэри - сирота (и довольно богатая наследница), находящаяся под опекой своей тёти, которую она ни в грош не ставит и которая не имеет на неё никакого влияния. Причём она считает себя отчасти виновной в гибели своей семьи, её мучают кошмары. И Холмс, разумеется, выступает в роли психотерапевта. Приведу довольно большой отрывок, поскольку он представляет некоторый интерес:
"Он поставил стул у изголовья моей кровати, сел, заложив ногу на ногу, и закурил трубку. Воздух наполнился запахом серы и табака. Мои мысли вновь вернулись к кошмару. Это проявление бессознательного не раз обращало меня к работам Фрейда, Юнга и других представителей европейских школ психоанализа. Я пыталась проанализировать его, разложить на составные части, отбросить его от себя, противопоставить ему всю силу моего разума, но все было тщетно.
Единственное, что я не решалась сделать, это рассказать кому-нибудь об этом. Однажды тетя проявила излишнюю настойчивость, пытаясь узнать о моих ночных беспокойствах, и я ударила ее в лицо и сбила с ног. Соседи по Оксфорду также проявляли к этому интерес, но я избегала обсуждения этой темы. У меня всегда в глубине души была мысль поделиться с кем-нибудь об этом, и теперь, к своему ужасу, почувствовала, что больше не могу держать это в себе.
- Мой брат, он был настоящим гением. Научившись читать в три года, он к пяти освоил комплексную геометрию. Его потенциал был поистине гигантским, но он умер, когда ему было всего девять, на пять лет меньше, чем мне. И это я... убила его! - Мой голос сорвался, и в течение нескольких минут был слышен лишь шум двигателей. Со стороны Холмса не последовало никакой реакции. Я перевернулась на спину и закрыла лицо руками, словно свет резал мне глаза, но на самом деле я боялась увидеть его лицо.
- И вот ко мне приходит этот кошмар. Только это не кошмар, это память, до малейшей детали. Мы ехали на машине вдоль побережья южнее Сан-Франциско. Отец уходил в армию через неделю. Ему сначала отказали из-за больной ноги, но в конце концов взяли на службу в разведку. Это был наш последний семейный уик-энд, и мы направлялись в свою лесную хижину, где всегда отдыхали. Я была трудным ребенком, мне очень хотелось отправиться погулять со своими школьными друзьями, но взамен этого вместе со всеми пришлось ехать в лес. Настроение у всех было плохое: мать была огорчена отъездом отца, отец был озабочен тем же. Дорога там плохая и в нескольких местах проходит вдоль обрывов высотой в несколько сот футов. Короче, мы ехали как раз по краю одного из них, приближаясь к слепому повороту, когда я начала препираться с братом. Отец повернулся, чтобы прикрикнуть на нас, и машину отнесло к середине дороги. Из-за поворота на большой скорости вылетела встречная машина, и мы столкнулись. Наша перевернулась, меня выбросило из нее, и последнее, что я видела, прежде чем машина полетела вниз, был силуэт брата. Незадолго до этого отец до отказа заполнил бак. От них ничего не осталось. Лишь на похороны удалось собрать кое-что из останков. - Тишина. Зачем я все это ему рассказала? Зачем?
- Сначала я едва не сошла с ума. Я пыталась покончить с собой, но один очень хороший врач меня убедил, что лучше не умирать, а постараться сделать так, чтобы моя жизнь оказалась полезной. Например, хоть немного заменить брата. Это оказало свое действие. Я больше не думала о самоубийстве. Но со следующей недели меня стал посещать этот кошмар.
Холмс кашлянул.
- Как часто он приходит?
- Теперь нечасто. Последний раз это было в Уэльсе. Я думала, что наконец избавилась от него, но оказалось, что нет. Я никогда никому не говорила об этом. Никогда. - Мои мысли вновь вернулись к осколкам стекла и кускам искореженного металла, которые я видела с обрыва.
- Рассел, я...
Я перебила его:
- Если вы хотите уверить меня в том, что это не моя вина и что я не должна так казнить себя, то лучше не стоит, Холмс, если не хотите действительно поставить под угрозу нашу дружбу.
- Нет, Расс, я не это хотел сказать. Дай мне закончить. Конечно, это ты была невольной причиной их смерти. Это было не убийство, но именно ты спровоцировала несчастный случай. Это останется на твоей совести.
Я не поверила своим ушам. Я взглянула на него и увидела на его лице зеркальное отражение той боли, которую чувствовала сама, однако у Холмса ее острота была сглажена мудростью и прожитыми годами.
- Я просто хотел сказать, что нельзя жить одним чувством вины, нужно еще что-то.
Его мягкие слова потрясли меня, словно землетрясение. Я закрыла глаза, а когда снова их открыла, поняла, что кошмар, мучивший меня столько лет, больше не является тайной, груз спал с моих плеч, теперь я смогу жить спокойно, не чувствуя его постоянного гнета. И впервые с тех пор, как вышла из больницы, я вздохнула свободно и разрыдалась".
Первое крупное дело Холмса и Рассел: похищена маленькая дочь американского сенатора, прибывшего с семьёй на отдых в Уэльс (глава 6 "Ребенок, похищенный из постели"). Холмс и Рассел успешно расследуют дело, однако спасает малышку от бандитов именно Рассел, пока Холмс отвлекает их внимание. Мэри скромно заявляет: "это дело послужило уроком и Холмсу, который наконец-то осознал, что меня нужно уважать и принимать всерьез". Потрясённый Холмс признаётся:
"Я работаю один. Я всегда работал в одиночку. Даже с Уотсоном, он просто служил мне еще одной парой рук, а вовсе не был полноценным помощником. Великая сила Уотсона всегда заключалась в его огромной преданности и исполнительности. Его самостоятельные действия всегда заставали меня врасплох, поэтому я никогда не поддерживал их. Но ты - ты совсем другое дело".
Извечные фанфикомечты юных поклонниц Холмса воплощены - Мэрисью Рассел принята в полноценные партнёры. Холмс говорит ей: "Мэри, девочка моя, ты прямо-таки читаешь мои мысли" )
Бандиты схвачены, однако Холмс с самого начала понял, что "за всем этим стоит ум, холодный и расчетливый. (...) Он был очень осторожен. Его никто ни разу не видел. Эти пятеро были наняты, им платили, но анонимно. У них не было ни адреса, ни номера телефона. Все указания похитители получали по почте. Когда их взяли, все нити оборвались, и мы остались с пятью марионетками и сознанием того, что человек, державший в руках эти нити, ушел от правосудия. Как бы то ни было, рано или поздно он опять поднимет голову, и, возможно, тогда нам удастся его увидеть".
