СВИДЕТЕЛЬ «РУССКОЙ АГОНИИ» РОБЕРТ ВИЛЬТОН (10)

[sergey_v_fomin]

«Первая пуля Революции»

…Не мог понять в сей миг кровавый,
На что́ он руку поднимал!..
М.Ю. ЛЕРМОНТОВ.

Убийством Царского Друга в ночь на 17/30 декабря 1916 г. начался обвал Российской Империи. «Первой пулей Революции» называл его один из участников - В.М. Пуришкевич.
Организации и осуществлению этого преступления британскими спецслужбами в свое время мы посвятили отдельное исследование:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/tag/Убийство%20Распутина%3A%20английский%20след
Говорится там и о причастности к этой акции и Роберта Вильтона.
Позиция его в отношении Г.Е. Распутина и Императрицы Александры Феодоровны, а также присущая ему крайняя германофобия запечатлены в его книгах, начиная с вышедшей в 1918 г. в Лондоне «Русской Агонии» и кончая напечатанными там же в 1920 г. «Последними днями Романовых» (по времени последняя вышла уже после цареубийства и расследования этого преступления, в котором принимал участие автор).
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/224451.html



«Распутинизм и Двор» - такое название носила пятая глава книги Р. Вильтона «Russia's Аgony» 1918 г.

Большим преувеличением было бы, однако, считать точно такой же образ мыслей следователя Н.А. Соколова, генерала М.К. Дитерихса и капитана П.П. Булыгина следствием влияния на них английского журналиста. Подобные взгляды были, к сожалению, весьма распространены в России. Так думали тогда и многие даже искренне считавшие себя монархистами. Такова была эпоха...
Для союзников Г.Е. Распутин представлял особый интерес. По особой близости к Царской Семье и личному доверию Императора он был единственным человеком, могшим реально повлиять на то, чтобы Россия вышла из войны, заключив с Германией сепаратный мир.
В основе взглядов простого русского мужика лежало природное чувство отрицания войны (он считал ее несчастьем и грехом), желание сберечь свой народ, а вовсе не мифическое «германофильство» или не менее фантастическая причастность его к «шпионажу», которые - в целях оклеветать жертву - и пытались приписать ему убийцы, а также и вообще все сторонники этого, как они именовали преступление, «патриотического акта».
У всех на памяти было, что устранение Царского Друга, пусть и временное, в разгар предвоенного кризиса способствовало вступлению России в войну.
Именно слухи о разговорах о мире, которые будто бы вел Г.Е. Распутин с Царем и Царицей, исходившие от лиц близких Двору, заставили спецслужбы союзников - в обстановке крайнего напряжения боевых действий на Западном фронте (ради этого в Лондоне и Париже были готовы на многое!) - разработать и осуществить, при помощи своих русских друзей, покушении на Царского Друга.
Вряд ли случайно, что наиболее тесно причастные к этому преступлению князь Ф.Ф. Юсупов и Великий Князь Димитрий Павлович имели основательные связи с Англией:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/23117.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/30107.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/30590.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/23696.html
«У этой организации, - излагал свое мнение об Intelligens Service в разговоре с Государем в ноябре 1916 г. русский контрразведчик полковник граф П.А. Игнатьев, - совершенно четкие и специфические задачи, которые держатся в строгом секрете. Не придерживаясь никаких моральных соображений, они шпионят как за союзными разведками, так и за вражескими, и противодействуют усилиям и тех и других в соответствии с секретными указаниями» (Граф П.А. Игнатьев «Моя миссия в Париже». М. 1999. С. 109).



Одна из иллюстраций в книге Р. Вильтона «Russia's Аgony» 1918 г.
О фотографии см.:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/38746.html

О том, какие там настроения царили, можно судить по вот этому позднейшему заявлению, сделанному в победном 1945-м признанным на Западе «специалистом по русской истории» английским историком Бернардом Пэрсом, перед революцией и во время гражданской войны подолгу жившим в России.
Так вот он, уже много лет спустя после убийства, вновь воспроизводя кальку его обоснования, утверждал, что в 1916 г. власть в России перешла к Распутину, в силу чего война перестала, мол, быть «национальной» (С.П. Мельгунов «Легенда о сепаратном мире». Париж. 1957. С. 379).



