Окончание. Начало
здесьЧасть пятая
Наша взяла
Добрый доктор Айболит
Крокодилу говорит:
"Ну, пожалуйста, скорее
Проглотите Бармалея,
Чтобы жадный Бармалей
Не хватал бы,
Не глотал бы
Этих маленьких детей!"
К. Чуковский "Бармалей"
11. Скорая помощь
Я начинаю стуча зубами от волнения названивать метроному Семидэву, который лечил наших глобов. Для меня не неожиданность, что он встречает в штыки мою просьбу взяться за лечение Злыдня. Ещё не хватало, заявляет мастер, сам не собираюсь тратить ресурс на эту гору дерьма и тебе не посоветую. В таких как в прорву - сейчас скулит, а как подлечится, опять за своё. Со своими понятиями о жизни он прожрёт весь свой запас, прихватит твой и высосет с его помощью чужой, до которого сумеет дотянуться. Я лечил Фриду и знаю, что говорю.
Фрида пытается было принять участие в разговоре, но Семидэв обрывает его: если ты сейчас же не прекратишь тратить силы и не выйдешь из сети, то выйду я - и трындите о вашем мерзавце сколько хотите без меня. Глоб замолкает, повисая в ментальном пространстве общения немым умоляющим знаком.
Совершенно неожиданно для меня в спор с метрономом вступает Меркурий. Его аргументы нелепы, одиозны, противоречивы, речь в защиту Злыдня сбивчива. Врач не утруждает себя возражениями, только похмыкивает. Я уже обдумываю варианты - просить о врачевании Фигу Артигемона или попытаться лечить Малика самостоятельно, на ресурсе папы Питера и при поддержке моих сестёр, причастных к функционированию метрономов.
Но тут Семидэв обрывает очередной пассаж Мерка словами - заколебали вы меня все, ещё младенцы будут тут лезть! даже в собственной семье нет мне покоя! Ладно, лечить так лечить. Вытаскивай, суперкомп, своего левиафана на берег и зови меня.
Я недоумеваю - какие младенцы заколебали доктора? Меркурий, конечно, юн, но считать его можно разве что "младенцем по уму", и то с натяжкой… Фрида радостно цитирует "не запрещайте детям прибегать ко мне и не препятствуйте младенцам…ибо если они умолкнут, то камни возопиют!" Мастер бурчит в ответ: камни завопят, говоришь… ещё и Питер ваш, что ль, будет на меня орать?
Я догадываюсь, наконец - не иначе, как за Ледяного Бога замолвил слово новорожденный Семидэв-младший, сердечный друг Аквинты, внучки Малика. Тот самый драгоценный для метронома наследник, которого моя сестра Маша выхаживала день и ночь. Вот так всё взаимосвязано…
Слышу, как Ворон шёпотом благодарит Мерка: ну ты крутой парень! я растерялся, а ты подоспел вовремя - уговорил метронома! да так всё чётко, убедительно - он даже не смог спорить с тобой!
Меркурий довольно мрачно отзывается - да ничего чёткого, сам не знал, что нёс; это раньше я воображал, что на любой вопрос могу красиво ответить, что хошь доказать кому хошь… а теперь вообще не нахожу ничего такого, на что можно надёжно опираться, так чтоб верить без сомнения. Хочется вообще ни о чём не думать, никогда.
Нет, ты здорово говорил, вот что значит марка анастасовичей! семейный талант не пропьёшь!.. - тут Ворон осознаёт сомнительность комплимента и спешит исправить положение: ну… и выучка Злыдня тоже!..
Отец нас всегда учил, - речь Мерка едва слышна, он изнурён не столько спором с врачом, сколько терзаниями последних дней, - что любовь показывает нас друг другу в розовом свете, но это правильно, это для нас как бы ориентир, задел на будущее, какими мы должны стать. Он говорил - "я знаю, ты справишься, ты сможешь!" - и я не смел, не мог позволить себе обмануть надежду на меня. А Малик говорил, что видеть друг друга насквозь, знать с самой плохой стороны - наилучшее условие для взаимовыгодного сотрудничества. Он смеялся - "спорю, что ты не осилишь" или дразнил "а не слабо!"…Я теперь уже думал - они мне нужны, но я никого из них не люблю. И ничего не могу сделать, потому что - всё же рухнуло. А как представил, что вот умрёт Малюфицер - и всё, больше такого не будет, дальше будем привыкать жить без него… Так взвился и побежал умолять метронома, как угодно … Если бы он отказался, я бы так не оставил, не знаю уж как..