Этим умом, как вы уже догадались, оказалась дочь профессора Мориарти по имени Патриция, профессор математики в Оксфорде, которая в следующей главе начинает охоту на Холмса. С юности она была одержима Холмсом:
"Я собирала каждое слово, написанное вами или о вас. Я узнала о вас все. Я нашла три ваших убежища в Лондоне, хотя, полагаю, должно быть еще по меньшей мере одно. Да, я знаю о вас почти все, Шерлок. Я знаю, почему сын миссис Хадсон так поспешно эмигрировал в Австралию, знаю о вас и женщине по фамилии Адлер, о шраме на вашей спине и о том, как вы его получили. У меня есть даже весьма привлекательная фотография, на которой вы запечатлены выходящим из парилки в турецких банях. Я даже купила и оформила на подставное лицо ферму через горку от вашей и могла наблюдать за вами из окна спальни.
Целых пять лет семь моих агентов обретались в вашей округе, и мне был известен каждый ваш шаг. А потом - о ирония судьбы! - ко мне пришла учиться мисс Рассел. Большего мне нечего было и желать: это было мое маленькое связующее звено с умом убийцы моего отца. Если бы я жила в углу вашей комнаты, я и то не смогла бы узнать больше, чем узнала от мисс Рассел. Это было восхитительно".
Таким образом, близкий Холмсу человек невольно сливал важную информацию о нём Патриции Мориарти, которая была одержима мыслью о мести:
"Я решила похитить мисс Рассел, отвезти ее туда, где вы не смогли бы ее найти, и публично поиграть с вами какое-то время. Я строила планы. Но в конце октября ситуация изменилась. Мой врач сказал, что я умру в этом году [у неё рак], и мне пришлось пересмотреть планы. Я решила упростить дело, будучи не в состоянии позволить себе поиграть с вами в кошки-мышки. Я попросту убью вас всех и покончу с этим. И если все узнают, что вы потерпели поражение от меня, что ж, тем лучше. Мне терять нечего".
Но это мы узнаём в последней главе. А начала она игру с того, что устроила взрыв в коттедже Холмса. Это должно было стать предупреждением. Далее бомба была установлена в комнате Рассел в оксфордском общежитии и в квартире Ватсона.
При этом именно Мэри Рассел спасает Ватсона, поскольку сам Холмс попросту... забыл о нём:
"- Холмс, вы говорили, что миссис Хадсон уехала, а не кажется ли вам, что надо уговорить Уотсона перебраться куда-нибудь в гостиницу на два-три дня или отправиться повидать родственников, пока мы не узнаем, в чем дело?
Он дернулся, и, видимо, это причинило ему боль, поскольку он чертыхнулся и на этот раз медленнее повернулся ко мне с выражением тревоги на лице.
- Боже мой, Рассел, как же я мог... Майкрофт, где телефон? Рассел, поговори с ним. Только смотри не обмолвись о том, где ты теперь находишься или что я с тобой. Знаешь его номер? Хорошо. Ох, не дай Бог, чтобы с ним что-то случилось из-за моей абсолютной, непроходимой глупости..."
Потом умница Мэри устанавливает связь между делом о похищении ребёнка и этими нападениями, которую Холмс опять упустил "по своей абсолютной, непроходимой глупости":
"- Это еще не все. Но сначала допейте бренди, Холмс. Та записка, что была в туфле. Я очень внимательно изучила ее, очень внимательно, и пришла к выводу, что она отпечатана на той же машинке, что и записка с требованиями о выкупе Джессики Симпсон.
Удар не был смягчен, факты были убийственны, но самое главное заключалось в том, что это сказала ему я, а для него это был очень чувствительный удар. Дважды за два дня я спасла его от серьезной ошибки. Первую еще можно было понять, хотя она чуть не стоила жизни Уотсону, но эта вторая... Догадка была у него прямо под носом, у него в руках. Она коренным образом меняла ход расследования, и он упустил это из виду".
После ещё нескольких покушений на Холмса и Рассел Холмс принимает решение на время скрыться:
"- Я не говорил, что она не собирается убивать нас. Скорей всего, она пока не собирается этого делать. И если мы предположим, что события последних дней соответствовали ее намерениям, то остаются три вероятности: первая - она пока не хочет убивать нас; вторая - она хочет, чтобы мы знали, что имеем дело с умным, обеспеченным и безжалостным противником, который полностью контролирует нас; и третья - она хочет, чтобы мы не высовывались либо покинули Англию.
- И это как раз то, чем мы сейчас занимаемся?
- Точно, - бесстрастно подтвердил он.
- Я... - Я просто застыла в ожидании.
- Ее действия требуют от меня этого. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы предположить, что я пойму ее намерения и откажусь сотрудничать с ней. Поэтому я сделаю то, чего хочет она".
Помните?
"Джон: И что теперь делать будем?
Шерлок: То, чего хочет Мориарти - пустимся в бега".
Ватсон и миссис Хадсон надёжно спрятаны, а Холмс вместе с Рассел отправляются в Палестину. Однако в конце концов им приходится вернуться, сделав вид, что они насмерть рассорились, чтобы усыпить подозрения противника:
"- Я не говорю, что ты должна покинуть меня, Рассел, тебе необходимо лишь притвориться, будто это так. Эта женщина заносчива и тщеславна, она выходит из себя от того, что мы от нее ускользнули, и это сделает ее неосторожной; вряд ли она усомнится в том, что старому бедному Шерлоку Холмсу не удалось провести в ферзи свою пешку и он остался одиноким, беззащитным и беспомощным. - Он дотронулся кончиком пальца до черного короля. - Она набросится на меня, - он коснулся белого ферзя, - и тут мы ее возьмем.
Все ее атаки строились на ее знании моей натуры, моих правил ведения игры. Когда мы вернемся, она будет ожидать, что я опять начну метаться, искать, применяя свои старые методы, как делал это всегда. Она знает, что я буду действовать именно так, но... я не буду. Вместо этого я сложу оружие и стану ходить без всякой защиты. Она отступит ненадолго, чтобы понаблюдать за моими действиями. Будет подозрительна, затем решит, что я сошел с ума, и возликует, прежде чем нанести последний удар. Но ты, Рассел, - он сделал движение рукой, и я увидела, что место белого короля занял черный ферзь, - ты постоянно будешь начеку и ударишь первой.
Какими будут ее действия теперь, когда мы вернемся домой? Как долго она будет сомневаться, прежде чем решит, что мы в самом деле разругались и это сломало и опустошило меня? Она хочет не просто уничтожить меня, и это очевидно. Она хочет сначала меня унизить. Очень хорошо, предоставим ей эту возможность. Будем ждать, что она предпримет".
