ТАРКОВСКИЕ: ЖЕРТВОПРИНОШЕНИЕ (часть 14)
Этот плакат В.А. Серова расклеивали по всей Москве уже на второй день войны.
«Выпьем за Родину, выпьем за Сталина!»
В 1942 г. по приказу командующего фронтом генерала Ивана Христофоровича Баграмяна Арсений Тарковский написал стихи песни, ставшей впоследствии знаменитой, одной из самых любимых на фронте.
Называли ее по-разному. Сначала «Гвардейской застольной». Затем «Наш тост». Однако чаще всего словами «Выпьем за Родину, выпьем за Сталина!» (именно таких слов в самой песне в действительности не было).
Если на Родине с нами встречаются
Несколько старых друзей,
Все что нам дорого припоминается
Песня звучит веселей.
Ну ка товарищи грянем застольную
Выше стаканы с вином,
Выпьем за Родину нашу привольную
Выпьем и снова нальем.
Выпьем за русскую удаль кипучую,
За богатырский народ!
Выпьем за армию нашу могучую,
Выпьем за доблестный флот!
Встанем, товарищи, выпьем за гвардию,
Равной ей в мужестве нет.
Тост наш за Сталина! Тост наш за Партию!
Тост наш за знамя побед!
Это, если можно так выразиться, канонический текст, звучащий на послевоенной, 1946 года, пластинке в исполнении Петра Киричка.
Наш тост!
Но была еще пластинка 1942 года, не пошедшая почему-то в тираж. Песня там звучит в исполнении Ларисы Александровской.
Завершается она двумя куплетами, отсутствующими в приведенном нами тексте:
Любят и ценят нежную ласку,
Ласку отцов-матерей!
Так и подымем полную чашку,
Выпьем за наших детей!
Пусть пожеланием тост наш кончается
Кончить с врагом навсегда!
С песней победы вновь возрождается
Наша родная страна!
Наконец зафиксирован и еще один вариант двух последних куплетов:
Мыслью и сердцем всюду с тобою,
В жизни моей боевой.
Выпьем за счастье, лучшую долю!
Выпьем за встречу с тобой!
Пусть пожеланием тост наш кончается:
Кончить с врагом поскорей!
Пой, друг, и пей до дна - лучше сражается
Тот, кто поет веселей!
Какое отношение эти дополнительные куплеты имеют к Арсению Тарковскому, и имеют ли - пока неясно.
Арсений Тарковский с товарищем по службе во фронтовой газете. 1942 г.
Популярность песни и мелодии вызвало многочисленные подражания.
Наиболее известна - «Застольная Волховского фронта», созданная в 1943 г. на слова поэта Павла Шубина, служившего во фронтовой газете.
Именно ее, исходя из мотивов идеологических, называют сегодня «подлинной» и «изначальной».
В одной из публикаций либерального журнала «Нева» (2004. № 12. С. 250-255) так и пишут: «Сталин в тексте песни появился позднее и, скорее всего, в результате “политотдельской” редактуры».
Однако именно сей «политотдельский вариант» (по определению автора «Невы») и есть подлинный, первоначальный, исчезнувший из оборота сразу же после развенчания «культа личности».
Характерно, что об авторстве стихов к этой песне Арсения Тарковского не упоминает никто из его родственников или знакомых, оставивших о нем воспоминания.
Как правило, в них поэт представлен типичным интеллигентом-западником, каковым, несомненно, в полном смысле этого слова никогда не являлся.
Скорее всего, позволял казаться таковым, не отрицая созданный его окружением имидж, которым, надо полагать, пользовался не без известной для себя выгоды.
Арсений Тарковский с поэтами, в 1960-х посещавшими его студию.
При этом - для внимательных своих собеседников - Арсений Александрович всегда оставался этаким непроницаемым сфинксом, вещью в себе.
Арсений Тарковский после одного из заседаний в ЦДЛ. Крайний слева переводчик Вильгельм Левик.
Ни о каком лицемерии речь тут идти не может. Разве что - о выживании... И в тридцатых и в сороковых, вплоть до семидесятых и восьмидесятых.
Арсений Тарковский и Лариса Миллер с сыновьями Павликом и Ильёй.
Что же касается Сталина, то появление его в тексте Арсения Тарковского было отнюдь не случайным и, тем более, не конъюнктурным.
Некоторые факты в связи с этим мы приведем далее, а пока обратим внимание на недавно обнаруженное, но пока что полностью не опубликованное произведение старшего друга Арсения Александровича Тарковского - поэта Георгия Аркадьевича Шенгели (1894-1956). Именно он приобщил его к переводам, позволившим ему более или менее спокойно заниматься творчеством, не заботясь о хлебе насущном. Именно он, как мы уже писали, свел его и с Анной Андреевной Ахматовой.
В 1937 г. Георгий Шенгели написал поэму «Сталин», так и не напечатанную. Скорее всего, он даже и не пытался предлагать ее для публикации: она была весьма далека от идеологической трескотни того времени, поднимая философскую тему смысла власти, без какого-либо намека на марксистско-ленинскую мишуру:
Я часто думал: «Власть». Я часто думал: «Вождь».
Где ключ к величию? Где возникает мощь
Приказа? «Ум»? Не то: Паскали и Ньютоны
Себе лишь кафедры снискали, а не троны.
«Лукавство»? Талейран, чей змеевидный мозг
Всё отравлял вокруг, податлив был, как воск,
В Наполеоновой ладони. «Добродетель»?
Но вся история - заплаканный свидетель
Убийств и низостей, украсивших венцы.
Так «злобность», может быть? Но злейшие злецы
Вчера, как боровы, под каблуками гнева
Валились из дворцов - разорванное чрево
На грязной площади подставив всем плевкам.
Что ж - «воля»? Кто бы мог быть более упрям
И твёрд, чем Аввакум? Но на костре поник он,
А церковью владел пустой и постный Никон.
Так что же? «Золото или штыки»? Но штык -
Лишь производное: орудие владык -
Уже сложившихся, - а золота, бывало,
Князьям и королям чертовски не хватало,
А власть была. Так что ж? Одно: авторитет.
Он добывается реальностью побед.
Далее Георгий Шенгели излагает в поэме свое понимание Вождя:
Вождь - тот, в ком сплавлено в стальное лезвиё
И ум пронзительный, и воля, и чутьё,
Кто знает терпкий вкус поступков человечьих,
В корнях провидит плод и контур норм - в увечьях,
Кто доказать умел на всех путях своих,
Что он, как ни возьми, сильнее всех других
Той самой силою, что в данный миг годится,
Кто, значит, угадал, в каком котле варится
Грядущее, в каком былое, - угадал,
Куда история свой направляет шквал!
Скончавшийся в год сокрушения «культа личности», Георгий Шенгели так и не увидел свою поэму напечатанной. Читателям она недоступна и до сих пор…
Издавая сборники переводов и оригинальных произведений этого поэта, современные знатоки и чтители его творчества не только не включают в сборники поэму «Сталин», но даже ни единым словом не поминают о ее существовании, поддерживая образовавшийся вокруг нее непроницаемый заговор молчания.
Так созидается «современная правда».
Продолжение следует.