Чувствую, что Малик очнулся. Ты с кем говорил? - осведомляется он бесцеремонно, как будто мы близкие родственники, - реляции своим передавал наверх, да? Ты не думай, Злыдень не выжил из ума, Злыдень вам всем нос утрёт в интригах! Я понимаю, что тебе необходимо было войти в доверие ко мне, чтобы разобраться с моими гешефтами и контактами. Заход насчёт посланничества от Старших - да-а, это был чёткий ход, респект! Я-то сразу понял что к чему, подыграл - как будто не знаю, что ты работаешь на контрразведку…
Я начинаю хохотать, как Фрида: да, на Адмирала лично! и получаю жалованье из его кармана!
Подумаешь, оговорился! - Малик сконфузился лишь на миг, - у вас там вывески меняются, у эфемерок, а суть одна! - ну на Интерпол работаешь, какая разница.
Давай так, чтобы было выгодно и тебе и мне: сделаем, как будто ты окрутил меня и уговорил выйти на сушу, мол, там хорошо встретят, с почётом, всякие льготы, лечение бесплатное… И организуешь стóящее тело, эксклюзивное, чтобы я мог по желанию залезать в него и там у вас расхаживать, как мои дети и анастасовичи.
И устроишь мне курс реабилитации, хорошо? А я обязуюсь в ответ не наезжать чересчур на своих детей. И в ближайшее время перекачать свои запасы из их памяти в свою, а их закрома освободить для их нужд. Я даже уже начал - и притом ударными темпами! - строить хранилища под свою дистантную память. Я знаю, вам выгодно идти со мной на соглашение, потому что я для вас кладезь ценной инфы и гигантская опасность!
Твои хранилища, гигантская ты опасность, развязно заявляю ему, не выдерживают никакой критики.
А я не критику там буду хранить, а научные данные, радостно парирует Малик; без тебя знаю, что новый отсек никуда не годится. Белларва твой что ли лучше умеет строить? Тоже мне, микроскопическая опасность! Вот выйду, посмотрю на него и тоже раскритикую! Ещё пожалеете, что выманили Злыдня на сушу!
12. Выход на сушу
Здесь я не в силах рассказывать сам и лишь приведу выдержки из хроник Германа.
"Наконец-то уже (0-30 ночи Вермонта, 5 мая 08 по ЧМ) Шеол меня повёл вглубь острова, в ложбину; там встретились с Ганоном (артигемон-"Труба Сил"), Адмиралом, Семидэвом. Семидэв из себя небольшой, широкогрудый, длиннорукий, остролицый, с шапкой волос.
Присели в плетёные кресла, и Шеол пошёл за Злыднем. Привёл его пешком - Злыдень с ним за руку шёл, почти бежал.
Из себя Злыдень высокий, хотя поменьше, чем Генерал, смотрится даже похоже, как если бы это был кто-то из родни Генерала… смуглый, скуластый, довольно плосконосый, но выдаются подбородок и надбровные дуги, волосы тёмные, прямые, слабые - плохие.
Семидэв встал навстречу Злыдню - и Злыдень рухнул навзничь.
Семидэв сказал, что так дело не пойдёт - и велел влить в него бутылку ёлки, и даже сделал это сам. Злыдень очухался и стал его спрашивать - кто ты? Семидэв был с ним очень строг, сказал, что сейчас его будет лечить, и сразу же стал ругать - что у него чёрт-те что в голове!
Злыдень сперва как-то выставлялся, довольно-таки беспомощно, нечто о том, какой он великий, ужасный и неисправимый, но быстро перестал. Слушался Семидэва - вообще, кажется, здорово испугался.