Бернард Пэрс. 1935 г. Национальная портретная галерея. Лондон.

В силу такого хода мыслей спецслужбы союзников пытались установить за Г.Е. Распутиным контроль. При этом они не удовольствовались наличием давних постоянных источников информации, поставлявшейся находившимися при Царской Семье, Ч.С. Гиббсом и П. Жильяром.
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/222690.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/222782.html
Имелись и другие подходы. Так, если верить Вильтону, Императрица, не доверяя русской охране, приставила к Г.Е. Распутину «двух частных детективов из Лондона, один из которых всегда находился при нем» (Robert Wilton «Russia`s Аgony». London. 1918. Р. 44). Тот же самый рассказ об английских сыщиках содержится в русском берлинском издании другой его книги «Последние дни Романовых» (с. 44).
Однако даже и такие данные требовали постоянной проверки и перепроверки. Вот одна из выявленных нами недавно таких попыток, которых, безусловно, было много больше.
В опубликованных в 1917 г. воспоминаниях певицы Александры Александровны Беллинг, вхожей к Г.Е. Распутину и А.А. Вырубовой, имевшей возможность видеться даже с Самой Императрицей Александрой Феодоровной, имеется рассказ о настойчивой просьбе, с которой к ней неожиданно обратился П.Н. Милюков: «…Всматривайтесь и изучайте, как это делаю я, и я буду вам несказанно благодарен, если вы, пользуясь “там” симпатией, не уйдете оттуда, а наоборот пойдете “туда” и принесете замечательные ваши впечатления. Вы сами понимаете, к чему все мы стремимся, и как вы можете быть полезны, отдавшись служению нашему делу, я благословляю вас и жду от вас скорых и ярких результатов» («Из недавнего прошлого». Пг. 1917. С. 34).



А.А. Беллинг. Фотография с автографом. Около 1913 г. Arnold Schonberg Collection, Music Division. Library of Congress US.

Памятуя сообщенную в предыдущих по́стах информацию о П.Н. Милюкове (его поездках в Лондон, личных контактах с британским истеблишментом, о получении им там информации для его знаменитой речи в Думе 1 ноября 1916 г.), всё это и неудивительно.
Интересно, что еще во время своего первого вояжа весной 1916 г. П.Н. Милюков упоминает в своем дневнике «офицера, конвоирующего нас (конвоировавшего русских корреспондентов)» («Красный Архив». Т. 54-55. М.-Л. 1932. С. 31-32).
Имени этого офицера Павел Николаевич не упоминает, но сегодня мы точно знаем, что это был офицер британской военной разведки Джон Скейл, впоследствии причастный к убийству Царского Друга:
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/326987.html
Наряду с кругом знакомств певицы А.А. Беллинг, из которого вытекали ее возможности, а также вполне вероятной дружбой с ней и самого П.Н. Милюкова, одной из причин обращения именно к ней Павла Николаевича являлось, скорее всего, происхождение ее мужа из обрусевшей английской семьи.



А.А. Белинг, урожденная Невтонова (1880-1958) - оперная и эстрадная певица (сопрано), сценический псевдоним Сандра Беллинг. В 1920 г. выезжала в Витебск, в 1922 г. вернулась в Петроград; в 1926 г. с семьей бежала в Иран. Переехав в Сирию, открыла в Дамаске мастерскую по изготовлению художественных кукол, известных под названием «Баронесса Беллинг», до сих пор ценящихся коллекционерами. Муж давал частные уроки музыки, а дочь Тамара преподавала балет. В 1951 г. выехала в Бейрут (Ливан), где и скончалась.
Эраст Евстафьевич Беллинг (1878 - после 1930) - в 1907 г. был принят в группу первых скрипок Придворного оркестра, позже заняв там пост капельмейстера и, наконец, дирижера. Жили супруги по адресу: М. Конюшенная, 4. После революции - дирижер Петроградского Государственного оркестра. Находясь в эмиграции, трагически погиб во время гастролей в Иране.

