Мудрецы из Хелма
Хелмские академики собрались в доме Арье-Лейба, чтоб обсудить дела своей, с позволения сказать, академии. Момент для такого обсуждения был выбран самый удачный, жена Арье уехала погостить у своих мамеле и тате, забрав с собой (очень мудрый поступок!) весь выводок, всех детишек, (чтоб они росли здоровенькие, и умненькие, и радовали родителей!)
А раз жены нет дома, кто еще помешает евреям собраться, выпить немного пива и даже открыть бутылочку сладкой водки? Серьезные дела требуют серьезного обсуждения, этого только жены не способны понять и увидев бутылку на столе поднимают гевалт.
Дела у академиков шли ни шатко, ни валко, если сказать правду, никак у них не шли дела. Обидно, что такое хорошее начинание, можно сказать - отличный гешефт, не нашел отклик в сердцах у других евреев, ни одного письма академики Хелма в ответ на свои письма не получили. Самое обидное, они не получили отклика в сердце барона Ротшильда, они не получили и от него ответа на свое письмо, а ведь они не просто надеялись - они верили, что барон … Да что там говорить, горько разочаровываться в людях, а разочароваться в бароне было особенно горько.
Беседа у друзей не клеилась, все больше они молчали, потягивая напитки, оживляясь, когда Арье-Лейбуш наполнял чарки. Неожиданно для всех Давид Вольфсон рассмеялся своим глуховатым смехом, все повернулись к нему:
- ??
- Да я вспомнил, как разговаривал с одним швабом, так он мне рассказал, что напился шнапса с друзьями, побрел домой, а как раз шел дождь. Так он остановился помочиться рядом с водосточной трубой и простоял под дождем до утра. Вода ведь журчала и он думал, что мочится, и мочится, и мочится ... Пока его какая-то женщина утром не вывела из задумчивости своим криком.
- Ой, подумаешь, какой-то шваб простоял под дождем ночь, - хозяин дома говорил, наливая всем пиво в кружки, - я возвращался домой после хорошей пирушки, а было это в тот год, когда ...ну, да это неважно, когда. Главное, что выпито мной было немало. И где-то, вместо того, чтобы повернуть налево, я повернул направо. Короче, заблудился я в нашем Хелме. Иду, а на душе все тревожней и тревожней. Я имею в виду, что душа человеческая находится где-то рядом с мочевым пузырем. Не выдержал я, остановился и начал поливать какой-то кустик. А зашел я, видимо куда-то в центр нашего Хелма, потому что вдруг рядом со мной оказался господин городовой в форме и строгим голосом сказал мне: «Немедленно спрячь и перестань!» Так вы бы знали, как я ловко его провел, я смеялся над ним всю дорогу домой. Спрятать-то я спрятал, а перестать - ни за что, полицейская морда!
Друзья отхлебнули пенного перед тем, как реб Дворкин задумчиво задал вопрос, никого в отдельности не спрашивая:
- И почему, собственно, женщины начинают кричать, когда видят мужское естество? Можно подумать, что никогда в жизни ничего подобного … как будто у ее мужа и отца не такой ...как будто он не для женщин предназначен …
- Реб Дворкин, это у них игра такая. Это они целомудрие свое показать хочут. Игра - ничего более.
Шломо решил вставить свой грошик в общий разговор:
- Вот вы, уважаемый Давид, рассказали историю про шваба. А мне один русский рассказывал, что есть вот у них там в России город Глупов …
- Шломо, скажи мне, город Глупов, это не то же самое, что Глупск?
- Нет, Лейбуш, Глупск - не то же самое, что Глупов. Глупск это недалеко совсем от нашего Хелма и там живет много наших, а Глупов - я даже не знаю где это так далеко, но там нет ни одного еврея. А вспомнил я про того русского и его город Глупов, что там такие люди живут, они в трех соснах сумели заблудиться. Представляете, как они бы запутались, попади они в наш Хелм?
Академики дружно отхлебнули из кружек, размышляя о том, что не приведи Б-г, как было бы трудно жить в Хелме русским людям из города Глупова, и как хорошо, что они сами живут не в Глупове, а у себя в Хелме.