(no subject)
Обнаружил, что некоторые комментаторы полагают, что я противопоставляю грех как преступление и грех как болезнь - это недоразумение, я придерживаюсь традиционных взглядов, в которых грех понимается как то и другое, и защищаю их против взглядов, впервые появившихся у нас к началу ХХ в, согласно которым грех это не преступление, а болезнь - то есть как раз противопоставляющих два этих аспекта. Я держусь традиционного представления о том, что Жертва Христа есть прежде всего (хотя не только) Жертва Умилостивления, состоявшая в том, что Он претерпел казнь за наши преступления - и соотвественно, не согласен с теми, кто это оспаривает.
Например, вот как традиционную позицию излагает святитель Феофан Затворник:
«Мы пали через прародительское грехопадение и попали в безысходную пагубу. Спасение наше должно состоять в избавлении нас от этой пагубы. Пагуба наша состоит в двух видах зла: - во-первых, в том, что мы прогневали Бога нарушением воли Его, потеряли Его благоволение и подпали под законную клятву; - во-вторых, в повреждении и расстройстве нашего естества грехом или в потере истинной жизни и вкушении смерти.
Поэтому для спасения нашего необходимы: во-первых, умилостивление Бога, снятие с нас законной клятвы и возвращение нам Божия благоволения; - во-вторых, оживотворение нас, умерщвление грехов, или дарование нам новой жизни»
Обратившись к «Православно-Догматическому Богословию» митр.Макария мы находим аналогичную картину
«Три великих зла совершил человек не устояв в первобытном завете с Богом. а)бесконечно оскорбил грехом своего бесконечно-благого, но и беспредельно великого, беспредельно правосудного Создателя, и чрез то подвергся вечному проклятию... б)заразил грехом все свое существо, созданное добрым: помрачил свой разум, низвратил волю, исказил в себе образ Божий б)произвел грехом гибельные для себя последствия в собственной природе и в природе внешней.
Следовательно, чтобы спасти человека от всех этих зол, чтобы воссоединить его с Богом и соделать снова блаженным, надлежало а)удовлетворить за грешника бесконечной правде Божией, оскорбленной его грехопадением.... б)потребить грех во всем существе человека, просветить его разум, исправить его волю, восстановить в нем образ Божий....в)истребить гибельные последствия, произведенные человеком в его природе и природе внешней»
Разумеется, исправление - или, мы вполне можем сказать, исцеление - природы находит свое необходимое место в традиционном богословии, и мы можем найти немало образов именно «медицинского» характера в Писании и Предании, и спор идет не об этом. Речь о том, что сам процесс исцеления не может начаться без Искупления наших грехов (именно как преступлений) Христом. Как продолжает святитель Феофан,
«Если Бог пребудет неумилостивленным, мы не можем получить от Него никакой милости; если не получим милости, не сподобимся благодати; если не сподобимся благодати, не сможем иметь новой жизни. И то и другое необходимо: и снятие клятвы, и обновление нашего естества»
Сделав такое разъяснение, остановимся несколько на грехе-преступлении и грехе-болезни. Что мы имеем в виду, говоря о болезни? Это некое состояние; например, такой известный человек как Джефри Дамер, по состоянию своему являлся гомосексуалистом, садистом, психопатом и некрофилом. Бедный парень, мозги совсем накребень. Но если бы он, скажем, глубоко страдая от своих склонностей, никому бы не причинял вреда, мы не могли бы называть его преступником. Он явно не таков по своему внутреннему состоянию, каким должен быть нормальный здоровый человек, но если бы он, скажем, пришел к психиатрам ища помощи, мы бы имели основания, действительно полагать его более несчастным, чем виновным. Что мы имеем в виду, говоря о преступлении? Это некий акт произволения. То, например, что тот же Дамер заманивал к себе на квартиру юношей, а потом полиция нашла отрезанные головы у него в холодильнике, подробности опустим.
То есть грех может быть описан как болезнь (то состояние помраченного разума, низвращенной воли и искаженного образа Божия, о котором пишет митр.Макарий) и как преступление - конкретные злые дела, следующие из этого состояния, но не автоматически, а через личное произволение. Человек является автором этих действий и несет за них полную ответственность.
