ЧЕТКИ ПАМЯТИ. Окоп в полный профиль
На одном из учений получилась вот такая интересная ситуация. Мы уже суток двое бегали по горам, и была дана команда окапываться, причем как бы наш условный противник должен был наступать из долины, а мы в предгорьях должны были занять жесткую, глухую оборону - поэтому была дана команда выкопать окопы в полный профиль. А в полный профиль - это значит в полный рост, когда ты стоишь, и только голова у тебя торчит из окопа - вот такой глубины он должен быть. При этом окоп не одиночный, а на отделение, то есть длиной метров 20. Ты, как командир, должен правильно расставить огневые точки: где у тебя пулеметчик, где гранатометчик, где стрелки, да сделать несколько запасных огневых точек так, чтобы в любой момент боя по твоей команде пулеметчик и гранатометчик, да и боец, если, не дай Бог, кого-то из сослуживцев «убьют», мог переместиться по траншее и занять место «убитого».
И вот, получив такую команду, я опытным взглядом, можно сказать, «профессионального» геолога вижу, что тут местами даже коренные породы выходят, то есть земли как таковой нет, и как здесь долбить окоп в полный профиль - абсолютно непонятно. В геологии в таких случаях закладывали взрывчатку в шурфы и взрывали. А из инструментария, кстати, у нас всего лишь саперная лопатка. Правда, комбат где-то разжился и привез нам пару ломов. Но опять же: это были осенние учения 72-го года, и мне до дембеля еще год, поэтому дембеля в моем взводе считали ниже своего достоинства «пахать». Вся надежда была на свой призыв, да на «салаг». Ну и сам не гнушался взять лом, да и лопату в руки.
Наметил я траншею, и начали долбить. Долбили, наверное, часов шесть, уже стемнело, а утром сказали, что будет объезжать комдив с проверкой. Место для окопа я выбрал, не скрою, из соображений дальнейшей хитрости, о которой напишу, - ровно посередине склона, над дорогой. До дороги было метров 200, а до вершины холма было метров 150. Мотивировал я для начальства это таким образом: именно с этой высоты, с одной стороны, была максимальная видимость дороги и простреливались все подходы, а, с другой стороны, можно было в случае необходимости быстро эти 200 метров пробежать для контратаки. И опять же на вершине холма мы не маячили бы на фоне неба, и наши головы не служили бы отличной мишенью.
Но была и еще одна хитрость. Я был реалистом и понимал, что окоп в полный профиль при всем желании и даже возможностях мы не выдолбим. В конечном итоге мы выдолбили траншею глубиной сантиметров 50. Но я приказал таскать камни и выкладывать перед окопом бруствер. Когда утром мы проснулись, приехала полевая кухня, мы подзаправились, и я стал ждать начальства.
У меня был бинокль, я вглядывался в тот отрезок дороги, который был километрах в пяти от нас, в ожидании машины. Сначала появился столбик пыли, потом из-за ближайшей гряды скал выскочили два УАЗика. Я своим бойцам приказал сесть на корточки в окопе так, чтобы только головы торчали, выставить пулемет и гранатомет и ждать моей команды. Весь мой расчет был на то, что встречу я командиров у дороги, а им лень будет подниматься 200 метров в гору. У меня уже была нарисована схема расположения огневых точек, схема пристрелянных секторов, одним словом, - все, как учили.
И вот подъезжает комдив, вместе с ним на втором УАЗике наш командир полка, комбат и мой ротный. Выходит командир дивизии (тогда это был гвардии генерал-майор Спирин), я отдаю ему честь и рапортую: «Товарищ гвардии генерал-майор, второй взвод третьей парашютно-десантной роты занял оборону в соответствии с боевым предписанием. Сектора обстрела…» - и начинаю докладывать, показывая рукой на своих бойцов, которые (хоть и не очень их было видно), я чувствовал, делают зверские рожи, чтобы вселить уверенность в командиров, что здесь враг не пройдет.
Не дослушав, где и какие у меня ориентиры и какая главная задача (а задача: не допустить прорыва противника с направления - дальше назывались населенные пункты, а потом говорилось - в каком направлении через нас мог прорваться противник), комдив оборвал меня и сказал: «Ай, да сержант, ай, да молодец!». Повернулся к офицерам: «А вы мне говорите, что невозможно в полный профиль вырыть окопы. Могут, значит, бойцы». Потом вдруг спрашивает: «А почему ты докладываешь, где командир взвода?». Ну, тут ротный сказал, что командир болеет, и его замещаю я, как замкомвзвода. Комдив повернулся к офицерам: «Вот вы - офицеры, а сержант и то все сделал. Смотрите, как четко докладывает. И бойцы у него - только одни панамы торчат. Значит, смог все-таки, молодец!».
