Профиль дизайнера (часть 1)
Наткнулся в сети на материалы недавнего Круглого стола в Строгановке, на который собирался, но не попал.
А.Н.Лаврентьев, МГХПА им.С.Г.Строганова:
Периодически в той или иной форме в дизайнерском сообществе возникает потребность обсудить не только свои профессиональные проблемы, но и вопросы образования. Сама система образования в нашей стране двигала профессию.
Так было в момент создания «Школы рисования в отношении к искусствам и ремеслам» графом С.Г.Строгановым в 1825 году, так было в период ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа, когда профессия существовала во многом лишь как предчувствие, проект самих пионеров дизайна.
В стенах ВНИИТЭ проблемы дизайнерского образования обсуждались и в 1960-е и в 1980-е годы. Здесь в 1984-1990 годах по инициативе В.Ф.Колейчука регулярно проходил научно-практический семинар «Эксперимент в дизайне», как своего рода неформальная школа формообразования. В 1990-е сотрудниками ВНИИТЭ и педагогами была подготовлена серия выпусков «Дизайн в высшей школе», посвященных старейшим школам дизайна в СССР: московской (промышленный и графический дизайн, дизайн текстиля и костюма), ленинградской, харьковской, уральской.
В 2001 году в журнале по графическому дизайну «Как» (№17) были помещены студенческие проекты и размышления педагогов «Строгановки», «Полиграфа», текстильного института, ВАШГД, Харьковской государственной академии дизайна и искусств, Тюмени. Прошедшая в 2010 году конференция «Инновационный потенциал дизайна» (материалы выступлений опубликованы на сайте designnet.ru) также затрагивала тему образования и места выпускников в современном дизайнерском профессиональном поле. Обмен мнениями представляется необходимым, пусть даже в небольшой аудитории. Это создает более объемную картину.
Учебно-методическим объединением МГХПА им. С.Г.Строганова под руководством В.Ф.Зивы разработаны образовательные стандарты по направлению «Дизайн» на уровне бакалавриата, определены профили - графический дизайн; промышленный дизайн; дизайн костюма; дизайн среды; дизайн средств транспорта; дизайн интерьера; дизайн мебели; дизайн текстиля. Аналогичные стандарты разрабатываются по специализациям на уровне магистратуры. Общее направление и канва, объем дисциплин определены. Каким может быть творческое наполнение этих программ, интенции, художественные и проектные установки педагогов? Есть ли специфика в современной ситуации по отношении к дизайну 1960-х годов в нашей стране, когда создавалась государственная система дизайна. Что отличает дизайн-образование сегодня?
Так возникла идея проведения «Круглого стола» на базе МГХПА им. С.Г.Строганова. Участникам был разослан список вопросов, которые предполагалось обсудить.
1. Средства и методы дизайна применяются в рекламе, педагогике и психологии, в актуальном искусстве, в средствах коммуникации, в различного рода бизнесе. В популярных журналах по интерьру и телепередачах ведущие рубрик, проектировщики, архитекторы и дизайнеры интерьеров показывают, как можно обустроить и декорировать свою квартиру. Возникают вопросы и на повседневном, бытовом уровне. Однажды в Строгановку позвонили из большого универсального магазина и спросили, кто мог бы научить продавцов красиво упаковывать товары в подарочную упаковку? Дизайн - бизнес или искусство? Каким представляется сегодня поле деятельности для дизайнера? Как меняется представление о дизайне и его роли в связи с осознанием современных глобальных проблем: культурной идентичности и глобализации, экологии и гиперпотребления, демографических и экономических, насилия и т.д. и т.п? Можно ли сегодня говорить о культурно-просветительской миссии дизайна?
2. Сегодня практически любой вид деятельности связан с использованием единого инструмента - компьютера. Все эти виды деятельности связаны с редактированием и производством информации, используют нередко одни и те же программы. Вместе с компьютером и программами в любой вид деятельности входят проектные задачи. Насколько велика сегодня зависимость дизайна от программных продуктов и компьютерной идеологии? Кто должен проектировать инструмент проектирования? Как и кто развивает художественную составляющую этого инструмента?
