СЛУЧАЙНЫЕ ЗАМЕТКИ (16)
Владимiр Карпец и Александр Дугин. «Имперский Марш». Москва. 8 апреля 2007 г.
«Долгое прощание» (продолжение)
Какое время на дворе -
таков мессия.
Андрей ВОЗНЕСЕНКИЙ.
Одним из главных дел В.И. Карпеца после соподчинения его А.Г. Дугину стало выдумывать и рассказывать национал-большевицкие байки. Об их содержании и тех, на кого они были нацелены, мы расскажем далее, а пока обозначим некоторые наиболее важные площадки, с которых они первоначально распространялись, где вырабатывались те самые идеи.
В самом начале 1990-х мне довелось быть свидетелем создания двух таких центров и даже работать там. Это газета «День», превратившаяся затем в «Завтра», и журнал «Наш Современник».
Только что созданная, без какой-либо истории, газета, которой руководил А.А. Проханов, была ориентирована на молодую аудиторию, предпочитавшую более радикальные идеи красного и коричневого окраса.
Журнал был, наоборот, с давними традициями, издавна считался авторитетным в патриотической среде, был ориентирован на более солидную, консервативную интеллектуальную среду. Его редакторы в доперестроечное время пользовались определенным покровительством «одного из подъездов» здания на Старой площади - ЦК КПСС. (Отдавали ли они отчет в том, что само тело этого спрута едино, только щупальца разные, или, зная обо всем, просто делали вид, что верили, пытаясь вести какую-то свою игру, которой потом, когда стало можно говорить, они нашли благопристойное обоснование - кто знает.)
Официально руководил журналом в описываемое время поэт С.Ю. Куняев. Он был главным редактором. На многое, однако, пусть и не входя во все вопросы, большое влияние оказывал член редколлегии - критик и литературовед В.В. Кожинов.
С этими двумя людьми и была связана та история, о которой мне сегодня хотелось бы рассказать. Случай это был, конечно, частный, однако важный для раскрытия именно нашей темы: «редакции» того национал-большевизма, который предполагалось вбрасывать в мозги русских патриотов в начале 1990-х. Ибо трудами самого основателя учения Николая Васильевича Устрялова (1890-1930), о котором мы уже упоминали в первых по́стах наших «Случайных заметок», тут и не пахло: их разыщут, соберут и издадут много позже.
Н.В. Устрялов «Национал-большевизм». М. «Эксмо». 2003.
Пока же, конструируя и продвигая в жизнь постсоветской России национал-большевизм, его создатели смотрели на него не через первоисточники (того же Устрялова, к примеру), а преимущественно глазами автора современной книги «Идеология национал-большевизма» - Михаила Самуиловича Агурского (1933-1991), диссидента и сиониста, во многом именно в связи со своим происхождением заинтересовавшегося этим явлением.
Внешняя канва его жизни была обычной для среднестатистического московского интеллигента. Получив высшее техническое образование, работал он в одном из НИИ, закончил аспирантуру, в 1969 г. защитив кандидатскую диссертацию в области кибернетики.
Брак и переезд к жене свел его с соседкой - Надеждой Васильевной Верещагиной, дочерью В.В. Розанова, владевшей библиотекой отца.
«В начале моего брака, - признавался Агурский, - специфические черты русской жизни меня даже отталкивали, а особенно - любое присутствие икон».
http://krotov.info/library/01_a/gu/rsky_05.htm
Смутила его и одна из первых книг, взятых в розановской библиотеке: «…Взялся читать “Карамазовых” и не был способен продраться через первые сто страниц, не заинтересовавшись даже сюжетом». (Давно, между прочим, замечено, что Достоевский отличный маркёр для отделения агнцев от козлищ.)
Михаил Агурский.
Большую роль в жизни Агурского сыграло его знакомство в середине 1960-х с о. Александром Менем, который свел его с диссидентами, сионистами, православными активистами и священниками.
Один из его тогдашних знакомых, впоследствии известный идеолог русского национального возрождения Геннадий Михайлович Шиманов (1937-2013), именно влиянию священника Меня приписывал последующее обращение Михаила Агурского к Патриарху Пимену с «ультиматумом», в котором тот «требовал деканонизации мучеников Евстратия Печерского и Гавриила Белостокского, отказа от антииудейских текстов в богослужении и от антииудейских “слов” Вселенского святителя Иоанна Златоуста» («Молодая Гвардия». 1996. № 2).
«Патриарх ему естественно ответил не письменно, а косвенно: в одном из “Ж[урналов] М[осковской] П[атриархии]” появилась икона мученика Евстратия».
http://ruskline.ru/analitika/2013/10/17/vospominaniya/
Между тем, открытые высказывания Агурского привели к тому, что он остался без работы (осенью 1970 г. его уволили из НИИ, занимавшегося военно-космическими исследованиями).
