Освенцим. Дети. Чищу чёрные сапоги. Пояс опять провис от кобуры. Недоволен формой - мешок для картошки, а не форма. Выхожу в свет софитов. Тысячи глаз. Плац. Сухой воздух. Говорю о Германии. Немецкий язык строг и безжалостен. Дети. Здесь дети и дома тоже дети. Перехожу на русский... После спектакля пожилая женщина осталась и на «режиссёрский разбор ( Read more... )