Я помню ворота, лестницу, двери, коридоры и комнаты того дома на Браеровской, в котором родился; я помню также множество людей, например тех же соседей, но без лиц, потому что эти лица изменялись, а моя память, не отдающая себе отчета в неотвратимости подобных изменений, была бессильна перед ними, так же как фотографическая пластинка бессильна перед движущимся предметом. Конечно, я могу себе представить отца, но четче буду видеть его фигуру, одежду, нежели черты лица, потому что друг на друга наложились образы многих лет и я не знаю, каким хочу его увидеть: уже совершенно седым или еще крепким пятидесятилетним мужчиной; подобным же образом обстоит дело со всеми, рядом с которыми я пребывал достаточно долго. Станислав Лем, «Высокий замок». В последней серии «Крестового похода» ("Crusade") диалог: "It's a strange thing, Lieutenant. If I close my eyes, I can see every detail of the Earth's surface as clearly as we're seeing it right now. But after my father died, I tried to remember his face. But it always slipped away from me. Why is that, I wonder?" "Maybe it's because we can't decide which face to remember. The face of our father when we children, the face of our father the first time we left home, the face of our father the last time we saw him. They all blur together. We lose the details. But Earth is constant. Earth is forever." "You're too young to be having thoughts this old, Lieutenant."
Если будет желание, прошу писать Канделю [Kandel], это на самом деле безумно культурный, милый и интеллигентный человек. В прошлом году он был у меня и был также в СССР, потому что оттуда берет свое начало часть его семьи, - кажется, из Минска.
Я подумал, что доктору Канделю также было бы интересно ознакомиться со статьей, над которой Вы работаете, тем более что он может все читать по-русски (он писал докторскую работу по теории перевода и о переводах Пушкина на польский язык).
Ольга Ларионова, «Леопард с вершины Килиманджаро»: Я не мог ее вспомнить, потому что слишком хорошо знал, слишком часто видел. Если запоминаешь с одного взгляда - в памяти остается некоторый статичный образ, конкретный и отчетливый, остается вместе с местом, временем, звуками и запахами. А вот когда видишь человека сотни раз, воспоминания накладываются одно на другое, колеблются, расплываются и меркнут, не в силах создать законченного изображения.
Станислав Лем, «Высокий замок».
В последней серии «Крестового похода» ("Crusade") диалог:
"It's a strange thing, Lieutenant. If I close my eyes, I can see every detail of the Earth's surface as clearly as we're seeing it right now. But after my father died, I tried to remember his face. But it always slipped away from me. Why is that, I wonder?"
"Maybe it's because we can't decide which face to remember. The face of our father when we children, the face of our father the first time we left home, the face of our father the last time we saw him. They all blur together. We lose the details. But Earth is constant. Earth is forever."
"You're too young to be having thoughts this old, Lieutenant."
Reply
Если будет желание, прошу писать Канделю [Kandel], это на самом деле безумно культурный, милый и интеллигентный человек. В прошлом году он был у меня и был также в СССР, потому что оттуда берет свое начало часть его семьи, - кажется, из Минска.
Я подумал, что доктору Канделю также было бы интересно ознакомиться со статьей, над которой Вы работаете, тем более что он может все читать по-русски (он писал докторскую работу по теории перевода и о переводах Пушкина на польский язык).
Reply
Я не мог ее вспомнить, потому что слишком хорошо знал, слишком часто видел. Если запоминаешь с одного взгляда - в памяти остается некоторый статичный образ, конкретный и отчетливый, остается вместе с местом, временем, звуками и запахами. А вот когда видишь человека сотни раз, воспоминания накладываются одно на другое, колеблются, расплываются и меркнут, не в силах создать законченного изображения.
Reply
Leave a comment