ПАМЯТНИК ПЕРЕЖИТОЙ, НО НЕ ОСМЫСЛЕННОЙ ЭПОХЕ (2)
(продолжение, начало см. выше)
«Хроническая болезнь» торможения регионального роста
За достаточно долгую «эпоху Сумина» Челябинская область не отметилась ни особыми экономическими успехами, ни ростом качества жизни населения в сравнении с другими крупными индустриальными регионами РФ. Во многом заимствованный из советского опыта административно-командный стиль управления П.Сумина оказался удобным для решения таких специальных вопросов как перераспределение собственности в интересах членов «команды». Однако он был совершенно непригоден для запуска динамичного социально-экономического развития в условиях уже сложившейся рыночной экономики и конкуренции регионов. Неприятие (а порой - очевидное непонимание) требований экономических законов и постоянное игнорирование национальных трендов неизбежно привели к хроническому торможению экономического роста в регионе.
Рис. 4. Динамика промышленности к уровню 1995 г. (индекс промышленного производства объема в %), отмечены разрывы в динамике по периодам:
Наиболее заметные проблемы отмечались в ключевых вопросах индустриального развития. Они отразились в динамике индексов промышленного производства в Челябинской области в сравнении с соседней Свердловской областью и на фоне РФ (см. рис. 4).
Хроническое торможение экономики, начавшееся в 2001 году стало в период высокого экономического роста (2003 по 2008 годы) заметным по многим показателям - как в экономических, так и социальных аспектах развития (см. динамику ВРП и заработной платы на рис 5). «Провал» 2009 г. отразил множество рисков и ошибок, накопленных в предшествующие годы. «Узкие места» экономики закономерно не выдержали экстремальной нагрузки в кризисный период, а к 2010 году их набралось уже немало.
Рис. 5. Динамика валового регионального продукта и номинальной заработной платы Челябинской области на фоне РФ с отметками периода отставания при высоком росте и необратимых итогов кризисного «провала».
После утраты высокотехнологичного индустриального потенциала множества предприятий развитие перспективных на будущее производств с высокой добавленной стоимостью в регионе практически прекратилось. На первый план вышли производства, использующие рентную составляющую. По финансовым результатам экономики Челябинская область фактически оказалась горно-металлургическим моно-регионом с небольшими вкраплениями других отраслей и предприятий, обслуживающих добывающий комплекс. Регион стал намного больше зависеть от ситуации на глобальных рынках. При потере значимости одной из базовых отраслей - машиностроения, риски социально-экономической нестабильности заметно возросли и в полной мере проявились уже в 2009 году.
С «падением» градообразующих предприятий целый ряд малых моно-городов оказались в числе депрессивных территорий. Бесконтрольный распад больших коллективов вскоре привел к дефициту прежде популярных специальностей и усилил диспропорции на рынке труда. Успех одного большого предприятия - ММК (с «пиками» роста при благоприятных глобальных трендах) не мог компенсировать упадок многих других. Так, успех металлургов Магнитогорска, совпал с провалом в Златоусте, где очевидные проблемы ЗМЗ и других заводов копились не один год. Многолетнее накапливаемое отставание и существенно худшие результаты роста неизбежно привели к снижению качественных экономических характеристик региона.
Эпоха «регионального застоя» и падение на «дно»
Подобные результаты были во многом закономерны. Содержание инициатив областной власти в сфере экономической и промышленной политики сплошь и рядом состояло в желании «перекроить» промышленную элиту (переделив собственность) по старому формату управляемой партийно-советской и хозяйственной номенклатуры. Ее определяющими достоинствами считались лояльность лично губернатору и приоритеты коммерческих интересов членов «команды Сумина». Особенно показательна попытка создать «ручной» союз промышленников и предпринимателей - «Промасс» (как альтернативу СПП В.Рашникова) во главе с В. Пановым (скрывшимся затем за границей после уголовного преследования). Однако локальные успехи отдельных «любимых» властью предприятий и бизнес - структур не могли компенсировать отсутствие общей прозрачной и стимулирующей рост экономической политики.
Ликвидация неугодного властям Челябинского авиапредприятия (близкого к дочери экс- главы региона В. Соловьева) и свертывание коммуникационных возможностей с центром и другими регионами стало знаковым моментом противостояния с неподконтрольным бизнесом и передела собственности. Таких примеров было немало - проблемы были у ЧТЗ В.Кичеджи, ЧКПЗ В.Гартунга, завода им. Колющенко С.Бухдрукера, КПДиСК Ю.Федорова, «Электромашины», «Полета» и многих других. Масштабы потерь от подобной политики значения не имели. Экономические интересы региона уходили на второй план перед околовластными разборками и переделом собственности.