Похоже на схему The Lying Detective, не так ли?
Дальше чудо-Мэри расшифровывает послание таинственной преследовательницы (разумеется, после того, как Холмс оказался бессилен это сделать) и догадывается, что это не кто иной, как её преподавательница математики, с которой она так любила беседовать о Холмсе. А дочь Мориарти всё это время готовила моральное и физическое уничтожение Холмса, пока наконец ей не удалось подловить их, неожиданно проникнув в сассекский коттедж с целью заставить Холмса совершить самоубийство, перед этим опорочив себя:
"Этот документ - ваша предсмертная записка самоубийцы, Шерлок. Чтобы вы знали, она отпечатана на вашей собственной машинке. Прочтите и положите перед мисс Рассел, если хотите, чтобы она ее прочитала. Вы не дотронетесь до нее, мисс Рассел, и не оставите отпечатков пальцев. Пожалуйста, Шерлок, прочитайте ее, ведь никогда не стоит подписывать документ, предварительно с ним не ознакомившись. - Она весело рассмеялась.
Это и в самом деле было предсмертное письмо. Оно начиналось с утверждения, что он, Шерлок Холмс, будучи в здравом уме, просто не видит смысла в своем дальнейшем существование, и далее перечислялись причины. Главной из них было то, что я покинула его, хотя меня он прямо и не обвинял. Затем шли пространные сетования на то, что расследования дел были записаны доктором Уотсоном совершенно неправильно. Я читала страницу за страницей. Наконец дошло до дела Мориарти, и там было сказано, что оно целиком сфабриковано. Безобидный профессор укрывал женщину, которой домогался Холмс. Он преследовал профессора, пока не убил его. Документ заканчивался извинениями в адрес великого человека, которого так оболгали, и всего человечества, введенного в заблуждение.
Сочинение было впечатляющим. Читателю навязывалась мысль, что письмо написал эгоист с расшатанными психикой и нервами, измученный наркотиками и строивший свою репутацию, расправляясь с людскими карьерами и жизнями. Простые белые листы бумаги с напечатанными строками, если когда-нибудь увидят свет, вызовут грандиозный скандал и, весьма возможно, превратят имя Шерлока Холмса в объект насмешек и оскорблений.
- У вас замечательный талант писателя-фантаста, - холодно заметил Холмс, - но, конечно же, вы не думаете, что я подпишу это.
- Если вы этого не сделаете, я застрелю мисс Рассел и обставлю все так, будто это сделали вы. Это будет выглядеть как убийство и самоубийство.
- А если я подпишу?
- Если подпишите, то я разрешу вам сделать себе одну инъекцию, которая станет последней. Мы заберем мисс Рассел и отпустим ее после того, как газеты опубликуют ваше письмо. У нее не будет никаких доказательств, что это совершила я, абсолютно никаких, а я уже буду далеко.
- Вы дадите мне слово, что не причините никакого вреда мисс Рассел?
Он был совершенно серьезен, даже я не сомневалась в этом".
Но Холмсу, разумеется, не пришлось подписывать этот документ. Он разражается язвительными речами, в результате чего фем-Мориарти приходит в ярость и стреляет в него, но стремительная Мэри... ну, вы знаете )
"Он отодвинул бумаги, открутил крышку, заправил вечное перо, после чего положил его на стол, закрутил крышку, отодвинул бутылку, вновь взял вечное перо и, пододвинув документ к себе, застыл с вечным пером в руке.
- Вы, конечно же, знаете, что ваш отец тоже совершил самоубийство?
- Что?!
- Самоубийство, - повторил он. Надев колпачок на вечное перо, он положил его на стол перед собой, взял бутылку с чернилами, подержал ее в руке и, погруженный в раздумье, отставил в сторону, после чего наклонился вперед, опершись на локти. - О да, это было самоубийство. После того как я уничтожил его организацию, он последовал за мной в Швейцарию, где сам назначил мне свидание в том месте. Он знал, что не может тягаться со мной в силе, и все же не взял оружия. Странно, вам не кажется? Более того, он приказал своему сообщнику кидать в меня камни, потому что подозревал, что не сможет увлечь меня за собой.
Нет, это было самоубийство. - Его голос стал жестким, а каждый раз, когда он называл ее по имени, его губы искривлялись, словно он произносил скверное ругательство. Поток слов продолжал течь.
- Вы говорите, что знаете меня, Патриция Донливи, - произнес он, делая язвительный акцент на ее имени, - я тоже знаю вас, мадам. Я знаю вас как дочь вашего отца. У вашего отца был превосходный ум, который вы унаследовали, но так же, как и он, вы покинули мир честной мысли, чтобы творить зло. Его люди убивали, грабили, шантажировали, отравляли людей наркотиками. Для вашего отца не было ничего святого. Наркотики, пытки, проституция - все это входило в сферу его деятельности. И каждый раз почтенный профессор оставался чистеньким и продолжал заниматься наукой. Ничто не трогало его - ни агонии, ни кровь, ни ужас всего того, что совершалось по его указке. Его интересовала только выгода, так же как и вас, мадам. Он покупал красивые платья своей жене и играл с дочкой в математические игры. Так было, пока не пришел я, Шерлок Холмс. Я разгромил его организацию, я превратил имя Мориарти в синоним ужаса, так что даже его дочь не может открыто его носить, и в конце концов, когда от его жизни ничего не осталось, когда я загнал его в угол, откуда он не мог ускользнуть, он отправился на дно Рейхенбахского водопада, где и нашел свою смерть. Ваш отец, Патриция Донливи, был мерзкой болячкой на лице Лондона, и я, Шер...
Она издала звериный вопль. Оружие взметнулось до уровня лица Холмса, и я, схватив тяжелую бутылку с чернилами, с силой бросила ее, попав ей по руке. Комната озарилась вспышкой выстрела, и пистолет отлетел к стене. Она выскочила из темного угла, бросилась за ним и уже схватила его, когда я налетела на нее. Мы покатились по полу, осыпаемые дождем книг, пробирок и пузырьков. Она была невероятно сильна в порыве ярости и гнева. Я прижала ее всем телом и сдавила рукой запястье, чтобы отвести оружие от Холмса. Медленно-медленно это начало мне удаваться, как вдруг я почувствовала, что ее горячая ладонь пуста, а над ухом у меня снова прогремел выстрел. Она дернулась подо мной и слегка закашлялась, после чего ее правая рука ослабела, а левая сползла по моей спине. Некоторое время я лежала в ее объятиях, потом мое зрение сфокусировалось на пистолете, который лежал возле нее, и я оттолкнула его подальше, чтобы она не смогла дотянуться, и только тогда я подумала: "Куда же ушла вторая пуля? Ведь был второй выстрел?" Оглянувшись, я увидела, что Холмс цел и невредим, но что-то было не так с моим правым плечом. И тут наконец пришла боль, огромный, всепоглощающий взрыв боли, который потряс меня и, вырвав из меня крик, бросил в глубокий черный колодец".