Ответственность - ключевое слово, когда мы говорим об отличии болезни от преступления. Как-то я читал, что в XIX веке некий белый моряк попал к индейцам после крушения; с индейцами он подружился, и никоим образом не хотел им зла - но, помимо своей воли, занес им смертельный вирус, от которого вся деревня и вымерла. Хотя этот человек послужил причиной страшного опустошения, он не виноват - поскольку такого эффекта не желал, не соизволял, и предвидеть не мог. Если бы банда разбойников вырезала эту деревню, они были бы виновны - хотя произвели бы точно такой же эффект. Потому что они его предвидели и хотели.
И мы отлично понимаем, что моряк не заслуживает кары, а разбойники заслуживают - объявить их поведение болезнью мы не можем, а только преступлением. На бытовом уровне мы никоим образом не путаем то и другое.
Болезнь - это то, что существует внутри человека, ответственность предполагает отношения с другими. Помните пример с пьяницей, который избил жену? Сведение его греха к болезни исключает из картины других, несомненно, заинтересованных лиц - жену, которая была предательски избита человеком, который обещал о ней заботиться, и - главное - Господа Бога, владычество Которого было отвержено и заповедь которого была попрана. И у избитой женщины, и (тем более) у Бога по этой ситуации есть некоторые суждения - которые в рамках «медицинской» метафорики (если мы ими ограничиваемся) совершенно выпадают из рассмотрения.
А Откровение (и любой богослужебный текст Православной Церкви) говорит о том, что Бог не относится к преступлению как к болезни. Болезнь не вызывает и не заслуживает осуждения, гнева или ярости. Стишок «лупите вашего сынка/за то, что он чихает/он дразнит вас наверняка/нарочно раздражает» смешон именно потому, что гневно осуждать болезнь глупо и смешно. Осуждать можно преступление - что Бог и делает, и о чем нам постоянно сообщает. Более того, покаяние требует относиться к греху именно как к преступлению, заслуживающему осуждения: «Вем убо, Господи, яко недостоин есмь человеколюбия Твоего, но достоин есмь всякаго осуждения и муки». Уводить от того, что грех это именно преступление, в ту сторону, что это не преступление, а болезнь - значит строить всю духовную практику на в корне ином основании.
Поэтому ясное провозглашение того, что грех - это именно преступление достойное осуждения, и что мы избавлены (при условии покаяния и веры) от возмездия за него тем, что за наши грехи умер Невиновный, это вовсе не уточнение чего-то, что можно замять и оставить непроясненным. Это основание нашей веры и надежды.
Например, вот как традиционную позицию излагает святитель Феофан Затворник:
«Мы пали через прародительское грехопадение и попали в безысходную пагубу. Спасение наше должно состоять в избавлении нас от этой пагубы. Пагуба наша состоит в двух видах зла: - во-первых, в том, что мы прогневали Бога нарушением воли Его, потеряли Его благоволение и подпали под законную клятву; - во-вторых, в повреждении и расстройстве нашего естества грехом или в потере истинной жизни и вкушении смерти.
Поэтому для спасения нашего необходимы: во-первых, умилостивление Бога, снятие с нас законной клятвы и возвращение нам Божия благоволения; - во-вторых, оживотворение нас, умерщвление грехов, или дарование нам новой жизни»
Обратившись к «Православно-Догматическому Богословию» митр.Макария мы находим аналогичную картину
«Три великих зла совершил человек не устояв в первобытном завете с Богом. а)бесконечно оскорбил грехом своего бесконечно-благого, но и беспредельно великого, беспредельно правосудного Создателя, и чрез то подвергся вечному проклятию... б)заразил грехом все свое существо, созданное добрым: помрачил свой разум, низвратил волю, исказил в себе образ Божий б)произвел грехом гибельные для себя последствия в собственной природе и в природе внешней.