По отдельным направлениям заметные признаки социально-экономических проблем - отставание и резкие провалы показателей инвестиций и финансового результата предприятий стали хорошо заметны уже с 2005 года (см. рис. 3). Очевидное нежелание «пускать» в регион внешние и неподконтрольные областной власти деловые структуры, создающие даже тень угрозы потери влияния и контроля «команды Сумина» (ожесточенная борьба против прихода УГМК в Кыштым и Карабаш, например), свело до минимума поступление внешних инвестиций. Далее явно обозначилась актуальная на многие последующие годы ситуация «пустого инвестиционного портфеля» и масштабного вывоза капитала, как прямого, так и скрытого. Тогда же тихо прекратил свое существование межрегиональный Южно-Уральский экономический форум. Площадка для взаимодействия власти, руководителей предприятий и финансового сектора, научных и общественных кругов в условиях все более явно проявляющегося регионального «застоя» и изоляционизма оказалась не востребованной.
Рис. 6. Отклонение темпов роста показателей Челябинской области от средних по России (% от уровня 2004 г.), нелинейные тренды (разность).
Стремление властей области скрыть от общественности и Москвы отмеченные выше и многие другие проблемы привело лишь к безмерному разбуханию бумажной экономики - увлечению различными отчетами, рейтингами, презентациями и другими громкими, но далекими от реальности мероприятиями и материалами. Эти традиции, включая «подгонку» инвестиционных и прочих рейтингов, успешно перекочевали из «эпохи Сумина» в настоящее время в полном объеме.
Рис. 7. Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу Челябинской области от стационарных источников, тыс. тон (отметки периода максимальных выбросов и уровень 2020 года).
Кроме того, нарастали экологические проблемы региона, став критичными на все последующие годы. Технологически не развиваясь и работая «по старинке», предприятия региона вышли в 2006 году на очередной пик загрязнения окружающей среды (см. рис. 3). Общий объем выбросов в атмосферу более чем на треть превышал нынешний и начал вынуждено сокращаться только после падения объемов производства в кризис 2009 года.
Чисто экономическими проблемами дело отнюдь не ограничивалось. Постепенно ветшали инженерная и социальная инфраструктура. Многие актуальные до настоящего времени проблемы социальной сферы, в том числе здравоохранения и образования, сформировались именно тогда. Даже имевшиеся в распоряжении властей, не реализованные проекты советского периода, пылились на полках. Они были реализованы только преемником П. Сумина М. Юревичем в формате «дорожной» и иных «революций», но уже с учетом приоритетов коммерческих интересов нового губернатора.
Рис. 8. Динамика доходов консолидированного бюджета на душу населения и тренды, тыс. руб. (с отметками критичных отклонений)
Недостаточное финансирование бюджетной сферы определялось отставанием роста доходов бюджета относительно среднего по регионам России. Существенное отставание динамики бюджетных доходов было очевидно за год до критичного «провала» региона в бюджетный кризис 2009 года с урезанием расходов бюджета «по «живому» и усугублением социальных последствий кризиса (см. рис. 8).
Реально значимых новых социальных объектов за более чем тринадцатилетнее губернаторство П. Сумина насчитывается очень немного. Наиболее известным, хоть и скандальным проектом - настоящим памятником той эпохе, оказалось по сей день не достроенное и фактически уже «похороненное» челябинское метро. Хотя уже в начале правления Сумина это был социально бессмысленный, экономически необоснованный и абсолютно неэффективный проект (перевозить по главному маршруту метро из центра на ЧТЗ было уже некого). Другие лично патронируемые губернатором объекты - ледовый дворец «Молния», краеведческий музей и совсем уж неоднозначный конно-спортивный центр «Рифей» были во многом объектами престижа, а не социокультурными центрами, меняющими жизнь населения к лучшему. Эти заоблачно дорогие объекты не стали системообразующими для общественной жизни, развития массового спорта и культуры. «Народная тропа» к ним так и не пошла.
Зато финансовых вопросов возникало множество. Рост доходов ограничивался изоляционистской политикой и стремлением к бюджетной «самостийности». Работа с федеральным центром по принципу «я ничего у вас не прошу и ничего вам не должен» неизбежно ограничивала поступление внешних ресурсов, которое в сравнении с другими регионами было незначительным. Максимальная непрозрачность расходов бюджета усугубляла ситуацию ( казначейство по требованию центра Челябинская область создала последним из регионов, вместе с Татарстаном).
В итоге, по уровню расходов бюджета на душу населения Челябинская область в 2010 году оказалась худшей среди регионов Урала (см. рис. 9). Она уступила даже традиционно проблемной Курганской области, хотя еще в 2006 году опережала ее более чем на треть. Малый уровень бюджетной обеспеченности (неадекватный возможностям экономики) далее стал для области затяжной проблемой. В 2018 году среднедушевые расходы бюджета Челябинской и Курганской областей различались незначительно, зато Свердловская область заметно увеличила отрыв.