Конечно, она не умирает: "- Пуля прошла через шею, не задев позвонки. Она сломала ключицу и повредила множество кровеносных сосудов, прежде чем выйти из передней части плеча и закончить свой путь в сердце мисс Донливи". Каким образом пуля, выпущенная самой Патрицией, могла закончить свой путь в её сердце, осталось мне неясным - рикошет? Но это мелочи. Главное, что наша доблестная Мэри могучим прыжком спасает Холмса от пули, предназначенной ему, ценой собственного ранения, в то время как сам он, по-видимому, стоит столбом.
Однако перед этим был ещё один, предупредительный выстрел в Мэри Рассел:
"- Подумайте хорошо, Шерлок.
Холмс либо не понял угрозы, либо решил ее проигнорировать.
- Мисс Донливи, я...
Прогремел выстрел, и я почувствовала - что-то задело мою руку, и только успела подумать, что хорошо бы миссис Хадсон не услышала выстрела и не оказалась здесь, как пришла боль. Холмс повернулся и увидел меня схватившейся левой рукой за раненую правую.
- Рассел, ты...
- Она в порядке, мой дорогой Шерлок, и я советую вам сидеть спокойно, иначе с ней будет далеко не все в порядке. Благодарю вас. Уверяю, что я выстрелила с таким расчетом, чтобы нанести минимальное повреждение. Я ничего не делаю наполовину, включая обучение стрельбе. И, кстати, не волнуйтесь, ваша охрана не помешает нашему разговору: охранники и миссис Хадсон крепко спят. А теперь, дорогая, уберите руку, мы посмотрим, что там у вас. Видите. Почти ничего. Хороший выстрел - думаю, вы согласитесь. Мне очень жаль, мисс Рассел, что пришлось так поступить".
"Хирургия"! ))
Были ли Моффиссы знакомы с этим опусом или это просто "идеи, которые носятся в воздухе"? Не возьмусь судить. Однако вот отрывок из поста о переводе "Безобразной невесты":
Холмс и Уотсон обсуждают название будущего рассказа о женском "тайном обществе". И звучит предложение Шерлока "Полчище чудовищ" - в оригинале "The Monstrous Regiment". Это дословное название страшного и смешного романа Терри Пратчетта, в котором речь идет как раз таки о женщинах, скрыто добивающихся своего в военном мире мужчин. Приятная аллюзия для любителей Пратчетта.
Оригинальное название - это игра слов с двумя равноправными смыслами: "Полк чудовищ" или "Чудовищное правление".
Кто знает, возможно, аллюзия тут была не только на роман Пратчетта, но и на вышеупомянутый второй роман из серии "ШХ и Мэри Рассел" - "A monstrous regiment of women". Во всяком случае, совпадения с "Ученицей Холмса" впечатляющие (второй роман я ещё не осилила, возможно, и там что-то найдётся). Постмодернизм как он есть )
Сабж имеется в электроном виде в сети, желающие могут ознакомиться.
Решила ознакомиться с первой из них от нечего делать.
Роман носит название "Ученица Холмса" (в оригинале - "Ученица пчеловода"). Автор - американка, книги написаны в 1990-х и, как нетрудно догадаться, представляют собой фанфики, профессионально написанные от лица махровейшей Мэрисью ) Американцы в восторге: "Книга вторглась в литературные угодья сэра Артура Конан Дойла и беззаконным образом стащила там Холмса, чтобы блистательно вернуть его к жизни", как сообщает нам отрывок из американской рецензии на передней обложке.
"Прелесть! Это подлинная Лори Р. Кинг, а не поддельный Конан Дойл, и держу пари, то лучше оригинала!" - вторит ей другой рецензен(-ка?) на задней обложке.
Чем же автор так покорила восторженных американских читателей?
Вот начало вступления под названием "Предисловие редактора", в котором автор, как водится, типа открещивается от дальнейшего, представляя книгу как чужую рукопись, случайно попавшую к ней в руки:
"Первым делом спешу уверить читателя, что не имею никакого отношения к книге, которую вы держите в руках. Да, я пишу романы, но даже воспаленное воображение писателя-романиста имеет свои границы, мое же исчерпало себя задолго до того, как откуда-то появилась идея рассказать о Шерлоке Холмсе, взявшем себе в ученики бойкую на язык пятнадцатилетнюю полуамериканку, рьяную феминистку. И вот я думаю: если даже Конан Дойль не удержался от того, чтобы скинуть Холмса в пропасть со скалы, то уж, конечно, юная смышленая девица с ходу размозжила бы голову великому детективу".
Всё та же милая сердцу "среднего обывателя" идея о том, что Холмс - раздражающий своим высокомерием умник, который у любого "нормального" человека вызывает желание "размозжить ему голову" или хотя бы обломать, чтоб не выпендривался. И, разумеется, кому это по силам, как не Мэрисью.
Отрывок из "Вступления от автора" (то есть той самой Мэри Рассел):
"Я очень уважаю доктора Уотсона, но он всегда был таким наивным и порой не замечал очевидных вещей, несмотря на свои благоразумие и человечность. Я же явилась в этот мир бунтаркой, уже в три года вертела как хотела моей невозмутимой няней-шотландкой и растеряла наивность и благоразумие, которые, возможно, у меня были, уже к подростковому возрасту.
Мне потребовалось много времени, чтобы обрести их вновь.
Мы с Холмсом подходили друг другу. Его опыт, конечно, не шел ни в какое сравнение с моим, но его наблюдательность никогда не превышала моей так, как это было с доктором Уотсоном. Мои глаза и ум функционировали по той же самой модели. Мы действовали на одной территории. Так что я вполне допускаю, что мой Холмс не тот, что Холмс Уотсона".
Ну, это очень мягко сказано )
Однако для зрителей "Шерлока" книга ещё кое-чем интересна.
Приведу здесь отзыв из сети, который довольно точно отражает суть.
