Последняя ведьма
Я не знаю, когда будет все написано. И будет ли вообще. Просто начинаю новую повесть. С картинками, как всегда. Короче, этим постом мастер ГамбсЪ зачинает новый романЪ - или повесть, или рассказ, как получится.
Да, на этом месте можно было бы отпиариться по поводу сбития самолета. Но это уже ссч блогосфера сделала и без меня, поэтому я самоустраняюсь. Однако, если кто имеет сказать по этому поводу - your are welcome.
------------------------
Эшафот сложили на центральной площади Кемптена, образованной треугольником улиц, называвшихся как по заказу. Vogelstraße, Kronenstraße, Grünbaumstraße (1). Твари земные - птицы и звери, твари подземного мира- растения, твари божьи, точнее лучшие их представители - коронованные люди, подчеркивали высшую законность предстоящего действа.
Народ уже давно собрался - ремесленники, подмастерья, торговцы попроще, словом все, кто имел возможность более или менее распоряжаться своим временем - кучковались под дождем, исходя парами, дыша перегаром от дешевого пива, толкаясь, беззлобно подначивая друг друга и веселясь.
Для благородных были возведены трибуны,
Между первыми и вторыми стояла цепь городских стражников, как и все, мокрых с ног до головы, но своим суровым видом не подававших повода для веселья. В этой безмолвной цепи своим шутовским нарядом выделялись ночные стражи, которые обеспечивали порядок начиная с последних колоколов - в другой реальности и на столетия позже это время нарекут комендантским часом, - и они, конечно, несмотря на придурковатый вид, по меньшей мере имели понятия о гудках и свистках (2).
Дождь лил уже трое суток, то усиливаясь, то ослабевая, словно сама природа противилась предстоящему actus fidei (3). Поэтому безнадежно отсыревшие дрова, приготовленные загодя, были, по личному распоряжению князя-епископа, щедро пропитаны драгоценным ореховым маслом из богатых запасников монастыря.
На эшафот вели Анну Марию Швегель (4).
Согласно папской буллы Summis desiderantes affectibus (5), ведьму можно было всего лишь обезглавить. Но жители славного баварского Кемптена решили иначе - и скромный князь-епископ Роман Гиль фон Гильсберг был вынужден одобрить волю народа. Как в свое время Понтий Пилат - думал он.- И чувствую я себя точно так же...
Сейчас же, сидя в бархатном кресле, которое услужливые монахи принесли из запасников монастыря, двугсотлетний епископ вспоминал о Кведлинбурге, о массовом сожжении сотен ведьм, из которых дай Бог десяток действительно исповедовали ведовство, и об ужасной резне под Лауфенбургом, где он, еще довольно молодой клирик, очнулся в палатке ведьмы-целительницы. Как со щелчками вставали на место переломанные кости, как кишки, которые он умудрился все это время держать руками, сами вползали обратно в живот, как ужасные раны, на дне которых белела полуразрубленная кость, подерговались патиной, выдавливали остатки крови и превращались в рубцы.
Он утвердил приговор. И сразу согнулся от невыносимой боли - той, которая преследовала его с памятной палатки. Когда ведьма, вставляя на место суставы и превращая в еле заметные шрамы ужасные раны, нашептывала - "за твое лечение, за твое излечение, за свет истины, за тьму заблуждений - будь ты нашим защитником во веки вечные, во все времена, живи долго, люби людей, и нас, нелюдей - особо, будь защитником и освободителем, а иначе тебе проклятье на веки вечные, и боль твоя будет неугасима".
Теперь он сидел на почетном помосте, который за половину седьмицы, вместе с трибунами для знатного люда, соорудили наемные плотники. И обещанная безымянной ведьмой боль, нестерпимая, невероятная, туманила его мысли и наконец лишила его воли к сопротивлению. Тогда онн встал. И нашел в себе силы сказать:
- Сожжение отменяется. Настаиваю на дополнительном следствии.
И боль отпустила. Разом, как будто ее и не было. И князь-епископ понял, что он принял единственно правильное решение в своей сложной жизни.
Позже, ублажив плоть и ужасаясь неотвратимости наказания, князь-епископ расспрашивал Анну о муках ада, в котором она, по слухам, побывала. Он еще не знал, что ада нет, и все дозволено. Потому что Лютер, который наконец скажет людям правду о Боге, в этой реальности не родился.
