БАНКИ НАЧИНАЮТ И …ВЫИГРЫВАЮТ (6)
Илья Репин. Портрет С.Ю. Витте. 1901-1903 гг. Третьяковская галерея. Фрагмент.
ДЕНЬГИ И ВЛАСТЬ
«Что такое финансы России?» (окончание)
Родство капитализма как такового и еврейства не раз становилось предметом серьезных научных исследований. (Достаточно вспомнить труды одного из крупнейших западных экономистов и социологов Вернера Зомбарта.)
По его словам, именно под влиянием евреев сформировались такие понятия, как векселя, акции, фондовый рынок, биржи и т.д. Одной из важнейших форм капиталистического хозяйства стала торговля кредитом. И европейцы приняли правила этой придуманной не ими игры. С тех пор коммерциализация всё более и более пронизывает все области человеческих взаимоотношений (от собственно экономических вплоть до политических и даже брачных).
Не была исключением и Россия. Еще в 1873 г. известная консервативная русская газета «Гражданин» отмечала: «Страшный наплыв к нам евреев и других иностранных финансистов, банкиров, ажиотеров, спекулянтов, присоединение к ним всякого звания русских финансовых дельцов и купное их всех быстрое обогащение ясно доказывают, что финансистам вполне дозволено почитать кредит в России не государственным богатством, - а товаром, не общим и неделимым гражданским достоянием, а собственностью тех финансистов, которые его захватят в своё распоряжение, не источником государственной власти правительства, - а источником власти финансистов, и, наконец, не орудием государственного управления, - а орудием плутократии для безнаказанной эксплуатации благосостояния всех русских граждан, не занимающихся вредною для государства торговлею кредитом» (М. Степанов «Плутократия» // «Гражданин». 1873. № 10. 5 марта).
Князь В.П. Мещерский искренне сожалел об уходе в прошлое чисто правительственного финансового строя государства: «…Масса народного капитала переплаченного по всевозможным банковским операциям, - будучи государственным доходом, - увеличила бы собою народное достояние, а не ушла бы в бездонные карманы жидов, плутократов, разных аферистов и за границу» (Кн. В.П. Мещерский. «Дневник, 20 сентября» // «Гражданин». 1885. № 75. 22 сентября).
Барон Александр Людвигович фон Штиглиц (1814-1884), последний придворный банкир Российской Империи, в 1860-1866 гг. управлявший Государственным банком, был перешедшим в лютеранство иудеем.
«Некоторое представление об итогах развития этого процесса к началу ХХ века дают сведения о распределении акций и облигаций. Они свидетельствуют, что за пореформенные годы удельный вес русских ценных бумаг, концентрировавшихся в руках иностранных подданных, поднялся до 35% (7,6 из 21,6 млрд. руб.). А значит, в начале ХХ в. уже треть получаемой их владельцами прибыли поступала в руки иностранных граждан. Если бы этот процесс развивался прежними темпами, то уже в 20-30-е годы большая часть русских ценных бумаг должна была бы сосредоточиться в руках иностранных держателей» (А.В. Островский «Октябрьская революция: случайность? Исторический зигзаг? Или закономерность?» // «Из глубины времен». Вып. 2. СПб. 1993. С. 141-142).
Это к вопросу «Кому на Руси жить хорошо?», который хорошо было бы, правды ради, уточнить: «Кому за счет Руси жить хорошо?»
В связи с этим стоит подумать о хлопотах вокруг открытого в 2005 г. памятника Императору Александру II, самим фактом своего возведения занявшего у храма Христа Спасителя место прежнего известного монумента Императору Александру III.
Открытие памятника Императору Александру III в Москве в присутствии Его Сына, Государя Николая II и Царской Семьи. 30 мая 1912 г.
Вспомните, кто был инициатором его постройки (Борис Немцов, Альфред Кох, Анатолий Чубайс).
Вспомните, что одним из главных лиц на его открытии был Юрий Лужков, тот самый, который в свое время яро воспротивился установке в Москве памятника Императору Николаю II, нашему Царю Мученику.
