АННА ВЫРУБОВА И ЦАРСКАЯ СЕМЬЯ (3)

[sergey_v_fomin]

«…Вот, началась ее Голгофа» (продолжение)

Дворцовый комендант В.Н. Воейков заявил во время допросов в ЧСК в 1917 г., имея в виду отношения Государыни и А.А. Вырубовой к Г.Е. Распутину: «Они совершенно искренно, я в этом глубоко убежден, верили в его святость…» («Падение Царского режима». Т. III. М.-Л. 1925. С. 64).
Таких же взглядов, только в оскорбительной форме, придерживался и князь М.М. Андроников: «Это две истерички, - глубоко несчастные женщины, которые верили в этого Распутина, как в посредника между ними и Господом Богом. Дальше этого человек идти не может!» («Падение Царского режима». Т. I. Л. 1924. С. 380).
«Наиболее близкая подруга Александры Феодоровны г-жа Вырубова, - считала баронесса С.К. Буксгевден, - непоколебимо верила в Распутина. […] Она была твердо убеждена, что Распутин был единственным человеком, который мог успокоить Императрицу, которого та боготворила» (Баронесса С.К. Буксгевден «Жизнь и трагедия Александры Феодоровны, Императрицы России». С. 158).



Баронесса С.К. Буксгевден (справа) и А.А. Вырубова. Ливадия. 1914 г.

И действительно, Григорий Ефимович, по свидетельству баронессы, «всегда находил нужные слова, чтобы успокоить Их [Царя и Царицы] переживания за Своего Мальчика: подходящие выдержки из Псалтири или из Житий святых или короткую и искреннюю молитву. Императрица снова становилась спокойной, убежденной в том, что всё будет хорошо. Позволь он себе хоть однажды взять другую ноту, то не удержал бы своей власти, так как Императрицу было легко шокировать человеческими слабостями» (Там же. С. 155).
Последнее свидетельство жившей с 1913 г. в Александровском Дворце фрейлины особенно существенно, разве за исключением слова «власть», вполне понятного, правда, в устах противницы Царского Друга, каковой была Софья Карловна. И еще одно важное уточнение о причинах воздействии Г.Е. Распутина на Императрицу. Слова, конечно, словами, но главное заключалось в молитве, которую слышал Господь. Таким образом, речь не о словах, которые мог сказать любой начитанный в духовной литературе священник или архиерей, а о словах, подкрепленных реальными плодами молитвы.
«После своего появления при Дворе, - отмечал генерал А.А. Мосолов, - Распутин подружился с Вырубовой и очень ее полюбил. Она была связующим звеном между ним и Государыней» (А.А. Мосолов «При Дворе последнего Российского Императора». С. 42). «…Она всецело отдалась влиянию Распутина и стала самой твердой опорой его при Дворе», - высказывался также и П. Жильяр («Император Николай II и Его Семья. По личным воспоминаниям П. Жильяра». С. 55).



Императрица Александра Феодоровна с одной из Дочерей и А.А. Вырубовой во время одной из прогулок.