Злыдень приподнялся в воздух слегка. Семидэв строго спросил - "ты левитант?" Объяснил, что ему нужно всё точно знать про Злыдня: сейчас снимутся внутренние закрепы, всё подспудное полезет наружу.
Семидэв его лечил (долго) - то приближал лицо, то удалял, смотрел ему в глаза, потом водил по всему телу руками. Злыдень сперва жаловался на головную боль, потом вдруг запаниковал, воскликнул - это ловушка, вы меня поймали! - упрекал Шеола и Адмирала. Шеол дико разволновался, что тому больно - но Семидэв на Злыдня прикрикнул, и тот успокоился вроде и потом только жаловался - что болит, что устал, что лучше он пойдёт домой, а Семидэв пусть к нему туда на дно придёт… - но опять же Семидэв его приструнил.
А под конец Злыдень уже никаких комментариев не давал, и вообще лёг пластом; кровь ему пришлось пустить (был в отключке).
Семидэв сказал, что в течение ближайших 2-3 часов взгляд Злыдня может быть опасен - это из-за ментальной сцепки с Семидэвом (сила выходит, что ли?). А самому Семидэву в это время надо как раз отдыхать, он не может за нами следить! Рожу пациенту накрыть или глаза завязать руки за спиной связывать необязательно. Ну вот как раз и поспим, решили мы.
Мы устроились тут же все вместе и легли, над собой устроив палатку. И ещё прежде чем всем спать, Семидэв Злыдня растолкал и строго сказал: разрушатся 4 из 11 витков тела Злыдня, но это ничего, они всё равно бракованные. Категорически убрать подальше всех домашних "памятных" животных - для них состояние Злыдня опасно, и они сейчас будут ему вредны. И вообще чтоб слушался нас - Семидэв как его лечащий врач даст нам указания.
Злыдень всё это воспринял как-то очень беспомощно и без возражений. Мы легли все в ряд - сделали круг, стали спать. Артигемон Фига пришёл, лёг с нами.
(4-ый час ночи Верм 5 мая, ПН)
…
Спали все, нормально. В 11 утра Семидэв встал, собрался на обход Пластры, поговорили - он сказал, что ещё будет Злыдня лечить, и стало быть, разговаривать. Но вообще считает, что пусть мы прежде всего бережём себя - а то на таких неблагодарных кровопийц уходит море сил.
Стали вставать, разбудили Злыдня. Он ничего не говорил - но, кажется, не то что бы не мог, а просто был в шоке и не знал, что сказать. На вопрос Генерала Аттиса, слышит ли он вообще, ответил "слышу" - так что мы утвердились, что он просто в потрясении.
Дошли до туалета, и Злыдень стал вдруг спрашивать - и как Генерал знает, что вообще это правда, всё, и то что вокруг и вообще? Что он не лжёт, не лжёт сам себе?
Зато в туалете ему удалось нормально помочиться, и потом он вдруг вернулся и выпил довольно много воды из-под крана, говорил "хочу воды".
Обсудили, что считается, что пить в день по стакану морской воды продлевает жизнь - и Злыдень вдруг стал хохотать, аж присел: "так вот почему мы так долго живём!"
…
Фрида попытался отцу показать, как хорошо видят глаза, а Злыдень заявил, что это, мол, иллюзия! - и вообще потом много на что говорил, что-де иллюзия - и мы стали всяко на эту тему прикалываться.
…
Обедали, трепались, веселились. Он общался более-менее, был малоразговорчив, но внезапно мог и пошутить (хотя чаще комментировал типа "иллюзия!" или "фикция!"). Заявил вдруг, что обвёл нас вокруг пальца; и, подумав, объяснил: это тело имеет равные права со всеми - то есть мы не можем его отсюда выставить! - он тут может быть сколько угодно.
Приходила Аквинта… Я вызвонил Ворона - тот явился наряженный с букетом роз для деда - Злыдень, похоже, на него слегка остолбенел."