При этом, с помощью крайне сомнительных прогнозов Минэкономики области нередко искусственно образовывался непропорционально большой, многомиллиардный профицит, позволявший губернатору и его команде использовать «излишки» средств без детального и публичного согласования с Заксобранием. Такие практики еще более усугубляли проблемы бюджетной сферы.
Рис.. 9. Расходы консолидированного бюджета регионов на душу населения, в тыс. рублей и % от уровня Челябинской области
Значительно более высокий уровень оплаты труда в Екатеринбурге стал очевидным фактом - при том, что прежде столицы двух соседних регионов имели примерно равные позиции. В сравнении с сильно преобразившимся «столичным» Екатеринбургом (живущего в соответствии с реально действующей Стратегией развития), убогость архитектурного облика и качества городской среды стали очевидны для все более отстающего провинциального Челябинска.
Непонимание областной властью настоящих причин кризисных социально-экономических процессов нашло отражение в ряде скандальных публичных заявлений и решений губернатора. Они касались попыток закрыть границы области для вывоза фермерами зерна или оценки как «грабежа» региона возврата предприятиям излишне уплаченных авансом в бюджет налогов (на основании абсолютно законных документов государственной налоговой службы). По мере ухудшения состояния здоровья Сумина все большую роль в управлении регионом начинали играть члены его «команды» - и все больше в соответствии со своими личными интересами. Управленческий тупик становился все очевиднее.
Обещание П. Сумина «поднять область колен» со временем породило нелицеприятную иронию: «в какой же позе оказалась Челябинская область, приподнявшись с колен, но так и не встав на ноги»?
Закономерным итогом такого развития ситуации и растущего запроса на перемены стало нежданное избрание в 2005 году главой Челябинска молодого предпринимателя, депутата Госдумы М. Юревича.
Рис. 10. Место занимаемое, Челябинской областью среди субъектов РФ по основным социально-экономическим показателям
Но даже при все более заметном отставании региона средствами официозного пиара всячески поддерживалась видимость успеха. В этом смысле кризисный провал 2009 года, который скрыть было уже невозможно, оказался для власти шоком. Долгое время поддерживаемая усилиями подконтрольных СМИ иллюзия регионального успеха исчезла как туман. Места области в третьем и четвертом десятке среди регионов России по показателям благосостояния населения и экономического развития говорили сами за себя (см. рис. 10). Это был классический сценарий «L», а не «V», налицо были все признаки очередного регионального структурного кризиса. К 2010 году Южный Урал подошел с наихудшими показателями «дна кризиса» и лишь затем ситуация стала понемногу улучшаться. В 2010 году губернатором области был назначен глава Челябинска М. Юревич.
Итоги «возрождения области» и «колея» эволюция «челябинского провинциального популизма»
Населению Челябинской области долгие годы декларируемое властями области «возрождение», а реальности - многолетние топтание на месте обошлось недешево. Незначительное улучшение ситуации к 2018 году показало, что на деле подниматься с «дна»» непросто. Нужно заметить, что «сползание» региона произошло в благоприятный для российской экономики период, а возврат приходится на гораздо более сложные времена. К проблеме критично низких показателей экономики и социума добавилась перспектива невозврата на траекторию динамичного развития - ограниченности возможностей роста. Эффект «колеи» - многолетней стагнации региона стал определяющим.
Все дальнейшее развитие региона пошло уже от крайне низкого уровня 2010 года. Однако для перспектив области, помимо низкой базы, опасность представляли институциональные нагромождения многих прежних лет. Тем более, что системного обновления таких нагромождений после ухода П. Сумина не было. Его преемник М. Юревич лишь частично заменил «верхушку» управления областью по персоналиям и изменил целеполагание власти, сориентировав его коммерческие интересы своей бизнес-группы и финансово емкие социальные проекты вроде массированного строительства дешевого жилья и «дорожной революции». Были и отдельные меры по «наследию Сумина», в частности, по прежде неприкасаемому конно-спортивному центру «Рифей», который обходился бюджету почти столько же, сколько тогда единственная областная больница. Однако по многим причинам, включая прежде всего собственные бизнес- интересы нового губернатора, существенной управленческой перестройки за 2-3 года активной деятельности Юревича не последовало и «эффект колеи» сохранился.