Еще за месяц до свадьбы (стало быть, в марте 1907 г.) во время своей первой встречи с Г.Е. Распутиным в Петербурге, состоявшейся во дворце Великой Княгини Милицы Николаевны на Английской набережной, она, по словам Анны Александровны, попросила его «помолиться, чтобы я всю жизнь могла положить на служение Их Величествам. “Так и будет”, - ответил он, и я ушла домой» («Дорогой наш Отец». С. 192.
«У отца было много знакомых людей, как мужчин, так и женщин, - показывала на следствии по цареубийству Матрена Распутина. - […] Лучше всех к нему относилась Вырубова. Она верила в его молитву» (Там же. С. 46).
«Он всегда умел ее успокоить, - вспоминала она же об Анне Александровне, - ободрить, облегчить ее страдания. Не раз он оказывал ей услуги, счастливый тем, что может быть ей полезным. Со своей стороны, Вырубова окружила моего отца большой любовью и глубоким почтением»; «Госпожа Вырубова была своей в доме. Отец высоко ценил ее за крайнюю безкорыстность и преданность Престолу» (Там же. С. 86, 76).
При этом П. Жильяр подчеркивал полное безкорыстие А.А. Вырубовой: «Не руководствуясь никаким личным расчетом, но из искреннего чувства к Царской Семье, и искреннего желания прийти Ей на помощь, г-жа Вырубова старалась осведомлять Императрицу…» («Император Николай II и Его Семья. По личным воспоминаниям П. Жильяра». С. 54).
Даже впоследствии, после железнодорожной катастрофы, так и не избавившись вполне от хромоты, А.А. Вырубова постоянно находилась в разъездах, служа одним из надежных источников информации для Императрицы. Анна Александровна, отмечали близко ее знавшие люди, «всегда отождествляла Правительство с личностью Императора. Любая критика Правительства рассматривалась ею как неверность Короне. […] Ея Величество знала об абсолютной и искренной преданности Своего друга “Ани” Императорской Семье» (Баронесса С.К. Буксгевден. «Жизнь и трагедия Александры Феодоровны, Императрицы России». С. 224).
«Мы встречались с Государыней и Великими Княжнами, - рассказала следователю Матрена Распутина, - у Анны Александровны Вырубовой» («Дорогой наш Отец». С. 45). Несколько лет спустя она рассказала о том же в своих мемуарах: «Встречи двух подруг происходили в Царском Селе, в скромном домике Вырубовой (на углу улиц Церковной и Средней), в нескольких шагах от Императорской резиденции. Юные Великие Княжны и Наследник часто тоже приходили туда» (Там же. С. 85). Рассказывали, что этот домик был построен Императором Александром II для Своей фаворитки - будущей Светлейшей княгини Юрьевской (Н.В. Саблин «Десять лет на Императорской яхте “Штандарт”». С. 108-109).
О том же писал и П. Жильяр: «Всё больше и больше входило в привычку приглашать его [Г.Е. Распутина] к г-же Вырубовой, жившей в маленьком домике совсем близко от Александровского Дворца. […] …Г-жа Вырубова служила посредницей между Императрицей и Распутиным; она передавала старцу письма и приносила во Дворец ответы, всего чаще устные» («Император Николай II и Его Семья. По личным воспоминаниям П. Жильяра». С. 52-53).



«Маленький Анин домик».

В крайне политизированном (а потому и гипертрофированном) виде это обстоятельство подается следующим образом: «До революции “маленький Анин домик” в Царском Селе фактически был секретным политическим салоном, где обсуждались и некоторые вопросы государственного значения» (Г.З. Иоффе «Великий Октябрь и эпилог царизма». М. 1987. С. 187).
«Обычно именно в ее доме, - свидетельствовала фрейлина С.К. Буксгевден, - Императрица виделась с Распутиным. В действительности он очень редко приходил во Дворец. Я жила в Александровском Дворце с 1913 по 1917 год, моя комната была связана коридором с покоями Императорских Детей. Я никогда не видела Распутина в течение всего этого времени, хотя я постоянно находилась вместе с Великими Княжнами. Мсье Жильяр, который тоже там жил несколько лет, также никогда его не видел» (Баронесса С.К. Буксгевден «Жизнь и трагедия Александры Феодоровны, Императрицы России». С. 159).
«Вообще Распутин очень часто бывал у Вырубовой, - давал показания в 1917 г. опекавший Анну Александровну фельдшер А.И. Жук. - […] Обычно в такие дни у Вырубовой бывала вся Царская Семья - Царь, Царица, Дети и Распутин» («Хроника великой дружбы. Царственные Мученики и человек Божий Григорий Распутин-Новый». СПб. 2007. С. 183).
Документальным памятником этих встреч является недатированная записка А.А. Вырубовой Дворцовому коменданту В.Н. Воейкову, отложившаяся в фондах ЧСК 1917 г.: «Дорогой Вл[адимiр] Ник[олаевич] [...] старец прибыл на 2 дня, и Их Величества желают его видеть сегодня. Они думают - лучше у меня» (Э.С. Радзинский «Распутин: жизнь и смерть». М. 2000. С. 110).
Выбор этого места Царской Семьей для встреч с Их Другом объяснялся, как отсутствием там, в отличие от Дворца, положенного официального наблюдения, а значит, и фиксации посетителей, так и вообще меньшим вниманием, который привлекал этот домик некоторых любопытствующих.
О том, что всё это имело основание, красноречиво свидетельствует одно из писем Царицы, адресованное Государю (14.6.1915): «Мария Васильчикова живет с семьей в зеленом угловом домике и наблюдает из окна, как кошка, за всеми, кто входит и выходит из Нашего Дома, и делает свои замечания. Она извела Изу [Баронессу С.К. Буксгевден. - С.Ф.] своими расспросами, почему Дети один день вышли из одних ворот пешком, а другой раз на велосипедах, почему один офицер с портфелем утром входил в одном мундире, а вечером одет по-другому. Она сказала графине Фред[ерикс], что видела, как Гр[игорий] сюда въезжал (отвратительно). - Чтобы наказать ее, мы сегодня пошли к А[не] окольным путем, так что она не видала, как мы выходили».



