Первая операция
Войну Иосиф проспал. То есть проспал он речь Молотова по радио, лег ведь спать под самое утро, всю ночь готовился к экзамену. Впереди был госэкзамен по гинекологии, затем хирургия и - вот он, диплом врача, к которому он шел пять лет мединститута. Да разве же пять лет он шел к этому диплому?В шестнадцать лет приехал из маленького местечка в Белоруссии, пять лет работал в мехмастерских, поступил на рабфак и читал, читал, читал запоем. До шестнадцати только Тора, Талмуд, комментаторы священных тестов, в шестнадцать лет первая светская книга, вот и приходилось нагонять. Пять лет рабфака, чтобы получить аттестат о среднем и поступить в институт, снова учеба - анатомия, гистология, терапия, много надо знать и уметь, если хочешь стать хорошим врачом, а Иосиф хотел.
Разбудила Иосифа мама: «Мотек, к тебе друзья. Пора вставать, война началась». Что делать - вопрос не стоял, друзья вместе: Иосиф, Игорь, Дмитрий и Володька пошли в военкомат Пролетарского района. Несмотря на воскресенье, площадь перед военкоматом, внутренний дворик, все коридоры и кабинеты были забиты людьми. Только через три часа Иосиф с друзьями услышали:
- Мединститут? Пятый курс? Госэкзамены? Кругом, шагом марш, готовиться к экзаменам и сдавать их только на отлично! Вы что же думаете, в армии врачи не будут нужны? Сдать экзамены и ждать повестки!
Диплом врача Иосиф получил в конце июня, уже в конце июля с новенькими лейтенантскими кубарями в петлицах представлялся начальнику полевого подвижного госпиталя, военврачу второго ранга.
- Слушай, лейтенант, времени нет, раненых туева хуча. Оставляй свой чемодан и сидор у меня, старшина поставит тебя на довольствие. Бегом в операционную палатку, представишься военврачу третьего ранга, старшему хирургу Кравченко и за работу.
ППГ располагался на опушке леса, брезентовые палатки служили операционными, перевязочными, палатами для тяжелораненых (раненые легко располагались прямо на земле среди палаток). Прибывали и убывали машины и конные повозки, раненые приходили сами или их приносили на импровизированных носилках. И все-таки в этом хаосе, в постоянном перемещении одиночек и групп военных наблюдался определенный порядок. Персонал госпиталя не слонялся и не метался, все передвижения были подчинены каким-то целям, пусть неочевидным окружающим. Стрелки из коротких досок с надписями «Операционная», «Гнойная перевязочная», «Хозчасть» позволяли ориентироваться.
- А, летенант! Некогда церемонии разводить. Бегом во вторую операционную, проведешь высокую ампутацию левой ноги. Анестезистка уже работает.
- Товарищ военврач второго ранга, но я ведь терапевт!
- Что?! Ты мне что тут, шутки шуткуешь? Раненых море разливанное, врачей раз-два, я вторые сутки из операционной… Не доводи до греха, лейтеха! Выполняй. Полчаса тебе полистать учебник и - вперед.
«Как оно повернулось-то. Я до сих пор только крючки держал третьим ассистентом, аппендэктомию самостоятельно ни разу… Терапия, родная, где ты! Кожный лоскут, сформировать мышечное ложе для кости. Кожа и мышцы отрезать ниже отпила кости. Сосуды вязать, все время вязать.»
Иосиф лихорадочно листал учебник «Топографическая анатомия и оперативная хирургия», когда в палатку-ординаторскую, служившую одновременно и кабинетом и личной комнатой военврача второго ранга, заглянул фельдшер.
- Доктор, идемте, больной уже зафиксирован, анестезистка дает хлороформ.
Посмотрев на молодого лейтенанта пожилой фельдшер, петлицы которого не были видны под белым халатом, доверительно добавил:
- Не волнуйтесь вы так, доктор, сейчас мы раненому ножку аккуратненько так оттяпаем, все будет в лучшем виде, не беспокойтесь.
Иосиф хорошо помнил, как мыть руки перед операцией, в тазиках стояли растворы. «По Спасокукоцкому», отмечал он, шоркая щеткой по ладоням и особенно тщательно - под ногтями. «Не мог же я в первый день рассказать начальнику госпиталя и старшему хирургу, как свалился в обморок во время операции, и ведь надо - тогда тоже ампутировали ногу до верхней трети бедра!»
Хирургия для некоторых студентов института становилась если не барьером, то испытанием - точно. Певым испытанием была анатомичка, затем необходимость резать лягушек и мышек на физиологии. Патологическая анатомия с ее запахами и судебная медицина, где к запахам добавлялся ужасный вид потерпевшего. Но и привычные, казалось бы, студенты нередко отключались в операционной при виде кожного разреза или вскрытых животов пациентов. Для Иосифа таким испытанием стала попытка участвовать вторым ассистентом на ампутации конечности. Когда коллега стал костной пилой кромсать бедренную кость, Иосиф начал мягко оседать около операционного стола, его оттащили в сторону, посадили на табурет и дали нюхать нашатырь. «Я буду делать ампутацию один, шанса потерять сознание и выключиться у меня нет. Трибунал, лишение воинского звания…позорище!»
