Зимин, часть 1
Шеол:
Зимùн - и правда, как же без Зимина? Сейчас мы с Астом вам про него расскажем.
После стихотворения Ивэ просто неудобно молчать о Мине-Шамане, дальнем родиче приснообсуждаемого Сантала (если быть точным, наш Дал приходится двоюродным дедом Зимину - но притом практически ровесником и едва ли не астральным близнецом).
Судьбу Мина, в противовес истории Сантала, можно приводить как пример на тему "везёт же некоторым!" или "умеют же люди устроиться!". Хотя я бы сформулировал более конкретно: "вот так живёт существо на ЗА, когда получает с самого начала необходимый минимум принятия от близких и в дальнейшем смело использует все свои возможности". Заметим, ни родители, ни восточное общество, в котором довелось расти этому ребёнку, не были "идеально пригнанными" под его оригинальные особенности. (Аст: а Зимин уж тем более не был идеально пригнан под оригинальные особенности восточного общества))) Так что Зимина нельзя назвать "благополучным" в Зз-шном понимании - но я без колебаний назову его успешно развивающимся, а он сам однозначно считает себя хозяином своей судьбы - и в этом смысле сознаёт себя счастливым, хотя порой одиноким.
Начнём с того, что Зимин зачат и рождён в Доме-на-сопке: это необычное место, связанное с шаманами и с Вольдемор, находится оно на Западе, широта на линии полярного круга, а что касается долготы - то это место находится на одном меридиане с асиендой Снежный Лес (но та далеко на юге) и священным Городом Шима (он сравнительно неподалёку к северу).
В своём предсмертном видении Зимин как раз увидел то место около Дома, где было разрушенное святилище Шимхарэль ("Снегá под солнцем"), оно же "ворота Шимгарда".
Там в своё время не раз бывал человек, ключевой для линии Зимина и Сантала, а именно тот самый Зарх-Стерх. Это и есть прадед Зимина.
Один из рождённых на Востоке сыновей Зарха, будущий дед Зимина (он же, кстати, и прадед Крема), почти ровесник нашего Аспида, в своё время женился на княжне-подобранке на юге Востока.
Дело в том, что эту Малин, южноарийку Иродовых кровей, страсть к приключениям унесла с АрТер за хребет, и на Востоке её удочерил знатный иссякающий клан, близкий ей по крови.
Новые родичи Малин не стали поспешно объявлять свою любимицу наследницей всех сокровищ рода, чтобы не привлечь к ней внимания сребролюбцев и охотников за магическими ценностями. Они выжидали, желая принять как сына и наследника того героя, что женится на своенравной и решительной приключенке чисто по зову сердца. И вот сыскался герой - зархов сын! - но, надо сказать, разыгрывая влюблённость с первого взгляда, он на самом деле знал, что женится на "выгодной невесте". Просто его лично интересовали не сокровища, а родовитость - у него, как и у его отца Зарха, были свои евгенические закидоны. Тем не менее, всю дальнейшую жизнь пара жила дружно, Зархович оказался толковым и надёжным парнем, клан был вполне доволен приобретением - только огорчался, что нет детей.
Но однажды в их пределах объявился собственной персоной легендарный Зарх и дал мудрый совет - езжайте в Дом-на-Сопке и там у вас получится ребёнок! Холод наше всё! Послушаете меня и родите так наследника - отдельным образом благословлю!
Его практичный сын сделал свои выводы и завёл с Малин ребёнка в клинике путём криостазирования, в чём, конечно, Зарху не признался, когда тот много лет спустя явился вновь - наврал, что съездили в Дом-на-Сопке. Но Альмин (будущий отец Зимина) и правда их ребёнок: в тот раз (внезапно))) обошлось без подмен, ошибок и пересадок.
Зарх за год до своей смерти вновь посетил южный клан, благословил внука и произвёл на того сильное впечатление. Альмин вырос и, тоже рассчитывая на продолжение династии, сам выбрал жену из непростых: Клавдия (Клайа), мать Мина - из западных неарийских племён, связанных с Вольдемор, но это не племя Гаи и Майарны, хотя у этих тоже была связь с Востоком, так что девочка выросла на Востоке у друзей родни.
Детей и у этой пары долго не получалось, а очень уж хотелось поупражняться в прикладной генетике, и Альмин с Клайей рискнули - слетали в Дом-на-сопке, благо там отличное сообщение, рядом аэродром. Там сразу зачался Зимин! - это их окрылило, они так и поняли, что ребёнок будет необычный, и с энтузиазмом пересказывали друг другу всякие мистические знаки ("птичка трижды кивнула"(с) - ироническое примечание Шеола).