Следующий губернатор Б. Дубровский скорее реанимировал, а затем и развил унаследованные от прежней эпохи сомнительные традиции и практики. Появился новый формат провинциального популизма, которым прикрывалось массированное «освоение» бюджетных средств - но уже с отсылкой населения не к «возрождению светлого прошлого», а в «светлое будущее грандиозных мегапроектов». При этом сохранилась популистская риторика об исключительности Челябинской области и опору на собственные возможности региона. На деле же грандиозные планы подготовки саммитов ШОС и БРИКС «за своей счет» (как Дубровский обещал В.Путину) были абсолютно нереальны при скромных ресурсах опустошенной области - зато позволяли хорошо зарабатывать на неоправданных бюджетных расходах близким к губернатору бизнес-структурам .
Появление по инициативе губернатора Дубровского грандиозного недостроя конгресс-холла (абсолютно не адекватного возможностям региона, вне всякого институционального контроля, без элементарного обоснования и заведомо неэффективного) бессмысленно поглотившего немалые бюджетные миллиарды, во многом повторяет ситуацию с челябинским метро при Сумине. И это только «вершина айсберга» унаследованных проблем.
После неизбежного краха популизма «областных мегапроектов» еще более заметными стали схожие явления на уровне города Челябинска в формате раздутых «прожектов выборочного благоустройства». Причем такое прожектерство строится теперь даже не на спорных планах, а на откровенных миражах, пустом пиаре и демагогии. Абсурдное громадье прожектов мэрии «тянет» на триллионы рублей, тогда как собственных доходов города на содержание всей бюджетной сферы в Челябинске имеется лишь 13 млрд. рублей в год. Населению предлагается все больше «веселых компьютерных картинок» или вовсе «кривых зеркал», когда минусы выдаются за плюсы, причем все более агрессивно и настойчиво: чем меньше в Челябинске реальных дел и достижений, тем больше шумного пиара.
Осмысление выхода из «челябинской колеи» и ностальгии по «застою»
Сегодня «эффект колеи» ощущается во многом. Ведь даже такой десятилетний анахронизм, как движение «За Возрождение Урала» был ликвидирован всего год назад; то, что оно дожило практически до наших дней - явный показатель политической и управленческой инерции, в которую за многие годы погрузилась Челябинская область.
В дополнение к общеизвестным факторам «эффекта колеи» в Челябинской области добавляется очень существенный и специфический фактор низкого качества региональных элит. За годы «застоя» произошла их отрицательная селекция (особенно после заполнения "вытоптанных полян" "своими") - ожидать в таких условиях быстрого «разворота» региона с максимально эффективной интеграцией в наиболее перспективные национальные программы и тренды нереально.
Подводя итог описанию особенностей различных форм «челябинского провинциального популизма», на основе которого почти четверть века назад местные власти начинали «возрождение области», следует отметить:
- Риторика исключительности и «особого пути» региона неизбежно формирует ложные цели и приоритеты развития. Их нереальность и существенные риски выявляются значительно позже, причем с необратимыми последствиями.
- Для открытых региональных систем игнорирование общих экономических закономерностей развития в интересах отдельных «элитных» групп, может обеспечить лишь кратковременный локальный и неустойчивый результат, с нарастающими непрогнозируемыми критичными рисками для всего региона уже в среднесрочный период.
- Сложившийся «эффект провинциальной колеи», будучи выгоден управленческой «верхушке» и поддержан связанными с ней влиятельными коммерческими группами, может оказаться существенной угрозой развитию региона даже спустя десятилетия.
«Увековечивание» памяти об «эпохе Сумина» реанимирует миф о ее успешности и в какой-то степени реставрирует прежний «застойный» курс с риторикой об исключительности Южного Урала, который всегда «достоин большего», но почему-то живет и развивается все хуже. По уровню доходов на душу населения Челябинская область в 2018 году оказалась на 55-м месте в России - это очередное «челябинское дно» убедительно демонстрирует, что любые форматы популизма и пустые «мечты», как ложные цели, лишь разрушают реальные перспективы регионального сообщества.
При такой «ностальгии по застою» нельзя исключать, что со временем очередные благодарные и финансово состоятельные сподвижники из теряющей значимость «провинциальной элиты» постараются напомнить о себе, предложив увековечить память о Б. Дубровском: ведь найдутся, при желании, и у него свои достоинства и заслуги. А сам памятник можно поставить, например, на набережной, строительство которой инициировал именно Дубровский, неподалеку от недавно открытого памятника Сумину, который сейчас выглядит скорее, как памятник той пережитой, но так и не осмысленной еще эпохе.
«Хроническая болезнь» торможения регионального роста
За достаточно долгую «эпоху Сумина» Челябинская область не отметилась ни особыми экономическими успехами, ни ростом качества жизни населения в сравнении с другими крупными индустриальными регионами РФ. Во многом заимствованный из советского опыта административно-командный стиль управления П.Сумина оказался удобным для решения таких специальных вопросов как перераспределение собственности в интересах членов «команды». Однако он был совершенно непригоден для запуска динамичного социально-экономического развития в условиях уже сложившейся рыночной экономики и конкуренции регионов. Неприятие (а порой - очевидное непонимание) требований экономических законов и постоянное игнорирование национальных трендов неизбежно привели к хроническому торможению экономического роста в регионе.