Мэри Сью атакует великого детектива
Rita_Scitter
"Когда я бралась за книгу, я, конечно, понимала, что имею дело с фанфиком. Увы, я рассчитывала, что история будет более качественной, но нет. Мы имеем дело с типичным сборником довольно своеобразных историй. Знакомство Мэри Рассел и Шерлока Холмса начинается в 1915 году. Ей 15, ему - 54. Он разводит пчел, она болтается по Сассексу с Вергилием в оригинале, наслаждаясь латинскими глаголами. Разумеется, эти двое нашли друг друга и появление Мэри буквально вдыхает в сыщика жизнь, возвращая оной потерянный смысл. К десятой странице читатель догадается, что дело закончится свадебными колоколами. Сама история заканчивается переездом Мэри к Шерлоку. Собственно, учитывая, что они 4 года везде шастают вместе и, хоть Холмс и представляет деву своей помощницей, им отчего-то никто не верит. При этом интеллект молодой и горячей Мэри начинает местами превосходить интеллект стареющего Холмса. А еще она феминистка и носит косы до пояса, потому что с длинными волосами меньше возни. И все время описывает наряды, тратя на эти описания едва ли не столько же времени, сколько на описание расследований.
Что еще вас ждет? Встреча с еще одной феминисткой - Патрицией Мориарти. Да, дочерью того самого профессора, которая задалась целью отомстить Холсу за преждевременную смерть родителей. Разумеется, встреча с Ватсоном, старым дураком, которого Мэри хоть и называет "дядей Джоном", но сильно недолюбливает, также как и автор. Вообще в течение всей книги Мэри не устает подчеркивать свое превосходство над несчастным доктором, не стесняясь тыкать в этот факт Холмса и ежечасно напоминая ему, что с ней такие номера не пройдут. Что еще? Сюжет до обидного предсказуем, вплоть до преступника-дворецкого. Персонажи довольно много пьют. Собственно при знакомстве Холмс распивает с Мэри бутылку "медового вина" и так оно и понеслось. Просто со временем наша феминистка переходит на бренди. Исключительно в лечебных целях. Да. Холмс представляется довольно беспомощным в быту товарищем, зато совершает на пару с Мэри вояж в Палестину. Так сказать, на историческую родину барышни. А Майкрофт прикрывает им спины. Как итог - качество низкое, герои не в характере, главная героиня своим поведением раздражает до крайности. Словом, чтение очень на любителя. Но права женщин на равноправие, по крайней мере перед Холмсом, Мэри Рассел отстаивает. Хотя у влюбленного детектива и правда нет против нее никаких шансов".
Ничего не напоминает? )
Да, "маленькая сильная женщина", разумеется, то и дело превосходящая Холмса; разумеется, крайне независимая и, как почему-то неизбежное следствие, грубоватая и нагловатая (хотя, к счастью, и не в такой степени, как наша любимая моффатотётя); разумеется, упивающаяся своим превосходством над несчастным Ватсоном, который давно уже расстался с доживающим свой век в Сассексе Холмсом и появляется лишь периодически. Сам же Холмс, разумеется, под напускной бронёй суровости представлен "трогательно" сентиментальным.
И да, в следующем романе "A monstrous regiment of women", опубликованном у нас под разными названиями - "Нелепо женское правленье", "Признание Холмса", хотя переводится это как "Чудовищное правление женщин" или "Монструозный полк женщин" - дело таки закончится ПОЦЕЛУЕМ, признанием Холмса в том, что он влюбился в великолепную Мэри с первого взгляда(!) и конечно, свадьбой ))
Для тех, кто недоумевает, почему родители позволяют юной девице таскаться с пожилым сыщиком и ввязываться в опасные приключения, поясню: Мэри - сирота (и довольно богатая наследница), находящаяся под опекой своей тёти, которую она ни в грош не ставит и которая не имеет на неё никакого влияния. Причём она считает себя отчасти виновной в гибели своей семьи, её мучают кошмары. И Холмс, разумеется, выступает в роли психотерапевта. Приведу довольно большой отрывок, поскольку он представляет некоторый интерес:
"Он поставил стул у изголовья моей кровати, сел, заложив ногу на ногу, и закурил трубку. Воздух наполнился запахом серы и табака. Мои мысли вновь вернулись к кошмару. Это проявление бессознательного не раз обращало меня к работам Фрейда, Юнга и других представителей европейских школ психоанализа. Я пыталась проанализировать его, разложить на составные части, отбросить его от себя, противопоставить ему всю силу моего разума, но все было тщетно.
Единственное, что я не решалась сделать, это рассказать кому-нибудь об этом. Однажды тетя проявила излишнюю настойчивость, пытаясь узнать о моих ночных беспокойствах, и я ударила ее в лицо и сбила с ног. Соседи по Оксфорду также проявляли к этому интерес, но я избегала обсуждения этой темы. У меня всегда в глубине души была мысль поделиться с кем-нибудь об этом, и теперь, к своему ужасу, почувствовала, что больше не могу держать это в себе.
- Мой брат, он был настоящим гением. Научившись читать в три года, он к пяти освоил комплексную геометрию. Его потенциал был поистине гигантским, но он умер, когда ему было всего девять, на пять лет меньше, чем мне. И это я... убила его! - Мой голос сорвался, и в течение нескольких минут был слышен лишь шум двигателей. Со стороны Холмса не последовало никакой реакции. Я перевернулась на спину и закрыла лицо руками, словно свет резал мне глаза, но на самом деле я боялась увидеть его лицо.
- И вот ко мне приходит этот кошмар. Только это не кошмар, это память, до малейшей детали. Мы ехали на машине вдоль побережья южнее Сан-Франциско. Отец уходил в армию через неделю. Ему сначала отказали из-за больной ноги, но в конце концов взяли на службу в разведку. Это был наш последний семейный уик-энд, и мы направлялись в свою лесную хижину, где всегда отдыхали. Я была трудным ребенком, мне очень хотелось отправиться погулять со своими школьными друзьями, но взамен этого вместе со всеми пришлось ехать в лес. Настроение у всех было плохое: мать была огорчена отъездом отца, отец был озабочен тем же. Дорога там плохая и в нескольких местах проходит вдоль обрывов высотой в несколько сот футов. Короче, мы ехали как раз по краю одного из них, приближаясь к слепому повороту, когда я начала препираться с братом. Отец повернулся, чтобы прикрикнуть на нас, и машину отнесло к середине дороги. Из-за поворота на большой скорости вылетела встречная машина, и мы столкнулись. Наша перевернулась, меня выбросило из нее, и последнее, что я видела, прежде чем машина полетела вниз, был силуэт брата. Незадолго до этого отец до отказа заполнил бак. От них ничего не осталось. Лишь на похороны удалось собрать кое-что из останков. - Тишина. Зачем я все это ему рассказала? Зачем?
- Сначала я едва не сошла с ума. Я пыталась покончить с собой, но один очень хороший врач меня убедил, что лучше не умирать, а постараться сделать так, чтобы моя жизнь оказалась полезной. Например, хоть немного заменить брата. Это оказало свое действие. Я больше не думала о самоубийстве. Но со следующей недели меня стал посещать этот кошмар.