Необычность сказалась для начала в том, что беременность протекала тяжело (хотя они поспешили улететь на Восток и наблюдались в элитной клинике), а потом и вовсе замерла на предродовом штреке (на ЗА это не ведёт непременно к летальному исходу, но белые люди таких вещей очень пугаются). В итоге они рванули в тот же Дом и там Клайа благополучно родила, хотя ей было уже не до знамений. В конце концов им так тут понравилось (Дом был на тот период хорошо оборудован), что когда они таки уехали на Восток, то постоянно вздыхали об АрТер.
(Шеол: подозреваю, что их тогда спугнуло в Доме знамение но неправильное нечто, о чём они постарались забыть - и именно с этим связана паника, вызванная появлением шаманов у них в гостях семь лет спустя. Иначе отчего счастливая семья при возвращении на Запад не стала жить в своём любимом Доме-на-сопке - а обосновалась на Юге, подальше от шаманов и т.п. Грозное нечто и там их настигло, но об этом будет сказано несколькими абзацами ниже.)
После смерти бабушки Малин (которую малолетний Зимин очень любил, надо сказать) семья из восточного дома Иродов перебралась за хребет, в бабушкин фамильный иродовский дом на западном краю провинции Гедония. Здесь была заведена жизнь по-западному, со слугами вместо техники, но родителям Мина понравилось. Альмин вообще обожает "аутентичное", особенно когда этот деликатес можно принимать в дозах по желанию, да ещё и безопасно для себя угощать им разных интересных знакомых. Он всегда мечтал быть каким-нибудь просвещённым хранителем с некоторым количеством мистических даров - столько, чтобы и нормально жить не мешало, и вместе с тем было бы что показать понимающим людям.
Насчёт Мина-сына Альмин-отец был несколько разочарован - никаких особых особостей, просто умный мальчик, чересчур впечатлительный и (по возрасту, скорее всего) "излишне буквально воспринимающий некоторые вещи".
Клайа держалась иного мнения насчёт обыкновенности сына, постоянно опасаясь с его стороны расспросов про Вольдемор, и предпочитала перенаправлять внимание на темы более обыденные и светские (наследие былой цивилизации шаманов, наследие народов моря и пиратов и пр.). Она так и чуяла, что Мин скрытен и непрост, "и недобр, может даже немножко фанатик".
Мин и правда был немножко фанатик суров - в шесть лет устроил обоим родителям разборку из-за Агусты, случайной любовницы отца, внешне похожей на Малин, ибо той же иродовской породы.
Агуста, певичка с Востока, была беременна от отца и приехала на Запад обсудить с ним ситуацию, прояснить перспективы отношений. Клайа подслушала их разговор и в качестве здравомыслящей жены и доброй советчицы обратилась к ним: пожурила за неосторожный секс и в категорической форме высказалась, что юной Агусте ещё жить, цвести и искать своего мужчину, достойного её, и нежеланный ребёнок мучился бы сам и мучил её - поэтому не надо ему быть. А Альмину дала понять, что не обречёт его всю жизнь разрываться между двумя семьями - он может перерешать по-своему и не отказываться от Агусты с чадом, если любит её истинно, но в этом случае не увидит больше Клавдию и сына.
Все участники узла всё поняли. Агуста приняла соответствующее средство и произошёл аборт. О ней заботились и ухаживали "как за младшей сестрой", но она что-то стала метаться и отпросилась в гости к родне - на юг, где был большой дом Иродов. Там закрутила роман, который пришёлся не по вкусу родне мужчины, и её зарезали в лучших иродовских традициях. (Ироды гордятся тем, что в отличие от "просто арийцев" и многих других, без проблем убивают женщин и детей, если это выгодно.)
Мин узнал про всё с запозданием, из пересудов прислуги, считавшей его в этом смысле за "большого". Спросил родителей: вы это зачем сделали? Альмин сказал сыну - мне любовь к маме и к тебе дороже жизни чужой барышни. Клайа сказала - верность надо оберегать любой ценой, потому что нет ничего ценней её.
Клайа как сейчас помнит, как Мин тогда сказал - ну, смотрите вы у меня, попробуйте только теперь отступиться.
Зимин между тем нашёл памятный камень-указатель на Старой дороге и медитировал около него, играл в шаманское служение и жертвы. Надо думать, шаманы ГраальДеба пришли именно по этой наводке - камень зазвучал в их суперсистеме. Они хотели говорить с самим Мином, но родители не дали. Альмин признаётся, что приревновал - что за дела, настоящие шаманы, а не хотят сосредоточить внимание на нём самом, подавай им сына. А Клайа говорит - сразу испугалась что заберут. Шаманы сказали - в этом мальчике смертельная сила, и не вам с ней совладать: вы и с собой-то не совладали, если что - предадите свои святыни. Поэтому вам опасно с ним, а ему - с вами, отпустите его с нами, если он согласится.