Рис. 4. Динамика промышленности к уровню 1995 г. (индекс промышленного производства объема в %), отмечены разрывы в динамике по периодам:
- Динамика Челябинской области выше, чем у Свердловской и незначительно уступает общероссийской (по 1997 г.)
- Первые экономические проблемы промышленной динамики (1998 - 2000 годы), существенный «провал» в кризис 1998 года относительно РФ; динамика Свердловская область приблизилась к динамике Челябинской области.
- Региональный структурный кризис (2001 - 2002 годы), частичная деиндустриализация и структурная деформация экономики региона с потерей многих базовых предприятий. Заметное отставание динамики Челябинской области, как от РФ, так и от уверенно ушедшей вперед Свердловской области.
- Существенное отставание Челябинской области от очевидного лидера - Свердловской области в период высокого экономического роста (2003 - 2008 годы) и «хроническое» отставание от динамики РФ.
- Кризисный «провал» 2009 года относительно РФ. Отсутствие восстановительного роста в отличие от Свердловской области; в 2010 году зафиксирован необратимый «провал» и сильно упавший базовый уровень для последующего посткризисного развития.
Наиболее заметные проблемы отмечались в ключевых вопросах индустриального развития. Они отразились в динамике индексов промышленного производства в Челябинской области в сравнении с соседней Свердловской областью и на фоне РФ (см. рис. 4).
Хроническое торможение экономики, начавшееся в 2001 году стало в период высокого экономического роста (2003 по 2008 годы) заметным по многим показателям - как в экономических, так и социальных аспектах развития (см. динамику ВРП и заработной платы на рис 5). «Провал» 2009 г. отразил множество рисков и ошибок, накопленных в предшествующие годы. «Узкие места» экономики закономерно не выдержали экстремальной нагрузки в кризисный период, а к 2010 году их набралось уже немало.
Рис. 5. Динамика валового регионального продукта и номинальной заработной платы Челябинской области на фоне РФ с отметками периода отставания при высоком росте и необратимых итогов кризисного «провала».
После утраты высокотехнологичного индустриального потенциала множества предприятий развитие перспективных на будущее производств с высокой добавленной стоимостью в регионе практически прекратилось. На первый план вышли производства, использующие рентную составляющую. По финансовым результатам экономики Челябинская область фактически оказалась горно-металлургическим моно-регионом с небольшими вкраплениями других отраслей и предприятий, обслуживающих добывающий комплекс. Регион стал намного больше зависеть от ситуации на глобальных рынках. При потере значимости одной из базовых отраслей - машиностроения, риски социально-экономической нестабильности заметно возросли и в полной мере проявились уже в 2009 году.
С «падением» градообразующих предприятий целый ряд малых моно-городов оказались в числе депрессивных территорий. Бесконтрольный распад больших коллективов вскоре привел к дефициту прежде популярных специальностей и усилил диспропорции на рынке труда. Успех одного большого предприятия - ММК (с «пиками» роста при благоприятных глобальных трендах) не мог компенсировать упадок многих других. Так, успех металлургов Магнитогорска, совпал с провалом в Златоусте, где очевидные проблемы ЗМЗ и других заводов копились не один год. Многолетнее накапливаемое отставание и существенно худшие результаты роста неизбежно привели к снижению качественных экономических характеристик региона.
Эпоха «регионального застоя» и падение на «дно»
Подобные результаты были во многом закономерны. Содержание инициатив областной власти в сфере экономической и промышленной политики сплошь и рядом состояло в желании «перекроить» промышленную элиту (переделив собственность) по старому формату управляемой партийно-советской и хозяйственной номенклатуры. Ее определяющими достоинствами считались лояльность лично губернатору и приоритеты коммерческих интересов членов «команды Сумина». Особенно показательна попытка создать «ручной» союз промышленников и предпринимателей - «Промасс» (как альтернативу СПП В.Рашникова) во главе с В. Пановым (скрывшимся затем за границей после уголовного преследования). Однако локальные успехи отдельных «любимых» властью предприятий и бизнес - структур не могли компенсировать отсутствие общей прозрачной и стимулирующей рост экономической политики.