3. В архитектуре, промышленном, графическом и средовом дизайне нередко создаются проекты «синтетического» типа, в которых одновременно используется инструментарий различных областей дизайна, видео-арта, театра, кино и т.д. Как в этой систуации выглядит современная типология специальностей и специализаций в области дизайна: графический и промышленный дизайн, дизайн мультимедийных сред и информационного пространства, интерьерный дизайн, средовой дизайн и городской дизайн, текстильный дизайн? Какова система разумной специализации в области дизайна? Какие новые специализации могут возникнуть в дизайне в ближайшее время?
4. В современной культуре идет процесс активноо взаимодействия дизайна и актуального искусства. В искусство входит проектное мышление, а дизайн осваивает арсенал выразительных средств искусства. Как эти процессы отражаются на современной дизайнерской школе? Где проходит граница между дизайном и современным искусством? Каково сегодня взаимоотношение дизайна и искусства?
5. Традиционно главный критерий в оценке учебного проекта - новизна, изобретательность и профессиональная грамотность. Какие учебные дисциплины стимулируют нестандартное изобретательное дизайнерское мышление? Изменились ли взаимоотношения дизайнера и заказчика? Как изменилось производство и что в этой связи должно измениться в системе образования? Могут ли изменения в системе дизайнерского образования - новые программы, курсы, дисциплины - повлиять на ситуацию с развитием дизайна в России? Какие принципы современной науки, искусства, теории дизайна могут быть положены в основу модели дизайн-образования 21 века?
В преддверии встречи мы разослали вопросник педагогам из родственных вузов, критикам, искусствоведам, дизайнерам. Студенты кафедры «Дизайн» Тульского государственного университета вместе с преподавателем Светланой Королевой устроили конкурс, кто больше придумает возможных специализаций и направлений. Они остановились на пятидесяти специализациях, в которых по их мнению востребован дизайн. Приведу часть названий: дизайн туристический, экологический, хореографический, акустический и музыкальный (имеется ввиду проектирование звукового окружения для конкретных типов пространств), фруктовый (проектирование плодов), цветовой, световой, астрономический (имелось ввиду не столько проектирование созвездий и небесных тел, сколько разработка шоу с использованием проекций), водный, воздушный, огненный (проектирование фейерверков), литературный и лингвистический (проектирование названий), аромадизайн, медицинский, дизайн здорового образа жизни, лесной, дизайн настроений (эмоциональный дизайн или эмо дизайн), сонный дизайн, кондитерский, температурный, скоростной (транспортных средств), дорожный, военный, интерактивный, виртуальный, социальный, возрастной, философский, вязаный, ледяной, стеклянный, ювелирный, бумажный, фактурный, трансцендентный.
Какие-то из этих «дизайнов» уже существуют, какие-то существууют гипотетически как проектные технологии в различных областях культуры, управления, науки. Что-то входит в арсенал курсовых проектов, а что-то действительно может стать отдельной специализацией или областью проектирования.
Проверим, насколько поставленные вопросы имеют смысл для обсуждения. Спрашивать всегда лучше у опытных, авторитетных педагогов и практиков. По совету Сергея Серова, руководителя школы графического дизайна ВАШГД, в год 120-летия со дня рождения пионера отечественного дизайна Александра Родченко попробуем задать те же вопросы и ему.
1. Тема первая: поле деятельности, специфика, реакция дизайна на культурные и социальные проблемы, кто есть дизайнер?
В манифесте группы конструктивистов «Кто мы» в 1923 году на этот вопрос вместе с Алексеем Ганеом и Варварой Степановой Родченко отвечал так:
«Т Е Х Н И К А ...
Мы - твой первый боевой и карательный отряд.
Мы и последнние твои чернорабочие.
Мы не мечтатели от искусства, которые строят в воображении:
Аэрорадио станции
Элеваторы и
Пылающие города
МЫ - НАЧАЛО
НАШЕ ДЕЛО СЕГОДНЯ
Кружка
Половая щетка
Сапоги
Каталог».
Любая массовая продукция требует участия конструктивиста. И особенно массовая продукция, обеспечивающая базовые, повседневные потребности.
На металлобрабатывающем факультете ВХУТЕМАСа, где Родченко в течение 8 лет (1922-1930) занимался проектирование «металловещей», развивались две специализации: лицевая обработка металлов и конструирование объемных изделий.
На вопрос: Как относиться к бизнесу, он уже ответил в 1920 году: «Работать среди всех, для всех и со всеми».
Занимаясь рекламой в акционерном обществе «Добролет», он чувствовал себя одним из сотрудников, ему нравилось, что его продукция воспринимается как деловая и реалистическая.