-----------
(1) Vogelstraße, Kronenstraße, Grünbaumstraße - соотв. Улица Птиц, улица Короны, улица Зеленых деревьев.
(2) Der hat von Tuten und Blasen keine Ahnung - обозначение индивидуума, который имеет невысокий интеллект. Дело в том, что в средневековой Германии ночь вполне серьезно считалась прибежищем бесов, и имелись специальные люди, ночные стражники, которые ходили по городу, дудели в трубу, свистели в свисток и звонили в колокольчики всю ночь - чтобы бюргеры не высовывали носа из своих уютных домой. Эти стражники котировались очень низко, поскольку хотя бы косвенно, имели дело с бесами - но, по крайней мере, они умели дудеть и звенеть. Те, кто и этого не умеет - полный бездарь и ничтожество.
(3) actus fidei, буквально - акт веры - в Средние века в Испании и Португалии - торжественная религиозная церемония, включавшая в себя процессии, богослужение, выступление проповедников, публичное покаяние осужденных еретиков и чтение их приговоров. Здесь применяется в привычном смысле аутодафе - процедуры приведения приговора в действие, главным образом публичное сожжение осуждённых на костре.
(4) В нашей истории, Анна Швегель была обезглавлена.
(5) Summis desiderantes affectibus - "Всеми силами души"- булла римского папы Иннокентия VIII, провозгласившая необходимость уничтожения ересей и колдовства в Рейнской области и частично распространённая на южную Германию.. Официально признавая существование ведьм, давала полное папское одобрение действиям инквизиции с разрешением использовать для этого все необходимые средства. Наделяла чрезвычайными инквизиторскими полномочиями доминиканцев Генриха Крамера и Якоба Шпренгера - будущих авторов знаменитого трактата "Молот ведьм". Примечание позднего переводчика: это выражение, дословно переводимое как "Сентиментальные чувства тоски", в интерпретации славянских многознатцев, было изменено на Omnes vires animae, что означает "Всеми силами душить", и именно это выражение взяли на себя ведьмы, отказавшиеся от целительства и вставшие на путь мести.
------------
Да, на этом месте можно было бы отпиариться по поводу сбития самолета. Но это уже ссч блогосфера сделала и без меня, поэтому я самоустраняюсь. Однако, если кто имеет сказать по этому поводу - your are welcome.
------------------------
Эшафот сложили на центральной площади Кемптена, образованной треугольником улиц, называвшихся как по заказу. Vogelstraße, Kronenstraße, Grünbaumstraße (1). Твари земные - птицы и звери, твари подземного мира- растения, твари божьи, точнее лучшие их представители - коронованные люди, подчеркивали высшую законность предстоящего действа.
Народ уже давно собрался - ремесленники, подмастерья, торговцы попроще, словом все, кто имел возможность более или менее распоряжаться своим временем - кучковались под дождем, исходя парами, дыша перегаром от дешевого пива, толкаясь, беззлобно подначивая друг друга и веселясь.
Для благородных были возведены трибуны,
Между первыми и вторыми стояла цепь городских стражников, как и все, мокрых с ног до головы, но своим суровым видом не подававших повода для веселья. В этой безмолвной цепи своим шутовским нарядом выделялись ночные стражи, которые обеспечивали порядок начиная с последних колоколов - в другой реальности и на столетия позже это время нарекут комендантским часом, - и они, конечно, несмотря на придурковатый вид, по меньшей мере имели понятия о гудках и свистках (2).
Дождь лил уже трое суток, то усиливаясь, то ослабевая, словно сама природа противилась предстоящему actus fidei (3). Поэтому безнадежно отсыревшие дрова, приготовленные загодя, были, по личному распоряжению князя-епископа, щедро пропитаны драгоценным ореховым маслом из богатых запасников монастыря.
На эшафот вели Анну Марию Швегель (4).
Согласно папской буллы Summis desiderantes affectibus (5), ведьму можно было всего лишь обезглавить. Но жители славного баварского Кемптена решили иначе - и скромный князь-епископ Роман Гиль фон Гильсберг был вынужден одобрить волю народа. Как в свое время Понтий Пилат - думал он.- И чувствую я себя точно так же...
