Дождь на Бруклинском мосту. Глава 4
Глава 4.
Тем же вечером Колман уселся в машину - какое-то время просто сидел, отпуская все мысли, чувства, оставляя себе лишь одно - интуицию. Ту частичку всемирного Провидения, эхо гласа Вселенной, которое поведёт. В путь, на поиск - аккуратно завёл мотор, плавно тронулся с места - поехал, так же просто - вперёд. Руководствуясь сердцем.
Это было давно привычно - кое-что из своей прошлой жизни он помнил - только раньше простор и мустанг, верный друг под седлом и его чутьё в помощь, а сейчас - он один - выбирает из расчерченных линий дорог. В пальцах - руль, не поводья, под подошвами старых ковбойских сапог - педали, не стремена. Если выберет правильно - то найдёт тех двоих - и кого-то ещё - возможно.
Ездить пришлось почти два часа - пока наконец в переулке - припаркован за чёрным массивным «фордом» - вчерашний «корветт». Мог и бы и не заметить, проехать мимо, но в последний момент - удачно повернул голову. На секунду остановился - глянул сквозь «форд» на номер - тот самый - легонечко усмехнулся, объехал, обогнул здание, выбрал соседний дом. Ещё ýже, темней переулок - здесь заглушил мотор, вылез и убедившись, что вокруг никого, распахнул на миг крылья. Всего один взмах - прыжок ангела - и на крыше. Отсюда и наблюдал - частично через окно - просторный, залитый светом офис - частично сквозь стену. За ними - те двое вчерашних - стоя - и видимо, босс - сидит за столом, опираясь на локти и выдвинувшись вперёд, охранники за спиной.
Гарри поставил ногу на парапет, тоже опёрся локтем - на собственное колено. Успел как раз вовремя - всегда вовремя, если следовать сердцу - чтобы услышать нужную ему часть разговора.
Босс велел припугнуть - расстрелять среди ночи машину, но не трогать пока его - потому-то так быстро смылись? Отругал - зло, язвительно - что не сделали всё, как надо - напоролись вчера на копа. Ангел чуть усмехнулся - а парни, видать, боятся - того, кто сидит за столом - напряжённые позы, опущены плечи, склонены головы. Пригляделся к нему - запомнил черты и голос - резкий, сиплый и неприятный; считалось имя.
Ещё немного послушал и отошёл - уселся на крыше, опёрся спиной на стену пожарного выхода - вздох. Позволил себе расслабиться - на секунды - их целью был он, не Рене. Вздохнул снова.
Но адрес, где поискать - дал им Рико. Может, в этом вся тайна - Рене как-то связана с боссом? А может и нет - ведь о ней не сказали ни слова. Или всё же - он что-нибудь упустил?
Колман достал сигареты, прошептал размышляя:
- Лоренцо Антонио Рицци... так вот, кому я, оказывается, случайно прищемил хвост...
Да, всё верно - а то начал уже сомневаться в своём чутье. Что теперь? Сделать вид, что «дошло» и то дело немного притормозить?
То дело - когда Рицци упомянул Бертоли, Ангел сжал зубы, поморщился от досады - должно быть, бедняга в скорости будет мёртв. А пока затаился так, что найти его даже с самым благим намерением невозможно.
Колман медленно закурил. Началось всё с Панчини - семнадцать ножевых ран, тело на пустыре - и, к несчастью, лежало оно так долго, что считать информацию, прикоснувшись, не удалось. Три дня они с Джерри пытались установить личность, а потом, когда имя стало известно - на глаза им впервые попался Бертоли. Всего лишь один из длинного ряда полу-знакомых Панчини парней, ставших в связи с убийством свидетелями, которых они обязаны опросить. И свидетелей столь напуганных, подозрительных, осторожных, что узнать удавалось ничтожно мало. Поэтому - Колман был удивлён, когда спустя месяц безрезультатных допросов, Бертоли вдруг позвонил ему сам и начал просить о встрече. Что важно - о встрече тайной и строго наедине.