Родители посовещались между собой втихомолку и сказали от имени Мина, что он-де не хочет с шаманами. Самому Мину не сказали ничего про шаманов, а просто спросили - хочешь ещё побыть здесь или хочешь обратно на Восток? Он как раз соскучился по Востоку, сказал что хочет, и они тут же уехали. (Примерно в это же самое время наша Марина навсегда покинула Снежный Лес вместе с Далом-шестилеткой.)
Кармэн, сосед с ближней от дома Малин асиенды, одолжил им деньги на поспешный отъезд. Договорились, что он может вскоре приехать на Восток за долгом, ну и заодно посмотреть эту чуднýю страну. Кармэн и правда приехал через пару месяцев - и по ходу гостевания признался Клайе, что все эти годы был в неё влюблён. Для неё это было такой неожиданностью, что она позволила затащить себя в постель. Вернее, отдалась на волю обстоятельств, поскольку это фантастически благоприятствовало её мечте: Клайа давно и безнадёжно мечтала о ребёнке, от мужа родить без мистической помощи Севера уже отчаялась, да и не хотела опять связываться со всякими нездешними силами и потом делить дитя с ними; а тут как раз смогла бы выдать ребёнка, зачатого от Кармэна, за альминского.
Но нездешние силы не дремали шутка Кармэн умудрился обронить амулет в клайиной постели и потом простодушно (простодушно?) искал его по всему дому, спрашивал всех, в том числе Мина, многократно и дотошно описывал потерю. Через неделю после его отъезда Мин нашёл эту штучку под материной кроватью и обвинил мать в измене. Клайа заметалась, стала угрожать сыну, требуя молчания, обещала его запереть в кладовку, спрятать в мешок…
Она теперь говорит, что если бы не история с Агустой и собственные слова о верности, которая ценнее всего, то просто - всего делов-то! - развелась бы с мужем и открыто уехала бы к соседу обратно на Запад. А раз имела глупость такое сказать и не смела теперь отказаться от своих слов перед сыном (его стыдилась и боялась несравненно больше, чем мужа), то задумала всё подготовить для бегства и разыграть самоубийство, а сама - к Кармэну, и не из-за любви, а ради их будущего ребёнка, чтобы жилось ему спокойно.
Мин сказал с возмущением и горечью - "какая же ты врунья, а сама сгубила Агусту!" и с размаха ударил её по щеке - Клайа упала и умерла, и след его руки был на её щеке.
Мин ничего скрывать не стал, но никто его не обвинил. Отец искренне тосковал по жене и терзался, что мало её любил, раз она так легко отдалась другому. Утешала его Зина, подружка-наперсница жены (и, кстати, родственница нашего Равиля по материнской линии), которая пришла в дом в качестве экономки. Альмин был ей очень благодарен, что она, будучи в курсе амуров Клайи, не пытается очернить покойную, а просто жалеет их всех, что так не повезло, и не шарахается от сына, хотя от неё и не скрыли, что Клайа приняла смерть от руки Мина. Вдовец планировал жениться на Зине, как только минует год траура: чёрт с ними со всеми планами "на племя", всё равно жизнь проиграна, а у Зи с сыном, по крайней мере, хорошо складываются отношения.
Но тут ему предложили то, о чём он давно мечтал - стать директором Музея Древности в своём регионе. Однако, как это нередко бывает на Востоке, негласным условием назначения была женитьба на замдиректора, даме старше его и тоже благородных кровей. Та, тщательно подбирая кадры для традиционного фамильного дела, положила глаз на маститого Альмина как на подходящего сотрудника - "а заодно и всё остальное, так будет комильфо". Понятно, что в таких случаях "династический брак" может по-всякому сложиться - и дружба, и отстранённость, и даже согласованный адюльтер, но не всё же сразу! - поэтому с Зиной Альмин счёл за лучшее разлучиться по крайней мере на годик-другой.
Расставались они в слезах, Зи не произнесла ни слова упрёка, Альмин не смел заговаривать о будущем. Когда он усаживал Зину в такси, обнаружилось, что её чемодан с пожитками забыли в прихожей. Альмин сбегал за чемоданом, погрузил в авто и долго смотрел вслед, не находя в себе сил вернуться в опустевший дом.
Сыну втолковывать все взрослые производственные тонкости он был не в силах. Поэтому, вернувшись в дом, на его вопрос - "как ты мог, у вас же с Зи любовь, а ты ей велел уйти?" - в сердцах ответил, мол, да где тебе разбираться в этих вещах, ты что думаешь - любовь самое важное дело на свете? есть и поважнее!
Теперь Альмин объясняет, что в том случае под словом "любовь" подразумевал, строго говоря, постель. И как раз собирался уточнить, что имеет в виду, увидев изменившееся лицо сына… Но Мин не дал ему внести ясность - стал трясти за горло и задушил… Точнее, как показало вскрытие, на фоне частичной асфиксии произошёл инфаркт.