Подрабатывая переводами, он устроился в Издательский отдел Патриархии, одновременно занимаясь каталогизацией библиотеки Московской Духовной Академии в Загорске.
Видимо, именно в ту пору он сошелся с Александром Львовичем Казем-Беком (1902-1977), с 1957 г. (по приезде в СССР) работавшим в Отделе внешних церковных сношений Московской Патриархии.
До этого он был, напомним, главой «Союза младороссов», поддерживавшего Великого Князя Кирилла Владимiровича. О своем детище Казем-Бек говорил, как о «подготовительной школе для служения Советскому Союзу» («Российское Единство». N.Y. 1966. № 27. С. 37).
(Его племянник, князь Зураб Михайлович Чавчавадзе - известный - монархист-легитимист, поддерживающий «кирилловичей», а супруга последнего - Елена Николаевна, вице-президент Российского Фонда Культуры, возглавляет программу по возвращению из заграницы русского дореволюционного наследия, особое внимание обращая на документы, связанные с расследованием цареубийства. Ближайшим личным другом семьи Чавчавадзе является нынешний митрополит Псковский Тихон Шевкунов.)
https://sergey-v-fomin.livejournal.com/251294.html
А.Л. Казем-Бек, кардинал Йоханнес Виллебрандс и митрополит Никодим (Ротов).
Вернемся, однако, к Агурскому, о котором Шиманов сообщает некоторые небезынтересные подробности: «…В скором времени оказалось, что он уже работает в Издательском отделе Московской Патриархии. Как он мог там очутиться - это трудно понять, если не было какой-то мощной руки. А она наверняка была. Ведь у него техническое образование, в христианстве новичок, и сразу оказался там - то ли Мень помог, то ли кто-то еще.
А вообще сам Издательский отдел - это тоже тайна... И там он стал защитником советской власти, причем не на митингах (их не было), а в застольных, частных беседах. Поскольку мы были антисоветчики, то у нас глаза на лоб полезли. Мы думали: то ли он агент КГБ, то ли с ума сошел.
И когда мы без него болтали (а компания была в основном еврейская), то однажды Миша Роговский сказал такие знаменательные слова: “посмотрите на его хитрый нос!”. А нос у него на самом деле был такой, как говорил Бернс: “Его глаза не лгут, они правдиво говорят, что их владелец плут”. У него было плутоватое лицо. Он лавировал в интересах своей карьеры. […]
Через некоторое время оказалось, что он подал на выезд в Израиль, и тут же переменил позицию. […] Перед отъездом (он года два был в отказниках) он (Агурский) устроил большой прощальный вечер, на который пригласил и меня, и Шафаревича, и Бородина, и Осипова, и Иванова-Скуратова, […] в квартире на Арбате. Причем, квартира, которая использовалась КГБ в качестве явки (там был отдельный вход), но потом каким-то образом оказалась его собственностью».
http://ruskline.ru/analitika/2013/10/17/vospominaniya/
И действительно, несмотря на участие Агурского в акциях сионистов (манифестациях и разного рода петициях) власти и Патриархия не применяли к нему никаких репрессивных мер. Он свободно ездил по стране, публиковался за рубежом, выступал с лекциями. (Интересно, что и потом, уже в Израиле, местная еврейская пресса писала о нем, как об агенте советских спецслужб.)
Выпустили его из страны после участия в известном сборнике «Из-под глыб» (1974), вышедшем, одновременно, в самиздате и в парижском издательстве YMCA-Press. Там была опубликована статья Агурского «Современные общественно-экономические системы и их перспективы», в которой он предпринял попытку выстроить некую «общественно-экономическую систему будущего» (по сути своей тоталитарную), предполагающую отказ от системы политических партий, контроль над СМИ, введение цензуры и ограниченный доступ к информации (с которой «можно было бы знакомиться в библиотеке»), что должно было, по мнению автора, устранить противоречия между капитализмом и социализмом. (Нынешние критики этой концепции пишут о ее «устарелости» и «неактуальности», но оглянитесь-ка вы вокруг!..)
Обложка и фрагмент титульного листа первого издания сборника.
Выезд на «родину предков» Агурского состоялся в апреле 1975-го.
«Свою русскую жену Веру, - читаем в воспоминаниях Г.М. Шиманова, - он тут же посадил в микву (это такой бассейн для евреек, где они проходят обряд очищения). А потом через некоторое время он перебрался к другой женщине, Гале Келерман. Потом они не поладили, она выгнала его, и он вернулся к своей русской жене. […]
Я его (до отъезда в Израиль) в храме видел - я ходил не только к о. Димтрию Дудко на Преображенку, но и к о. Дмитрию Смирнову на Обыденку. И вот на Обыденке, где собиралась столичная интеллигенция, там я его иногда видел.
