ВЕРА КАРАЛЛИ: ИЗ НЕОПУБЛИКОВАННЫХ МЕМУАРОВ
Вера Каралли.
К истории знакомства с Великим Князем Дмитрием Павловичем
О балерине Вере Алексеевне Каралли (1889-1972), любовнице одного из ключевых участников убийства Царского Друга - Великого Князя Дмитрия Павловича, самой присутствовавшей в ту роковую ночь в Юсуповском дворце и игравшей в преступлении пока что не до конца понятную роль, мы писали уже не раз:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/27184.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/27635.html
(Кстати говоря, недавно стало известно, что с будущим мужем своим Б.А. Шишкиным, с которым она похоронена в одной могиле на Центральном кладбище Вены, В.А. Каралли познакомилась в 1919 г. в Одессе.)
См. также:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/100629.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/101093.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/101138.html
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/101498.html
И вот новые материалы, присланные одним из посетителей моего ЖЖ, - не печатавшиеся ранее воспоминания В.А. Каралли об обстоятельствах ее знакомства с Великим Князем Дмитрием Павловичем.
Собственно, это даже не мемуары в полном смысле этого слова, а цикл писем, содержащих порой обширные воспоминания о прошлом.
Два из них нам уже приходилось публиковать:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/129283.html
Некоторые из этих писем, находящиеся ныне в Бахрушинском музее в Москве (Ф. 563), были опубликованы недавно в Петербурге в специализированном малотиражном издании: Гамула И.П. Вера Каралли: Жизнь сквозь призму времени (По материалам фондов Государственного центрального театрального музея им. А.А. Бахрушина) // Страницы истории балета: новые исследования и материалы. СПб., 2009. С. 137-154.
Судя по обозначенным лакунам, текст подвергся его публикатором значительным сокращениям, произведенным по не совсем понятным нам принципам.
Вот, к примеру, интересующий нас отрывок из одного такого письма:
«После репетиции, конечно, поехала к Д[митрию], который приехал за мной на автомобиле. […] Это вечер омрачился немного заботой о “предстоящем событии”. Надо было написать письмо женской рукой Распутину. Я это сделала. Конечно, писала в перчатках и измененным почерком. Это надо было для того, чтобы в будущем запутать следы. Но молодость брала свое, и мы вперемежку валяли дурака: шутили, смеялись, бросали друг друга подушками, которых было много на диванах. Счастливая молодость, как много в ней красоты и кипучей радости! […] Я должна была опустить написанное письмо, а затем поехала домой в отель. Рано утром Д. прислал за мной автомобиль и тогда уже подробно рассказал о происшедшем. Все вышло не так, как предполагалось. В это время Юсупов […] давал показания, почему в его доме стреляли. Это, конечно, нас очень волновало, т.к. если бы в это время спросили Д., он бы не знал, что говорить, т.к. не знал, что сказал Юсупов […] Наконец, приехал Юсупов, и мы вздохнули […] Юсупову пришлось сказать, что Д., будучи у него, выпив лишнее, вышел в сад и выстрелил в бежавшую собаку».
Публикуемый сегодня предоставленный нам отрывок из письма В.А. Каралли, датированного апрелем 1963 г., хранящийся в ином, не Бахрушинском, архивном собрании, хронологически предшествует только что приведенному фрагменту из воспоминаний об убийстве Г.Е. Распутина.
Великий Князь Дмитрий Павлович.
«С Д[митрием] П[авловичем] я познакомилась не случайно. И наша встреча имела вид “смотрин” “жених на невесту - невеста на жениха”!
Дело было так: он бывал часто у моей приятельницы Нины Нестеровской (бывшая петрогр[адская] балетная, которую я знала с детства и кончили школу в один год. Она хорошо знала и Л[еонида] В[итальевича Собинова] и иногда приезжала к нам гостить, а мы бывали у нее. Она когда <тогда> ушла с [Князем] Г[авриилом] Конст[антиновичем,] сыном [Великого Князя] Конс[тантина] Конс[тантиновича,] оставив балет, а после революции Г[авриил] К[онстантинович] женился на Нине).
Антонина Рафаиловна Нестеровская (1890-1950) - балерина Мариинского театра, с апреля 1917 г. замужем за Князем Императорской Крови Гавриилом Константиновичем.
О ней см.:
http://sergey-v-fomin.livejournal.com/53341.html
Так вот, бывая часто у них, он [Великий Князь Дмитрий Павлович] всегда говорил: какие вы с Гаврюшей счастливые, как хорошо, дружно и счастливо вы живете и что Г. счастливый, найдя в тебе такую жену и друга, а вот что он совсем одинок и не встречал еще ни одной женщины, которая бы отвечала тому, что ему надо и что ему хочется. И которой было бы все равно, плотник он, или В[еликий] К[нязь].
- На это Нина сказала: а вот у меня как раз есть такая. Думаю, будет по твоему вкусу и требованиям, т.к. все на удивление, отшвырнула всех ее претендентов миллионеров на ее руку и живет на свои скромные средства - такую не купишь ни чем!
Д[митрий] конечно и удивился, и сразу загорелся. Кто она, где, какая из себя и т.д.?
Тогда Нина сказала, кто я, и показала ему мою карточку. После этого Д. решил непременно ехать в Москву мне представляться, и чтобы Нина написала мне письмо, которое он мне передаст.