Я стою не жив не мертв, больше всего опасаясь, что тот же комбат, прекрасно понимая, что не могли мы выдолбить такой окоп, скажет: «Товарищ генерал-майор, давайте пройдем, проверим все на месте». Но, с другой стороны, это взвод его полка, так что, если хвалят младшего командира, значит, это косвенно похвала и комполка. Объявив мне устную благодарность и попросив передать благодарность бойцам, комдив махнул им, на что мои молодцы даже не пошевельнулись, и уехал. Довольный, я подошел к своим, сказал, что от лица командования им объявлена благодарность. Народ с удовольствием засмеялся.
И вот, получив такую команду, я опытным взглядом, можно сказать, «профессионального» геолога вижу, что тут местами даже коренные породы выходят, то есть земли как таковой нет, и как здесь долбить окоп в полный профиль - абсолютно непонятно. В геологии в таких случаях закладывали взрывчатку в шурфы и взрывали. А из инструментария, кстати, у нас всего лишь саперная лопатка. Правда, комбат где-то разжился и привез нам пару ломов. Но опять же: это были осенние учения 72-го года, и мне до дембеля еще год, поэтому дембеля в моем взводе считали ниже своего достоинства «пахать». Вся надежда была на свой призыв, да на «салаг». Ну и сам не гнушался взять лом, да и лопату в руки.
Наметил я траншею, и начали долбить. Долбили, наверное, часов шесть, уже стемнело, а утром сказали, что будет объезжать комдив с проверкой. Место для окопа я выбрал, не скрою, из соображений дальнейшей хитрости, о которой напишу, - ровно посередине склона, над дорогой. До дороги было метров 200, а до вершины холма было метров 150. Мотивировал я для начальства это таким образом: именно с этой высоты, с одной стороны, была максимальная видимость дороги и простреливались все подходы, а, с другой стороны, можно было в случае необходимости быстро эти 200 метров пробежать для контратаки. И опять же на вершине холма мы не маячили бы на фоне неба, и наши головы не служили бы отличной мишенью.
Но была и еще одна хитрость. Я был реалистом и понимал, что окоп в полный профиль при всем желании и даже возможностях мы не выдолбим. В конечном итоге мы выдолбили траншею глубиной сантиметров 50. Но я приказал таскать камни и выкладывать перед окопом бруствер. Когда утром мы проснулись, приехала полевая кухня, мы подзаправились, и я стал ждать начальства.
У меня был бинокль, я вглядывался в тот отрезок дороги, который был километрах в пяти от нас, в ожидании машины. Сначала появился столбик пыли, потом из-за ближайшей гряды скал выскочили два УАЗика. Я своим бойцам приказал сесть на корточки в окопе так, чтобы только головы торчали, выставить пулемет и гранатомет и ждать моей команды. Весь мой расчет был на то, что встречу я командиров у дороги, а им лень будет подниматься 200 метров в гору. У меня уже была нарисована схема расположения огневых точек, схема пристрелянных секторов, одним словом, - все, как учили.
И вот подъезжает комдив, вместе с ним на втором УАЗике наш командир полка, комбат и мой ротный. Выходит командир дивизии (тогда это был гвардии генерал-майор Спирин), я отдаю ему честь и рапортую: «Товарищ гвардии генерал-майор, второй взвод третьей парашютно-десантной роты занял оборону в соответствии с боевым предписанием. Сектора обстрела…» - и начинаю докладывать, показывая рукой на своих бойцов, которые (хоть и не очень их было видно), я чувствовал, делают зверские рожи, чтобы вселить уверенность в командиров, что здесь враг не пройдет.
Не дослушав, где и какие у меня ориентиры и какая главная задача (а задача: не допустить прорыва противника с направления - дальше назывались населенные пункты, а потом говорилось - в каком направлении через нас мог прорваться противник), комдив оборвал меня и сказал: «Ай, да сержант, ай, да молодец!». Повернулся к офицерам: «А вы мне говорите, что невозможно в полный профиль вырыть окопы. Могут, значит, бойцы». Потом вдруг спрашивает: «А почему ты докладываешь, где командир взвода?». Ну, тут ротный сказал, что командир болеет, и его замещаю я, как замкомвзвода. Комдив повернулся к офицерам: «Вот вы - офицеры, а сержант и то все сделал. Смотрите, как четко докладывает. И бойцы у него - только одни панамы торчат. Значит, смог все-таки, молодец!».
Я стою не жив не мертв, больше всего опасаясь, что тот же комбат, прекрасно понимая, что не могли мы выдолбить такой окоп, скажет: «Товарищ генерал-майор, давайте пройдем, проверим все на месте». Но, с другой стороны, это взвод его полка, так что, если хвалят младшего командира, значит, это косвенно похвала и комполка. Объявив мне устную благодарность и попросив передать благодарность бойцам, комдив махнул им, на что мои молодцы даже не пошевельнулись, и уехал. Довольный, я подошел к своим, сказал, что от лица командования им объявлена благодарность. Народ с удовольствием засмеялся.