Здесь, в России, он мог себя вести по-всякому. Но там, в Израиле, его тут же стали спрашивать - “ты кто же собственно - христианин или еврей?” - “Я и то и другое”. - “Как так? Это невозможно”. Его призвали на суд к раввинам (скорее всего), и он там, правда по словам человека, который его очень не любил (мне писали оттуда), он вертелся как уж, изворачивался, пытался доказать, что то и другое совместимо. И вот тогда же прошел слух, что он там сделал обрезание. […]
…Когда я год назад [написано летом 2004 г. - С.Ф.] спросил его двоюродного брата (он недалеко от меня живет): “Марик, сделал он обрезание или нет?”. В ответ я получил такую штуку: “Ты знаешь, когда ему хотели сделать обрезание, то оказалось, что он уже обрезанный”. Я сразу не сообразил, а потом подумал: “это его батя, правоверный марксист, тем не менее, это сделал в детским возрасте”».
http://ruskline.ru/analitika/2013/10/17/vospominaniya/
В Израиле Агурский сотрудничал с Иерусалимским университетом, стал членом ЦК Партии Труда, придерживающейся одновременно социал-демократической и сионистской ориентации.
Основные работы его так или иначе связаны с Советским Союзом.
В 1979 г. в Сорбоннском университете во Франции он защитил докторскую диссертацию «Национальные корни Советской власти», изданную в следующем году на русском языке под названием «Идеология национал-большевизма» отдельной книгой.
Автор, читаем в биографии Агурского, выдвигает «оригинальную концепцию о сугубо национальном, исконно русском характере Октябрьской революции, её неизбежности и обусловленности. Он приводит убедительные факты массовой поддержки большевиков их бывшими соперниками. Среди них исследователь перечисляет эсеров, бывших царских генералов, инженеров-специалистов, колчаковских министров, черносотенцев, некоторых церковников и эмигрантов - вот та, казалось бы, неожиданная, среда, на которую в определённой мере в собственных интересах смогли опереться лидеры большевизма. […]
В концепции Агурского большевицкие руководители по типу Льва Троцкого или Анатолия Луначарского , являются представителями “красного патриотизма”, которым противостоят чистые коммунисты-интернационалисты Лев Каменев, Григорий Зиновьев.
Внутрипартийной борьбой “большевиков” и “коммунистов” оптимальным образом воспользовался И.В. Сталин, воплотивший, таким образом, в реальность мечту Николая Устрялова о подлинном национал-большевицком вожде. Именно Сталин и отказался от мiровой революции, избавившись от значительной части еврейского руководства СССР.
Критик-рецензент книги “Идеология национал-большевизма” Владимiр Яранцев усматривает также у самого Агурского “очевидные симпатии к революционному мессианству (русскому, еврейскому, христианскому, антихристианскому, тут не важно)”, которые, по его мнению, “вступают в противоречие с гуманистическими ценностями”.
Сам же Агурский подводит в своей книге следующий итог: “Не следует искать виноватых и невиновных в истории. Легко подсчитывать ошибки, когда битва уже закончена. И после нас найдутся учётчики, которые, пожалуй, станут собирать на нас материалы к Страшному суду”».
https://ru.wikipedia.org/wiki/Агурский,_Михаил_Самуилович
Впоследствии вышли и другие книги Агурского: «Советский Голем» (1983) и «Третий Рим» (1987).
В последней он, в частности, пытался доказать, что «склонность к русскому “патриотизму” была отличительной чертой всех крупных коммунистических вождей России - не только Ленина и Сталина (хотя последний был не менее очевидным кандидатом в “национал-большевики”), но и - на определенном этапе - также Троцкого, Зиновьева и Бухарина» («Двадцать два», Москва-Иерусалим, 1989. № 66. С. 219).
Как видим, именно на книгах Агурского, а отнюдь не на статьях Устрялова, зиждились нео-национал-большевицкие концепции и предприятия (вроде лимоновско-дугинской НБП) российских патриотов начала 1990-х.
Александр Дугин, называвший Агурского «выдающимся историком советского периода», особо подчеркивал, что «его отношение к советскому национал-большевизму остается в высшей степени объективным, а в некоторых случаях в оценках сквозит глубокая симпатия. На наш взгляд, труд Агурского - самое серьёзное произведение, посвященное советскому периоду русской истории, помогающее понять его глубинный духовный смысл».
Нетрудно также заметить явную перекличку со всеми этими идеями, выдвинутыми Агурским в начале 1980-х, в позднейших статьях Владимiра Карпеца, писавшихся им для газеты «Завтра» в 2010-2016 гг.
Издательская обложка книги М. Агурского «Идеология национал-большевизма» (Paris. YMCA-Press. 1980).
Любопытны и некоторые другие выводы, к которым приходил Агурский в своих книгах.