Что касается Роберта Вильтона, то его участие в убийстве Г.Е. Распутина было обусловлено принадлежностью к британским спецслужбам.
Причастность к ним весьма образованных людей (писателей, ученых, деятелей культуры) и представителей аристократии было в Англии давней традицией. Это не считалось зазорным, а еще как бы даже прибавляло веса в обществе, уважения.
«Английское посольство в Петербурге, - читаем в документально-биографической книге Н.Н. Берберовой “Железная женщина”, - с начала этого столетия, держало на службе людей преимущественно молодых, но также и среднего возраста, которые работали на секретной службе, будучи по основной профессии - литераторами.
Урок Крымской войны для Англии не пропал даром: тогда было замечено, что о России слишком мало было известно правительству Ее Величества Королевы Виктории, и решено было значительно усилить деятельность разведки. Еще до войны в Петербурге, при Бьюкенене, перебывали в различное время и Комптон Маккензи, и Голсуорси, и Арнольд Беннет, и Уэллс, и Честертон, чьим романом “Человек, который был Четвергом” зачитывались два поколения русских читателей.
Позже был прислан из Англии Уолпол, подружившийся с К.А. Сомовым. Через Сомова и русского грека М. Ликиардопуло, переводчика Оскара Уайльда, Уолпол еще в 1914-1915 годах стал вхож в русские литературные круги, был знаком с Мережковским, Сологубом, Глазуновым, Скрябиным, хорошо знал язык и писал романы на русские темы, одно время бывшие в Англии в большой моде. С ним вместе, часто на короткие сроки, приезжал Сомерсет Моэм, молодой, но уже знаменитый ко времени первой войны, и почти безсменно проживал в Петрограде Беринг.
Короткое время в столице находились также Лоуренс Аравийский и - позже - совсем юный Грэм Грин. Но сейчас никого из них там не было, и только Гарольд Вильямс, корреспондент лондонской “Таймс”, женатый на русской журналистке А.В. Тырковой, человек прекрасно осведомленный в русских делах, писал свои корреспонденции, которые все труднее делалось ему отсылать в Лондон.
Поразительно было не только количество английских литераторов, работавших в разведке, но и задачи, которые им задавались. “Наши профессиональные эксперты секретной службы мобилизовались по большей части из рядов беллетристов, уже имевших некоторый успех”, - писал позже Моэм. […]
Среди корреспондентов был уже упомянутый Гарольд Вильямс, писавший для лондонской “Таймс”, “великий эксперт по России и самый из всех скромный мой учитель и покровитель”, - как писал о нем позже Локхарт».



Гарольд Вильямс. Рисованный портрет из «Истории “Таймса”» 1952 г.
Петроградский адрес проживания «Гарольда Васильевича» на 1917 год: Старорусская, 16.



«Таймс», как мы уже не раз могли в этом убедиться, была не только средством массовой информации, оперативно снабжавшей читателей новостями. Она была также инструментом внешней политики Великобритании и разведки. С этой точки зрения и следует рассматривать работавших в ней журналистов.
В феврале-марте 1916 г. Роберт Вильтон, как мы помним, сопровождал в Англию делегацию российских писателей и журналистов, предварявшую известный визит думской делегации. Ту и другую группы было поручено опекать (об этом мы тоже уже писали) офицеру британской разведки Джону Скейлу, с которым Вильтон состоял в приятельских отношениях.
Эта вторая профессия Роберта Арчибальдовича не укрылась от внимательного взгляда видавшего виды 72-летнего писателя В.И. Немировича-Данченко, замечавшего в своем очерке «У союзников», что тот во время поездки «не упускал по всему пути делать самые тщательные наблюдения - о вооружениях Швеции, о настроениях ее - по вокальным упражнениям таможенных чиновников, певших при встрече с нами, узнавая в нем англичанина, знаменитую насмешливую шансонетку “Типперари”».