Княгиня С.Н. Васильчикова в Пскове в 1901 г. (справа) и с дочерью Софьей Сергеевной во время Костюмированного бала в Зимнем Дворце в феврале 1903 г.
Княгиня София Николаевна Васильчикова, урожденная княжна Мещерская (1867-29.4.1942) - сестра флигель-адъютанта князя П.Н. Мещерского и жены графа П.Н. Игнатьева, племянница князя В.П. Мещерского. Супруга члена Государственного Совета князя Б.А. Васильчикова. Под эгидой Международного Красного Креста была послана в Германию проверить состояние лагерей для русских военнопленных. Автор дерзкого письма к Императрице Александре Феодоровне (ноябрь 1916). Выслана в имение в Новгородской губернии с воспрещением выезда из него (дек. 1916). Чету высланных, по свидетельству В.И. Гурко, демонстративно посетили все члены Государственного Совета. «Ореол пострадавшей за правду […], однако не помог княгине, как рассказывали, сохранить свою квартиру, разграбленную большевиками, не взирая на сделанное им заявление, что она - та самая Васильчикова, которая не побоялась написать Царице непочтительное письмо» (В.Н. Воейков «С Царем и без Царя». Гельсингфорс. 1936. С. 184-185). В эмиграции во Франции. После смерти мужа (1931) переселилась в Русский Дом, который возглавляла супруга ее брата (князя П.Н. Мещерского) княгиня В.К. Мещерская. Там она и скончалась. Похоронена на кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа.
См. о ней: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/183270.html

Следили и за Анной Александровной: «за каждым ее словом и жестом наблюдали и враждебно комментировали» (Баронесса С.К. Буксгевден «Жизнь и трагедия Александры Феодоровны, Императрицы России». С. 184). Но всё же, конечно, не так, как за Царем и Царицей.
Последующие события полностью подтвердили верность поведения Их Величеств. «Из камер-фурьерских журналов, в которых записывалось каждое посещение Распутина, - отмечал один из работавшх в 1917 г. в ЧСК сотрудников, - видно, что во время войны, например, он вызывался во Дворец только тогда, когда Царь возвращался к Семье…» (Р.Р. фон Раупах «Facies Hippocratica. Лик умирающего». С. 167).
Со слов воспитателя Царских Детей, во время отлучек Г.Е. Распутина «между Покровским и различными резиденциями Царской Семьи» происходил «частый обмен телеграммами через посредство г-жи Вырубовой» («Император Николай II и Его Семья. По личным воспоминаниям П. Жильяра». С. 40. Некоторые из таких телеграмм, адресованных «Новому, Покровское Тобольской», были представлены в послереволюционной экспозиции Нижнего Петергофского Дворца (Александрия) (А. Шеманский, С. Гейченко «Последние Романовы в Петергофе. Путеводитель по Нижней дачн и вагонам». 4-е изд. М.-Л. 1932. С. 23).
Был и непрерывный личный контакт. На вопрос председателя ЧСК Н.К. Муравьева: «…Вы бывали у Распутина?», - Анна Александровна ответила: «Очень часто. […] …Раз в неделю. Каждый раз, как бывала в городе; раз или раза два в неделю» («Падение Царского режима». Т. III. М.-Л. 1925. С. 248, 250).
По свидетельству Матрены Распутиной, «именно благодаря посредничеству Вырубовой» ее отец «посылал в Петербург просьбы, которые получал со всех концов России, часто даже не читая первой строки и никогда не осведомляясь о том, что с ними сталось потом. Это госпожа Вырубова представляла все подобные прошения Государю» («Дорогой наш Отец». С. 76-77).
«Его скромную квартиру, - писали очевидцы, - посещали всевозможные люди: матери и вдовы, просившие его молитвы за детей и мужей, влюбленные служанки, искавшие его советов в своих любовных делах; пьяницы, молившие вылечить их, больные нищие и другие обездоленные, крайне набожные люди. […] Он каждому давал совет, а беднякам он отдавал все деньги, которые приносили ему его почитатели» (Баронесса С.К. Буксгевден. «Жизнь и трагедия Александры Феодоровны, Императрицы России». С. 154-155. Война лишь усилила этот людской поток. Много горя было вокруг. Раненые, убитые, осиротевшие, те, кому еще предстояло идти на поле брани…
«У Распутина появились в большом числе просители..., - сообщал в своих показаниях ЧСК в 1917 г. его знакомый Л.А. Молчанов, - Распутин обычно выбегал в другую комнату, брал клочок бумаги и писал каракулями записку к министрам или власть имеющим... Прошения Распутин отдавал царям через Вырубову» (Э.С. Радзинский Распутин: жизнь и смерть. С. 309).