Бертоли назначил место - по странному совпадению им оказался тот самый не слишком приятный клуб, на тёмных задворках которого громила Марк Шмеллер прижал к стенке Рене. Колман чуть усмехнулся, припоминая - Бертоли тогда опаздывал. Он прождал его двадцать минут - и готов был, конечно, прождать и дольше, но в какой-то момент направился к заднему выходу - словно движимый каким-то необъяснимым чувством - и стоило ему выйти за дверь, как раздался крик девушки. Разумеется, это была Рене.
Ангел выпустил струйку дыма - как знать, ведь быть может, Бертоли в тот вечер всё же приходил в клуб? Явился - напуганный, с напряжёнными нервами, приготовившись «сдавать» копу своего босса - и застал драку? Внезапно застав арест - ещё пуще перепугался и убежал? Что ж, увы - но теперь он этого не узнает.
Ангел сунул потухший окурок в карман, и вернулся к тому, что недавно услышал. Они все - и те парни, и даже босс - временно затаятся - по приказу «корветт» уберут в специальный гараж, тех двоих Рицци выставил вон из города - стало быть, хорошо, что вчера их спугнул. Обеспечил недолгую передышку.
Рене - пока в безопасности, слава богу, но что, если Рико о ней расскажет? Попытаться уговорить переехать? Если бы только мог, то отвёз бы к себе... Очень горький укол досады - даже то, что узнал этим вечером - он не сможет ей рассказать. Ни ей, ни тем более Джерри - ведь, казалось бы, должен уже привыкнуть, но всякая новая тайна - каждый раз словно тень - ложится ему на душу. Говорить про «случайные совпадения», про «догадки» - даже это сейчас опасно, чересчур большой риск. Значит - снова молчать, пока не отыщет простые, легко объяснимые в глазах Джерри зацепки, обычные полицейские доказательства и не выйдет на Рицци в открытую...
Ангел снова вздохнул, грустно глянул на звёзды - ну что же, пора бы ему уходить? Или что-то ещё? Вновь направил чутьё - на «босса» - уже не смотря и не слушая - только сердцем. Причувствовался - чуть глубже - и... Кажется, уловил - кто-то рядом с ним есть. Рядом с Рицци. Агенты? Нахмурился - сатанинские эмиссары высокого уровня? Нет.
Эта сила - близка его силе, того же порядка. Тяжёлая, древняя, очень земная мощь...
- Люцифер.
Имя шёпотом сорвалось с губ - даже раньше, чем до конца понял. Неожиданно. Свидятся? Призадумался - если будет на то судьба.
Ангел встал, мерным шагом прошёл по крыше - теперь уже точно всё. И вдруг понял, что улыбается - очень лёгкой и светлой улыбкой - случайным, нечаянным отражением чистой радости сердца. Если встретятся - то не будут врагами? Люцифер - благородное и великое существо - хотя Первый, конечно, иного мнения.
Шагнув к самому краю, стоя на парапете, поразмышлял. Потом - вновь убедившись, что нет людей - быстро спрыгнул к машине вниз.
Так и не рассказала. Целый день - муки совести, слёзы, стирка-уборка - проснулась уже к полудню и увидела пятна на простыне. Чуть смазанные, немного, уже потемневшие - всё равно его кровь. Рене даже слегка зазнобило - жуткий след от ночного кошмара, доказательство, что вчера был не сон.
Сразу же захотелось Колману позвонить - и что скажет? Отвлечёт от работы - вот уж он будет «рад». Не стала.
Пока в ванной возилась, думала - ведь вчера его попытались убить. Или нет? И впервые возникло - зачем он тому сицилийцу вообще? Что они собирались с ним делать? Если бы ей удалось - расспросить, разузнать, то - что дальше?
Рене даже присела на краешек ванны - надо же, столько времени и впервые подумала о таком! Он - их цель? Он - их жертва? Нет, нет! Рене сжала виски - ведь её же не тронули, и его... Им нужны были сведения - уж наверное тот сицилиец сумел их достать - без её жалкой «помощи»! И вчера - был их первый ответ?
Снова дёрнулась к телефону - что за нервный настрой? Ну хотя бы узнает, что он уже узнал... Или нет, даже так - чтобы просто услышать голос, убедиться, что он живой, что его не убили... А с утра она даже его не спросила, как он себя чувствует!
Разрыдалась. Сидела, ревела и не звонила. Потом кое-как успокоилась - поплескала - со злостью в лицо холодной водой. С особым старанием, тщанием, очень долго - стирала его рубашку - которую он оставил, вынужден был оставить, потому что Рене в ней спала.
