ИОН ДРУЦЭ: «ОДИНОЧЕСТВО ДУХА» (18)
Ион Пантелеевич Друцэ (3.9.1928-28.9.2023).
ОСКОЛКИ ПАМЯТНОГО
Известия о репетициях пьесы в Центральном театре Советской армии не могли не радовать. Какой то будет она? Как удастся передать мысли, заложенные в ней? Кстати, текста самой пьесы я тогда еще не читал, упомянув о готовящейся премьере в небольшой рецензии на первое отдельное издание романа, появившейся в газете, где я тогда работал («Новые рубежи». г. Одинцово Московской обл. 1983. 26 апреля):
ЦИТАДЕЛЬ ДУХА
Нам, жителям Одинцовского района, по-особому дорого имя известного писателя и драматурга И.П. Друцэ. Приезжавший в конце 1950-х в Дом творчества Литфонда СССР в Голицыно, он написал там первую свою пьесу «Каса маре», принесшую ему всесоюзную известность и поставившую его сразу же в один ряд с лучшими нашими драматургами.
Недавно в издательстве «Молодая гвардия» вышло его новое произведение - роман «Белая церковь», впервые увидевший свет в прошлом году в июньской и июльской книжках «Нового мiра».
Книга была положительно встречена критикой, а на днях состоялось ее обсуждение в Союзе писателей СССР.
Все события этого небольшого по объему исторического романа (всего четырнадцать глав) происходят во время русско-турецкой войны 1787-1791 гг. Основное место действия - Молдавия и Петербург. Соответственно, все действующие лица распадаются на две группы: Екатерина Великая и Ее Двор - с одной стороны, и простой народ, каждодневно несущий все тяготы войны, - с другой.
Однако Друцэ не был бы самим собой, если бы все было так просто. Взять хотя бы образ Потемкина - незаслуженно забытой заметной личности русской истории.
Существовало ведь и знаменитое пушкинское: «В длинном списке Ее (Екатерины II. - С.Ф.) любимцев, обреченных презрению потомства, имя странного Потемкина будет отмечено рукою историка». Именно Друцэ и подверг эту противоречивую личность всестороннему художественному исследованию, основанному на изучении в течение пяти лет (начиная с 1975 года) множества исторических документов.
И все-таки главные герои произведения - люди земли, лучшие представители народа. Это участник восстания трансильванских крестьян Иоанн по прозвищу «Горный стрелок». Это и Екатерина, прозванная, в отличие от всемогущей Императрицы, «маленькой». Но, как это ни парадоксально, именно эта слабая, осмеиваемая своими односельчанами, женщина - опора ее родного села Околины. Именно в этих героях воплощены главные нравственные выводы романа, заключающиеся в народном «Паши и сей - и будешь правым» и ренановским «Красота почти равноценна добру и правде».
Особое место в романе занимает образ Паисия Величковского. Пройдут годы, и его идеи приведут в Оптину пустынь В.А. Жуковского, Н.В. Гоголя, А.К. Толстого, Ф.М. Достоевского, Л.Н. Толстого, П.В. и И.В. Киреевских, Н.С. Лескова и многих других выдающихся деятелей русской культуры.
О глубине образа, о чистоте нравственных помыслов и устремлений Паисия Величковского говорили во время обсуждения в Союзе писателей известный критик Валентин Оскоцкий и актер театра Советской армии, хорошо знакомый многим по фильму «А зори здесь тихие» Николай Пастухов, который будет исполнять роль Паисия в спектакле по этому роману Друцэ. Сейчас в ЦАТСА идут репетиции.
О высоком писательском мастерстве говорят многие сцены произведения: гибель жителей Сэлкуцы у стен сельского храма, описанный на полутора (!) страницах штурм Измаила, беседа Паисия с Екатериной «маленькой».
До подлинно поэтических высот поднимается Друцэ, когда он пишет о народе, о его страданиях и надеждах:
«О эти наши предки, эти наши герои, эти наши мученики... Мы так и не узнаем, как успевали они за считанные дни, когда зима была уже на носу, и потолок заново застелить, и дом перекрыть, и обмазать его, и побелить. Не узнаем мы, откуда вдруг появились двери, чем было заменено окно, из каких тайников были добыты эти запасы кукурузных зерен, но вот загудели жернова, задымились крыши над деревней. Сноровистые хозяйки в вечерних сумерках сварили мамалыжку, собрали вокруг нее, как вокруг солнца, всю семью, и этим паром земного бытия, и добрым словом, и улыбкой возвращали своим близким веру в благость мiра и надежду на лучшие времена».
Композиционно стройный, глубокий по смыслу, написанный прекрасным языком, этот последний роман И.П. Друцэ по праву получил высокую оценку, как одно из выдающихся произведений отечественной литературы последних лет.