Ликвидация неугодного властям Челябинского авиапредприятия (близкого к дочери экс- главы региона В. Соловьева) и свертывание коммуникационных возможностей с центром и другими регионами стало знаковым моментом противостояния с неподконтрольным бизнесом и передела собственности. Таких примеров было немало - проблемы были у ЧТЗ В.Кичеджи, ЧКПЗ В.Гартунга, завода им. Колющенко С.Бухдрукера, КПДиСК Ю.Федорова, «Электромашины», «Полета» и многих других. Масштабы потерь от подобной политики значения не имели. Экономические интересы региона уходили на второй план перед околовластными разборками и переделом собственности.
По отдельным направлениям заметные признаки социально-экономических проблем - отставание и резкие провалы показателей инвестиций и финансового результата предприятий стали хорошо заметны уже с 2005 года (см. рис. 3). Очевидное нежелание «пускать» в регион внешние и неподконтрольные областной власти деловые структуры, создающие даже тень угрозы потери влияния и контроля «команды Сумина» (ожесточенная борьба против прихода УГМК в Кыштым и Карабаш, например), свело до минимума поступление внешних инвестиций. Далее явно обозначилась актуальная на многие последующие годы ситуация «пустого инвестиционного портфеля» и масштабного вывоза капитала, как прямого, так и скрытого. Тогда же тихо прекратил свое существование межрегиональный Южно-Уральский экономический форум. Площадка для взаимодействия власти, руководителей предприятий и финансового сектора, научных и общественных кругов в условиях все более явно проявляющегося регионального «застоя» и изоляционизма оказалась не востребованной.
Рис. 6. Отклонение темпов роста показателей Челябинской области от средних по России (% от уровня 2004 г.), нелинейные тренды (разность).
Стремление властей области скрыть от общественности и Москвы отмеченные выше и многие другие проблемы привело лишь к безмерному разбуханию бумажной экономики - увлечению различными отчетами, рейтингами, презентациями и другими громкими, но далекими от реальности мероприятиями и материалами. Эти традиции, включая «подгонку» инвестиционных и прочих рейтингов, успешно перекочевали из «эпохи Сумина» в настоящее время в полном объеме.
Рис. 7. Выбросы загрязняющих веществ в атмосферу Челябинской области от стационарных источников, тыс. тон (отметки периода максимальных выбросов и уровень 2020 года).
Кроме того, нарастали экологические проблемы региона, став критичными на все последующие годы. Технологически не развиваясь и работая «по старинке», предприятия региона вышли в 2006 году на очередной пик загрязнения окружающей среды (см. рис. 3). Общий объем выбросов в атмосферу более чем на треть превышал нынешний и начал вынуждено сокращаться только после падения объемов производства в кризис 2009 года.
Чисто экономическими проблемами дело отнюдь не ограничивалось. Постепенно ветшали инженерная и социальная инфраструктура. Многие актуальные до настоящего времени проблемы социальной сферы, в том числе здравоохранения и образования, сформировались именно тогда. Даже имевшиеся в распоряжении властей, не реализованные проекты советского периода, пылились на полках. Они были реализованы только преемником П. Сумина М. Юревичем в формате «дорожной» и иных «революций», но уже с учетом приоритетов коммерческих интересов нового губернатора.
Рис. 8. Динамика доходов консолидированного бюджета на душу населения и тренды, тыс. руб. (с отметками критичных отклонений)
Недостаточное финансирование бюджетной сферы определялось отставанием роста доходов бюджета относительно среднего по регионам России. Существенное отставание динамики бюджетных доходов было очевидно за год до критичного «провала» региона в бюджетный кризис 2009 года с урезанием расходов бюджета «по «живому» и усугублением социальных последствий кризиса (см. рис. 8).
Реально значимых новых социальных объектов за более чем тринадцатилетнее губернаторство П. Сумина насчитывается очень немного. Наиболее известным, хоть и скандальным проектом - настоящим памятником той эпохе, оказалось по сей день не достроенное и фактически уже «похороненное» челябинское метро. Хотя уже в начале правления Сумина это был социально бессмысленный, экономически необоснованный и абсолютно неэффективный проект (перевозить по главному маршруту метро из центра на ЧТЗ было уже некого). Другие лично патронируемые губернатором объекты - ледовый дворец «Молния», краеведческий музей и совсем уж неоднозначный конно-спортивный центр «Рифей» были во многом объектами престижа, а не социокультурными центрами, меняющими жизнь населения к лучшему. Эти заоблачно дорогие объекты не стали системообразующими для общественной жизни, развития массового спорта и культуры. «Народная тропа» к ним так и не пошла.
Зато финансовых вопросов возникало множество. Рост доходов ограничивался изоляционистской политикой и стремлением к бюджетной «самостийности». Работа с федеральным центром по принципу «я ничего у вас не прошу и ничего вам не должен» неизбежно ограничивала поступление внешних ресурсов, которое в сравнении с другими регионами было незначительным. Максимальная непрозрачность расходов бюджета усугубляла ситуацию ( казначейство по требованию центра Челябинская область создала последним из регионов, вместе с Татарстаном).
