Ботвинов и Блох
22.03.2008
Одесский Национальный Филармонический Оркестр.
Дирижёр - Игорь Шаврук (Одесса).
Первое отделение:
Кшиштоф МЕЙЕР (р. 1943)
Farewell Music, Op. 88 (1997).
Ференц ЛИСТ (1811-1886)
Концерт № 1 для фортепиано с оркестром, Es-Dur (1849-1856).
Солист: Алексей Ботвинов (фортепиано).
Второе отделение:
Пётр Ильич ЧАЙКОВСКИЙ (1840-1893)
"Манфред", h-moll, Op. 58 (1883).
За последние два дня был на двух концертах: один - вчера - рядовой концерт филармонического оркестра, другой - сегодня - сольник Бориса Блоха.
Пятничный концерт в филармонии состоял, во-первых, из непонятного произведения Кшиштофа Мейера (Krzysztof Meyer). Что в этом произведении (Farewell music, Op. 88, памяти Витольда Лютославского) примечательного помимо того, что оно в Одессе исполняется впервые, я, признаться, не понял. Ну да ладно: Бог даст - дорасту когда-нибудь.
Во-вторых, был исполнен первый фортепианный концерт Листа, солист - Алексей Ботвинов. Ботвинова я слышу очень часто - как и у любого другого следящего за музыкальной жизнью города одессита, такая возможность мне предоставляется достаточно регулярно. Техническая оснащенность Ботвинова постоянно растет: вчера первый Листа был исполнен им именно высокотехнично. К сожалению, высокотехничность - все, чем запомнилось исполнение.
Сегодняшний сольник Бориса Блоха был приурочен ко столетию со дня рождения Марии Гринберг. Концерт был хорош и плох одновременно.
В первом отделении были Бах и Мендельсон. Зачем пианисту, сделавшему себе имя на романтическом репертуаре, включать в концерт Баха - мне непонятно. Зачем проводить все первое отделение, в которое включены роскошнейшие произведения (первая партита и Итальянский концерт Баха, рондо-капричиозо Мендельсона), за банально расстроенным инструментом - непонятно вдвойне. Елки-палки. Если я, которому медведь на ухо наступил, слышал, что рояль не строит - то каково было самому исполнителю? И что ему мешало просто встать из-за инструмента и пинками выгнать настройщика на сцену? Публика бы поняла, без разговоров - в Одессе не раз было такое. Тем не менее, должен заметить следующее: во время исполнения Баха на этом самом расстроенном рояле Блоху удалось добиться такого звучания, что мне, закрыв глаза, казалось - звучит клавесин (только пожалуйста, не надо мне объяснять разницу между роялем и клавесином и говорить о принципиальной невозможности для них звучать одинаково: я просто описываю то, что слышал - рояль действительно звучал очень похоже на клавесин). Проблема заключалась в том, что Блох Баха играл как Мендельсона - экспрессивно и романтично. Возможно, такой Бах тоже нужен. Но мне не понравилось.
Во время антракта на сцену вышел главный герой - настройщик. Минут пять чего-то крутил в пианине. Я смотрел на него как и подобает смотреть на человека, лишившего людей половины концерта великолепного исполнителя. И не я один.
Во втором отделении все стало на свои места. Рояль зазвучал на порядок лучше и изумительные пьесы Чайковского были исполнены так, что дух захватывало. Далее - Лист. Тут я умолкаю: исполнение Блоха выше всяких похвал. Если кто ощутил хоть раз, что музыка тебя подхватывает, забирает полностью и ты себе больше не принадлежишь - это именно тот случай. Последние полчаса концерта были сплошной Музыкой, которая, смеясь, перечеркнула все недоразумения первого отделения. Спасибо Блоху за эти полчаса.
После этого ведущая и г-н Блох долго говорили общеизвестные банальности о Гринберг (напомню, именно ей был посвящен концерт), кляли советскую власть и проклятых москалей москвичей, которые в полном составе выступили против проведения панихиды когда Гринберг умерла. В общем, лучше бы я ушел в тот же момент, когда отзвучала последняя нота.