Леонид Алексеевич Молчанов (2.8.1889-5/18.12.1942) - родился в Казани в семье священника о. Алексия Молчанова (1853-1914), впоследствии епископа Тобольского и Сибирского, снявшего с Г.Е. Распутина все вздорные, ни на чём реально не основанные обвинения в хлыстовстве и восстановившего доброе его имя. Л.А. Молчанов окончил юридический факультет Лицея в память Цесаревича Николая. Служил по судебному ведомству (1910-1913). Впервые встретился с Г.Е. Распутиным в 1912 г., будучи секретарем при прокуроре Псковского окружного суда. Военный цензор Петроградской Военно-цензурной комиссии (с 25.11.1914). Командирован в качестве военного цензора Петроградского комитета по делам печати (9.12.1914). Допущен к участию в заседаниях на правах члена Комитета (с 7.5.1915). Освобожден от занятий в Военно-цензурной комиссии (3.11.1915). Член Петроградского комитета по делам печати (23.12.1916). Приговорен ОСО НКВД СССР к высшей мере наказания (13/26.11.1942). Расстрелян в Туле. Реабилитирован 27.8.1990. (Сведения Anastasiya Rahlis).

Анна Александровна в своих воспоминаниях не раз обращалась к теме просителей: «…С утра до вечера его атаковали посетители: журналисты, бедные и больные и просто любопытные. Многие просили его посредничества в разных вопросах, с которыми они хотели обратиться к Их Величествам» («Дорогой наш Отец». С. 228). «Его квартира в Петрограде, где он проводил больше всего времени, была переполнена всевозможной беднотой и разными просителями, которые, воображая себе, что он имеет огромную власть и влияние при Дворе, приходили к нему со своими нуждами. Григорий Ефимович перебегал от одного к другому, безграмотной рукой писал на бумажках разным влиятельным лицам записки всегда почти одного содержания: “Милый, дорогой, прими”, - или: “Милый, дорогой, выслушай”» (Там же. С. 197).
«Многие просили его посредничества в разных вопросах, с которыми они хотели обратиться к Их Величествам. Придя во Дворец, Распутин выворачивал карманы и вытряхивал из них эти прошения. Это, я помню, не нравилось Их Величествам, особенно Государю, который предпочитал слушать рассуждения старца на религиозные темы» (Там же. С. 228). «Они складывали их в общий пакет на имя графа Ростовцева, который рассматривал их и давал им законный ход. Но, конечно, это создавало массу разговоров…» (Там же. С. 197).