«Работая в Добролете больше года, я делал плакаты и прочее. Люди там занятые, с искусством не возятся, - дело у них новое, интересное».
Отбросив живопись, Родченко перешел к проектной работе в рекламе, кино, полиграфии. Встал вопрос: рекламировать свои услуги. В наброске объявления он формулировал уникальность своих услуг и проектных технологий.
«Родченко. Принимаю заказы на конструктивные работы нехудожественного порядка. Двтижущаяся, световая, цветовая пространственная реклама. Плакаты, афиши, надписи, кино-плакаты и надписи, обложки. ТОрговые и фабричные знаки, этикетки, обортки. Фотомонгтаж, фотоиллюстрации. Рекламные трюки. Исполняю точно, ясно, броско, ярко, чисто, аккуратно, оригинально». Проект рекламы своих возможностей - как проект рекламы студии. Дело конструктора - изобретать вещи и принципы.
2. Что мог бы Родченко сказать относительно новых технических средств? В самый разгар авангардных поисков в живописи и графике он думает о силе мысли и творческом воображении. В 1920 году он мечтает о том времени, когда сможет создавать динамичные абстрактные композиции, не прикасаясь к холсту, силой мысли творить формы и композиции в своем воображении.
С 1924 года универсальным инструментом для художника становится фотография. Фотография вездесуща, точна, находит массу применений во всех областях человеческой деятельности, также как сегодня компьютер.
Родченко утверждает: «Объектив фотоаппарата - зрачок культурного человека».
Немецкий критик Франц Рох заявлял в те же 1920-е годы еще более определенно: неумеющий снимать - тот же неграмотный. Родченко также за всеобщую грамотность в области фотографии, зато, чтобы люди научились ценить подлинность жизни.
Но фотографию необходимо развивать в экспериментальном плане как инстрмент видения, передачи существенных черт мира. И избегать подражаний живописи. У фотографии должен быть свой собственный выразительный язык.
Такой же подход можно использовать и к компьютеру
3. Что Родченко думал об искусстве? Проблемы сопряжения искусства и дизайна для него не существует, поскольку он считает, что традиционное понятие картины и искусство изжили себя.
«Долой искусство как яркие заплаты на бездарной жизни человека имущего». Он против искусства как украшения жизни, как средства утешения. Для него важнее конструктивное отношение к жизни, позволяющее саму действительность превратить в искусство.
А что будет двигать профессию художника и конструктора? Да здравствует музей экспериментальной техники. «Искусство» (или то, что ассоциировалось ранее с искусством, станковое творчество) - передовой отряд дизайна.
«Искусство будущего не будет уютным украшением семейных квартир.
Оно будет равно по необходимости 48-этажным небоскребам, грандиозным мостам, беспроволочному телеграфу, аэронавтике, подводным судам и проч.».
Наука - часть творчества, наука есть творчество, открытие и изобретение и есть наука и искусство.
4. В идеале представлений Родченко о заказчике - заказчик должен доверять художнику и не вмешиваться в работу.
Но тут возникает вопрос: а что должен знать и к чему должен быть готов дизайнер или тот тип художника, который представлял себе Родченко. По степени универсальности он в чем-то близок фоторепортеру. Как раз о том, что должен знать и уметь современный фоторепортер, Родченко высказался весьма определенно.
В журнале «Советское фото» №3 за 1929 год было опубликовано интервью с американским фотографом Джоном Доредом. Родченко заинтересовал приведенный здесь список навыков и умений, которыми должен был обладать фоторепортер. Фоторепортер должен быть физически сильным и ловким, настойчивым, выносливым, психологом, гипнотизером, смелым и храбрым, не слишком щепетильным, сообразительным, лингвистом, трезвым, по возможности неженатым, художником. Напротив некоторых качеств - быть холостым и не слишком щепетильным - Родченко поставил знак вопроса. Но зато от себя прибавил: «не могу не прибавить к этому, что он еще знает азбуку Морзе и владеет радио, умеет писать статьи и телеграммы, знает несколько языков, знаком с литературой и искусством, умеет ездить на велосипеде, лошади, мотоцикле и авто, знает законы и политику своей страны, редакции, знает своего читателя и от этого всего знает себе цену», завершает Родченко в своем наброске статьи «Революционный фоторепортер».