Прочитайте надпись на освященном монументе: «…освободителю от многовекового рабства…»
Подумайте, и вам всё станет ясно…
Старая и вечно новая тема: кому «пролетариат» ставит свои памятники…
На церемонии открытия 7 июня 2005 г. Б. Немцов заявил: «…Именно Александр II - единственный российский император, который, действительно, занимался освобождением русского народа от рабства». (Вспомним в связи с этим афоризм В. Гроссмана: «Россия - тысячелетняя раба».)
В 2009 г. либеральная партия «Правое дело» выступила с инициативой объявить 19 февраля Днем свободы. В 2011 г. сопредседатель этой партии Леонид Гозман подчеркнул: «Мы те, для кого царь Александр Освободитель стал несогласным».
Ясно, что памятник Императору Александру III на этом месте никому из инициаторов возведения в 2005 г. монумента Его Отцу был не нужен.
Надругательство над памятником Царю-Миротворцу после его сноса в 1918 г.
Ну, а мы вернемся к С.Ю. Витте. Похоже, что женитьба стала еще одним трамплином на его пути к вожделенной власти.
Наблюдавший государственную карьеру С.Ю. Витте с самых ее истоков князь В.П. Мещерский отмечал ту «характерную метаморфозу, которая в нем произошла по переезде из дворца министра путей сообщения в дом министра финансов на Мойке»:
«С назначением министром финансов [и с женитьбой, прибавим мы. - С.Ф.] для Витте сразу открылся громадный новый мiр людских личных интересов, личных вожделений и самых разнообразных поводов обращаться к нему; а рядом с этим в мiре государственных людей ему пришлось сразу познакомиться со всеми теми элементами, отношения к которым должны были устанавливаться в зависимости от его умения приобретать союзников и помощников и парализовать противодействие ему противников. Словом, создалась целая огромная новая школа для человека, вступившего в нее без всяких о ней понятий.
И вот началась двойная жизнь в судьбе Витте как министра финансов. Одна жизнь была жизнь напряженного крупного ума в области творчества и труда по министерству финансов, а другую жизнь составляли всевозможные новые отношения к людям всяких положений, и в особенности к так называемому большому свету, где охотников до казны всегда было больше, чем в других сферах.
И вот эта вторая жизнь постепенно изменяла духовную личность человека в Витте, по мере того как для него выяснилось, какой политики он должен держаться и какими услугами должен покупать себе связи в большом свете и друзей в государственном мiре.
Школа эта дала ему то и другое - связи в большом свете и друзей в государственном мiре, но в то же время то и другое, как я сказал, сделало его другим человеком. Как министр финансов, он оставался в своем кабинете тем же даровитым тружеником и творцом идей, но как собеседник, как человек, он утратил свою прелесть девственной, так сказать, простоты и естественной самостоятельности мысли; в нем стал слишком часто слышаться вопрос: а что скажет “княгиня Марья Алексеевна”?..» (Князь В.П. Мещерский «Воспоминания». М. 2001. С. 646).
С.Ю. Витте - министр финансов Российской Империи.
Вот, между прочим, образчик откровений Витте, когда он был сам собой. Получив пост министра финансов, Сергей Юльевич сказал пришедшему к нему журналисту И.И. Колышко: «В России тот пан, у которого в руках финансы. Этого до сих пор не понимали. Даже Вышнеградский. Но я их научу. Пути сообщения? И они будут в моей власти… Как и все. Кроме министра финансов, в России есть еще только власть министра внутренних дел. Я бы не отказался. Но это еще рано. Надо дать в руки власти аппарат денег… С деньгами я прекращу любое революционное движение. Этого тоже не понимают. Тюрьмы, виселицы - ерунда. Тех, кто делает революцию в России, нашего разночинца, - надо купить. И я куплю его. У меня целый план. И я его проведу, хотя бы всё лопнуло кругом» (Б.В.Ананьич, Р.Ш. Ганелин «С.Ю. Витте и его время». С. 60).