В итоге, по уровню расходов бюджета на душу населения Челябинская область в 2010 году оказалась худшей среди регионов Урала (см. рис. 9). Она уступила даже традиционно проблемной Курганской области, хотя еще в 2006 году опережала ее более чем на треть. Малый уровень бюджетной обеспеченности (неадекватный возможностям экономики) далее стал для области затяжной проблемой. В 2018 году среднедушевые расходы бюджета Челябинской и Курганской областей различались незначительно, зато Свердловская область заметно увеличила отрыв.
При этом, с помощью крайне сомнительных прогнозов Минэкономики области нередко искусственно образовывался непропорционально большой, многомиллиардный профицит, позволявший губернатору и его команде использовать «излишки» средств без детального и публичного согласования с Заксобранием. Такие практики еще более усугубляли проблемы бюджетной сферы.
Рис.. 9. Расходы консолидированного бюджета регионов на душу населения, в тыс. рублей и % от уровня Челябинской области
Значительно более высокий уровень оплаты труда в Екатеринбурге стал очевидным фактом - при том, что прежде столицы двух соседних регионов имели примерно равные позиции. В сравнении с сильно преобразившимся «столичным» Екатеринбургом (живущего в соответствии с реально действующей Стратегией развития), убогость архитектурного облика и качества городской среды стали очевидны для все более отстающего провинциального Челябинска.
Непонимание областной властью настоящих причин кризисных социально-экономических процессов нашло отражение в ряде скандальных публичных заявлений и решений губернатора. Они касались попыток закрыть границы области для вывоза фермерами зерна или оценки как «грабежа» региона возврата предприятиям излишне уплаченных авансом в бюджет налогов (на основании абсолютно законных документов государственной налоговой службы). По мере ухудшения состояния здоровья Сумина все большую роль в управлении регионом начинали играть члены его «команды» - и все больше в соответствии со своими личными интересами. Управленческий тупик становился все очевиднее.
Обещание П. Сумина «поднять область колен» со временем породило нелицеприятную иронию: «в какой же позе оказалась Челябинская область, приподнявшись с колен, но так и не встав на ноги»?
Закономерным итогом такого развития ситуации и растущего запроса на перемены стало нежданное избрание в 2005 году главой Челябинска молодого предпринимателя, депутата Госдумы М. Юревича.
Рис. 10. Место занимаемое, Челябинской областью среди субъектов РФ по основным социально-экономическим показателям
Но даже при все более заметном отставании региона средствами официозного пиара всячески поддерживалась видимость успеха. В этом смысле кризисный провал 2009 года, который скрыть было уже невозможно, оказался для власти шоком. Долгое время поддерживаемая усилиями подконтрольных СМИ иллюзия регионального успеха исчезла как туман. Места области в третьем и четвертом десятке среди регионов России по показателям благосостояния населения и экономического развития говорили сами за себя (см. рис. 10). Это был классический сценарий «L», а не «V», налицо были все признаки очередного регионального структурного кризиса. К 2010 году Южный Урал подошел с наихудшими показателями «дна кризиса» и лишь затем ситуация стала понемногу улучшаться. В 2010 году губернатором области был назначен глава Челябинска М. Юревич.
Итоги «возрождения области» и «колея» эволюция «челябинского провинциального популизма»
Населению Челябинской области долгие годы декларируемое властями области «возрождение», а реальности - многолетние топтание на месте обошлось недешево. Незначительное улучшение ситуации к 2018 году показало, что на деле подниматься с «дна»» непросто. Нужно заметить, что «сползание» региона произошло в благоприятный для российской экономики период, а возврат приходится на гораздо более сложные времена. К проблеме критично низких показателей экономики и социума добавилась перспектива невозврата на траекторию динамичного развития - ограниченности возможностей роста. Эффект «колеи» - многолетней стагнации региона стал определяющим.
Все дальнейшее развитие региона пошло уже от крайне низкого уровня 2010 года. Однако для перспектив области, помимо низкой базы, опасность представляли институциональные нагромождения многих прежних лет. Тем более, что системного обновления таких нагромождений после ухода П. Сумина не было. Его преемник М. Юревич лишь частично заменил «верхушку» управления областью по персоналиям и изменил целеполагание власти, сориентировав его коммерческие интересы своей бизнес-группы и финансово емкие социальные проекты вроде массированного строительства дешевого жилья и «дорожной революции». Были и отдельные меры по «наследию Сумина», в частности, по прежде неприкасаемому конно-спортивному центру «Рифей», который обходился бюджету почти столько же, сколько тогда единственная областная больница. Однако по многим причинам, включая прежде всего собственные бизнес- интересы нового губернатора, существенной управленческой перестройки за 2-3 года активной деятельности Юревича не последовало и «эффект колеи» сохранился.
