Отец в командировке.Дневник съёмок. Подготовительный период. Продолжение.
28 июля - слушал Рахманинова, не столько как композитора, сколько как пианиста. Грандиозно. К сожалению, запись неважнецкая - пластинки старые. Но «Вторая Венгерская рапсодия - очень даже. Написал об этом пост, и получил кое-какие отклики.
Вот пост.
Любимые композиторы родителей, - Рахманинов, Брамс, Вагнер, Прокофьев, Шуман (конкретно "Карнавал"), Лист. У мамы ещё Чайковский и Шопен. Начинаю думать о музыке к нашей картине "Отец в командировке". Слушаю Рахманинова-пианиста. Что он вытворяет со "Второй Венгерской рапсодией" Листа! ...А первые кадры сняли ещё два года назад, в Вильнюсе, новые - в этот четверг - на Новодевичьем. Благодаря, а не вопреки. Всё равно не остановимся.
А вот отклики:
Рахманинов! (Людмила Осипова)
"Карнавал" Шумана! (Астрида Монгирд).
И - мой ответ обеим.
Людмила и Astrida, очень приятно получить от вас идеи. Но сейчас -думаю не столько о той музыке, которой предстоит быть в фильме, сколько та звуковая среда, в которой рос я сам, - вместе с живописью Сезанна, поэзией Хлебникова, "Осенними листьями" Ива Монтана, которые мать играла на пианино по нотам, подаренным ей на концерте Маэстро, с автографом. Это живущие в воспоминаниях образы родительского мира, и ещё вопрос, надо ли их переносить на плёнку. Преждевременный разговор. Пока что -для меня слушать их музыку - это не более, чем настраивать внутренний инструмент. Но и не менее. Спасибо!:-))
Шум по поводу «реформы» продолжается, Коля Макаров роет землю.
31 июля. - написал пост.
Сегодня - день памяти мамы. Ушла через месяц и четыре дня после отца, 42 года назад. Недавно у Бергмана (сейчас готовим программу о нём) прочитал, что он "был нежеланным ребёнком, созревшим в холодном чреве и рождённым в кризисе - физическом и психическом". В этом смысле можно сравнивать, - в моём случае - всё наоборот: меня хотели, любили, и 15 лет жизни с родителями, при всех драматических коллизиях, были счастьем, потому что они сами любили друг друга. Ма тоже должна быть в нашей картине об отце, и светить отражённым светом.
Потом, комментируя ответы, добавил:
Отвечая Ирине Павловой, - «Ты так рано остался один? О Боже... как тяжело... ((( Светлая память».
- Как сказать, Ира, - "один". Нас, мягко скажем, оставили практически все друзья семьи, которые у маминой постели (она долго и тяжело болела, и отец сам её лечил и поднимал после паралича, за время которого она защитила докторскую и выпустила нескольких кандидатов наук), клялись в вечной любви. Её тут же уволили с работы, резко сократились деньги. Но вот потом рядом с твоим покорным слугой оказалось столько хороших людей! А когда её хоронили, пришли все дворничихи и медсёстры, жившие и работавшие в нашем доме. Вот они и были рядом со мной в тяжёлые минуты. Всех благодарю. Всех помню.
И ещё - это опять Ирина, две реплики подряд:
Андрюш, это имени твоего папы ин-т биохимии?
Я просто подумала, какой ужас так рано остаться без матери... а потом и без отца. (((
-Да, Ира - Институт биоорганической химии, им. М.М.Шемякина и Ю.А.Овчинникова, что на ул. Н.Н.Миклухо-Маклая (тогда он был на Вавилова), - науки, которую он с коллегами в общем-то и создал. А мама ушла через месяц ПОСЛЕ отца, а не "до". Друг за другом. Как раз и клялись-то друзья дома в вечной любви, можно сказать, у её кровати, чуть ли не рыдали. Я всё видел и понимал. естественно, как сейчас говорят, " никто никому ничего не должен". Но родители так успели воспитать, что ощущение собственного (совершенно добровольно принятого на себя) долга не покидает всю жизнь. Именно в силу того, что удивительное отношение ко мне уже ПОТОМ, было совершенно бескорыстным. Если бы отец успел обнародовать архив, касающийся репрессий в отечественной биологии, который он собирал, его и наш с мамой статус, как ты понимаешь, резко бы изменился. Но ЕГО похороны были по первому разряду. Более того, диссидентом (в том смысле, которое утвердилось в 70-е), он не был, нашу любимую фронду терпеть не мог, потому что понимал реальную опасность того, что делал, при полной нашей поддержке. Совсем точно, Ира: если можно так выразиться, он был патриотом своей науки. Жаль, что они с Исаичем на этот счёт не поговорили. Иначе, возможно, известный тебе наверняка пассаж об учёных - прикормленных рабах - в "Телёнке" был бы, возможно, чуть-чуть иным. Вот такая история.