Сейчас же, сидя в бархатном кресле, которое услужливые монахи принесли из запасников монастыря, двугсотлетний епископ вспоминал о Кведлинбурге, о массовом сожжении сотен ведьм, из которых дай Бог десяток действительно исповедовали ведовство, и об ужасной резне под Лауфенбургом, где он, еще довольно молодой клирик, очнулся в палатке ведьмы-целительницы. Как со щелчками вставали на место переломанные кости, как кишки, которые он умудрился все это время держать руками, сами вползали обратно в живот, как ужасные раны, на дне которых белела полуразрубленная кость, подерговались патиной, выдавливали остатки крови и превращались в рубцы.
Он утвердил приговор. И сразу согнулся от невыносимой боли - той, которая преследовала его с памятной палатки. Когда ведьма, вставляя на место суставы и превращая в еле заметные шрамы ужасные раны, нашептывала - "за твое лечение, за твое излечение, за свет истины, за тьму заблуждений - будь ты нашим защитником во веки вечные, во все времена, живи долго, люби людей, и нас, нелюдей - особо, будь защитником и освободителем, а иначе тебе проклятье на веки вечные, и боль твоя будет неугасима".
Теперь он сидел на почетном помосте, который за половину седьмицы, вместе с трибунами для знатного люда, соорудили наемные плотники. И обещанная безымянной ведьмой боль, нестерпимая, невероятная, туманила его мысли и наконец лишила его воли к сопротивлению. Тогда онн встал. И нашел в себе силы сказать:
- Сожжение отменяется. Настаиваю на дополнительном следствии.
И боль отпустила. Разом, как будто ее и не было. И князь-епископ понял, что он принял единственно правильное решение в своей сложной жизни.
Позже, ублажив плоть и ужасаясь неотвратимости наказания, князь-епископ расспрашивал Анну о муках ада, в котором она, по слухам, побывала. Он еще не знал, что ада нет, и все дозволено. Потому что Лютер, который наконец скажет людям правду о Боге, в этой реальности не родился.
-----------
(1) Vogelstraße, Kronenstraße, Grünbaumstraße - соотв. Улица Птиц, улица Короны, улица Зеленых деревьев.
(2) Der hat von Tuten und Blasen keine Ahnung - обозначение индивидуума, который имеет невысокий интеллект. Дело в том, что в средневековой Германии ночь вполне серьезно считалась прибежищем бесов, и имелись специальные люди, ночные стражники, которые ходили по городу, дудели в трубу, свистели в свисток и звонили в колокольчики всю ночь - чтобы бюргеры не высовывали носа из своих уютных домой. Эти стражники котировались очень низко, поскольку хотя бы косвенно, имели дело с бесами - но, по крайней мере, они умели дудеть и звенеть. Те, кто и этого не умеет - полный бездарь и ничтожество.
(3) actus fidei, буквально - акт веры - в Средние века в Испании и Португалии - торжественная религиозная церемония, включавшая в себя процессии, богослужение, выступление проповедников, публичное покаяние осужденных еретиков и чтение их приговоров. Здесь применяется в привычном смысле аутодафе - процедуры приведения приговора в действие, главным образом публичное сожжение осуждённых на костре.
(4) В нашей истории, Анна Швегель была обезглавлена.
(5) Summis desiderantes affectibus - "Всеми силами души"- булла римского папы Иннокентия VIII, провозгласившая необходимость уничтожения ересей и колдовства в Рейнской области и частично распространённая на южную Германию.. Официально признавая существование ведьм, давала полное папское одобрение действиям инквизиции с разрешением использовать для этого все необходимые средства. Наделяла чрезвычайными инквизиторскими полномочиями доминиканцев Генриха Крамера и Якоба Шпренгера - будущих авторов знаменитого трактата "Молот ведьм". Примечание позднего переводчика: это выражение, дословно переводимое как "Сентиментальные чувства тоски", в интерпретации славянских многознатцев, было изменено на Omnes vires animae, что означает "Всеми силами душить", и именно это выражение взяли на себя ведьмы, отказавшиеся от целительства и вставшие на путь мести.
------------