Следовательно, чтобы спасти человека от всех этих зол, чтобы воссоединить его с Богом и соделать снова блаженным, надлежало а)удовлетворить за грешника бесконечной правде Божией, оскорбленной его грехопадением.... б)потребить грех во всем существе человека, просветить его разум, исправить его волю, восстановить в нем образ Божий....в)истребить гибельные последствия, произведенные человеком в его природе и природе внешней»
Разумеется, исправление - или, мы вполне можем сказать, исцеление - природы находит свое необходимое место в традиционном богословии, и мы можем найти немало образов именно «медицинского» характера в Писании и Предании, и спор идет не об этом. Речь о том, что сам процесс исцеления не может начаться без Искупления наших грехов (именно как преступлений) Христом. Как продолжает святитель Феофан,
«Если Бог пребудет неумилостивленным, мы не можем получить от Него никакой милости; если не получим милости, не сподобимся благодати; если не сподобимся благодати, не сможем иметь новой жизни. И то и другое необходимо: и снятие клятвы, и обновление нашего естества»
Сделав такое разъяснение, остановимся несколько на грехе-преступлении и грехе-болезни. Что мы имеем в виду, говоря о болезни? Это некое состояние; например, такой известный человек как Джефри Дамер, по состоянию своему являлся гомосексуалистом, садистом, психопатом и некрофилом. Бедный парень, мозги совсем накребень. Но если бы он, скажем, глубоко страдая от своих склонностей, никому бы не причинял вреда, мы не могли бы называть его преступником. Он явно не таков по своему внутреннему состоянию, каким должен быть нормальный здоровый человек, но если бы он, скажем, пришел к психиатрам ища помощи, мы бы имели основания, действительно полагать его более несчастным, чем виновным. Что мы имеем в виду, говоря о преступлении? Это некий акт произволения. То, например, что тот же Дамер заманивал к себе на квартиру юношей, а потом полиция нашла отрезанные головы у него в холодильнике, подробности опустим.
То есть грех может быть описан как болезнь (то состояние помраченного разума, низвращенной воли и искаженного образа Божия, о котором пишет митр.Макарий) и как преступление - конкретные злые дела, следующие из этого состояния, но не автоматически, а через личное произволение. Человек является автором этих действий и несет за них полную ответственность.
Ответственность - ключевое слово, когда мы говорим об отличии болезни от преступления. Как-то я читал, что в XIX веке некий белый моряк попал к индейцам после крушения; с индейцами он подружился, и никоим образом не хотел им зла - но, помимо своей воли, занес им смертельный вирус, от которого вся деревня и вымерла. Хотя этот человек послужил причиной страшного опустошения, он не виноват - поскольку такого эффекта не желал, не соизволял, и предвидеть не мог. Если бы банда разбойников вырезала эту деревню, они были бы виновны - хотя произвели бы точно такой же эффект. Потому что они его предвидели и хотели.
И мы отлично понимаем, что моряк не заслуживает кары, а разбойники заслуживают - объявить их поведение болезнью мы не можем, а только преступлением. На бытовом уровне мы никоим образом не путаем то и другое.
Болезнь - это то, что существует внутри человека, ответственность предполагает отношения с другими. Помните пример с пьяницей, который избил жену? Сведение его греха к болезни исключает из картины других, несомненно, заинтересованных лиц - жену, которая была предательски избита человеком, который обещал о ней заботиться, и - главное - Господа Бога, владычество Которого было отвержено и заповедь которого была попрана. И у избитой женщины, и (тем более) у Бога по этой ситуации есть некоторые суждения - которые в рамках «медицинской» метафорики (если мы ими ограничиваемся) совершенно выпадают из рассмотрения.
А Откровение (и любой богослужебный текст Православной Церкви) говорит о том, что Бог не относится к преступлению как к болезни. Болезнь не вызывает и не заслуживает осуждения, гнева или ярости. Стишок «лупите вашего сынка/за то, что он чихает/он дразнит вас наверняка/нарочно раздражает» смешон именно потому, что гневно осуждать болезнь глупо и смешно. Осуждать можно преступление - что Бог и делает, и о чем нам постоянно сообщает. Более того, покаяние требует относиться к греху именно как к преступлению, заслуживающему осуждения: «Вем убо, Господи, яко недостоин есмь человеколюбия Твоего, но достоин есмь всякаго осуждения и муки». Уводить от того, что грех это именно преступление, в ту сторону, что это не преступление, а болезнь - значит строить всю духовную практику на в корне ином основании.
Поэтому ясное провозглашение того, что грех - это именно преступление достойное осуждения, и что мы избавлены (при условии покаяния и веры) от возмездия за него тем, что за наши грехи умер Невиновный, это вовсе не уточнение чего-то, что можно замять и оставить непроясненным. Это основание нашей веры и надежды.