Такая вот музыкальная неделя.
Одесский Национальный Филармонический Оркестр.
Дирижёр - Игорь Шаврук (Одесса).
Первое отделение:
Кшиштоф МЕЙЕР (р. 1943)
Farewell Music, Op. 88 (1997).
Ференц ЛИСТ (1811-1886)
Концерт № 1 для фортепиано с оркестром, Es-Dur (1849-1856).
Солист: Алексей Ботвинов (фортепиано).
Второе отделение:
Пётр Ильич ЧАЙКОВСКИЙ (1840-1893)
"Манфред", h-moll, Op. 58 (1883).
За последние два дня был на двух концертах: один - вчера - рядовой концерт филармонического оркестра, другой - сегодня - сольник Бориса Блоха.
Пятничный концерт в филармонии состоял, во-первых, из непонятного произведения Кшиштофа Мейера (Krzysztof Meyer). Что в этом произведении (Farewell music, Op. 88, памяти Витольда Лютославского) примечательного помимо того, что оно в Одессе исполняется впервые, я, признаться, не понял. Ну да ладно: Бог даст - дорасту когда-нибудь.
Во-вторых, был исполнен первый фортепианный концерт Листа, солист - Алексей Ботвинов. Ботвинова я слышу очень часто - как и у любого другого следящего за музыкальной жизнью города одессита, такая возможность мне предоставляется достаточно регулярно. Техническая оснащенность Ботвинова постоянно растет: вчера первый Листа был исполнен им именно высокотехнично. К сожалению, высокотехничность - все, чем запомнилось исполнение.
Сегодняшний сольник Бориса Блоха был приурочен ко столетию со дня рождения Марии Гринберг. Концерт был хорош и плох одновременно.
В первом отделении были Бах и Мендельсон. Зачем пианисту, сделавшему себе имя на романтическом репертуаре, включать в концерт Баха - мне непонятно. Зачем проводить все первое отделение, в которое включены роскошнейшие произведения (первая партита и Итальянский концерт Баха, рондо-капричиозо Мендельсона), за банально расстроенным инструментом - непонятно вдвойне. Елки-палки. Если я, которому медведь на ухо наступил, слышал, что рояль не строит - то каково было самому исполнителю? И что ему мешало просто встать из-за инструмента и пинками выгнать настройщика на сцену? Публика бы поняла, без разговоров - в Одессе не раз было такое. Тем не менее, должен заметить следующее: во время исполнения Баха на этом самом расстроенном рояле Блоху удалось добиться такого звучания, что мне, закрыв глаза, казалось - звучит клавесин (только пожалуйста, не надо мне объяснять разницу между роялем и клавесином и говорить о принципиальной невозможности для них звучать одинаково: я просто описываю то, что слышал - рояль действительно звучал очень похоже на клавесин). Проблема заключалась в том, что Блох Баха играл как Мендельсона - экспрессивно и романтично. Возможно, такой Бах тоже нужен. Но мне не понравилось.
Во время антракта на сцену вышел главный герой - настройщик. Минут пять чего-то крутил в пианине. Я смотрел на него как и подобает смотреть на человека, лишившего людей половины концерта великолепного исполнителя. И не я один.
Во втором отделении все стало на свои места. Рояль зазвучал на порядок лучше и изумительные пьесы Чайковского были исполнены так, что дух захватывало. Далее - Лист. Тут я умолкаю: исполнение Блоха выше всяких похвал. Если кто ощутил хоть раз, что музыка тебя подхватывает, забирает полностью и ты себе больше не принадлежишь - это именно тот случай. Последние полчаса концерта были сплошной Музыкой, которая, смеясь, перечеркнула все недоразумения первого отделения. Спасибо Блоху за эти полчаса.
После этого ведущая и г-н Блох долго говорили общеизвестные банальности о Гринберг (напомню, именно ей был посвящен концерт), кляли советскую власть и проклятых москалей москвичей, которые в полном составе выступили против проведения панихиды когда Гринберг умерла. В общем, лучше бы я ушел в тот же момент, когда отзвучала последняя нота.
Такая вот музыкальная неделя.