Как проходила операция Иосиф мог рассказать во всех подробностях. Лигатуры были наложены lege artis, к кожному шву не придерешься. Во время операции он ловил одобрительные взгляды ассистировавшего фельдшера, когда тот пару раз покачал головой слева направо, Иосиф ловил намек и быстро исправлял ситуацию.
Больного санитары из легкораненых унесли в палату отходить от наркоза. Иосиф, фельдшер и сестра-анестезистка вышли из операционной и закурили «Казбек», десяток пачек которого Иосиф купил в киоске Военторга перед посадкой в эшелон, увозивший его на фрронт.
- Ну что, доктор, с боевым крещением вас! - фельдшер не уставал выражать восторги по поводу мастерства молодого врача и болтал без умолку.
«Сначала меня обрезали на восьмой день после ррождения. На двадцать шестом году меня крестили», - ноги у Иосифа слегка «гудели», не было у них привычки часами стоять у операционного стола.
- Где тут новый врач, лейтенант молодой? К начальнику госпиталя срочно!
- Ну, доктор, молодец! - начальник госпиталя крепко пожал ему руку. Мне уже доложили, держался отлично. Старший хирург был тут же, в штабной палатке. Он дружески потрепал Иосифа по плечу и разлил спирт по трем мензуркам.
- За победу! И за нового хирурга в нашем госпитале.
Много лет после той операции, вспоминая и рассказывая о ней, Иосиф всегда добавлял: «Такого страха, как до и во время операции я не испытывал больше никогда. И никогда у меня потом не было такого облегчения, такой легкости на душе. Буквально летал, словно крылья прорезались у меня - говорю же, летал. Потом было всякое, и терял я своих больных, кого-то вытаскивал с того света, но первый - это что-то!»
- Послушайте, Сергей Петрович, не круто мы с молодым лейтенантом?
- Товарищ военврач второго ранга, не круто. Нет у нас времени люли-малину разводить, бои какие тяжелые, раненые каждый час толпами прибывают. Вы ведь знаете, что уже принято решение окончивших 4 курса мединститута выпускать зауряд-врачами. Можно представить, кто к нам начнет поступать на службу, кроме нас никто из них хирургов не сделает. Ампутация что же…когда-то начинать приходилось всем. А раненый этот не жилец был все равно. У него осколочное в грудную клетку, осколок рядом с сердцем и удалить его невозможно.
- Сергей Петрович, приказ - завтра снимаемся и отходим на восток. Опять отступление...
Разбудила Иосифа мама: «Мотек, к тебе друзья. Пора вставать, война началась». Что делать - вопрос не стоял, друзья вместе: Иосиф, Игорь, Дмитрий и Володька пошли в военкомат Пролетарского района. Несмотря на воскресенье, площадь перед военкоматом, внутренний дворик, все коридоры и кабинеты были забиты людьми. Только через три часа Иосиф с друзьями услышали:
- Мединститут? Пятый курс? Госэкзамены? Кругом, шагом марш, готовиться к экзаменам и сдавать их только на отлично! Вы что же думаете, в армии врачи не будут нужны? Сдать экзамены и ждать повестки!
Диплом врача Иосиф получил в конце июня, уже в конце июля с новенькими лейтенантскими кубарями в петлицах представлялся начальнику полевого подвижного госпиталя, военврачу второго ранга.
- Слушай, лейтенант, времени нет, раненых туева хуча. Оставляй свой чемодан и сидор у меня, старшина поставит тебя на довольствие. Бегом в операционную палатку, представишься военврачу третьего ранга, старшему хирургу Кравченко и за работу.
ППГ располагался на опушке леса, брезентовые палатки служили операционными, перевязочными, палатами для тяжелораненых (раненые легко располагались прямо на земле среди палаток). Прибывали и убывали машины и конные повозки, раненые приходили сами или их приносили на импровизированных носилках. И все-таки в этом хаосе, в постоянном перемещении одиночек и групп военных наблюдался определенный порядок. Персонал госпиталя не слонялся и не метался, все передвижения были подчинены каким-то целям, пусть неочевидным окружающим. Стрелки из коротких досок с надписями «Операционная», «Гнойная перевязочная», «Хозчасть» позволяли ориентироваться.
- А, летенант! Некогда церемонии разводить. Бегом во вторую операционную, проведешь высокую ампутацию левой ноги. Анестезистка уже работает.
- Товарищ военврач второго ранга, но я ведь терапевт!