Пока вещи сохли, слазила в свой тайничок - за зеркалом в ванной, достала серёжки - с маленькими сапфирами скромной овальной формы - подарок прабабки, и золотую цепочку с крестиком - от отца. Всё, что осталось. Раньше был ещё и кулон - тоже маленький и с сапфиром, но Рене допустила ошибку - сняла его перед сном, положила на тумбочку... Ну а утром кулон исчез - вместе с Рексом - её полу-бывшим тогдашним парнем. Рене даже ему звонила, нашла в себе силы - и униженно извиняясь, просила у Рекса припомнить, не видел ли он кулон? Рекс был, кажется, рад - такому-то поводу на неё наорать и порвать с ней уже окончательно, но урок был ею усвоен. Поэтому, когда Колман вчера произнёс слово «обыск», в голове у Рене зажглась мысль - такая постыдная, что даже под пытками ада Рене не смогла бы признаться в ней.
Взяла в руки крестик, чуть подержала - с определённого времени Рене не считала себя достойной его носить. Но ведь сейчас - она уже этим не занимается - робко подумала - и Он мог бы простить её? Посмотрела на буквы - тоже Рекс (Rex) - усмехнулась с затрепетавшим от ужаса сердцем. Очень ясное ощущение - борьбы её чувства, этой детской наивной веры, надежды - и дерзящего разума, не желавшего признавать, что есть кто-то над ней, кто-то больше... К облегчению, вера всё-таки победила - крестик очень хотелось надеть, но Рене его убрала - с величайшим почтением завернула в салфетку, боясь лишний раз прикасаться к «телу» Христа. И поймала себя на мысли - богохульственной и нелепой - что возвышенный трепет, охвативший её сейчас, совершенно такой же, как перед Колманом - когда он прикасается, смотрит, когда просто - он рядом с ней.
Покраснела и всё побыстрей запихала обратно в тайник. Она что, уже окончательно сходит с ума? Хотя всё объяснимо - и слезливое настроение - просто скоро наступят «дни».
Рене выгладила рубашку - возможно, конечно, что он уже никогда не приедет за ней, но пускай лежит глаженной.
Настроение ухудшалось - что будет с ней ночью? Рене замерла на кровати с визиткой в руке - отчаянная попытка собраться и позвонить. Взяла трубку. Очень медленно набрала телефон - конечно, домашний, приписанный от руки - ведь уже почти девять вечера. Долго ждать не пришлось - гудок. Рене тут же похолодела - второй - у неё зашумело в ушах, уже третий - отбросила трубку - со звоном, быстрей на рычаг.
Идиотка! Совсем ненормальная! А главное - храбрости больше не наберётся... В дурном полусне Рене побрела на кухню. Поставила чайник. Уселась за стол. Одиноко - счастье ещё, что Колман оставил ей сигареты - увидел, что в её пачке всего одна? Даже в последний раз - позаботился!
Кухня наполнилась дымкой - причудливо-сизые волны висят в тишине. Её коп всё узнал и решил не прощаться - ну это в том случае, если он вообще не убит.
Снова слёзы, звонок. Рене показалось, что это галлюцинация, но телефон продолжал трезвонить - наконец-то метнулась, схватила, поднесла к уху:
- Алло...
- Привет, дорогая.
О, этот лучший - самый лучший на свете голос!
- О боже! - Рене ухватилась за тумбочку, - Господи, это ты...
- Рене, что случилось? С тобой... всё в порядке? - напрягся и испугался, конечно же, из-за такого приветствия.
- Да-да, ничего! - Рене попыталась найти слова, - Всё нормально, я просто...
… «нервная дура, прости»...
- Я очень ждала звонка, - идиотски дрожащим голосом завершила она.
- О... - неужели смутился? - Надеюсь, не очень поздно? Может быть, я тебя разбудил?
- Нет-нет, что ты! - Рене села на пол, опёрлась спиной на кровать, - Я даже сама недавно звонила тебе... домой.
- Я пока ещё в городе. Милая, ты уверена... - чуть прервался, - С тобой правда всё хорошо?