В гробу отец лежал с видом грустного достоинства. Отчётливо видные следы от пальцев Мина Зина с родственницами закрыли высоким воротом на горле. Зимин остался круглым сиротой в неполных девять лет.
После этого Зимин пошёл сдаваться в ближайшее отделение милиции и там всё рассказал - и про смерть матери, и про смерть отца. Предложил милиционерам, если считают его маленьким и не верят, запросить заключение из морга. Да нет, дружище, сказали менты, верим мы. Мы даже, как положено, твои показания записали на диктофон. Но сам посуди, куда мы тебя денем с этим? Нет у нас такого места. У тебя там дома осталось кому тебя кормить-поить-причёсывать? Ну вот, остальное давай уж сам как-нибудь, вон ты какой серьёзный парень. Может, повзрослеешь, сам что-нибудь придумаешь. Научишься справляться или, наоборот, разучишься так делать… Иди, дружище, домой, нам тоже по домам пора, хочешь, подкинем до подъезда на машине.
До наступления взрослости Мин ещё пару раз обращался в милицию сгоряча, но без толку. Один раз там обиженно сказали: "Вот вы все так любите разыгрывать тупых ментов, смеяться над их доверчивостью! А у нас, между прочим, серьёзная работа, и её много, нам некогда разные страшилки заслушивать." Второй раз строго отчитали: "Вы уже большой мальчик, и что вы думаете, когда предлагаете вас арестовать? Вы сами же сказали, что у вас в руках убийственная сила, которая вырывается, когда вы возмущаетесь - вы что думаете, в тюрьме у вас будет меньше поводов возмущаться окружающими, чем на воле? Нам это надо? - чтобы вы убивали персонал и созаключённых, а если вас будут за это наказывать дополнительно, вы ещё больше будете возмущаться и ещё больше народу убьёте! Или вы что, хотите, чтобы вам руки отрубили, что ли? Давайте уж сами учитесь, так сказать, применять по месту!"
Зимин счёл выволочку резонной и стал усиленно учиться применять своё дарование по месту. Так что с некоторого времени уже не убивал, если не хотел; а если хотел, то убивал и не голыми руками. О дальнейших приключениях Мина мы ещё скажем пару слов погодя.
О природе силы Зимина
Малик и Аддел считают, что это "из набора инструментов Малика" и связано с точечными термофлуктуациями: в близком радиусе ладоней и пальцев Зимина происходит отток энергии от биоструктур, причём без изменения температуры окружающей среды. Это даёт эффект как бы мгновенного резкого охлаждения тканей, происходит сжатие и разрыв сосудов, что приводит к инсульту в соответствующих органах. Если криоудар коснётся головы, сердца, почек - исход будет смертельным, и во всех случаях останется след на кожных покровах от рук Зимина.
Механизм воздействия отчётливо напоминает дар шимáнов - это ведущая начало от северных станций Вольдемор линия людей с особыми возможностями под эгидой шаманского служения. Эти спутники и наследники "настоящих" шаманов, как известно, могут "оживить" замёрзшего в снегах человека, но только если его не пытались спасать отогреванием, а сразу позвали шимана. Шиманы, владея способностью "вливать" энергию в биоструктуры и термально влиять на сосуды, локально стабилизируют капиллярную сеть и этим спасают размораживаемого человека от опасных последствий обморожения.
Для тех, кого озаботила судьба упомянутых детей
Речь о нерождённых в своё время детях, так сказать, сводных для Зимина: ребёнок, погибший от аборта, который сделала случайная любовница отца под давлением матери, и дитя матери от соседа, которое закономерно погибло вследствие того, что Мин убил мать. Они родились в положенный срок, после того как оживили их матерей. Клайа теперь живёт вместе не с Альмином и не с Кармэном, а с Агустой.
Сын певицы Агусты и (формально) Альмина, Амбер (Десамбр) родился 5 июля 07 по ЧМ.
Дочь Клайи и Кармэна, Раулла Агуста, родилась 8 августа 07 по ЧМ.
Несколько неожиданно для всех мать Зимина, шумно порвав с Альмином, выступила инициатором оживления его погибшей любовницы, и ту оживили (через десять дней после оживления самих зиминских родителей). Далее Клайа, приложив массу энтузиазма и проявив незаурядную решительность и находчивость, помирилась с Агустой, обе поселились в отдельном доме и договорились вместе родить и вместе воспитывать детей. Родить одновременно немного не рассчитали, промахнулись со сроками, потому что беременна Агуста была не от Альмина, как оказалось неожиданно для неё самой. Но теперь это неважно. Дети растут как брат и сестра, и матери даже пускают к ним прочую родню. Зимин там бывает нередко.