Следующий губернатор Б. Дубровский скорее реанимировал, а затем и развил унаследованные от прежней эпохи сомнительные традиции и практики. Появился новый формат провинциального популизма, которым прикрывалось массированное «освоение» бюджетных средств - но уже с отсылкой населения не к «возрождению светлого прошлого», а в «светлое будущее грандиозных мегапроектов». При этом сохранилась популистская риторика об исключительности Челябинской области и опору на собственные возможности региона. На деле же грандиозные планы подготовки саммитов ШОС и БРИКС «за своей счет» (как Дубровский обещал В.Путину) были абсолютно нереальны при скромных ресурсах опустошенной области - зато позволяли хорошо зарабатывать на неоправданных бюджетных расходах близким к губернатору бизнес-структурам .
Появление по инициативе губернатора Дубровского грандиозного недостроя конгресс-холла (абсолютно не адекватного возможностям региона, вне всякого институционального контроля, без элементарного обоснования и заведомо неэффективного) бессмысленно поглотившего немалые бюджетные миллиарды, во многом повторяет ситуацию с челябинским метро при Сумине. И это только «вершина айсберга» унаследованных проблем.
После неизбежного краха популизма «областных мегапроектов» еще более заметными стали схожие явления на уровне города Челябинска в формате раздутых «прожектов выборочного благоустройства». Причем такое прожектерство строится теперь даже не на спорных планах, а на откровенных миражах, пустом пиаре и демагогии. Абсурдное громадье прожектов мэрии «тянет» на триллионы рублей, тогда как собственных доходов города на содержание всей бюджетной сферы в Челябинске имеется лишь 13 млрд. рублей в год. Населению предлагается все больше «веселых компьютерных картинок» или вовсе «кривых зеркал», когда минусы выдаются за плюсы, причем все более агрессивно и настойчиво: чем меньше в Челябинске реальных дел и достижений, тем больше шумного пиара.
Осмысление выхода из «челябинской колеи» и ностальгии по «застою»
Сегодня «эффект колеи» ощущается во многом. Ведь даже такой десятилетний анахронизм, как движение «За Возрождение Урала» был ликвидирован всего год назад; то, что оно дожило практически до наших дней - явный показатель политической и управленческой инерции, в которую за многие годы погрузилась Челябинская область.
В дополнение к общеизвестным факторам «эффекта колеи» в Челябинской области добавляется очень существенный и специфический фактор низкого качества региональных элит. За годы «застоя» произошла их отрицательная селекция (особенно после заполнения "вытоптанных полян" "своими") - ожидать в таких условиях быстрого «разворота» региона с максимально эффективной интеграцией в наиболее перспективные национальные программы и тренды нереально.
Подводя итог описанию особенностей различных форм «челябинского провинциального популизма», на основе которого почти четверть века назад местные власти начинали «возрождение области», следует отметить:
- Риторика исключительности и «особого пути» региона неизбежно формирует ложные цели и приоритеты развития. Их нереальность и существенные риски выявляются значительно позже, причем с необратимыми последствиями.
- Для открытых региональных систем игнорирование общих экономических закономерностей развития в интересах отдельных «элитных» групп, может обеспечить лишь кратковременный локальный и неустойчивый результат, с нарастающими непрогнозируемыми критичными рисками для всего региона уже в среднесрочный период.
- Сложившийся «эффект провинциальной колеи», будучи выгоден управленческой «верхушке» и поддержан связанными с ней влиятельными коммерческими группами, может оказаться существенной угрозой развитию региона даже спустя десятилетия.
«Увековечивание» памяти об «эпохе Сумина» реанимирует миф о ее успешности и в какой-то степени реставрирует прежний «застойный» курс с риторикой об исключительности Южного Урала, который всегда «достоин большего», но почему-то живет и развивается все хуже. По уровню доходов на душу населения Челябинская область в 2018 году оказалась на 55-м месте в России - это очередное «челябинское дно» убедительно демонстрирует, что любые форматы популизма и пустые «мечты», как ложные цели, лишь разрушают реальные перспективы регионального сообщества.
При такой «ностальгии по застою» нельзя исключать, что со временем очередные благодарные и финансово состоятельные сподвижники из теряющей значимость «провинциальной элиты» постараются напомнить о себе, предложив увековечить память о Б. Дубровском: ведь найдутся, при желании, и у него свои достоинства и заслуги. А сам памятник можно поставить, например, на набережной, строительство которой инициировал именно Дубровский, неподалеку от недавно открытого памятника Сумину, который сейчас выглядит скорее, как памятник той пережитой, но так и не осмысленной еще эпохе.