В конце концов, все эти знания и умения концентрируются в ответах на три вопроса: как снимать, что снимать и для кого снимать (то есть для какого читателя). Перефразируя получим: как проектировать, что проектировать и для кого проектировать (для каких потребительских групп).
Также как и фоторепортер, дизайнер, наверное, должен знать многое: владеть иностранными языками, управлять автомобилем и мотоциклом, знать свою страну и ее законы, знать своего читателя (потребителя), в совершенстве владеть техникой своего ремесла, а вместе с этим - уважать себя, свою профессию и знать себе цену.
Как научить - этому? У Родченко был свой ответ. Через умение компоновать, проектировать и изобретать.
В.Р.Аронов, НИИ Российской академии художеств:
Все известные современные художники, принадлежащие к области так называемого «дизайна», где-то что-то проходили, быстро оканчивали свою учебу и потом становились «многовалентными» мастерами.
Дня три тому назад к нам в Москву приезжал Томас Хизервик, автор знаменитого «Храма семян», павильона Британии в Шанхае и сейчас создающий какой-то совершенно невообразимый храм в Японии. Он поинтересовался, чем я занимаюсь:
- Вы, говорит, наверное, пришли на лекцию со своими студентами.
Отвечаю: нет, я не преподаю, я пишу книжки.
Он на меня изумленно посмотрел:
- Единственный способ самовыражения - это преподавать. А писать книжки ... Я книжек не читаю. Тем более, что сегодня с помощью компьютера можно любую лекцию воспроизвести, посмотреть не только картинки, но и в движении.
Фрагмент этого разговора закончился тем, что я ему сказал:
- Вне среды Вы вообще существовать не можете, а среда создается все-таки теми, которые пишут, а не просто «лепят», что сейчас кому в голову взбредет.
На этом мы с ним и сошлись.
Когда я попал в библиотеку Королевского колледжа искусства в Лондоне, то обнаружил, что полки почти пустые. Подумал: наверное ремонт. Но сотрудники показывают: вот компьютеры стоят. Я спрашиваю: я где все остальное, книги? Отвечают: а зачем? Меня это несколько удивило. Даже в магазинах в Лондоне, где продается дизайнерская литература (там есть три больших центра: один в центре города и два на окраинах), почти нет книг. Есть отдел, где вы можете заказать любую. А девочки и мальчики, абсолютно похожие на тех, что в наших учебных заведениях, листают последние журналы, что-то чирикают, обсуждают, потом ставят обратно на полку, потому что журналы тоже стоят дорого.
Сложилась необычная ситуация, в которой неясно, для кого больше нужно преподавать: для профессии как таковой, чтобы она «состоялась» или для этих ребят, которые все равно «выплывут». Мы часто сталкиваемся с тем, что человек, закончив обучение, попадает в пробитую колею. И потом ему очень трудно из этой колеи выбраться. Он должен потратить свою творческую энергию на то, с чего начал свою лекцию один из основателей деконструктивизма Питер Айзенман: «Ученик, превзойди учителя».
Иногда задаюсь вопросом: почему нашего Краснова упорно называют художником-декоратором, а не дизайнером. Оправдывают это тем, что он занимается новый видом ремесленного творчества для очень многих людей. Эти «новые ремесленники» разводятся по цехам, у них есть какие-то свои внутрение убеждения, они могут переезжать из страны в страну, создавать поливалентные сложного профиля объединения творческие студии. Но тем не менее надо снять с них покров «демиургов», потому что сама идея демиурга зачастую превращается в фикцию, декорацию идеи демиурга.
Мне кажется, что мы пришли в начале второго десятилетия 21 века к такой позиции: профессия существует только тогда, когда ее преподают с кафедры. Сказал это первый раз Мальдонадо в Венеции на конгрессе, где выясняли отношения представители из Западной Европы и немцы, по поводу того, нужно ли творческое начало в профессии дизайнера или не нужно. Мальдонадо говорил: главное надо стройно преподавать дисциплину, потому что без этого нет профессии. Точно также, когда медицину стали преподавать с кафедры вместо знахаря получился профессиональный врач. Мы продолжили этот разговор с Мальдонадо. Я тоже был в Монпелье на этом самом медицинском факультете. Первое, что увидел - большие барельефы, на которых изображены Рабле, Нострадамус, они тоже оказались выпускниками. Получается, что там, преподавали не только как лечить от зубной боли или вырезать аппендицит, но преподавали мировосприятие, мировоззрение.