Про остальное - в следующем посте.
Зимùн - и правда, как же без Зимина? Сейчас мы с Астом вам про него расскажем.
После стихотворения Ивэ просто неудобно молчать о Мине-Шамане, дальнем родиче приснообсуждаемого Сантала (если быть точным, наш Дал приходится двоюродным дедом Зимину - но притом практически ровесником и едва ли не астральным близнецом).
Судьбу Мина, в противовес истории Сантала, можно приводить как пример на тему "везёт же некоторым!" или "умеют же люди устроиться!". Хотя я бы сформулировал более конкретно: "вот так живёт существо на ЗА, когда получает с самого начала необходимый минимум принятия от близких и в дальнейшем смело использует все свои возможности". Заметим, ни родители, ни восточное общество, в котором довелось расти этому ребёнку, не были "идеально пригнанными" под его оригинальные особенности. (Аст: а Зимин уж тем более не был идеально пригнан под оригинальные особенности восточного общества))) Так что Зимина нельзя назвать "благополучным" в Зз-шном понимании - но я без колебаний назову его успешно развивающимся, а он сам однозначно считает себя хозяином своей судьбы - и в этом смысле сознаёт себя счастливым, хотя порой одиноким.
Начнём с того, что Зимин зачат и рождён в Доме-на-сопке: это необычное место, связанное с шаманами и с Вольдемор, находится оно на Западе, широта на линии полярного круга, а что касается долготы - то это место находится на одном меридиане с асиендой Снежный Лес (но та далеко на юге) и священным Городом Шима (он сравнительно неподалёку к северу).
В своём предсмертном видении Зимин как раз увидел то место около Дома, где было разрушенное святилище Шимхарэль ("Снегá под солнцем"), оно же "ворота Шимгарда".
Там в своё время не раз бывал человек, ключевой для линии Зимина и Сантала, а именно тот самый Зарх-Стерх. Это и есть прадед Зимина.
Один из рождённых на Востоке сыновей Зарха, будущий дед Зимина (он же, кстати, и прадед Крема), почти ровесник нашего Аспида, в своё время женился на княжне-подобранке на юге Востока.
Дело в том, что эту Малин, южноарийку Иродовых кровей, страсть к приключениям унесла с АрТер за хребет, и на Востоке её удочерил знатный иссякающий клан, близкий ей по крови.
Новые родичи Малин не стали поспешно объявлять свою любимицу наследницей всех сокровищ рода, чтобы не привлечь к ней внимания сребролюбцев и охотников за магическими ценностями. Они выжидали, желая принять как сына и наследника того героя, что женится на своенравной и решительной приключенке чисто по зову сердца. И вот сыскался герой - зархов сын! - но, надо сказать, разыгрывая влюблённость с первого взгляда, он на самом деле знал, что женится на "выгодной невесте". Просто его лично интересовали не сокровища, а родовитость - у него, как и у его отца Зарха, были свои евгенические закидоны. Тем не менее, всю дальнейшую жизнь пара жила дружно, Зархович оказался толковым и надёжным парнем, клан был вполне доволен приобретением - только огорчался, что нет детей.
Но однажды в их пределах объявился собственной персоной легендарный Зарх и дал мудрый совет - езжайте в Дом-на-Сопке и там у вас получится ребёнок! Холод наше всё! Послушаете меня и родите так наследника - отдельным образом благословлю!
Его практичный сын сделал свои выводы и завёл с Малин ребёнка в клинике путём криостазирования, в чём, конечно, Зарху не признался, когда тот много лет спустя явился вновь - наврал, что съездили в Дом-на-Сопке. Но Альмин (будущий отец Зимина) и правда их ребёнок: в тот раз (внезапно))) обошлось без подмен, ошибок и пересадок.
Зарх за год до своей смерти вновь посетил южный клан, благословил внука и произвёл на того сильное впечатление. Альмин вырос и, тоже рассчитывая на продолжение династии, сам выбрал жену из непростых: Клавдия (Клайа), мать Мина - из западных неарийских племён, связанных с Вольдемор, но это не племя Гаи и Майарны, хотя у этих тоже была связь с Востоком, так что девочка выросла на Востоке у друзей родни.
Детей и у этой пары долго не получалось, а очень уж хотелось поупражняться в прикладной генетике, и Альмин с Клайей рискнули - слетали в Дом-на-сопке, благо там отличное сообщение, рядом аэродром. Там сразу зачался Зимин! - это их окрылило, они так и поняли, что ребёнок будет необычный, и с энтузиазмом пересказывали друг другу всякие мистические знаки ("птичка трижды кивнула"(с) - ироническое примечание Шеола).