«Русский национализм, сосредоточенный на интересах своего народа, - пишет, например, он, - и сионизм - не враги друг другу и, более того, имеют общие интересы».
Эту мысль тут же подхватили Вадим Кожинов и его протеже Александр Дугин.
«Проблему евреев в контексте большевизма, - пишет последний, - Агурский рассматривает в совершенно неожиданном ключе. С его точки зрения, массовое участие евреев в революции объясняется не столько их враждебностью к православной России, местью за “черту оседлости” или безпочвенностью и западничеством, сколько особым эсхатологическим мессианским настроем, характерным для сектантской разновидности иудаизма (хасидского или саббатаистского типа), которая была чрезвычайно распространена среди восточноевропейских евреев. Именно сходство апокалиптического фанатизма, общность религиозного типа с представителями русского сектантства и гностицизма интеллигенции, предопределили роль евреев в большевицком движении».
Александр Дугин.
Личное знакомство Вадима Кожинова с Михаилом Агурским произошло, вероятно, во время приезда последнего (после долгого перерыва) в Москву в 1989 году. На встрече в МГУ его представляла давняя знакомая - вдова автора известной мистической «Розы Мiра» Алла Александровна Андреева.
Сошлись они по многим причинам, возможно и глубоко личным. Вадим Валерьянович был, например, также близким знакомым А.Л. Казем-Бека. Происхождение его тоже было специфическим: Кожинов приходился племянником видному чекисту, одному из близких соратников Дзержинского. (Необходимые подробности можно почерпнуть в нашем ЖЖ, пойдя по ссылке «Вадим Кожинов».)
Вадим Кожинов.
Отец супруги Агурского, Федор Павлович Кондратьев, также был старым чекистом, дружил с тогдашним председателем Моссовета Булганиным, Тухачевским, начальником московской милиции Вулем, Константином Макошиным - членом РВС Второй конной армии, входившим в царицынскую группировку Сталина.
Сам Михаил Агурский родился в семье революционера и партийного деятеля. Потому и настоящее его имя было столь необычным: Мэлиб - память о Марксе, Энгельсе и Либкнехте. (Приводится, правда, и еще один вариант имени: Мэлик - от Маркс, Энгельс, Ленин и Коминтерн; напоминающее еврейское слово «мелех» / царь.)
Его отец Самуил (Шмуэль) Хаимович Агурский (1884-1947) был уроженцем Гродно.
Краткую характеристику ему дал в посвященном ему по́сте современный блоггер: «Это был человек, финансировавший из США советское правительство. Человек, проводивший экспроприацию собственности евреев. Человек, развернувший в РСФСР борьбу с иудаизмом и ивритом. Человек, которого убила созданная им же система».
https://yvision.kz/post/362114
Шмуэль был бундовцем, в 1906 г. эмигрировал из России. Жил сначала в Англии, потом перебрался в США, где стал одним из организаторов Еврейского рабочего института в Чикаго.
Сразу же после февральского переворота 1917 г. в качестве корреспондента американской еврейской прессы выехал в Россию, где вместе с журналистом Альбертом Рисом Вильямсом (1883-1962), коллегой из «Нью-Йорк ивнинг пост», создал «Интернациональный легион в помощь Красной армии».
Примкнув к большевикам, Агурский неоднократно встречался с Лениным, работал под руководством Сталина в Народном комиссариате по делам национальностей; был членом коллегии Еврейского комиссариата, руководил Еврейской секцией ВКП (б).
В начале 1920-х его не раз направляли в США, где он, под видом помощи голодающим Поволжья, в действительности собирал средства для укрепления красных насильников России. Его имя значится также среди создателей компартии США.
Агурский и Мандельсберг - создатели Еврейской секции в Могилеве.
Начиная с середины 1920-х, Шмуэль Агурский занимался историей революционного движения, работая в Испарте ЦК компартии Белоруссии, а в 1930-1933 г. был директором Испарта при Московском комитете ВКП(б). В 1934 г. последовало новое назначение: на пост директора Института еврейской пролетарской культуры и заместителя директора Инстинута нацменьшинств Академии наук Белорусской ССР. В 1936 г. ему присвоили научную степень членкора белорусской Академии.
Карьерный рост оборвался в марте 1938 г., когда Агурского обвинили в принадлежности к «еврейской фашистской организации», но не расстреляли и не кинули в лагерь (сказывалась, возможно, прошлая его работа под руководством Сталина), а дали всего лишь пять лет ссылки. Весной 1947 г. он даже смог нелегально приехать из Казахстана в Москву, чтобы попробовать как-то повлиять на пересмотр дела (вероятно, кое-какие связи в верхах у него сохранились). Потерпев неудачу, он вернулся к месту ссылки, где скоропостижно скончался.
Таков был отец человека, оказавшего влияние на возрождение идей национал-большевизма в постсоветской России.
Продолжение следует.