На первый взгляд, всё так и происходило. «Главною задачею каждого ведомства, - отмечал современник, - было ладить с министром финансов, чтоб получить желательные для ведомства кредиты по государственному бюджету. С.Ю. Витте прекрасно учел это положение и из министра финансов легко создал положение хозяина всей экономической жизни России или, вернее, безответственного экономического диктатора» (В.М. Вонлярлярский «Мои воспоминания. 1852-1939». Берлин. 1939. С. 124).
Крайнее властолюбие еще со времен Царствования Императора Александра III ни для кого не было секретом. «Как только граф Витте сделался министром финансов [в 1892 г.], - писал А.П. Извольский, - он сейчас же обнаружил явную склонность доминировать над другими членами кабинета и стал de facto, если не de jure, действительным главой русского правительства. […] …Будучи министром финансов, он поставил все министерства в зависимости от себя, так как Александр III совершенно доверял ему, отказывая в санкции кредита без согласия графа Витте» (А.П. Извольский «Воспоминания». Минск. 2003. С. 89).
«К 1900 г., - пишут историки, исследовавшие деятельность Витте, - влияние Министерства финансов простиралось далеко за пределы отведенной ему сферы деятельности, а Витте уверенно выдвигался на первое место в российском бюрократическом аппарате, и от него во многом зависело определение направления не только внутренней, но и внешней политики» (Б.В.Ананьич, Р.Ш. Ганелин «С.Ю. Витте и его время». С. 83).
О том, что это был действительно ключевой пост в России, ярко, со знанием дела писал в свое время (еще не только до того, как его занял С.Ю. Витте, но и до его предместника И.А. Вышнеградского) князь В.П. Мещерский:
«Что такое финансы России?
С одной стороны, это экономические и денежные средства России, с другой стороны, это главный ключ к политическому состоянию России. Финансовое управление в одних руках может повести к упрочению в России порядка, Власти и Самодержавия; в других руках те же финансы могут повести к разрушению политического строя России. К великому, но, увы, несомненно, действительному горю России, теперь финансы ее в руках опасных людей, и опасных именно для Государя и Государства людей. […]
Обложка номера редактируемого князем Владимiром Петровичем Мещерским «Гражданина», выпущенного в связи с его кончиной 10 июля 1914 г. в Царском Селе.
В Министерстве финансов свили себе гнездо все ультрарадикалы, и люди, как те, которые орудуют в Министерстве финансов, прикрытые разными минами, положительно опасные люди. […]
Всё это вместе, если соединить со страшною подпольною силою берлинских [вскоре появятся французские, английские, американские. - С.Ф.] и петербургских евреев в Министерстве финансов, не только далекое, но близкое будущее рисует в ужасных красках. Тут, кроме экономического разорения России, угроза постоянная, что революционная и анархистская партия разрушения будет иметь в финансовом мiре почву для своих действий на народ и для разрушительных своих замыслов. Вот почему так важен вопрос […], кто будет во главе финансового ведомства?» (Кн. В.П. Мещерский. «Гражданин консерватор». М. 2005. С. 241-242).
В конце концов, привыкнув к линзам ростовщиков, торговцев и менял, С.Ю. Витте утратил первоначальную остроту зрения, что замечали и его сторонники: «Граф Витте как финансист склонялся к мысли, что только материальная обстановка является доминирующей в политике. В результате граф Витте часто совершал тяжелые ошибки в своей оценке международного положения» (А.П. Извольский «Воспоминания». С. 100).
Одновременно он сильно прикипел к министерскому креслу, чувствуя, какую силу оно сообщает своему хозяину. О том, какое значение Витте придавал своему положению, видно из ответа его в августе 1903 г. Государю, предложившему ему принять пост председателя Комитета министров. Сергей Юльевич заявил, что в этом случае он бы «просил совсем уволить» его «от всех должностей». Узнав о предложении, Матильда впала в истерику…
Было от чего потерять голову: идя на «повышение», Витте фактически терял надежные рычаги управления финансовыми потоками. Петербургские остряки шутили: Витте упал кверху.
Продолжение следует.