Ставшая маршевой песней Британской армии «Долог путь до Типперери» была впервые исполнена на английской театральной сцене в январе 1912 г. Русский вариант песни (сильно отличающийся от оригинала) под названием «Далеко до моей деревни» был записан на пластинке обществом «Граммофонъ Ко - Пишущий Амур» в исполнении известного актера театра и кино Николая Федоровича Монахова (1875-1936), исполнителя роли Г.Е. Распутина в пьесе А.Н. Толстого и П.Е. Щеголева «Заговор Императрицы» (1925), изобразившего, по воспоминаниям, его весьма сочувственно.

Ничего необычного в таком сотрудничестве, разумеется, нет. В советское, например, время все наши крупные журналисты-международники, работавшие в АПН или в газете «Известия», выезжавшие за рубеж, либо общавшиеся с коллегами-иностранцами, так или иначе сотрудничали с КГБ. Лондонская «Times» тоже была такой газетой.
Конечно, для лучшего понимания времени и людей, о которых мы ведем речь, нужно всегда помнить: в истории были разные спецслужбы - Российской Империи, Британского Королевства, советские чекисты…
Чтобы не ошибиться в оценках людей, принадлежавших к ним, следует иметь в виду многое: и то, к чему они были причастны конкретно (как, например, в нашем случае), и вот эти замечания английского писателя Джона Р.Р. Толкиена из его письма сыну времен второй мiровой войны:
«В реальной (внешней) жизни люди принадлежат к обоим лагерям: что означает разношерстные союзы орков, зверей, демонов, простых, от природы честных людей и ангелов. Однако ж весьма важно, кто твои вожди и не подобны ли они оркам сами по себе! А также ради чего все это (хотя бы в теории). Даже в этом мiре возможно оказаться (более или менее) на стороне правой или неправой».



Петербургская гостиница «Астория».

В петроградских событиях конца декабря 1916-го большое значение имело местоположение участников преступления.
Большинство сотрудников британской разведки проживало в гостинице «Астория», располагавшейся прямо напротив Исаакиевского собора, на углу Большой Морской улицы, № 39 и Вознесенского проспекта, № 12. Три четверти капитала, на который в 1911-1912 гг. по заказу лондонского акционерного общества «Палас-Отель» было построено это здание, происходило из Великобритании.



Зал в ресторане гостиницы «Астория».

Ко времени убийства старца в гостинице находился уже известный нам глава Британской военной миссии при Императорской Ставке генерал-майор Джон Хэнбери-Уильямс (1859-1946):
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/31683.html
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/183304.html
Часто приходил в «Асторию», с марта 1916 г. называвшейся «Петроградской военной гостиницей», и Роберт Вильтон, местом пребывания которого были в это время и другие не менее важные точки в столице.
Петроградский офис газеты «Таймс» находился на Гороховой улице, на которой, как известно, жил Г.Е. Распутин.



Улица Гороховая. Дореволюционный снимок.
Дом, в котором жил Г.Е. Распутин на улице Гороховой. Современное фото.



Принадлежавший французскому страховому обществу «Урбен» дом, в котором жил Роберт Вильтон, также (с точки зрения акции) располагался исключительно выгодно: как раз напротив - через реку Мойку - Юсуповского дворца, в котором происходило убийство Царского Друга.



Дом на Почтамтской улице, в котором находилась квартира Р. Вильтона.
На схеме внизу дом общества «Урбен» обозначен синей меткой, а через реку - Юсуповский дворец.



И действительно Роберт Вильтон был одним из первых, кто узнал об убийстве Г.Е. Распутина. Об этом свидетельствует дневниковая запись генерала Хэнбери-Уильямса от 17/30 декабря:
«Сегодня вечером, когда Чарли Бёрн, мой весьма давний друг, с которым я рад был повидаться, сидел у меня в комнате (в гостинице “Астория” в Петрограде), мне позвонил Вильтон из “Таймс”:
- Он наконец попался, генерал.
Я догадался, кого он имел в виду.
То был конец Распутина» (John Hanbury-Williams «The Emperor Nicholas II, as I knew him» London. Arthur L. Humphreys. 1922. Р. 139).