В нашей с вами очень занимательной теме я вижу здесь, в основном людей в возрасте преподавателей. Студентов как-то не замечаю.
Это тоже симптом. Поэтому давайте разделим наш разговор на две части. Первое, если профессия существует, значит она преподается по педагогическим законам. Говорят, что, когда зашли в аудиторию, где Гегель читал свой очередной курс лекций, в зале не было ни одного слушателя. Ему было неважно, что никто не пришел, главное, что он сам пришел и прочитал то, что запланировал.
И второе: как эта система образования влияет на подготовку кадров. Я бы сказал так: сегодня информация, навыки, умения впитываются по закону войлока. Современное дизайнерское студенчество - это не сотканное полотно с регулярной системой переплетений. Больше всего эта материя напоминает войлок: очень гибкую, мощную и пространственную композицию, составленную из всего, что есть на сегодняшний день в культуре.
Как пример органического подхода к проектированию сошлюсь на опыт уже упоминавшейся студии Хизервика. Они спроектировали буддийский храм по образу белого шелкового покрывала, наброшенного сверху на какую-то субстанцию. Они сфотографировали модель, сделали что-то вроде компьютерной томограммы (только наоборот - построили трехмерную модель по фотографиям) и постараться теперь из бамбука, из чистого бамбука (экологически чистого материала) создать такие очень сложные слоеные плиты, которые и создадут объем этого сооружения.
Спрашиваю у Хизервика: сколько у Вас в вашем бюро человек?
Он отвечает: шестьдесят. Они работают по всему миру.
- А где они учились?
- Мне неважно, где они учились, их все равно всех надо переучивать. Чем лучше их учили, тем труднее мне потом с ними. Вот в чем проблема.
Поэтому я не даю ответа на этот вопрос, как надо учить.
Но скажу следующее. В свое время была когда-то теория: обратитесь к стихийному массовому сознанию. Природа все равно умнее нас. Посмотрите, как происходит формообразование и как вписываются туда на разных кусочках этого длинного пути люди, выполняющие свою работу по тому, как их научили, по законам, по канонам, по их умениям.
Очень грустно, что многие наши обучающиеся имеют маленький срок обучения. Мало того, они сами его сокращают, потому что, начиная с момента, когда они получают корочку студента, они тут же бегут зарабатывать. И они считают, что я и так все уловлю. Но устройства для улавливания у них нет. У них нет установки на восприятие. Как раз то, о чем все время говорили в 1920-е годы. Самое главное - сформировать установку на восприятие. И тогда все пойдет.
Я думаю, что в словах, которые говорил здесь Лаврентьев, ссылаясь на Родченко и на Степанову, как раз и была глубокая и для них абсолютно понятная мысль: неважно, что разруха, неважно, что заказчики ставят тебе подножки, неважно, что завтра будет с твоим проектом. Главное, это иметь ту волю, давать установку на восприятие, но позитивное. Потому что можно давать и негативную установку.
Мне приходится сейчас перелопачивать огромный объем материала, связанного с 1950-ми и 1960-ми годами в мировом дизайне. Это был огромной силы взрыв, импульс, энергией которого мы все живем и до сих пор. Произошло глобальное изменение в сознании. Установка на новое восприятие, которая тогда давалась, и составила классическую основу той профессии, которой мы сейчас и занимаемся. В этом процессе участвовали разные люди: и Нельсон, и итальянцы, и немцы, и французы, и наши. Наши почти все трагичные личности. Я поражаюсь, как на взлете ломали судьбы людей. Это было и в 1940-е годы, и в 1950-е годы, и дальше...
Мы мало знаем даже о своих известных дизайнерах. Ирина Крутикова очень интересно рассказывает, как она здесь училась, потом в Германии. В той же Франции, Америке или Германии много хорошего, но много и плохого. Трудно найти эталон. На вопрос, как он преподает в Америке, Дмитрий Азрикан ответил с сарказмом:
- Какое это образование: еврей из России учит эмигрантов из арабских стран и из Африки. И кто потом чем будет заниматься - неизвестно...
Приходишь в Британскую школу дизайна и поражаешься: преподавателям платят большие деньги, все оборудование замечательное. Спрашиваешь у детей: вы хоть знаете, что где в Москве есть, какие музеи. Оказывается, что мало что знают, не знают даже, где Исторический музей находится. Но где-то у них очень большое знание, как говорил Козьма Прутков - подобно флюсу.