Необычность сказалась для начала в том, что беременность протекала тяжело (хотя они поспешили улететь на Восток и наблюдались в элитной клинике), а потом и вовсе замерла на предродовом штреке (на ЗА это не ведёт непременно к летальному исходу, но белые люди таких вещей очень пугаются). В итоге они рванули в тот же Дом и там Клайа благополучно родила, хотя ей было уже не до знамений. В конце концов им так тут понравилось (Дом был на тот период хорошо оборудован), что когда они таки уехали на Восток, то постоянно вздыхали об АрТер.
(Шеол: подозреваю, что их тогда спугнуло в Доме знамение но неправильное нечто, о чём они постарались забыть - и именно с этим связана паника, вызванная появлением шаманов у них в гостях семь лет спустя. Иначе отчего счастливая семья при возвращении на Запад не стала жить в своём любимом Доме-на-сопке - а обосновалась на Юге, подальше от шаманов и т.п. Грозное нечто и там их настигло, но об этом будет сказано несколькими абзацами ниже.)
После смерти бабушки Малин (которую малолетний Зимин очень любил, надо сказать) семья из восточного дома Иродов перебралась за хребет, в бабушкин фамильный иродовский дом на западном краю провинции Гедония. Здесь была заведена жизнь по-западному, со слугами вместо техники, но родителям Мина понравилось. Альмин вообще обожает "аутентичное", особенно когда этот деликатес можно принимать в дозах по желанию, да ещё и безопасно для себя угощать им разных интересных знакомых. Он всегда мечтал быть каким-нибудь просвещённым хранителем с некоторым количеством мистических даров - столько, чтобы и нормально жить не мешало, и вместе с тем было бы что показать понимающим людям.
Насчёт Мина-сына Альмин-отец был несколько разочарован - никаких особых особостей, просто умный мальчик, чересчур впечатлительный и (по возрасту, скорее всего) "излишне буквально воспринимающий некоторые вещи".
Клайа держалась иного мнения насчёт обыкновенности сына, постоянно опасаясь с его стороны расспросов про Вольдемор, и предпочитала перенаправлять внимание на темы более обыденные и светские (наследие былой цивилизации шаманов, наследие народов моря и пиратов и пр.). Она так и чуяла, что Мин скрытен и непрост, "и недобр, может даже немножко фанатик".
Мин и правда был немножко фанатик суров - в шесть лет устроил обоим родителям разборку из-за Агусты, случайной любовницы отца, внешне похожей на Малин, ибо той же иродовской породы.
Агуста, певичка с Востока, была беременна от отца и приехала на Запад обсудить с ним ситуацию, прояснить перспективы отношений. Клайа подслушала их разговор и в качестве здравомыслящей жены и доброй советчицы обратилась к ним: пожурила за неосторожный секс и в категорической форме высказалась, что юной Агусте ещё жить, цвести и искать своего мужчину, достойного её, и нежеланный ребёнок мучился бы сам и мучил её - поэтому не надо ему быть. А Альмину дала понять, что не обречёт его всю жизнь разрываться между двумя семьями - он может перерешать по-своему и не отказываться от Агусты с чадом, если любит её истинно, но в этом случае не увидит больше Клавдию и сына.
Все участники узла всё поняли. Агуста приняла соответствующее средство и произошёл аборт. О ней заботились и ухаживали "как за младшей сестрой", но она что-то стала метаться и отпросилась в гости к родне - на юг, где был большой дом Иродов. Там закрутила роман, который пришёлся не по вкусу родне мужчины, и её зарезали в лучших иродовских традициях. (Ироды гордятся тем, что в отличие от "просто арийцев" и многих других, без проблем убивают женщин и детей, если это выгодно.)
Мин узнал про всё с запозданием, из пересудов прислуги, считавшей его в этом смысле за "большого". Спросил родителей: вы это зачем сделали? Альмин сказал сыну - мне любовь к маме и к тебе дороже жизни чужой барышни. Клайа сказала - верность надо оберегать любой ценой, потому что нет ничего ценней её.
Клайа как сейчас помнит, как Мин тогда сказал - ну, смотрите вы у меня, попробуйте только теперь отступиться.
Зимин между тем нашёл памятный камень-указатель на Старой дороге и медитировал около него, играл в шаманское служение и жертвы. Надо думать, шаманы ГраальДеба пришли именно по этой наводке - камень зазвучал в их суперсистеме. Они хотели говорить с самим Мином, но родители не дали. Альмин признаётся, что приревновал - что за дела, настоящие шаманы, а не хотят сосредоточить внимание на нём самом, подавай им сына. А Клайа говорит - сразу испугалась что заберут. Шаманы сказали - в этом мальчике смертельная сила, и не вам с ней совладать: вы и с собой-то не совладали, если что - предадите свои святыни. Поэтому вам опасно с ним, а ему - с вами, отпустите его с нами, если он согласится.