Холмс кашлянул.
- Как часто он приходит?
- Теперь нечасто. Последний раз это было в Уэльсе. Я думала, что наконец избавилась от него, но оказалось, что нет. Я никогда никому не говорила об этом. Никогда. - Мои мысли вновь вернулись к осколкам стекла и кускам искореженного металла, которые я видела с обрыва.
- Рассел, я...
Я перебила его:
- Если вы хотите уверить меня в том, что это не моя вина и что я не должна так казнить себя, то лучше не стоит, Холмс, если не хотите действительно поставить под угрозу нашу дружбу.
- Нет, Расс, я не это хотел сказать. Дай мне закончить. Конечно, это ты была невольной причиной их смерти. Это было не убийство, но именно ты спровоцировала несчастный случай. Это останется на твоей совести.
Я не поверила своим ушам. Я взглянула на него и увидела на его лице зеркальное отражение той боли, которую чувствовала сама, однако у Холмса ее острота была сглажена мудростью и прожитыми годами.
- Я просто хотел сказать, что нельзя жить одним чувством вины, нужно еще что-то.
Его мягкие слова потрясли меня, словно землетрясение. Я закрыла глаза, а когда снова их открыла, поняла, что кошмар, мучивший меня столько лет, больше не является тайной, груз спал с моих плеч, теперь я смогу жить спокойно, не чувствуя его постоянного гнета. И впервые с тех пор, как вышла из больницы, я вздохнула свободно и разрыдалась".
Первое крупное дело Холмса и Рассел: похищена маленькая дочь американского сенатора, прибывшего с семьёй на отдых в Уэльс (глава 6 "Ребенок, похищенный из постели"). Холмс и Рассел успешно расследуют дело, однако спасает малышку от бандитов именно Рассел, пока Холмс отвлекает их внимание. Мэри скромно заявляет: "это дело послужило уроком и Холмсу, который наконец-то осознал, что меня нужно уважать и принимать всерьез". Потрясённый Холмс признаётся:
"Я работаю один. Я всегда работал в одиночку. Даже с Уотсоном, он просто служил мне еще одной парой рук, а вовсе не был полноценным помощником. Великая сила Уотсона всегда заключалась в его огромной преданности и исполнительности. Его самостоятельные действия всегда заставали меня врасплох, поэтому я никогда не поддерживал их. Но ты - ты совсем другое дело".
Извечные фанфикомечты юных поклонниц Холмса воплощены - Мэрисью Рассел принята в полноценные партнёры. Холмс говорит ей: "Мэри, девочка моя, ты прямо-таки читаешь мои мысли" )
Бандиты схвачены, однако Холмс с самого начала понял, что "за всем этим стоит ум, холодный и расчетливый. (...) Он был очень осторожен. Его никто ни разу не видел. Эти пятеро были наняты, им платили, но анонимно. У них не было ни адреса, ни номера телефона. Все указания похитители получали по почте. Когда их взяли, все нити оборвались, и мы остались с пятью марионетками и сознанием того, что человек, державший в руках эти нити, ушел от правосудия. Как бы то ни было, рано или поздно он опять поднимет голову, и, возможно, тогда нам удастся его увидеть".
Этим умом, как вы уже догадались, оказалась дочь профессора Мориарти по имени Патриция, профессор математики в Оксфорде, которая в следующей главе начинает охоту на Холмса. С юности она была одержима Холмсом:
"Я собирала каждое слово, написанное вами или о вас. Я узнала о вас все. Я нашла три ваших убежища в Лондоне, хотя, полагаю, должно быть еще по меньшей мере одно. Да, я знаю о вас почти все, Шерлок. Я знаю, почему сын миссис Хадсон так поспешно эмигрировал в Австралию, знаю о вас и женщине по фамилии Адлер, о шраме на вашей спине и о том, как вы его получили. У меня есть даже весьма привлекательная фотография, на которой вы запечатлены выходящим из парилки в турецких банях. Я даже купила и оформила на подставное лицо ферму через горку от вашей и могла наблюдать за вами из окна спальни.
Целых пять лет семь моих агентов обретались в вашей округе, и мне был известен каждый ваш шаг. А потом - о ирония судьбы! - ко мне пришла учиться мисс Рассел. Большего мне нечего было и желать: это было мое маленькое связующее звено с умом убийцы моего отца. Если бы я жила в углу вашей комнаты, я и то не смогла бы узнать больше, чем узнала от мисс Рассел. Это было восхитительно".
Таким образом, близкий Холмсу человек невольно сливал важную информацию о нём Патриции Мориарти, которая была одержима мыслью о мести:
"Я решила похитить мисс Рассел, отвезти ее туда, где вы не смогли бы ее найти, и публично поиграть с вами какое-то время. Я строила планы. Но в конце октября ситуация изменилась. Мой врач сказал, что я умру в этом году [у неё рак], и мне пришлось пересмотреть планы. Я решила упростить дело, будучи не в состоянии позволить себе поиграть с вами в кошки-мышки. Я попросту убью вас всех и покончу с этим. И если все узнают, что вы потерпели поражение от меня, что ж, тем лучше. Мне терять нечего".
Но это мы узнаём в последней главе. А начала она игру с того, что устроила взрыв в коттедже Холмса. Это должно было стать предупреждением. Далее бомба была установлена в комнате Рассел в оксфордском общежитии и в квартире Ватсона.
При этом именно Мэри Рассел спасает Ватсона, поскольку сам Холмс попросту... забыл о нём:
"- Холмс, вы говорили, что миссис Хадсон уехала, а не кажется ли вам, что надо уговорить Уотсона перебраться куда-нибудь в гостиницу на два-три дня или отправиться повидать родственников, пока мы не узнаем, в чем дело?
Он дернулся, и, видимо, это причинило ему боль, поскольку он чертыхнулся и на этот раз медленнее повернулся ко мне с выражением тревоги на лице.
- Боже мой, Рассел, как же я мог... Майкрофт, где телефон? Рассел, поговори с ним. Только смотри не обмолвись о том, где ты теперь находишься или что я с тобой. Знаешь его номер? Хорошо. Ох, не дай Бог, чтобы с ним что-то случилось из-за моей абсолютной, непроходимой глупости..."
Потом умница Мэри устанавливает связь между делом о похищении ребёнка и этими нападениями, которую Холмс опять упустил "по своей абсолютной, непроходимой глупости":
"- Это еще не все. Но сначала допейте бренди, Холмс. Та записка, что была в туфле. Я очень внимательно изучила ее, очень внимательно, и пришла к выводу, что она отпечатана на той же машинке, что и записка с требованиями о выкупе Джессики Симпсон.