Граф Яков Николаевич Ростовцев (1863-9/22.1.1931) - действительный статский советник, гофмаршал. Заведовал личной канцелярией Императрицы Александры Феодоровны. Личный секретарь Ее Величества. Управляющий делами Августейших Детей. Член Верховного совета по призрению семей лиц, призванных на войну. Член Комитета помощи русским военнопленным. После переворота остался в России. Один из организаторов попытки освобождения Царственных Мучеников. Состоял на службе в Академии наук. Арестован (1930); выслан на 5 лет в Восточносибирский край за контрреволюционную деятельность. Скончался в тюремной больнице в день рождения Г.Е. Распутина.

«Последние 2 года, - показывала Анна Александровна на следствии 1917 г., - он привозил всегда массу прошений всевозможных лиц. Помню, что к этим прошениям Они относились отрицательно, отсылали их обыкновенно к Мамантову и гр. Ростовцеву и не выделяли их из числа других прошений, идущих своим порядком» (Там же. С. 177).



Валерий Николаевич Мамантов (1849-1916) - тайный советник, сенатор. Был женат на Александре Николаевне Коковцовой, сестре Председателя Совета Министров В.Н. Коковцова. Окончив юридический факультет С.-Петербургского университета, с 1872 г. служил по Министерству внутренних дел. Юрисконсульт Министерства народного просвещения (1894-1905); одновременно (с 1898 г.) член Совета министра народного просвещения. Сенатор I Департамента (с 1905). Первоприсутствующий Департамента герольдии (1913-1916). Во время предсмертной болезни Валерия Николаевича Г.Е. Распутин находился в его квартире.
О протежируемой им Надежде Ивановне Воскобойниковой - заведующей хозяйством в Серафимовском лазарете Вырубовой в Царском Селе - см. в комментах к этому по́сту.

По словам С.К. Буксгевден, Анна Александровна «стала связующим звеном между Александрой Феодоровной и целителем, всегда готовая помочь. Она носила записки с обеих сторон и всегда поддерживала огонь веры в Императрице, когда, казалось, он угасал. […] …Распутин всегда был готов подчеркнуть преданность г-жи Вырубовой Императрице…» (Баронесса С.К. Буксгевден. «Жизнь и трагедия Александры Феодоровны, Императрицы России». С. 158-159).
Даже тяжкое ранение не прервало это посредничество. «У Меня куча прошений, принесенных ей Нашим Другом для Тебя», - сообщала Государыня 26 января 1915 г. в письме Императору.
Свидетели во время следствия 1917 г. не обошли стороной эту сторону деятельности Анны Александровны: слишком она была заметна.
«Мы с Вырубовой, - рассказывала сестра милосердия в ее лазарете Ф.С. Войно, - часто ездили к Распутину в Петроград. Вечер всегда заканчивался тем, что Вырубова брала у Распутина кипу разных прошений и везла все эти прошения к себе и потом во Дворец» (Э.С. Радзинский «Распутин: жизнь и смерть». С. 309).
Эта особая близость А.А. Вырубовой к Г.Е. Распутину стала впоследствии одной из главных причин ее травли. Анна Александровна писала, что «страдала от гласности», поскольку фигура Григория Ефимовича «всегда привлекала любопытство, подозрение и интерес публики…» («Дорогой наш Отец». С. 219).
«Когда начались гонения на Распутина и в обществе стали возмущаться его мнимым влиянием, - пишет с горечью А.А. Вырубова, - все отреклись от меня и кричали, что я познакомила его с Их Величествами. Легко было свалить вину на беззащитную женщину, которая не смела и не могла выразить неудовольствие…» (Там же. С. 203).
«…Хронически обиженная “ближайшая” Свита, - говорится в других ее воспоминаниях, - распускала небывалые слухи об влиянии Распутина, обо мне, раньше ген. Орлове, и вторили этим слухам, подливая масло в огонь, “обиженные” на Её Величество Великие Княгини Стана и Милица Николаевны за то, что, поняв их игру, Её Величество, после дружбы, их отстранила. Великие Княгини Черногорки стали заклятые враги Государыни. Помню, как посол в Черногории А. Гирс говорил моему отцу в Петергофе, что он должен бы обратить внимание Государыни или Государя на Великих Княгинь, которые хуже заговорщиков против Государыни: “одна умна и зла, другая глупа и зла”, говорил он» (Там же. С. 213).
Поясним: генерал-майор Свиты ЕИВ Александр Афиногенович Орлов (1865-1908) был с 1902 г. командиром Лейб-Гвардии Уланского полка, Шефом которого была Императрица Александра Феодоровна.