Давая установку на восприятие, мы можем сделать так, чтобы флюса этого не было.
Э.М.Глинтерник, Санкт-Петербургский государственный университет технологии и дизайна:
В списке вопросов круглого стола практически все темы касаются подготовки дизайнера-проектанта. Я хочу взглянуть на тему специализаций дизайна под другим углом и продолжить разговор в том контексте, о котором говорил Владимир Рувимович: нужна среда.
Довольно часто сталкиваешься с одним и тем же риторическим вопросом: дизайн - это искусство или нет? Эти вопросы поднимаются в публицистике, критических статьях в течение последних сорока лет. Время идет, и вроде бы уже отпала необходимость доказывать, что это творческая деятельность, у нее есть свои особенности, это плод интеллекта и творчества.
Однако на деле получается иное. Мы не можем не заметить, что изобразительное искусство обслуживается историками искусства с 18 века, то есть уже триста лет.
Дизайн же, поскольку он гораздо моложе, еще не выстроил вокруг себя фундаментальной истории дизайна, сравнимой с тем, что написано историками искусства. До тех пор, пока не будут теоретически определены границы деятельности, жанры, основные понятия и категории - будет постоянная путаница и произвол.
Кто может сказать, где кончается архитектура и начинается ландшафтный дизайн? Я много лет вхожу в ГАК на факультете дизайна в «Мухинке», кафедры средового дизайна. Каждый год новые проекты и каждый год мы между собой обсуждаем, где заканчивается средовой дизайн и где начинается архитектура.
Что такое арт-дизайн? Кто-нибудь может определено сформулировать? Как правило, все подобные формулировки очень приблизительны.
Конечно, у меня есть свое представление обо всем этом. Но тем не менее я, как человек науки, нуждаюсь в четкой формулировке. Мне нужна хорошая энциклопедия, подобно художественной энциклопедии, грамотная, написанная коллективом специалистов. И которая может осветить на современный момент состояние сегодняшнего знания в области истории и теории дизайна, личности, периоды развития и так далее.
Когда это все появится, когда мы обставим свою отрасль такими изданиями, классическое искусствознание не будет относиться к области дизайна свысока как к некоему пасынку.
В этой связи, хочу рассказать, с чем я столкнулась на практике. У нас в институте, в университете технологии и дизайна уже три года существует магистерская программа, которая два года существовала на базе предыдущего стандарта магистра второго поколения, утвержденного в 2003 году. Этот стандарт был составлен так, что я смогла на его базе вписать дисциплины теоретического характера, которые позволяли готовить магистрантов для дальнейшей теоретической деятельности.
Сейчас в этом году появился новый стандарт магистратуры по дизайну, который сам по себе хорошо составлен, гораздо лучше, чем предыдущий. Но он ориентирован целиком и полностью на дизайнеров-практиков. В нем упоминаются практические занятия: академическая живопись и рисунок, проектирование. Часы заданы настолько жестко, что мне удалось с колоссальным трудом в этом году сформировать программу, которую я назвала «история и теория дизайна». Но в этой программе практические предметы, например, академическая живопись или академический рисунок, отнимают много времени. Читая лекции студентам, отмечаешь их слабую теоретическую подготовку, которая могла бы быть выше, если бы эти часы можно было использовать для других необходимых теоретических занятий, охватывающих современные проблемы дизайна.
Хочу предложить может быть совместно с Н.К.Соловьевым, с кафедрой теории и истории искусства, разработать встречную программу или профиль или стандарт по истории и теории дизайна. Существует же специализация «История и теория изобразительного искусства», у меня, например, так в дипломе написано.
Время подошло. Если возникнет специальность «История и теория дизайна» - никто не скажет, что дизайн - это неизвестно что.
Конечно, это не снимет всех вопросов.
Во-первых, дизайн-образование и сам дизайн - это постоянно меняющиеся вещи. Дизайн всегда в авангарде. Это не классическое искусство, которое профессионально начали описывать лет триста назад, которое обладает константами. Может через триста лет и в дизайне будут свои константы. Они уже и сегодня есть. Классики дизайна, области дизайна и т.д.
В.Цыганков, Национальный институт дизайна:
Константы в классическом искусстве или в современном?
Э.Глинтерник:
В искусстве существует теория жанров, которой мы хотим или не хотим - все равно придерживаемся.