Родители посовещались между собой втихомолку и сказали от имени Мина, что он-де не хочет с шаманами. Самому Мину не сказали ничего про шаманов, а просто спросили - хочешь ещё побыть здесь или хочешь обратно на Восток? Он как раз соскучился по Востоку, сказал что хочет, и они тут же уехали. (Примерно в это же самое время наша Марина навсегда покинула Снежный Лес вместе с Далом-шестилеткой.)
Кармэн, сосед с ближней от дома Малин асиенды, одолжил им деньги на поспешный отъезд. Договорились, что он может вскоре приехать на Восток за долгом, ну и заодно посмотреть эту чуднýю страну. Кармэн и правда приехал через пару месяцев - и по ходу гостевания признался Клайе, что все эти годы был в неё влюблён. Для неё это было такой неожиданностью, что она позволила затащить себя в постель. Вернее, отдалась на волю обстоятельств, поскольку это фантастически благоприятствовало её мечте: Клайа давно и безнадёжно мечтала о ребёнке, от мужа родить без мистической помощи Севера уже отчаялась, да и не хотела опять связываться со всякими нездешними силами и потом делить дитя с ними; а тут как раз смогла бы выдать ребёнка, зачатого от Кармэна, за альминского.
Но нездешние силы не дремали шутка Кармэн умудрился обронить амулет в клайиной постели и потом простодушно (простодушно?) искал его по всему дому, спрашивал всех, в том числе Мина, многократно и дотошно описывал потерю. Через неделю после его отъезда Мин нашёл эту штучку под материной кроватью и обвинил мать в измене. Клайа заметалась, стала угрожать сыну, требуя молчания, обещала его запереть в кладовку, спрятать в мешок…
Она теперь говорит, что если бы не история с Агустой и собственные слова о верности, которая ценнее всего, то просто - всего делов-то! - развелась бы с мужем и открыто уехала бы к соседу обратно на Запад. А раз имела глупость такое сказать и не смела теперь отказаться от своих слов перед сыном (его стыдилась и боялась несравненно больше, чем мужа), то задумала всё подготовить для бегства и разыграть самоубийство, а сама - к Кармэну, и не из-за любви, а ради их будущего ребёнка, чтобы жилось ему спокойно.
Мин сказал с возмущением и горечью - "какая же ты врунья, а сама сгубила Агусту!" и с размаха ударил её по щеке - Клайа упала и умерла, и след его руки был на её щеке.
Мин ничего скрывать не стал, но никто его не обвинил. Отец искренне тосковал по жене и терзался, что мало её любил, раз она так легко отдалась другому. Утешала его Зина, подружка-наперсница жены (и, кстати, родственница нашего Равиля по материнской линии), которая пришла в дом в качестве экономки. Альмин был ей очень благодарен, что она, будучи в курсе амуров Клайи, не пытается очернить покойную, а просто жалеет их всех, что так не повезло, и не шарахается от сына, хотя от неё и не скрыли, что Клайа приняла смерть от руки Мина. Вдовец планировал жениться на Зине, как только минует год траура: чёрт с ними со всеми планами "на племя", всё равно жизнь проиграна, а у Зи с сыном, по крайней мере, хорошо складываются отношения.
Но тут ему предложили то, о чём он давно мечтал - стать директором Музея Древности в своём регионе. Однако, как это нередко бывает на Востоке, негласным условием назначения была женитьба на замдиректора, даме старше его и тоже благородных кровей. Та, тщательно подбирая кадры для традиционного фамильного дела, положила глаз на маститого Альмина как на подходящего сотрудника - "а заодно и всё остальное, так будет комильфо". Понятно, что в таких случаях "династический брак" может по-всякому сложиться - и дружба, и отстранённость, и даже согласованный адюльтер, но не всё же сразу! - поэтому с Зиной Альмин счёл за лучшее разлучиться по крайней мере на годик-другой.
Расставались они в слезах, Зи не произнесла ни слова упрёка, Альмин не смел заговаривать о будущем. Когда он усаживал Зину в такси, обнаружилось, что её чемодан с пожитками забыли в прихожей. Альмин сбегал за чемоданом, погрузил в авто и долго смотрел вслед, не находя в себе сил вернуться в опустевший дом.
Сыну втолковывать все взрослые производственные тонкости он был не в силах. Поэтому, вернувшись в дом, на его вопрос - "как ты мог, у вас же с Зи любовь, а ты ей велел уйти?" - в сердцах ответил, мол, да где тебе разбираться в этих вещах, ты что думаешь - любовь самое важное дело на свете? есть и поважнее!
Теперь Альмин объясняет, что в том случае под словом "любовь" подразумевал, строго говоря, постель. И как раз собирался уточнить, что имеет в виду, увидев изменившееся лицо сына… Но Мин не дал ему внести ясность - стал трясти за горло и задушил… Точнее, как показало вскрытие, на фоне частичной асфиксии произошёл инфаркт.