- Да-да! - Рене закусила губу, сглотнула, - Просто я волновалась, я волновалась из-за тебя... о тебе! - скорее исправила глупость, - Как ты... себя чувствуешь?
- Хорошо, можно даже сказать отлично, - покладисто доложил её коп.
- Вчера ночью я даже не предложила тебе поехать в больницу, - Рене и сама поразилась этой внезапной идее.
Смех в трубке - негромкий, очень приятный:
- Большое тебе спасибо, что не стала этого делать! - взял паузу, посерьёзнел, - Рене, ты, наверно, боишься после вчерашнего?
- Нет! Вовсе нет, - поспешила его утешить, а в горле комок, - Я только переживала из-за тебя...
- Прости, что дал повод, - сказал с таким искренним сожалением, теплотой, что мгновенно хлынули слёзы.
- Ты приедешь? - выпалила Рене, задержала дыхание.
- Только если тебе не поздно... Я боюсь, что смогу быть не раньше, чем через час или, в крайнем случае, через два, - завершил неуверенно.
- Мне не поздно, - выдохнула она, пальцами провела по щекам, - Пожалуйста, приезжай.
Краткий миг тишины.
- Рене, ты что, плачешь?
Кровь бросилась ей в лицо - сочувствие, мягкость - зачем столько сочувствия ей?! Рене затрясла головой:
- Нет... я не... просто... Ты, кстати, забыл у меня рубашку, - спасительно вспомнилось, - То есть, конечно же, не забыл, а оставил, потому что я в ней спала, - но голос дрожал, хотя и не очень сильно.
Услышала в трубке вздох - её коп ничего пока что не знает и поэтому ласков с ней - слава Богу, не стал повторять вопрос.
- Я постараюсь приехать к тебе побыстрее, - сказал Колман, - Но хочу сразу предупредить, что завтра я не смогу остаться на целый день.
- Ничего, приезжай, - повторила Рене - ей не надо так много.
- Зато завтра с утра мы можем вместе съездить куда-нибудь в магазин, - подбодрил её Колман.
- В магазин? - удивилась.
- Ну... например, за едой. Или ещё за чем хочешь.
Рене слабо заулыбалась, прикрыла глаза и откинула голову на кровать, чувствуя, как от голоса - его голоса - она вся оживает.
- Угу, - неуверенно подтвердила.
- И, кстати, я привезу поесть, - продолжал Гарри, - Так что ты не готовь.
- Это не обязательно! - встрепенулась Рене.
- Ну... до встречи? - произнёс он в ответ.
- Да.. до встречи, - совсем тихо шепнула она, захотелось добавить: «любимый», но внутренне осеклась, а потом он повесил трубку.
Рене медленно положила свою. Это просто обычное обращение, ну, как «милый» или там «дорогой» - говорила себе, пока шла до ванной. Умылась, почти ненароком глянула в зеркало - удивила себя растерянно-обречённым выражением лица - неприятное удивление.
Втюрилась в копа? Ну поздравляю... Или нет - слабый лучик надежды - это просто проклятые «дни». С громаднейшим облегчением выпила чай.
-... Любишь французскую кухню? - стоит на пороге, держит пакеты и улыбается.
Рене тоже заулыбалась - потому, что в горле внезапно перехватило и сказать ничего не смогла. Приняла часть пакетов - у копа из рук, удалилась на кухню. Пока шла, покраснела, чувствуя на себе его взгляд - все последние полтора часа Рене занималась собой - достала, надела платье - тёмно-синее, длинное, старомодное, но прекрасно сидящее и любимое; очень тщательный макияж - брови, губы, ресницы, пудра; и даже подобие причёски - часть волос собрала на затылке, часть - распущены по плечам. И конечно же, интересно - он хотя бы заметит или ему всё равно?
Колман тоже пришёл на кухню, не спеша положил пакеты, опёрся на стол и смотрел на Рене. Молчал - просто пытка, какая-то пытка! - Рене вся замерла, ожидая ужасный вердикт.
- Потрясающе выглядишь! - сказал он наконец - даже вроде бы с восхищением, - Ты, наверно, хотела поехать куда-то, да? Но я слишком поздно явился, - его тон показался Рене виноватым. Она быстро вскинула голову:
- Нет! Вовсе нет! Это я... для тебя, - и потупилась, чувствуя себя дурой.