- Что?! Ты мне что тут, шутки шуткуешь? Раненых море разливанное, врачей раз-два, я вторые сутки из операционной… Не доводи до греха, лейтеха! Выполняй. Полчаса тебе полистать учебник и - вперед.
«Как оно повернулось-то. Я до сих пор только крючки держал третьим ассистентом, аппендэктомию самостоятельно ни разу… Терапия, родная, где ты! Кожный лоскут, сформировать мышечное ложе для кости. Кожа и мышцы отрезать ниже отпила кости. Сосуды вязать, все время вязать.»
Иосиф лихорадочно листал учебник «Топографическая анатомия и оперативная хирургия», когда в палатку-ординаторскую, служившую одновременно и кабинетом и личной комнатой военврача второго ранга, заглянул фельдшер.
- Доктор, идемте, больной уже зафиксирован, анестезистка дает хлороформ.
Посмотрев на молодого лейтенанта пожилой фельдшер, петлицы которого не были видны под белым халатом, доверительно добавил:
- Не волнуйтесь вы так, доктор, сейчас мы раненому ножку аккуратненько так оттяпаем, все будет в лучшем виде, не беспокойтесь.
Иосиф хорошо помнил, как мыть руки перед операцией, в тазиках стояли растворы. «По Спасокукоцкому», отмечал он, шоркая щеткой по ладоням и особенно тщательно - под ногтями. «Не мог же я в первый день рассказать начальнику госпиталя и старшему хирургу, как свалился в обморок во время операции, и ведь надо - тогда тоже ампутировали ногу до верхней трети бедра!»
Хирургия для некоторых студентов института становилась если не барьером, то испытанием - точно. Певым испытанием была анатомичка, затем необходимость резать лягушек и мышек на физиологии. Патологическая анатомия с ее запахами и судебная медицина, где к запахам добавлялся ужасный вид потерпевшего. Но и привычные, казалось бы, студенты нередко отключались в операционной при виде кожного разреза или вскрытых животов пациентов. Для Иосифа таким испытанием стала попытка участвовать вторым ассистентом на ампутации конечности. Когда коллега стал костной пилой кромсать бедренную кость, Иосиф начал мягко оседать около операционного стола, его оттащили в сторону, посадили на табурет и дали нюхать нашатырь. «Я буду делать ампутацию один, шанса потерять сознание и выключиться у меня нет. Трибунал, лишение воинского звания…позорище!»
Как проходила операция Иосиф мог рассказать во всех подробностях. Лигатуры были наложены lege artis, к кожному шву не придерешься. Во время операции он ловил одобрительные взгляды ассистировавшего фельдшера, когда тот пару раз покачал головой слева направо, Иосиф ловил намек и быстро исправлял ситуацию.
Больного санитары из легкораненых унесли в палату отходить от наркоза. Иосиф, фельдшер и сестра-анестезистка вышли из операционной и закурили «Казбек», десяток пачек которого Иосиф купил в киоске Военторга перед посадкой в эшелон, увозивший его на фрронт.
- Ну что, доктор, с боевым крещением вас! - фельдшер не уставал выражать восторги по поводу мастерства молодого врача и болтал без умолку.
«Сначала меня обрезали на восьмой день после ррождения. На двадцать шестом году меня крестили», - ноги у Иосифа слегка «гудели», не было у них привычки часами стоять у операционного стола.
- Где тут новый врач, лейтенант молодой? К начальнику госпиталя срочно!
- Ну, доктор, молодец! - начальник госпиталя крепко пожал ему руку. Мне уже доложили, держался отлично. Старший хирург был тут же, в штабной палатке. Он дружески потрепал Иосифа по плечу и разлил спирт по трем мензуркам.
- За победу! И за нового хирурга в нашем госпитале.
Много лет после той операции, вспоминая и рассказывая о ней, Иосиф всегда добавлял: «Такого страха, как до и во время операции я не испытывал больше никогда. И никогда у меня потом не было такого облегчения, такой легкости на душе. Буквально летал, словно крылья прорезались у меня - говорю же, летал. Потом было всякое, и терял я своих больных, кого-то вытаскивал с того света, но первый - это что-то!»
- Послушайте, Сергей Петрович, не круто мы с молодым лейтенантом?
- Товарищ военврач второго ранга, не круто. Нет у нас времени люли-малину разводить, бои какие тяжелые, раненые каждый час толпами прибывают. Вы ведь знаете, что уже принято решение окончивших 4 курса мединститута выпускать зауряд-врачами. Можно представить, кто к нам начнет поступать на службу, кроме нас никто из них хирургов не сделает. Ампутация что же…когда-то начинать приходилось всем. А раненый этот не жилец был все равно. У него осколочное в грудную клетку, осколок рядом с сердцем и удалить его невозможно.
- Сергей Петрович, приказ - завтра снимаемся и отходим на восток. Опять отступление...