В гробу отец лежал с видом грустного достоинства. Отчётливо видные следы от пальцев Мина Зина с родственницами закрыли высоким воротом на горле. Зимин остался круглым сиротой в неполных девять лет.
После этого Зимин пошёл сдаваться в ближайшее отделение милиции и там всё рассказал - и про смерть матери, и про смерть отца. Предложил милиционерам, если считают его маленьким и не верят, запросить заключение из морга. Да нет, дружище, сказали менты, верим мы. Мы даже, как положено, твои показания записали на диктофон. Но сам посуди, куда мы тебя денем с этим? Нет у нас такого места. У тебя там дома осталось кому тебя кормить-поить-причёсывать? Ну вот, остальное давай уж сам как-нибудь, вон ты какой серьёзный парень. Может, повзрослеешь, сам что-нибудь придумаешь. Научишься справляться или, наоборот, разучишься так делать… Иди, дружище, домой, нам тоже по домам пора, хочешь, подкинем до подъезда на машине.
До наступления взрослости Мин ещё пару раз обращался в милицию сгоряча, но без толку. Один раз там обиженно сказали: "Вот вы все так любите разыгрывать тупых ментов, смеяться над их доверчивостью! А у нас, между прочим, серьёзная работа, и её много, нам некогда разные страшилки заслушивать." Второй раз строго отчитали: "Вы уже большой мальчик, и что вы думаете, когда предлагаете вас арестовать? Вы сами же сказали, что у вас в руках убийственная сила, которая вырывается, когда вы возмущаетесь - вы что думаете, в тюрьме у вас будет меньше поводов возмущаться окружающими, чем на воле? Нам это надо? - чтобы вы убивали персонал и созаключённых, а если вас будут за это наказывать дополнительно, вы ещё больше будете возмущаться и ещё больше народу убьёте! Или вы что, хотите, чтобы вам руки отрубили, что ли? Давайте уж сами учитесь, так сказать, применять по месту!"
Зимин счёл выволочку резонной и стал усиленно учиться применять своё дарование по месту. Так что с некоторого времени уже не убивал, если не хотел; а если хотел, то убивал и не голыми руками. О дальнейших приключениях Мина мы ещё скажем пару слов погодя.
О природе силы Зимина
Малик и Аддел считают, что это "из набора инструментов Малика" и связано с точечными термофлуктуациями: в близком радиусе ладоней и пальцев Зимина происходит отток энергии от биоструктур, причём без изменения температуры окружающей среды. Это даёт эффект как бы мгновенного резкого охлаждения тканей, происходит сжатие и разрыв сосудов, что приводит к инсульту в соответствующих органах. Если криоудар коснётся головы, сердца, почек - исход будет смертельным, и во всех случаях останется след на кожных покровах от рук Зимина.
Механизм воздействия отчётливо напоминает дар шимáнов - это ведущая начало от северных станций Вольдемор линия людей с особыми возможностями под эгидой шаманского служения. Эти спутники и наследники "настоящих" шаманов, как известно, могут "оживить" замёрзшего в снегах человека, но только если его не пытались спасать отогреванием, а сразу позвали шимана. Шиманы, владея способностью "вливать" энергию в биоструктуры и термально влиять на сосуды, локально стабилизируют капиллярную сеть и этим спасают размораживаемого человека от опасных последствий обморожения.
Для тех, кого озаботила судьба упомянутых детей
Речь о нерождённых в своё время детях, так сказать, сводных для Зимина: ребёнок, погибший от аборта, который сделала случайная любовница отца под давлением матери, и дитя матери от соседа, которое закономерно погибло вследствие того, что Мин убил мать. Они родились в положенный срок, после того как оживили их матерей. Клайа теперь живёт вместе не с Альмином и не с Кармэном, а с Агустой.
Сын певицы Агусты и (формально) Альмина, Амбер (Десамбр) родился 5 июля 07 по ЧМ.
Дочь Клайи и Кармэна, Раулла Агуста, родилась 8 августа 07 по ЧМ.
Несколько неожиданно для всех мать Зимина, шумно порвав с Альмином, выступила инициатором оживления его погибшей любовницы, и ту оживили (через десять дней после оживления самих зиминских родителей). Далее Клайа, приложив массу энтузиазма и проявив незаурядную решительность и находчивость, помирилась с Агустой, обе поселились в отдельном доме и договорились вместе родить и вместе воспитывать детей. Родить одновременно немного не рассчитали, промахнулись со сроками, потому что беременна Агуста была не от Альмина, как оказалось неожиданно для неё самой. Но теперь это неважно. Дети растут как брат и сестра, и матери даже пускают к ним прочую родню. Зимин там бывает нередко.
Про остальное - в следующем посте.