Металлолом
Маленький гвоздик - не больше сороковки, лежал на листе жести. Был гвоздик ржавый и гнутый, битый молотками и жизнью. То ли сам он перевернулся, то ли жесть под ним выгнулась, но вдруг гвоздик сказал:
- Блям!
На дворе, где собрался для переплавки лом металла, стояла тишина и "блям" был хорошо слышен.
- Действительно, бум-с! - решительно поддержала гвоздика арматурина на шестнадцать, стукнув по чугунной болванке.
- Я бы даже сказал - брям-с, - подтвердил кусок металлического уголка на сорок, и кстати брямкнул по лежащему рядом эмалированному чайнику, отчего на чайнике появилась еще одна вмятина. Да у чайника их было столько - одной больше, одной меньше ...
- Позвольте, что значит "блям"?! - возмутился молоток, застучав по лежащей рядом наковальне, - что значит "блям", когда совершенно очевидно, что "бах" и даже я бы сказал "ба-бах"!
- Бух-бух-бух-бух, - заворочалась какими-то железяками внутри себя большая мятая бочка. Но была бочка такой старой, ржавчина проела ее до дыр и на нее решительно никто не обращал внимание.
- А почему молчит наша творческая интеллигенция? - обратился уголок полка сорок к латунному прутку, неведомо какими путями оказавшемуся среди черного металла.
- Взыг? - вопросительно проелозил пруток по какой-то некстати подвернувшейся железяке и заскулил от боли - железяка оставила ему заусенец, - З-з-з!
Чугунная болванка перекричала всех:
- Тиха! Кому сказала "тиха" или ща по головам и ногам кататься буду!
Все замолчали, зная тяжелый характер - не менее 10 кг, и дружила она с двухпудовой гирей, до сих пор молча лежавшей рядом.
- Слушай, малыш, - болванка обратилась к гвоздику, - ты хорошо начал. Развей мысль, разверни тезисы?
Гвоздик зарделся смущенно:
Блям-с? Блям-блям?
- Блям!
На дворе, где собрался для переплавки лом металла, стояла тишина и "блям" был хорошо слышен.
- Действительно, бум-с! - решительно поддержала гвоздика арматурина на шестнадцать, стукнув по чугунной болванке.
- Я бы даже сказал - брям-с, - подтвердил кусок металлического уголка на сорок, и кстати брямкнул по лежащему рядом эмалированному чайнику, отчего на чайнике появилась еще одна вмятина. Да у чайника их было столько - одной больше, одной меньше ...
- Позвольте, что значит "блям"?! - возмутился молоток, застучав по лежащей рядом наковальне, - что значит "блям", когда совершенно очевидно, что "бах" и даже я бы сказал "ба-бах"!
- Бух-бух-бух-бух, - заворочалась какими-то железяками внутри себя большая мятая бочка. Но была бочка такой старой, ржавчина проела ее до дыр и на нее решительно никто не обращал внимание.
- А почему молчит наша творческая интеллигенция? - обратился уголок полка сорок к латунному прутку, неведомо какими путями оказавшемуся среди черного металла.
- Взыг? - вопросительно проелозил пруток по какой-то некстати подвернувшейся железяке и заскулил от боли - железяка оставила ему заусенец, - З-з-з!
Чугунная болванка перекричала всех:
- Тиха! Кому сказала "тиха" или ща по головам и ногам кататься буду!
Все замолчали, зная тяжелый характер - не менее 10 кг, и дружила она с двухпудовой гирей, до сих пор молча лежавшей рядом.
- Слушай, малыш, - болванка обратилась к гвоздику, - ты хорошо начал. Развей мысль, разверни тезисы?
Гвоздик зарделся смущенно:
Блям-с? Блям-блям?