Генерал А.А. Орлов.

Государь называл генерала А.А. Орлова «одним из Своих немногих лучших друзей». Его верность Государю и Государыне не осталась безнаказанной. В 1908 г., писала А.А. Вырубова, «приехал прощаться с Их Величествами перед отъездом в Египет генерал Орлов, заболевший скоротечной чахоткой; его похоронили в Царском Селе, и Императрица тогда ездила на его могилу отвозить цветы. Эти редкие поездки на Казанское кладбище наводнили столицу целым потоком сплетен. Бедный генерал, как и я, страдал от зависти придворных, которые по-своему старались истолковать милостивое к нему отношение. Горе Их Величеств по случаю смерти генерала было чистосердечно и глубоко» (А.А. Танеева (Вырубова) «Страницы моей жизни». М. 2000. С. 44-45).
Одним из злословивших по этому поводу был граф С.Ю. Витте. Лучший ответ клеветникам - большой фотографический портрет генерала А.А. Орлова, находившийся в Царской спальне в Петергофском Дворце. Среди многочисленных икон (более 500) это было «единственное светское изображение» (А. Шеманский, С. Гейченко «Последние Романовы в Петергофе». 4-е изд. М.-Л. 1932. С. 48).



Императрица Александра Феодоровна и генерал А.А. Орлов.

Особую роль черногорок в опорочивании А.А. Вырубовой отмечает также автор современного комплиментарного биографического очерка о них: «После свадьбы Анасасии Николаевны и Николая Николаевича в 1907 г. Императрица вновь почувствовала Себя одинокой. […] По возвращении в Петербург Стана обнаружила при Александре Феодоровне Анну Александровну Танееву, занявшую за столь короткое время то место ближайшей подруги Императрицы, которое она, Анастасия, считала своим. […] Анастасия Николаевна не могла с этим смириться. […] …Анастасия Николаевна решила очернить Вырубову, распуская неблаговидные слухи о ней и Распутине […] Однако вернуть Царственную подругу и потерянное доверие Царской Четы, а также былое влияние на Императрицу и Императора Анастасии Николаевне так и не удалось» (Н.Г. Струнина «Никола Петрович-Негош и его дочери - русские Великие Княгини Романовы» // «Черногорцы в России». М. 2011. С. 211-212).

***
Еще в счастливую дореволюционную и даже вовсе волшебную довоенную пору А.А. Вырубова, бывало, обижалась на то, что Государыня, насколько это было возможно, скрывала дружбу с ней. Но на то были весьма веские причины. Царица лучше других понимала силу ненависти окружавшей Трон великосветской черни и старалась, насколько это было в Ее силах, уберечь Свою подругу.
Во время допроса в 1917 г. в ЧСК Анна Александровна и сама признавала:
«Вырубова: … при Дворе моя жизнь была совсем нелегка.
Председатель: Почему Ваша жизнь там была нелегка?
Вырубова: Потому что вообще жить при Дворе нелегко. Вы думаете легко?
Председатель: Почему нелегко?
Вырубова: Потому что вообще мне завидовали, что меня любили. Вообще правдивому человеку трудно жить там. Масса зависти, клеветы. Я была проста, так что я в эти 12 лет, кроме горя, почти ничего не видела» («Дорогой наш Отец». С. 147).
В связи с этим следует обратить внимание на то, что вовсе не почитание Анной Александровной Г.Е. Распутина и даже не знакомство ее с ним, служило основанием неприятия ее некоторыми придворными. Так, получившая вскоре после 1907 г. место воспитательницы Царских Дочерей фрейлина С.И. Тютчева вспоминала, как «устраиваясь на новом месте», она «встретила в коридоре главного камердинера Государя Николая Александровича Радциха», снабжавшего печально известный столичный салон Богдановичей гнусными сплетнями. (Подробно о его деятельности мы писали в наших книгах «Боже! Храни Своих!» и «Ложь велика, но правда больше…». См. также: https://sergey-v-fomin.livejournal.com/209769.html).
Что касается Радциха, то это был личный камердинер Императора Николая II еще с детских лет (с девятилетнего возраста). «Вчера, - записал 3 октября 1913 г. в Своем дневнике Царь, - в Петербурге скончался мой старый верный друг - Радцих, прослуживший у меня лично с 5 мая 1877 года!». И вот этот «верный слуга» ходил сплетничать о своем Господине в салон Богдановичей…



Николай Александрович Радцих / Радциг (1843-1913).