Эпилог
Да простит меня благосклонный читатель, если моё неприлично затянувшееся повествование отняло у него времени больше, чем он рассчитывал. В своё оправдание могу сказать только, что и моё пребывание у Ледяного Художника оказалось куда более продолжительным, чем я предполагал, входя под своды его дворца. Оно в некотором смысле продолжается по сию пору.
Сам хозяин, однако же, настаивает на том, что он так и знал, очередной, мол, его прогноз сбылся как всегда. Он-де едва только увидел этого копа-щеголя, белларвино отродье, Шеола то есть - сразу понял, что это по его Маликову душу сыск, что без разборки не разойтись, этот малый так просто от него, Малика, не отвяжется, если только разве что его убить. Или как-то ещё обезвредить.
Постараюсь хотя бы завершить сей опус как можно более кратко.
Насколько я понимаю законы классических жанров, если это приключенческий роман, то в заключение непременно должно быть рассказано о смерти главгера или, на крайний случай, о женитьбе; а если это нравоучительная беллетристика - то о том, как герой исправился и стал образцом добродетели, либо уж наоборот - как он окончательно пал настолько, что черти утащили его живьём в ад.
Рассматривая ситуацию с Маликом на сей момент, могу сказать, не погрешив против истины, что она вполне удовлетворяет этим требованиям - пусть не стопроцентно, зато одновременно всем.
Итак, для любителей дидактических повествований со счастливым окончанием делаю объявление: Холодный Бог искренне раскаялся в презрении к правам личности и в жестокости к живым существам. Туш. Он принял участие в оживлении погубленных им моряков с "Карнута", мужественно выдержал объяснение с ними лицом к лицу, испросил прощения и получил его, и даже в хлопотах об их всесторонней реабилитации отдал замуж за парочку из них свою младшую дочь.
Ценителям упёртых злодеев свободолюбия до гробовой доски и коллекционерам инфернальных состояний одиноких волюнтаристов с глубоким удовлетворением сообщаю: можно смело констатировать, что Злыдня унесли черти, поскольку он с головой погрузился в дела своих давних соучастников, Вензелей и их родни (а вся ойкумена давно уже считает Вензеля за дьявола). Ещё извещаю, что Холодный Бог не превратился в леденцово-паточного ёлочного деда, отнюдь не валяется в ногах у отстоя Ортодоксии ревнителей благочестия, по-прежнему презирает принцип
"слушайся старших и всё будет хорошо" и вообще не упускает случая обхамить нелицеприятно высказать Старшим свою оценку их деятельности. Совсем уж приватно для тех кто в теме могу добавить, что в настоящее время Малюфицер консультирует опасного авантюриста, по которому плачет Шеол Интерпол, делает для него портреты его коварно убиенных знакомых и по ходу крутит роман делится опытом.
Для тех, кто не в силах расстаться с героем иначе, чем проводив его на кладбище, у меня тоже найдётся кое-какая утешительная информация. Не могу таковых порадовать рассказом о мирной кончине Малика, ибо глобы живут долго (да и умирать нынче вышло из моды), но зато имею сообщить, что Холодный Бог, по выражению апостола Павла, умер для греха - то есть прошёл через таинство крещения. Во всяком случае, по маликову ощущению, после этого акта "воплощённая энтропия", которая преследовала его последние тысячелетия и высасывала творческие соки, наконец, отвязалась - не иначе, "потеряла след" сочтя за труп или иную некондиционную пищу.
Поклонников вестерна с марьяжным эпилогом хочу обрадовать сообщением, что Ледяной Художник заключил брачный союз и ожидает в перспективе рождения наследника (вот сюда и пригодится отросший живот наспех наработанный телесный массив). Свадебный марш.
Не знаю только, не испорчу ли впечатления от мажорного финала приверженцам традиционных отношений, если признаюсь, что семейную партию ему составил я.
КОНЦА НЕТ)))
"…Приходите, получите,
Ни копейки не платите,
Потому что Бармалей
Любит маленьких детей,
Любит, любит, любит, любит,
Любит маленьких детей!"
К. Чуковский "Бармалей"