И дальше с Катей Кладо о том, что история отца - это часть истории страны, делать всё надо обязательно.
Она потом написала:
Да, мне очень близки твои чувства касательно памяти о родителях. И эти чувства, испытываемые много лет, просто должны у тебя выплеснуться в фильм. Тем более, что речь идет не только о личной памяти, а об истории страны в таком интереснейшем аспекте. Помню, в перестройку я была на вечере ученых-генетиков, переживших многое в известные времена гонений на генетику. Какие там были старики!
Я ответил: Да, Катя, - и если не ошибаюсь, именно этот вечер снимала покойная Елена Саканян, - мы уже были знакомы, она ведь по первому образованию биолог, знала отца, естественно, и уже в самом начале перестройки решила добиться научной и гражданской реабилитации Тимовеева-Ресовского. Тут и "Зубр" гранинский вышел.Это всё были потрясающие люди. А фрагменты вечера, о котором ты пишешь, Нелли (так её звали друзья) как раз процитировала в своём последнем фильме о Тимофееве "Любовь и защита", он точно есть в торренте, и ты сама, если захочешь, сможешь проверить, тот ли. Думаю, тот.
И Катя уточнила - «Это был вечер, если не ошибаюсь, в Доме Актера на Тверской». Так закончилась эта сегодняшняя переписка. Она «понравилась» 48 пользователям, и мои последующие реплики отметили, соответственно, 10 и 6 человек. Это - аудитория.
9 августа - всё это время в напряжённом ожидании ответа по субсидиям. Думается плохо. Но хороший повод окончательно решить, что работа над фильмом всё равно будет продолжаться. И вдруг - ответ: всё в порядке! Вперёд! Вечером ужинали с Аней Каминской, и я отвечал на её совсем не праздные вопросы, кое-что вспомнил.
(Окончание следует)
Вот пост.
Любимые композиторы родителей, - Рахманинов, Брамс, Вагнер, Прокофьев, Шуман (конкретно "Карнавал"), Лист. У мамы ещё Чайковский и Шопен. Начинаю думать о музыке к нашей картине "Отец в командировке". Слушаю Рахманинова-пианиста. Что он вытворяет со "Второй Венгерской рапсодией" Листа! ...А первые кадры сняли ещё два года назад, в Вильнюсе, новые - в этот четверг - на Новодевичьем. Благодаря, а не вопреки. Всё равно не остановимся.
А вот отклики:
Рахманинов! (Людмила Осипова)
"Карнавал" Шумана! (Астрида Монгирд).
И - мой ответ обеим.
Людмила и Astrida, очень приятно получить от вас идеи. Но сейчас -думаю не столько о той музыке, которой предстоит быть в фильме, сколько та звуковая среда, в которой рос я сам, - вместе с живописью Сезанна, поэзией Хлебникова, "Осенними листьями" Ива Монтана, которые мать играла на пианино по нотам, подаренным ей на концерте Маэстро, с автографом. Это живущие в воспоминаниях образы родительского мира, и ещё вопрос, надо ли их переносить на плёнку. Преждевременный разговор. Пока что -для меня слушать их музыку - это не более, чем настраивать внутренний инструмент. Но и не менее. Спасибо!:-))
Шум по поводу «реформы» продолжается, Коля Макаров роет землю.
31 июля. - написал пост.
Сегодня - день памяти мамы. Ушла через месяц и четыре дня после отца, 42 года назад. Недавно у Бергмана (сейчас готовим программу о нём) прочитал, что он "был нежеланным ребёнком, созревшим в холодном чреве и рождённым в кризисе - физическом и психическом". В этом смысле можно сравнивать, - в моём случае - всё наоборот: меня хотели, любили, и 15 лет жизни с родителями, при всех драматических коллизиях, были счастьем, потому что они сами любили друг друга. Ма тоже должна быть в нашей картине об отце, и светить отражённым светом.