В.Цыганков:
Как может искусствовед, который не считает Вас искусствоведом, оценивать современное искусство, которое нельзя однозначно свести ни к живописи, ни к скульптуре, ни к чему. Современное искусство на самом деле уже замкнулось, это проектное искусство. И разделить современное искусство и дизайн невозможно, потому что это уже дизайн. Художники проектируют свои концепции, они их придумывают. Это может быть сделано визуально, вербально, как угодно. Если кто-то не признает Вас за искусствоведа, то они тоже уже перестали быть искусствоведами. Или остались искусствоведами прошлого.
Э.Глинтерник:
Мне кажется, что если встают такие вопросы, то значит нам надо сделать все, чтобы таких вопросов не возникало в профессиональном сообществе.
Вчера со мной связалась профессор кафедры программного дизайна «Мухинки». Наталья Валькова. Евгений Николаевич Лазарев в 1986 году организовал кафедру под таким названием. Сегодня кафедра программного дизайна оказалась в трудной ситуации. Валькова пишет: «зарегистрированы профили: дизайн, средовой дизайн, графический дизайн. А коммуникативный дизайн и программный дизайн не зарегистрированы. Следовательно мы не можем делать набор на эти профили. В этом году специальность коммуникативный дизайн сделали модулем графического дизайна, и прием шел на кафедру графического дизайна. А нас, то есть кафедру программного дизайна, «привязали» к кафедре дизайна, то есть общего дизайна. Таким образом, две кафедры снивелировались окончательно, хотя существовали более 15 лет».
Что правильнее на сегодняшний момент: графический дизайн или коммуникативный дизайн? Мне кажется, что коммуникативный дизайн точнее отражает современную специфику. Понятие визуальных коммуникаций стало гораздо шире. Это тоже предмет для обсуждения: какие виды дизайна нужны в настоящий момент. Для этого нужна история и теория. Для этого нужно больше писать, исследовать.
Н.Е.Розанов, МГХПА им. С.Г.Строганова:
Когда я поступал в Строгановку, то попал к Николаю Дмитриевичу Михайлову. Это был замечательный человек, педагог. Он говорил, что все разбираются а автомобильном дизайне, поэтому заниматься этим будет не просто.
Я не буду оправдываться, но попробую рассказать, как изменился социокультурный фон профессии за те 125 лет автомобилю, которые мы отмечаем в этом году.
Уже 10 лет у нас существует кафедра дизайна средств транспорта, отпочковавшаяся от кафедры коммуникативного дизайна в то время, когда ею руководила Ксения Андреевна Кондратьева. Мы занимаемся автомобильным дизайном и пока сохраняется спрос на професию, мы будем преподавать.
Специализация транспортного дизайна остается одной из самых востребованных. В России рынок продажи автомобилей ежегодно увеличивается на 40%. Мы в этой области стали лидерами, обогнав Китай и Индию. Приоритет интересов смещается в нашу сторону. В России в Москве открываются дизайн-центры фирм Рено, Ниссан. Строгановка становится поставщиком кадров.
Для того, чтобы отличия в подходах к проектированию были более разительными, сравним две модели. С одной стороны, Лада-С, это не серийная модель, а перспективное предложение. Сейчас главный дизайнер Рено курирует дизайн-разработки ВАЗа. Средний возраст дизайнеров, которые разрабатывают новые модели на ВАЗе, 63 года. Проект, который я показываю, это так называемый «Арт-концепт», новый термин, который появился в нашем обиходе. Тот арт-концепт, который был представлен по требованию французской стороны, видение того, что нужно потребителю со стороны отечественного дизайна. Это перспектива на 2015-2016 год. Никто из разработчиков не смог сформулировать, кому предназначается этот автомобиль. Ситуация, типичная для 1960-х годов, когда рисовали красивые картинки, а потом все аплодировали - ушла в прошлое.
А теперь для сравнения посмотрим Ситроен-тюбик, представленный в 2011 году на Франкфуртском автосалоне.
Задачи современного автодизайна удачно сформулированы в тексте представителя совета директоров компании БМВ. Автомобиль перестал выполнять лишь функцию доставки пассажиров из точки А в точку Б. Он стал воплощением мечты о той жизни, какой бы мы хотели жить. Это должно проявляться во всем. Сменилась социальная картина потребителей.