Удар не был смягчен, факты были убийственны, но самое главное заключалось в том, что это сказала ему я, а для него это был очень чувствительный удар. Дважды за два дня я спасла его от серьезной ошибки. Первую еще можно было понять, хотя она чуть не стоила жизни Уотсону, но эта вторая... Догадка была у него прямо под носом, у него в руках. Она коренным образом меняла ход расследования, и он упустил это из виду".
После ещё нескольких покушений на Холмса и Рассел Холмс принимает решение на время скрыться:
"- Я не говорил, что она не собирается убивать нас. Скорей всего, она пока не собирается этого делать. И если мы предположим, что события последних дней соответствовали ее намерениям, то остаются три вероятности: первая - она пока не хочет убивать нас; вторая - она хочет, чтобы мы знали, что имеем дело с умным, обеспеченным и безжалостным противником, который полностью контролирует нас; и третья - она хочет, чтобы мы не высовывались либо покинули Англию.
- И это как раз то, чем мы сейчас занимаемся?
- Точно, - бесстрастно подтвердил он.
- Я... - Я просто застыла в ожидании.
- Ее действия требуют от меня этого. Она знает меня достаточно хорошо, чтобы предположить, что я пойму ее намерения и откажусь сотрудничать с ней. Поэтому я сделаю то, чего хочет она".
Помните?
"Джон: И что теперь делать будем?
Шерлок: То, чего хочет Мориарти - пустимся в бега".
Ватсон и миссис Хадсон надёжно спрятаны, а Холмс вместе с Рассел отправляются в Палестину. Однако в конце концов им приходится вернуться, сделав вид, что они насмерть рассорились, чтобы усыпить подозрения противника:
"- Я не говорю, что ты должна покинуть меня, Рассел, тебе необходимо лишь притвориться, будто это так. Эта женщина заносчива и тщеславна, она выходит из себя от того, что мы от нее ускользнули, и это сделает ее неосторожной; вряд ли она усомнится в том, что старому бедному Шерлоку Холмсу не удалось провести в ферзи свою пешку и он остался одиноким, беззащитным и беспомощным. - Он дотронулся кончиком пальца до черного короля. - Она набросится на меня, - он коснулся белого ферзя, - и тут мы ее возьмем.
Все ее атаки строились на ее знании моей натуры, моих правил ведения игры. Когда мы вернемся, она будет ожидать, что я опять начну метаться, искать, применяя свои старые методы, как делал это всегда. Она знает, что я буду действовать именно так, но... я не буду. Вместо этого я сложу оружие и стану ходить без всякой защиты. Она отступит ненадолго, чтобы понаблюдать за моими действиями. Будет подозрительна, затем решит, что я сошел с ума, и возликует, прежде чем нанести последний удар. Но ты, Рассел, - он сделал движение рукой, и я увидела, что место белого короля занял черный ферзь, - ты постоянно будешь начеку и ударишь первой.
Какими будут ее действия теперь, когда мы вернемся домой? Как долго она будет сомневаться, прежде чем решит, что мы в самом деле разругались и это сломало и опустошило меня? Она хочет не просто уничтожить меня, и это очевидно. Она хочет сначала меня унизить. Очень хорошо, предоставим ей эту возможность. Будем ждать, что она предпримет".
Похоже на схему The Lying Detective, не так ли?
Дальше чудо-Мэри расшифровывает послание таинственной преследовательницы (разумеется, после того, как Холмс оказался бессилен это сделать) и догадывается, что это не кто иной, как её преподавательница математики, с которой она так любила беседовать о Холмсе. А дочь Мориарти всё это время готовила моральное и физическое уничтожение Холмса, пока наконец ей не удалось подловить их, неожиданно проникнув в сассекский коттедж с целью заставить Холмса совершить самоубийство, перед этим опорочив себя:
"Этот документ - ваша предсмертная записка самоубийцы, Шерлок. Чтобы вы знали, она отпечатана на вашей собственной машинке. Прочтите и положите перед мисс Рассел, если хотите, чтобы она ее прочитала. Вы не дотронетесь до нее, мисс Рассел, и не оставите отпечатков пальцев. Пожалуйста, Шерлок, прочитайте ее, ведь никогда не стоит подписывать документ, предварительно с ним не ознакомившись. - Она весело рассмеялась.
Это и в самом деле было предсмертное письмо. Оно начиналось с утверждения, что он, Шерлок Холмс, будучи в здравом уме, просто не видит смысла в своем дальнейшем существование, и далее перечислялись причины. Главной из них было то, что я покинула его, хотя меня он прямо и не обвинял. Затем шли пространные сетования на то, что расследования дел были записаны доктором Уотсоном совершенно неправильно. Я читала страницу за страницей. Наконец дошло до дела Мориарти, и там было сказано, что оно целиком сфабриковано. Безобидный профессор укрывал женщину, которой домогался Холмс. Он преследовал профессора, пока не убил его. Документ заканчивался извинениями в адрес великого человека, которого так оболгали, и всего человечества, введенного в заблуждение.
Сочинение было впечатляющим. Читателю навязывалась мысль, что письмо написал эгоист с расшатанными психикой и нервами, измученный наркотиками и строивший свою репутацию, расправляясь с людскими карьерами и жизнями. Простые белые листы бумаги с напечатанными строками, если когда-нибудь увидят свет, вызовут грандиозный скандал и, весьма возможно, превратят имя Шерлока Холмса в объект насмешек и оскорблений.
- У вас замечательный талант писателя-фантаста, - холодно заметил Холмс, - но, конечно же, вы не думаете, что я подпишу это.
- Если вы этого не сделаете, я застрелю мисс Рассел и обставлю все так, будто это сделали вы. Это будет выглядеть как убийство и самоубийство.
- А если я подпишу?
- Если подпишите, то я разрешу вам сделать себе одну инъекцию, которая станет последней. Мы заберем мисс Рассел и отпустим ее после того, как газеты опубликуют ваше письмо. У нее не будет никаких доказательств, что это совершила я, абсолютно никаких, а я уже буду далеко.
- Вы дадите мне слово, что не причините никакого вреда мисс Рассел?
Он был совершенно серьезен, даже я не сомневалась в этом".
Но Холмсу, разумеется, не пришлось подписывать этот документ. Он разражается язвительными речами, в результате чего фем-Мориарти приходит в ярость и стреляет в него, но стремительная Мэри... ну, вы знаете )
"Он отодвинул бумаги, открутил крышку, заправил вечное перо, после чего положил его на стол, закрутил крышку, отодвинул бутылку, вновь взял вечное перо и, пододвинув документ к себе, застыл с вечным пером в руке.