- Я польщён, - очень мягко ответил Колман, подошёл к ней, - Хотя это было не обязательно, и я сам, к сожалению, не могу соответствовать, - слегка улыбнулся, смущённо развёл руками - такой чистый, открытый жест.
Рене оглядела его - снова трепет, опять замирает - но уже по-хорошему.
- Ты что, даже домой не заехал?
Мотнул головой:
- Не успел.
И она его обняла - обхватила руками, прижалась - всем телом, щекой - к груди, к его сердцу, закрыла глаза - от восторга - восторга спокойствия, исходящего от него. Он, конечно, ответил - горячие, сильные руки, нежные пальцы - погладил по волосам.
- Кажется, ты дрожишь, - озабоченно сказал Колман, - Рене, милая, что с тобой? - отстранился, чтобы взглянуть в глаза.
Рене запаниковала.
- Ну... тебя вчера чуть не убили... вроде бы, - еле выдавила и ощутила себя мерзавкой - прикрывается полу-правдой только, чтобы не рассказать. Подло, жутко, двулично - после искренности объятий особенно тяжело.
- Нет, Рене, - абсолютно уверенно, твёрдо произнёс Колман, - Они даже не собирались.
«Так он уже что-то узнал?!» - Рене приоткрыла рот, но спросить не хватило духу.
- Если бы эти парни хотели меня убить, - к её счастью, продолжил Колман, - Они действовали бы совершенно иначе.
- Но ты ранен, - всё же выдохнула она.
- Случайно, - Гарри пожал плечами, - И я думаю, что подобное больше не повторится.
Рене не могла осознать своих чувств - с одной стороны, настоящее облегчение, а с другой - что-то гадкое, неприятное... Получается, повезло - и она может врать? И не выплывет правда? Но ведь если он вне опасности...
Пока думала, Колман снова приблизился к ней, осторожно взял за руку:
- Я не хочу, чтобы ты волновалась из-за такой ерунды, - сказал это с полуулыбкой и очень проникновенно.
- Ничего себе «ерунда»! - немного воинственно выпалила Рене, даже сложила на груди руки в порыве внезапной обиды.
Гари вздохнул.
- Послушай, Рене... Я коп, на этой работе случается всякое, но я сам её выбрал и очень бы не хотел... - он прервался всего на секунду, - Стать источником неприятных переживаний для весьма дорогих мне людей, - завершил с лёгкой горечью.
У Рене ослабели колени.
- Не надо... - очень тихо и обречённо вымолвила она, - Не надо, пожалуйста, так со мной говорить...
- Как, Рене?
Она отвернулась к окну:
- Словно я тебе дорогá.
- Но ты мне дорогá! - с упрямым напором повторил Колман.
Рене захотелось кричать - броситься на него и орать: «Нет! Неправда! Неправда!» Но представила себе этот кошмарный спектакль - и застыла на месте - кружится голова, в горле ком, в сердце жуткая тяжесть - сдержалась, всего пару мгновений переждала - и расплакалась. Вместо криков уже неплохо. Беспомощно, глупо, жалко - но хотя бы не бьётся в истерике - перед ним.
- Ну вот... - тихо произнёс Колман, - Ты опять плачешь... Ведь ты плакала, когда мы говорили по телефону?
Подошёл - и Рене разрыдалась по-настоящему. Гарри молчал - утешающе обнимая, совсем осторожно гладя по волосам - успокаивал бурю из её чувств. А Рене потеряла счёт времени - изо всех сил старалась, но не могла - прекратить это, как-то остановиться...
Потом - начала представлять, как она ужасающе выглядит - с этой чёрной потёкшей тушью, своим мокро-солёным опухшим лицом. Стало стыдно, и всё же какое-то облегчение - потихонечку отстранилась, освободилась - из его рук. И, конечно, быстрей отвернулась, опустив голову.
- Хочешь... выпить воды? Или, может, присядешь? - с трогательным участием предложил Колман.
Рене чуть не ударилась опять в слёзы - по тому, как звучал его голос - как дрогнул - вдруг догадалась - он всё это время очень переживал, волновался - и сильно! Ох, Колман - её лучший на свете коп!
- Спасибо, - глухо выдавила Рене, вложив в это слово всю благодарность, - ...большое. Но мне... нужно в ванную.
