«ДОЛЖНА ЖЕ НАЧАТЬСЯ И НАМ ДРУГАЯ ЖИЗНЬ…»
CARTHAGO DELENDA EST
- Шапки - снимать будем?..
- Морозно…
Из разговора Черненко с членами Политбюро на похоронах Андропова.
1953-й ПЕРЕЛОМНЫЙ ГОД
ИЗ ДНЕВНИКА М.М. ПРИШВИНА
«Вот сейчас молчат в тревоге за то, кого посадят на место Сталина, за то, когда можно у нас на него посадить. Осталось стадо без пастыря, а волки приглядываются к овцам».
5 марта.
«Сталина перенесли в Колонный зал. На улицах ни проезду, ни проходу, люди давят друг друга. Ходынка».
7 марта.
«Демонстрация Ходынки и хулиганства возле Дома Союзов показала нам, что будет, если поколеблется режим диктатуры».
11 марта.
«Реформатская вчера восхищалась Симоновым, я спросил, чем же он так хорош. В ответ она рассказала, как заместитель министра народного образования сидел на стуле и орал на нее, а она стояла и выслушивала. Симонов же, не находя другого стула, упросил ее сесть на его стул и сам, стоя, хорошо говорил.
- С Симоновым жить можно! - сказала она.
Я же ответил: - Как же нам мало надо!»
11 марта.
«А что если власть возьмет Мао-цзе-дун, и перед его волей сталинская воля покажется детской?»
13 марта.
«После Сталина милости разные рекой потекли в народ и людей, сохранивших в душе своей “не простить”, это стало наводить на мысль, что причиной страшной диктатуры был Сталин, и что отношение к нему, к богатому дяде: трудно было под дядей жить, зато хорошо теперь получать наследство.
И вдруг в это 4-е Апреля сообщение Министерства внутренних дел! По-тря-сение! или: как снег на голову».
4 апреля.
«Всех восхищает открытое признание нынешнего правительства в том, что прошлое правительство добывало факты для процессов пытками. Кажется, будто непременно должна же начаться и нам другая жизнь. А когда берет сомнение, возвращаешься к факту признания пыток и думаешь опять, что прежнее невозможно, и жизнь будет скоро иная».
5 апреля.
«Кончилось какое-то время или срок, и мы не знаем, что будет и как пойдет дальше. Но мы можем сказать теперь о том, что было. Было всеобщее насилие всех над каждым, насилие принципиальное».
6 апреля.
«Признанию правительства о пытках и палачах в МГБ вначале очень обрадовались и понимали это идеалистически: вот, мол, какой размах! Ни одно правительство в мiре не допустило бы такого признания. Но мало-помалу стало всем открываться, что, скорей всего, и правительство было вынуждено к такому признанию».
8 апреля.
«В Москве показалась трава.
Речь Эйзенхауэра: “…результат (советской политики) был трагичным для всего мiра, а для Советского Союза он оказался также иронией судьбы”. (Это надо понять так, что освободители человечества заключили каждого отдельного человека в кандалы.)»
25 апреля.
«Приходили наши верующие женщины, счастливые тем, что после амнистии стало жить верующим людям легче.
Каждый человек живет непременно надвое, и видимо в общем деле, и непременно тоже и невидимо всем, “про себя”. Каждый должен, однако, из невидимого состояния обратиться в видимость, и нет ничего тайного, что не стало бы явным.
Так что невидимое состояние человека, “личность” предназначена реализоваться в видимость, в общее. […]
У нас сейчас этот процесс реализации заткнут, как пробкой, политикой. Но это вовсе не значит, что тем самым прекращена жизнь личности. Напротив, чем сильнее жмут сейчас, тем больше скопляется личного в смысле возможного в будущем».
5 мая.
«Если кто в Ельце делался революционным интеллигентом, он всё разрушал за собой. Теперь во всем народе всё позади себя разрушено, и сын больше не ожидает от своего отца наследства».
20 мая.
«В двенадцатом часу поехали поздравлять Капицу. Узнали “новость”, что арестован Берия. Правда ли? На минутку приехала Пешкова Екат. Павл. [вдова Горького. - С.Ф.], незаметно перешепнулась с хозяевами и укатила (у нее внучка замужем за сыном Берии). Ляля [супруга М.М. Пришвина. - С.Ф.] вопросительно кивнула Капице, и он кивнул утвердительно. Я шепнул Ляле: “Подальше от Фени, греха мене”. И мы уехали домой».
9 июля.
«Самое тяжелое в истории с Берия - это волна радости, бегущая по всей стране в постановлениях местных. Тяжело думать, что если бы не Маленков, а Берия поймал Маленкова, то совершенно такая же волна радости катилась бы из республики в республику, из края в край, из области в область. После же такого раздумья берешься за себя, спрашиваешь: чем же касается тебя самого этот спор?»
18 июля.