Государь с генералом Джоном Хэнбери-Уильямсом и титульный лист его книги «Император Николай II, каким я Его знал», в которой этот снимок был опубликован:
https://archive.org/details/emperornicholasi00hanbuoft

Обладая хорошими связями в русской столице, Роберт Вильтон сразу же получил (вероятно, по линии Департамента полиции) секретные документы по делу об убийстве Г.Е. Распутина: «Я читал секретный доклад о посмертном осмотре» (Robert Wilton «Russia`s Аgony». London. 1918. Р. 42).
Немедленно переведя документы, журналист отправил их по кабельному телеграфу в Лондон.



У парадного входа в «Асторию».

Интересно, что «Таймс» на своих страницах не сообщила об убийстве ничего, кроме скудных фактов, хотя сам Вильтон сообщил все подробности, включая историю вопроса и оценку возможного влияния убийства Распутина на российские дела.
«Таймс» «Лондон, среда 3 января 1917.
Распутин мертв.
Тело обнаружено в Неве.
Подозрение на убийство.
В телеграммах, полученных из Петрограда, утверждается, что печально известный монах Распутин, чье тело только что было обнаружено в Неве, был убит. Сообщения, которые до настоящего времени удается получить от нашего петроградского корреспондента, не дают прямых подтверждений этому и другим материальным пунктам. По этой причине его повествование должно рассматривать как еще не полное.
(от нашего собственного корреспондента)
Петроград, 1 янв.
Тело Распутина было поднято сегодня утром водолазами со дна проруби на Неве близ Петровского моста, пересекающего один из меньших притоков реки, на севере города.
Согласно сегодняшним утренним газетам, трагедия, к которой относится это открытие, судя по всему, разыгралось в субботу утром в Юсуповском дворце на Мойке. Но никакие имена участников не упоминаются.
Рано утром в субботу, как сообщается, на Петровском острове, видели таинственный автомобиль. Вслед за этим полиция вчера осмотрела реку около Петровского моста и обнаружила свежую прорубь, откуда в разных направлениях расходились человеческие следы. В снегу на отмели была найдена мужская калоша в подозрительных пятнах. Были вызваны водолазу, чтобы обыскать дно реки, и в результате было обнаружено тело Распутина.
Согласно отчетам этого дня, полиция нашла следы крови в снегу дворцового сада. При требовании объяснений от слуг полиции сообщили, что только что застрелили бешеную собаку. В подтверждение этого был продемонстрирован труп собаки. Тело животного и ком окровавленного снега были взяты на экспертизу. Предполагается, что тот факт, что сад Юсуповского дворца примыкает к набережной Мойки вплоть до офицерской улицы, может иметь некоторое значение в вопросе о том, как было вынесено тело убитого.
Молодой князь Юсупов, который после событий этой недели уехал из Петрограда в свое крымское имение, вернулся в столицу.
Париж, 2 янв. - Говоря о Распутине “Джорнал”, напомнив о его огромном влиянии при Дворе, говорит: - Германия знала, как его использовать. Германофил Штюрмер имел от этого, быть может, больше выгод, чем думали. Великому Князю Николаю приходилось страдать от этого. Больше нам сказать нечего. Центральное Телеграфное Агентство».
«Таймс», четверг, 4 января 1917 г.
«Смерть Распутина.
Конец кошмара.
(от нашего собственного корреспондента)
Петроград, 2 янв.
Сегодняшним утренним газетам разрешено опубликовать официальное объявление, сформулированное следующим образом:
- Сегодня утром (понедельник) около Петровского моста на отмели было найдено тело Григория Распутина. Судебные власти производят расследование.
Петроград, 2 янв.
- Установлено, что в теле Распутина было три пули - в голове, в груди и боку. Он был убит в петроградском доме одного из самых аристократических семейств России, и его тело было вывезено к устью Невы в автомобиле и брошено под лед.