Колман кивнул:
- Хорошо. Но, Рене, ...если что-нибудь нужно...
Она затрясла головой - помотала и быстро ушла.
Заперлась, умывалась, с трудом приходила в себя. Уселась на краешек ванны - никаких мыслей - а чувств? Посидела. Спокойствие, непривычная теплота... Рене улыбнулась - почти против воли, и закусила губу - бедный Колман! Приехал после тяжёлой работы, и тут его ни с того ни с сего утопили в слезах! Да уж, лучшего «отдыха» невозможно себе представить.
Заставила себя встать - побыстрее, умылась ещё раз, придирчиво глянула в зеркало - неужели он это сказал? Что она ему дорогá? Дорогá - повторила, и сердце взволнованно начало замирать. Схватилась за тушь - дрожащими пальцами - но ведь это не значит, что он... влюблён? Не выдумывай! Он сказал это, чтобы утешить - подбодрить, поддержать - и, конечно, того, что тебе померещилось никогда не имелось в виду!
Стало грустно - естественно, ведь она так ужасно, так безобразно себя вела. Рене тяжко вздохнула - ещё один взгляд - серьёзный, сосредоточенный, виноватый. Пора выходить - направилась к двери, потупилась - он, должно быть, сидит там мрачный - осторожненько приоткрыла, увидела - не сидит, а стоит - на почтительном расстоянии от двери, руки сложены на груди. Какой взгляд рассмотреть не успела, потому что уткнулась глазами в пол.
- Ради Бога, прости меня, - быстро выдохнула Рене.
- Тебе не за что извиняться, - мягко ответил и подошёл, - Лучше просто скажи мне, как ты?
- Всё в порядке, - она робко подняла голову - его ласковый взгляд, совершенно не мрачный на её счастье.
- Уверена? Точно? - вполголоса, с полуулыбкой переспросил.
Рене тоже заулыбалась - смущённо, ещё несмело:
- Да.
- В такой случае... - Колман с таинственным видом выдержал паузу, - Veuillez agréer, mademoiselle, l’assurance de ma parfaite considération et faites-moi la grâce, s'il vous plaît, de dîner avec moi 1, - произнёс на французском, слегка поклонившись.
Рене на мгновение замерла.
- И что ты сказал? - прошептала.
- Прошу вас, мадемуазель, окажите мне честь и поужинайте со мной, - повторил по-английски, сделал шаг в сторону и указал - Рене ахнула, только сейчас заметила - свечи и сервированный стол.
- О боже!
Опять захотелось плакать, но усилием воли сдержала себя. Посмотрела на Колмана:
- И... что мне следует отвечать?
- Ну, в зависимости от настроения... - он игриво приподнял бровь, - Или «D'accord, monsieur» 2, или «Allez au diable, monsieur!» 3
- Первое было, кажется,... «хорошо»? - неуверено попыталась Рене.
Гарри довольно кивнул:
- Угу.
- А второе?
Он рассмеялся:
- Ладно, прости, признаю, это было ругательство!
Рене тоже хихикнула, потом оба чуть замерли, пару секунд смотрели друг другу в глаза.
- Ну так что? - спросил Колман негромко.
- Разумеется, я согласна, - от волнения севшим голосом отвечала Рене.
Гарри протянул руку, но Рене, покраснев, отступила назад:
- Ты позволишь... - оглянулась на ванную, - Ещё только минутку, одну минутку, пожалуйста?
- Да, конечно, - вежливо кивнул он.
Рене бросилась в ванную - к тайнику - и неважно, что дверь открыта, и Колман видит. Лихорадочно вынула, развернула - маленький свёрток - серёжки - надела. Случайно, мельком - глянула в зеркало - вся сияет, румянец горит на щеках - выскочила за дверь:
- Я готова! - обнаружив, что Колман стоит к ней спиной - отвернулся по-джентльменски.
Он проводил к столу - как в каком-нибудь дорогом ресторане, как в фильме - подвёл, отодвинул ей стул, подождал, пока она сядет. Стоя рядом, задорно заулыбался:
- Не могу похвалиться безупречностью сервировки, но, как видишь, я нашёл свечи.
- О, это делает честь твоим навыкам детектива!