«Это был, - писала фрейлина С.И. Тютчева об Н.А. Радцихе, - пожилой, очень почтенный человек, имевший много орденов и медалей. Он предложил мне показать комнаты Их Императорских Величеств. Когда мы остались вдвоем, он обратился ко мне со следующими словами: “Софья Ивановна, мы все вас очень уважаем, избавьте нас от Анны Александровны. Она, ведь, может и Государю повредить, а я при Нем с восьмимесячного Его возраста и очень Ему предан”. Я поблагодарила Николая Александровича за его отношение ко мне, но сказала, что он ошибается, думая, что я пользуюсь каким-нибудь влиянием и вообще занимаюсь исключительно тем делом, на которое приглашена. Но его слова ещё более утвердили меня во мнении, какое я уже давно составила об Ане».
https://e-libra.ru/books/352687-za-neskol-ko-let-do-katastrofy.html



Снимок С.И. Тютчевой у Зубовского корпуса Старого Царскосельского Дворца.
https://tsarselo.ru/photos/photo33614.html
Софья Ивановна Тютчева (3.3.1870-31.8.1957) - внучка поэта, фрейлина Императрицы Александры Феодоровны (1896); в свободное от дежурств время работал в благотворительных учреждениях, которым покровительствовала Великая Княгиня Елизавета Феодоровна. В январе 1907 г. назначена воспитательницей к Царским Дочерям. В июне 1912 г. в результате конфликта, возникшего из-за распространения С.И. Тютчевой в обществе сплетен о «неподобающей», по ее мнению, роли Г.Е. Распутина в Царской Семье, она была уволена, возвратившись с родовое подмосковное имение Мураново, где и скончалась, не подвергаясь преследованиям со стороны советских властей.

В приведенном фрагменте воспоминаний С.И. Тютчевой, что ни слово, то фальшь и ложь: о верности, преданности, занятиях исключительно делом, на которое поставлена и пр. Достоверно лишь то, что, как говорят в народе, рыбак рыбака видит издалека.
Престарелый сплетник Н.А. Радцих почувствовал родственную душу. Софья Ивановна, вероятно, не без помощи камердинера, также протоптала дорожку к Богдановичам. (Генеральша А.В. Богданович оставила, тем не менее, в своем дневнике о ней весьма двусмысленную запись (19.3.1912): «Рассказывали мне, как все здесь были поражены, когда Тютчеву выбрали в наставницы к Детям Царя, что она прямо мужчина в юбках».)
Ну, а московских кумушек и Великую Княгиню впридачу Софья Ивановна снабжала ужасающими слухами уже, наверное, совершенно безкорыстно, из чувства московского патриотизма.



Тютчевы и их гости у главного усадебного дома в Муранове.
Стоят (справа налево): Софья Ивановна Тютчева, неизвестный, духовный писатель Евгений Николаевич Погожев (Поселянин), Фёдор Иванович Тютчев. Сидят (справа налево): Иван Фёдорович Тютчев (сын поэта), Екатерина Ивановна Тютчева (его дочь), Ольга Николаевна Тютчева (в девичестве Путята), священник Иоанн Добросердов (впоследствии. епископ Димитрий).

Враги Русской Монархии старались поставить А.А. Вырубовой в вину ее качества подлинной верноподданной, извращенно трактуемых интеллигентским сознанием в России. «Она была полезна и тем, - утверждал английский посол Бьюкенен, - что передавала Императрице всё, что говорили и думали высокопоставленные лица, и, с целью заставить их откровенно высказывать свои взгляды на политические вопросы, она давала им понять, что советуется с ними по поручению Их Величеств» (Дж. Бьюкенен «Моя миссия в России. Мемуары». М. 2006. С. 190).

Продолжение следует.