Потом, комментируя ответы, добавил:
Отвечая Ирине Павловой, - «Ты так рано остался один? О Боже... как тяжело... ((( Светлая память».
- Как сказать, Ира, - "один". Нас, мягко скажем, оставили практически все друзья семьи, которые у маминой постели (она долго и тяжело болела, и отец сам её лечил и поднимал после паралича, за время которого она защитила докторскую и выпустила нескольких кандидатов наук), клялись в вечной любви. Её тут же уволили с работы, резко сократились деньги. Но вот потом рядом с твоим покорным слугой оказалось столько хороших людей! А когда её хоронили, пришли все дворничихи и медсёстры, жившие и работавшие в нашем доме. Вот они и были рядом со мной в тяжёлые минуты. Всех благодарю. Всех помню.
И ещё - это опять Ирина, две реплики подряд:
Андрюш, это имени твоего папы ин-т биохимии?
Я просто подумала, какой ужас так рано остаться без матери... а потом и без отца. (((
-Да, Ира - Институт биоорганической химии, им. М.М.Шемякина и Ю.А.Овчинникова, что на ул. Н.Н.Миклухо-Маклая (тогда он был на Вавилова), - науки, которую он с коллегами в общем-то и создал. А мама ушла через месяц ПОСЛЕ отца, а не "до". Друг за другом. Как раз и клялись-то друзья дома в вечной любви, можно сказать, у её кровати, чуть ли не рыдали. Я всё видел и понимал. естественно, как сейчас говорят, " никто никому ничего не должен". Но родители так успели воспитать, что ощущение собственного (совершенно добровольно принятого на себя) долга не покидает всю жизнь. Именно в силу того, что удивительное отношение ко мне уже ПОТОМ, было совершенно бескорыстным. Если бы отец успел обнародовать архив, касающийся репрессий в отечественной биологии, который он собирал, его и наш с мамой статус, как ты понимаешь, резко бы изменился. Но ЕГО похороны были по первому разряду. Более того, диссидентом (в том смысле, которое утвердилось в 70-е), он не был, нашу любимую фронду терпеть не мог, потому что понимал реальную опасность того, что делал, при полной нашей поддержке. Совсем точно, Ира: если можно так выразиться, он был патриотом своей науки. Жаль, что они с Исаичем на этот счёт не поговорили. Иначе, возможно, известный тебе наверняка пассаж об учёных - прикормленных рабах - в "Телёнке" был бы, возможно, чуть-чуть иным. Вот такая история.
И дальше с Катей Кладо о том, что история отца - это часть истории страны, делать всё надо обязательно.
Она потом написала:
Да, мне очень близки твои чувства касательно памяти о родителях. И эти чувства, испытываемые много лет, просто должны у тебя выплеснуться в фильм. Тем более, что речь идет не только о личной памяти, а об истории страны в таком интереснейшем аспекте. Помню, в перестройку я была на вечере ученых-генетиков, переживших многое в известные времена гонений на генетику. Какие там были старики!
Я ответил: Да, Катя, - и если не ошибаюсь, именно этот вечер снимала покойная Елена Саканян, - мы уже были знакомы, она ведь по первому образованию биолог, знала отца, естественно, и уже в самом начале перестройки решила добиться научной и гражданской реабилитации Тимовеева-Ресовского. Тут и "Зубр" гранинский вышел.Это всё были потрясающие люди. А фрагменты вечера, о котором ты пишешь, Нелли (так её звали друзья) как раз процитировала в своём последнем фильме о Тимофееве "Любовь и защита", он точно есть в торренте, и ты сама, если захочешь, сможешь проверить, тот ли. Думаю, тот.
И Катя уточнила - «Это был вечер, если не ошибаюсь, в Доме Актера на Тверской». Так закончилась эта сегодняшняя переписка. Она «понравилась» 48 пользователям, и мои последующие реплики отметили, соответственно, 10 и 6 человек. Это - аудитория.
9 августа - всё это время в напряжённом ожидании ответа по субсидиям. Думается плохо. Но хороший повод окончательно решить, что работа над фильмом всё равно будет продолжаться. И вдруг - ответ: всё в порядке! Вперёд! Вечером ужинали с Аней Каминской, и я отвечал на её совсем не праздные вопросы, кое-что вспомнил.
(Окончание следует)