Неужели она наконец-то снова способна шутить? - подумала про себя с облегчением.
- Давай выключим свет, ты не против? - предложил Гарри.
- Выключи в комнате, а на кухне оставь.
Наконец, Колман тоже уселся за стол - в мягком свете свечей разглядывала его и не могла оторваться. Прекрасный. Налил им в бокалы вина - рубиновый свет скатился по тонким прозрачным стенкам - Рене взяла свой:
- Предложишь какой-нибудь тост?
- За то, чтобы слёз было меньше, - сказал приглушённо, серьёзно - так, что Рене пробрало до костей.
- О... - выдохнула смущённо, чуть отпила, посмотрела - Гарри в глаза:
- Ещё раз, пожалуйста,... извини.
- Рене, это не был намёк, - возразил всё так же серьёзно, а потом - показалось Рене - отчего-то развеселился, - И к тому же, мне как копу не привыкать.
Рене растерялась, затем ощутила укол возмущения:
- Хочешь сказать, что женщины часто рыдают у тебя на груди?
- Да практически каждый день, - вновь без тени улыбки ответил Колман.
Рене попыталась смириться с новой реалией - чему здесь удивляться, действительно? При его мужестве, красоте... Но в горле как будто бы что-то застряло.
- Рене, я шучу! - наконец сдался Колман, смеясь, добавил, - Такое бывает, конечно, но не сказать, чтобы часто.
Рене улыбнулась в ответ - со смешанным чувством и облегчения, и вины - даже не верится, что додумалась ревновать!
Потом они ели, болтая о пустяках. Заставила Колмана перечислить все блюда - на французском, естественно - чтобы снова послушать гортанные нотки - возбуждающе-непривычные - его голоса.
В завершение ужина Гарри сказал:
- Если тебе понравилось, может, как-нибудь сходим туда? Я имею в виду ресторан.
- О нет! Нет, - Рене мигом потупилась.
- Почему?
- Потому, что я не хочу тебя разорить...
- О, - с досадой выдохнул Колман, - Ты не можешь не думать об этом, да?
- Не могу, - согласилась Рене и скорее продолжила, видя, что он порывается что-то сказать:
- Гарри, я выросла в маленьком городке... очень бедном, и я всё ещё не привыкла к Нью-Йорку... и я не люблю такие места.
- У Лу тебе нравится больше?
- Да! - подчёркнуто подтвердила Рене.
Он легонечко рассмеялся:
- Ну ладно. Если вдруг передумаешь, дай мне знать.
Затем встал и направился к радио - «поймал» Фрэнка Синатру и подошёл к ней:
- Потанцуешь со мной?
Рене словно заворожённая встала из-за стола, с колотящимся сердцем отдала себя в его руки - уверенно-нежные - и прижалась к плечу.
Танцевали - как будто не здесь - может быть, в облаках? Её вечно считали любительницей в них повитать - и вот она оказалась там - как она это заслужила? Как сумела встретиться с ним?
Рене вдруг поняла, что опять почти плачет - ещё один миг, и солёные капли скатились вниз. Она резко остановилась, яростно вытирая лицо.
- Как же я ненавижу эти проклятые «дни»! - вырвалось - и ужасная пауза.
Колман слегка покраснел, Рене - стала просто пунцовой:
- Прошу тебя, ради Бога, сделай вид, что ты сейчас ничего не слышал, - сдавленно прошептала.
Колман приобнял, чмокнул её в висок:
- Давай попьём чай.
Выключив радио, посидели на кухне - неловкость - по капельке, постепенно - ушла. Убрались, легли - опять прижимаясь друг к другу, как в танце - лежали не могли отчего-то уснуть.
- Как ты думаешь, - тихо спросила Рене, - Если кто-нибудь очень грешен, он может... всё-таки носить крестик? Или это оскорбляет Иисуса?
Колман какое-то время молчал.
- Я думаю, тот, кто действительно может его оскорбить, никогда не задумался бы об этом.
Рене потихонечку улыбнулась - словно бы разрешил да ещё дал понять, что не видит в ней грешницу - чуть поёрзала и блаженно закрыла глаза - в объятиях своего безупречного копа.
1Автор благодарит Наталью Леплейскую за перевод на французский
2Хорошо!
3Подите к чёрту, месье!