Кошмар
Будто я не то человек, не то собака. Очень худой - кости, обтянутые кожей. Голова почему-то бритая, ввалившаяся чернь глазниц, скулы, выступающие совсем безжалостно, немилосердно, ребра - как у детей аушвица. И хотя я вполне человек, что-то нечеловеческое, собачье, в моих движения и взгляде. Я голый и определенно бесполый.
Вокруг меня - огромное количество людей. Они стоят полукругом и большинство мне знакомы. Или просто - слишком многие мне знакомы. Они швыряют в меня камнями. И весело смеются, точнее - сатанински хохочут, скаля идеально ровные, белые зубы. Я только смотрю на них - страдальчески, через слезы. Я и смотрю - и вижу как смотрю. И каждый раз, когда больно в тело впивается камень, я что-то им говорю. Я говорю нормальным языком, но в то же время вижу, что они меня не понимают. А я говорю об очень больших и серьезных вещах, а они все больше метают камней и все больше хохочут.
Камни превращаются в куски сырого мяса. Мои угнетатели начинают пожирать это мясо смеясь, а потом швыряют в меня остатки. Я в бешенстве, мне больно, я не могу терпеть и я принимаю их игру. На радость им я подбираю кусок и жадно, со злостью, даже им не свойственной, я впиваюсь в плоть. Взрыв хохота - я кусаю и кусая, точб в точь как они, но зубов у меня нет, я не могу ни сжевать, ни откусить. И они продолжают беснуясь закидывать меня, и мясо по мясу бьет камнем.
Я просыпаюсь с криком. Она над моей кроватью. Говорит, что услышала мои стоны и пришла. Я знаю, что это ложь. Что слишком далеко и слишком громкая музыка.
Я просыпаюсь. Из окна, по холодным мокрым одеялам и простыням пронзительно тянет.
Вокруг меня - огромное количество людей. Они стоят полукругом и большинство мне знакомы. Или просто - слишком многие мне знакомы. Они швыряют в меня камнями. И весело смеются, точнее - сатанински хохочут, скаля идеально ровные, белые зубы. Я только смотрю на них - страдальчески, через слезы. Я и смотрю - и вижу как смотрю. И каждый раз, когда больно в тело впивается камень, я что-то им говорю. Я говорю нормальным языком, но в то же время вижу, что они меня не понимают. А я говорю об очень больших и серьезных вещах, а они все больше метают камней и все больше хохочут.
Камни превращаются в куски сырого мяса. Мои угнетатели начинают пожирать это мясо смеясь, а потом швыряют в меня остатки. Я в бешенстве, мне больно, я не могу терпеть и я принимаю их игру. На радость им я подбираю кусок и жадно, со злостью, даже им не свойственной, я впиваюсь в плоть. Взрыв хохота - я кусаю и кусая, точб в точь как они, но зубов у меня нет, я не могу ни сжевать, ни откусить. И они продолжают беснуясь закидывать меня, и мясо по мясу бьет камнем.
Я просыпаюсь с криком. Она над моей кроватью. Говорит, что услышала мои стоны и пришла. Я знаю, что это ложь. Что слишком далеко и слишком громкая музыка.
Я просыпаюсь. Из окна, по холодным мокрым одеялам и простыням пронзительно тянет.