- Вы, конечно же, знаете, что ваш отец тоже совершил самоубийство?
- Что?!
- Самоубийство, - повторил он. Надев колпачок на вечное перо, он положил его на стол перед собой, взял бутылку с чернилами, подержал ее в руке и, погруженный в раздумье, отставил в сторону, после чего наклонился вперед, опершись на локти. - О да, это было самоубийство. После того как я уничтожил его организацию, он последовал за мной в Швейцарию, где сам назначил мне свидание в том месте. Он знал, что не может тягаться со мной в силе, и все же не взял оружия. Странно, вам не кажется? Более того, он приказал своему сообщнику кидать в меня камни, потому что подозревал, что не сможет увлечь меня за собой.
Нет, это было самоубийство. - Его голос стал жестким, а каждый раз, когда он называл ее по имени, его губы искривлялись, словно он произносил скверное ругательство. Поток слов продолжал течь.
- Вы говорите, что знаете меня, Патриция Донливи, - произнес он, делая язвительный акцент на ее имени, - я тоже знаю вас, мадам. Я знаю вас как дочь вашего отца. У вашего отца был превосходный ум, который вы унаследовали, но так же, как и он, вы покинули мир честной мысли, чтобы творить зло. Его люди убивали, грабили, шантажировали, отравляли людей наркотиками. Для вашего отца не было ничего святого. Наркотики, пытки, проституция - все это входило в сферу его деятельности. И каждый раз почтенный профессор оставался чистеньким и продолжал заниматься наукой. Ничто не трогало его - ни агонии, ни кровь, ни ужас всего того, что совершалось по его указке. Его интересовала только выгода, так же как и вас, мадам. Он покупал красивые платья своей жене и играл с дочкой в математические игры. Так было, пока не пришел я, Шерлок Холмс. Я разгромил его организацию, я превратил имя Мориарти в синоним ужаса, так что даже его дочь не может открыто его носить, и в конце концов, когда от его жизни ничего не осталось, когда я загнал его в угол, откуда он не мог ускользнуть, он отправился на дно Рейхенбахского водопада, где и нашел свою смерть. Ваш отец, Патриция Донливи, был мерзкой болячкой на лице Лондона, и я, Шер...
Она издала звериный вопль. Оружие взметнулось до уровня лица Холмса, и я, схватив тяжелую бутылку с чернилами, с силой бросила ее, попав ей по руке. Комната озарилась вспышкой выстрела, и пистолет отлетел к стене. Она выскочила из темного угла, бросилась за ним и уже схватила его, когда я налетела на нее. Мы покатились по полу, осыпаемые дождем книг, пробирок и пузырьков. Она была невероятно сильна в порыве ярости и гнева. Я прижала ее всем телом и сдавила рукой запястье, чтобы отвести оружие от Холмса. Медленно-медленно это начало мне удаваться, как вдруг я почувствовала, что ее горячая ладонь пуста, а над ухом у меня снова прогремел выстрел. Она дернулась подо мной и слегка закашлялась, после чего ее правая рука ослабела, а левая сползла по моей спине. Некоторое время я лежала в ее объятиях, потом мое зрение сфокусировалось на пистолете, который лежал возле нее, и я оттолкнула его подальше, чтобы она не смогла дотянуться, и только тогда я подумала: "Куда же ушла вторая пуля? Ведь был второй выстрел?" Оглянувшись, я увидела, что Холмс цел и невредим, но что-то было не так с моим правым плечом. И тут наконец пришла боль, огромный, всепоглощающий взрыв боли, который потряс меня и, вырвав из меня крик, бросил в глубокий черный колодец".
Конечно, она не умирает: "- Пуля прошла через шею, не задев позвонки. Она сломала ключицу и повредила множество кровеносных сосудов, прежде чем выйти из передней части плеча и закончить свой путь в сердце мисс Донливи". Каким образом пуля, выпущенная самой Патрицией, могла закончить свой путь в её сердце, осталось мне неясным - рикошет? Но это мелочи. Главное, что наша доблестная Мэри могучим прыжком спасает Холмса от пули, предназначенной ему, ценой собственного ранения, в то время как сам он, по-видимому, стоит столбом.
Однако перед этим был ещё один, предупредительный выстрел в Мэри Рассел:
"- Подумайте хорошо, Шерлок.
Холмс либо не понял угрозы, либо решил ее проигнорировать.
- Мисс Донливи, я...
Прогремел выстрел, и я почувствовала - что-то задело мою руку, и только успела подумать, что хорошо бы миссис Хадсон не услышала выстрела и не оказалась здесь, как пришла боль. Холмс повернулся и увидел меня схватившейся левой рукой за раненую правую.
- Рассел, ты...
- Она в порядке, мой дорогой Шерлок, и я советую вам сидеть спокойно, иначе с ней будет далеко не все в порядке. Благодарю вас. Уверяю, что я выстрелила с таким расчетом, чтобы нанести минимальное повреждение. Я ничего не делаю наполовину, включая обучение стрельбе. И, кстати, не волнуйтесь, ваша охрана не помешает нашему разговору: охранники и миссис Хадсон крепко спят. А теперь, дорогая, уберите руку, мы посмотрим, что там у вас. Видите. Почти ничего. Хороший выстрел - думаю, вы согласитесь. Мне очень жаль, мисс Рассел, что пришлось так поступить".
"Хирургия"! ))
Были ли Моффиссы знакомы с этим опусом или это просто "идеи, которые носятся в воздухе"? Не возьмусь судить. Однако вот отрывок из поста о переводе "Безобразной невесты":
Холмс и Уотсон обсуждают название будущего рассказа о женском "тайном обществе". И звучит предложение Шерлока "Полчище чудовищ" - в оригинале "The Monstrous Regiment". Это дословное название страшного и смешного романа Терри Пратчетта, в котором речь идет как раз таки о женщинах, скрыто добивающихся своего в военном мире мужчин. Приятная аллюзия для любителей Пратчетта.
Оригинальное название - это игра слов с двумя равноправными смыслами: "Полк чудовищ" или "Чудовищное правление".
Кто знает, возможно, аллюзия тут была не только на роман Пратчетта, но и на вышеупомянутый второй роман из серии "ШХ и Мэри Рассел" - "A monstrous regiment of women". Во всяком случае, совпадения с "Ученицей Холмса" впечатляющие (второй роман я ещё не осилила, возможно, и там что-то найдётся). Постмодернизм как он есть )
Сабж имеется в электроном виде в сети, желающие могут ознакомиться.