У Нины случайно был мой носовой платок, который я, гостя у них, забыла. И Нина сказала: вот тебе ее платок. Поезжай и передай ей его от меня. Д.П. не задумываясь сел в поезд и покатил в Москву с моим носовым платком. Но, увы, меня в Москве не застал. Я была на съемках в Сочи, где был и Л[еонид] В[итальевич] со мной.
Э.О. Визель. Портрет Л.В. Собинова. Акварель.
Любовный роман В.А. Каралли с Леонидом Витальевичем начался в октябре 1908 г.
Вернувшись в Москву я нашла его карточку, где было написано его рукой его имя, а кухарка мне сказала: был какой-то красивый военный.
Я и удивилась, но и не обратила на это никакого внимания, а на другой день уехала в Ессентуки к Наташе (у них там была своя дача, и я, как и предыдущий год, хотела лето провести у них, а затем, как и раньше, тоже перед началом сезона, поехать к Нине [Нестеровской] в Павловск на две недели, где всегда было очень весело. А в Ессентуках я лечилась, отдыхала, принимала ванны и пила воду для моих почек, которые однажды были простужены и я заболела, а дирекция, выдав мне 1500 руб., отправила меня в Ессентуки их лечить. И где я действительно пила ежедневно чуть ли не 20 стак[анов] № 4 и № 20. Это было первый год моей службы. Вот тогда я и познакомилась с Наташей).
Но не успела я приехать в Ессентуки, как Нина по настоянию Д. стала меня бомбардировать письмами и телеграмм[ами], чтобы я непременно к ней приезжала и… вот я в Павловске!
На другой же день должен был приехать Д[митрий] П[авлович].
Сообразив свое дурацкое положение вещей, т.е. “смотрины”, я даже пожалела, что приехала и чуть в этот же вечер не уехала обратно. Но меня конечно не пустили.
И вот наступил знаменательный “день”! С утра в доме была суета. Не велено было никого принимать посторонних. С Ниной только летом всегда жила ее сестра Лида с мужем (тоже балетная), которых Д. хорошо знал. Повар готовил какие-то премудрости. И в общем дом напоминал приезд “Ревизора”! Перерыла весь мой гардероб, - что надевать?
“Сваха со сватом” волновались! И этим привели меня в веселое настроение и я сказала, что я так намажусь, что Д. убежит немедленно из дома. В общем веселились!
В 5 ч. на другой день подкатил автом[обиль] и из него покачиваясь, как всегда, когда он ходил, вышел Д[митрий]. Я сидела в своей комнате и читала, решив на другой уже день уехать, вспомнив Л[еонида] В[итальевича].
- Все уселись в гостиной после шумной встречи и ждали моего “появления”. Я не шла. Нина прибежала за мной. Но я сказала, что выйду только к обеду. Тогда через несколько минут в мою комнату постучали и все трое появились передо мной.
Должна Вам сказать, что бедный Д. был немного смущен. И хотя я соблюла полагающийся тогда реверанс, но сделала его едва с веселой улыбкой, протянув ему руку, чтобы замять это неловкое какое-то положение.
После этого Д. вручил мне мой носовой платок, рассказав, как он к нам ездил в Москву, а затем сказал: “Но, если Вам не жаль, - то верните мне его обратно - сохранить на память”. Так состоялись наши “смотрины”!
Обед прошел очень весело. Д. был колкий и часто всех поддевал, а вообще по характеру он был довольно меланхоличный. Словом, коротко говоря, мы сразу влюбились друг в друга и стало тоже сразу ясно, как потом мы вспоминали, что ему не уйти от меня, а мне от него.
Д. взял в это время отпуск и, уезжая вечером в Петроград, попросил разрешение у Нины и Г. провести свой отпуск у них в Павловске, а не в душном Петергофе, о чем она его просила и раньше. И на другой день опять пошла суматоха. Перетаскивали мебель, ставя другую, тащили кровать, письменный стол и т.д. Другой комнаты не было, как против моей!
Князь Гавриил Константинович с супругой в эмиграции.
На другой день к завтраку приехал Д. со своим служащим и чемоданами, а вечером его адъютант, чтобы познакомиться со мной.
В один из вечеров Д. пригласил нас в Петроград в какой-то (сейчас не помню) лучший рестор[ан]. Были мы вчетвером и вот тут и тогда я в первый раз закурила шутя, т.к. все курили. К смеху всех закашлялась, выругала всех и бросила папир[осу] (но увы, потом начала курить, т.к. Д. подарил мне очень красивой работы портсигар черного дерева с бриллиант[ами], и мне дуре сидеть с папиросой очень импонировало! А теперь вот, это мое несчастье!!).
Возвращались обратно в Павловск довольно поздно. И мы с Д. так долго ехали…, что Нина с Гаврюш[ей] не легли спать, а ждали и встретили нас испуганные, как “Пульхерия Иван[овна] и Афанасий Иванович”, - не случилось ли с нами что-нибудь на дороге? Но мы колесили, где только могли, чтобы остаться совсем вдвоем, как можно дольше. Тут и прошло наше объяснение.
К концу его отпуска и моем отъезде в Москву весь Петроград уже знал, что Д. влюблен в меня и что дело обстоит серьезно!
Он показывался со мной везде. Мы часто с ним выезжали и даже ездил со мной на автом[обиле] со штандартом, что строго запрещалось, когда сидят посторонние. Ему сделали строгий выговор, на что он ответил: “Я езжу не с посторонними”.
Ну вот Вам, в нескольких словах, начало моего романа. О дальнейшем напишу позже».