Тем временем тема будущего спектакля и Кантемиров, без которых не обходился ни один наш разговор, вновь возникли при нашем следующем общении:
14 ноября 1983 г., понедельник. Вечером из дома вновь набрал Друцэ и рассказал о находке портрета Марии Кантемир в Истре. Он живо заинтересовался: спросил, как туда доехать, с какого вокзала. «Мне кажется, что это в наших краях», - сказал он, явно намекая на Николину Гору, где он снимает дачу.
Предполагаемый портрет княжны Марии Дмитриевны Кантемир в Московском областном краеведческом музее в г. Истре.
«Поздравляю Вас с хорошей статьей о Хераскове», - продолжал он, имея, в виду мою публикацию «Не титла славу нам сплетают…» в «Московском комсомольце» (7.11.1983), которую он, оказывается, читал.
Я ему сказал, что не все в нее, к сожалению, вошло, многое вырезали. О том, к примеру, что назначенный в 1763 г. тридцати лет от роду директором Московского университета М.М. Херасков (1733-1807), внук выехавшего вместе с Дмитрием Кантемиром валашского боярина (https://sergey-v-fomin.livejournal.com/449091.html), сразу же ввел там преподавание на русском языке, добившись, ввиду возникшего сопротивления профессуры, официального подтверждения своего распоряжения от Императрицы Екатерины II.
Что сам кирпич для возведения в 1780-х годах первых, до пожара еще 1812 года, зданий Московского университета на Моховой (боковых крыльев и центральной части) поставлялся заводом у Воробьевых гор, принадлежавшим Михаилу Матвеевичу.
Что положенные весной 1794 г. на музыку композитора Дмитрия Бортнянского его основанные на 47-м псалме стихи были до 1830-х годов неофициальным гимном Российской Империи. Сохраняя за собой и далее статус Русского духовного гимна, его мелодию более шестидесяти лет, начиная с 1856 года, каждый вечер вызванивали куранты часов на Спасской башне Московского Кремля. Лишь в октябре 1917-го Ленин «выучил» их играть «Интернационал».
Что, наконец, это Херасков первым сообщил русской публике о находке «Слова о полку Игореве».
Юго-восточная башня и восточная стена Кантемировской усадьбы. Дмитровск-Орловский. Апрель 1982 г.
Кстати, первым издателем этого выдающегося памятника древнерусской литературы стал внук близких родственников Дмитрия Кантемира - известный русский историк Николай Николаевич Бантыш-Каменский (1737-1834). А в самом «Слове», между прочим, немало следов, связывающих его с Карпато-Дунайскими землями.
На том конце провода слушали, кажется, с интересом. «Словом, - заключил Друцэ, - маленькая фабрика Фомин и Кo работает и дает хорошую продукцию. Думаю, что у Вас получится хорошая книга о Кантемирах». Спросил (чувствовалось не только ради проформы) о том, как идет моя работа в журналистике, как дела у моей «молдавской половины». Поговорили и о Днестре. Оказывается в «Известиях» 26 октября была большая статья «Выброс», где сообщаются кое-какие подробности.
Юго-восточная башня. Вид со стороны парка.
Потом последовало приглашение: «Сергей, будешь в Москве, будет время, заходи как-нибудь вечером. Только позвони предварительно». Я сказал, что зайду, как только закончу рукопись книги «Кантемиры в изобразительных материалах», над которой я в то время работал. На что Ион Пантелеевич возразил: «Не нужно дожидаться этого. Заходи после 20 ноября».
И в заключение, разумеется, разговор о репетициях пьесы в ЦАТСА. «Вот придешь, - сказал он, - будет прогон, можем пойти вместе». Я, конечно, хотел. Еще бы!
Вспоминаю свои первые разговоры с Друцэ по телефону. Один за другим задавал я тогда множество вопросов, заранее обдумывая их, лишь бы он, вежливо распрощавшись, не положил слишком быстро трубку. Теперь, как будто, другое: уже я стараюсь излишне не утомлять его. В сущности, он, видимо, одинок. Люди, вроде Унгуряну, заняты. Но место свое я, конечно, знаю, понимаю, кто́ он.
Вскоре все эти разговоры приобрели зримые очертания.
Об истории предполагаемого портрета княжны Марии Кантемир, его находке и проблемах атрибуции я рассказал в своей статье, вышедшей в кишиневском журнале «Горизонт», а затем и в книге «Кантемиры в изобразительных материалах» (Кишинев. 1988).
С.В. Фомин «Загадка Истринского портрета» // «Горизонт. Кишинев». 1985. № 11. С. 54-58).
В том же «Горизонте» чуть ранее (1985. № 2. С. 28-36) был опубликован и мой очерк «У истоков культурных связей», рассказывающий о восточно-романских мотивах в «Слове о полку Игореве». Некоторое время спустя его поместил на своих страницах и московский журнал «Дружба народов» (1985. № 10. С. 266-268): https://sergey-v-fomin.livejournal.com/745160.html