Имена тех, кто участвовал в этом деле, в целом известны. Ныне, без преувеличения, вся Россия вздохнула свободнее ввиду удаления одиозного влияния того, кто был признан орудием германофильских сил. Сейчас этот жуткий средневековый кошмар рассеивается, и ночья воля не сможет вернуть к жизни его аморальные ужасы. Можно предоставить истории удивляться власти, которой обладал необразованный сибирский крестьянин, чья развратность всем была известна и чье имя проклиналось во всех концах Империи. Его неограниченное влияние на известные личности в целом приписывается гипнотическим силам. - “Рейтер”».
«Таймс», суббота, 6 января 1917 г.
«Смерть Распутина.
Выстрел на вечеринке.
(от нашего собственного корреспондента)
Петроград, 3 янв.
Дальнейшие детали устранения Распутина, публикуемые в нынешних утренних газетах, немного прибавляют к тому, что уже известно в отношении трагедии.
“Русская Воля” констатирует, что на ужине, на который Распутин был приглашен в пятницу вечером, присутствовало шесть человек. Далее, газета подтверждает, что пулевые ранения были, по всей очевидности, произведены из оружия разного калибра, предполагая, что жертва была застрелена более чем одним человеком. Природа кровавых следов, найденных по соседству, позволяет предположить, что Распутин сделал попытку бежать и был уложен на месте третьей пулей.
Его палачи привесили к телу груз, прежде чем сбросить его с Петровского моста, но тело при падении задело одну из опор моста, груз от сотрясения отсоединился, и тело до погружения под лед было отнесено на некоторое расстояние течением. Из достоверного источника сообщается, что судебное разбирательство в связи с Распутиным скоро будет прекращено, так как убийство было совершено в целях самообороны. Лица, до сих пор находившиеся под домашним арестом, были освобождены утром 2-го».
«Таймс», вторник, 9 января 1917 г.
«Эхо дела Распутина
(от нашего собственного корреспондента)
Петроград, 5 янв.
Последние несколько дней свидетельствовали о возобновлении репрессивных мер против Прессы в связи с делом Распутина. Новый журнал “Русская Воля” заявил этим утром, что его подвергли предварительной цензуре по приказу начальника Петроградского военного округа, в то время как две московские газеты были оштрафованы на 300 фунтов по обвинению в том же.
Последняя информация указывает, что в отношении лиц, замешанных в устранении Распутина, как кажется, не предпринимается дальнейших шагов.
Согласно газетам, молодой князь Юсупов присутствовал вчера на увеселительном мероприятии в доме одного известного банкира, где был встречен восторженной овацией. Гости бросали ему цветы и носили его на руках» (Перевод Наталии Ганиной).
Впоследствии в газете признавали, что «редактор (частично под влиянием намёков со стороны Foreign Office) решил, что подробности, несмотря на возможный нездоровый интерес к ним, не вписываются в формат колонок “Таймса”» («The History of The Times». Vol. IV. Part 1. N.Y. 1952. Р. 243).
Примечательно, что и в книге Вильтона «Русская Агония» (с. 41-42), вышедшей уже в 1918 г. в Лондоне, убийство Г.Е. Распутина описано также в самых общих чертах.
У этой сдержанности, однако, были уже совершенно иные причины. Для всех в то время стало ясно, что «устранение препятствия» лишь развязало в стране опаснейшие процессы, когда всё стало выходить из-под контроля.
Признание этого звучит уже в следующей книге Вильтона об убийстве Царской Семьи. Во втором русском ее изводе (Paris. 2005. С. 60) читаем: «Но нужно сказать правду… Это убийство было политической ошибкой. […] Как бы то ни было, но совершено было беззаконие, которое пришлось на руку только одним революционерам». То же самое говорится и в английском издании (London. 1920. P. 44). В русском переводе, вышедшем в 1923 г в Берлине (с. 25), убийство названо «сигналом к революции», воспроизводя таким образом известное определение В.М. Пуришкевича.

Продолжение следует.