Есть такой термин «нуклеарная семья». Этот термин подразумевает семью, состоящую из папы, мамы и двоих детей. Ситроен-Тюбик предназначен для совершенно иного типа потребителей, подразумевает другой тип и состав семьи: это семья и друзья. Каждая семья обрастает друзьями и именно это образует новую ячейку общества. Такое сообщество может вместе отдыхать, вместе путешествовать. В этом автомобиле мы не найдем ничего знакомого по обыденному представлению об автомобиле. Рабочее месте водителя представляет собой самостоятельный объем внутри общего пространства салона, где могут бегать дети. Подобные идеи воплощаются в совершенно иную архитектуру и пластику интерьера. I-Pad становится элементом стандартной комплектации автомобиля. Абсолютно свободная, не связанная даже с требованиями безопасности планировка салона. Даже освещение решено в духе витража, напоминающего витраж собора в Шартре. Диван трансформируется в стол, либо выносится вообще из салона.
По замыслу авторов поездка в этом автомобиле должна ассоциироваться с полетом на частном самолете, в который Вас пригласили друзья, провести уик-енд. В самолете дверь открывается вверх и трап опускается вниз. Абсолютно также открывается и дверь в салон этого автомобиля. Дверь приглашает в путешествие, не просто в перемещение в пункт Б, а именно в увлекательное путешествие, в котором вы можете активно участвовать и через интернет, выбирая и корректируя маршрут путешествия. Машина имеет элементы полного круиз-контроля - то есть вы определяете конечную точку - и машина вас туда привезет, и сама встанет на стоянку. Трудно поверить, но такая машина реально существует, продается уже третий год. Таково нынешнее положение дизайна.
Я спросил у московских дилеров, а кто ваши покупатели. Отвечают: человек с достатком, который узнал, что такое Apple.
(продолжение следует)
А.Н.Лаврентьев, МГХПА им.С.Г.Строганова:
Периодически в той или иной форме в дизайнерском сообществе возникает потребность обсудить не только свои профессиональные проблемы, но и вопросы образования. Сама система образования в нашей стране двигала профессию.
Так было в момент создания «Школы рисования в отношении к искусствам и ремеслам» графом С.Г.Строгановым в 1825 году, так было в период ВХУТЕМАСа-ВХУТЕИНа, когда профессия существовала во многом лишь как предчувствие, проект самих пионеров дизайна.
В стенах ВНИИТЭ проблемы дизайнерского образования обсуждались и в 1960-е и в 1980-е годы. Здесь в 1984-1990 годах по инициативе В.Ф.Колейчука регулярно проходил научно-практический семинар «Эксперимент в дизайне», как своего рода неформальная школа формообразования. В 1990-е сотрудниками ВНИИТЭ и педагогами была подготовлена серия выпусков «Дизайн в высшей школе», посвященных старейшим школам дизайна в СССР: московской (промышленный и графический дизайн, дизайн текстиля и костюма), ленинградской, харьковской, уральской.
В 2001 году в журнале по графическому дизайну «Как» (№17) были помещены студенческие проекты и размышления педагогов «Строгановки», «Полиграфа», текстильного института, ВАШГД, Харьковской государственной академии дизайна и искусств, Тюмени. Прошедшая в 2010 году конференция «Инновационный потенциал дизайна» (материалы выступлений опубликованы на сайте designnet.ru) также затрагивала тему образования и места выпускников в современном дизайнерском профессиональном поле. Обмен мнениями представляется необходимым, пусть даже в небольшой аудитории. Это создает более объемную картину.
Учебно-методическим объединением МГХПА им. С.Г.Строганова под руководством В.Ф.Зивы разработаны образовательные стандарты по направлению «Дизайн» на уровне бакалавриата, определены профили - графический дизайн; промышленный дизайн; дизайн костюма; дизайн среды; дизайн средств транспорта; дизайн интерьера; дизайн мебели; дизайн текстиля. Аналогичные стандарты разрабатываются по специализациям на уровне магистратуры. Общее направление и канва, объем дисциплин определены. Каким может быть творческое наполнение этих программ, интенции, художественные и проектные установки педагогов? Есть ли специфика в современной ситуации по отношении к дизайну 1960-х годов в нашей стране, когда создавалась государственная система дизайна. Что отличает дизайн-образование сегодня?
Так возникла идея проведения «Круглого стола» на базе МГХПА им. С.Г.Строганова. Участникам был разослан список вопросов, которые предполагалось обсудить.
1. Средства и методы дизайна применяются в рекламе, педагогике и психологии, в актуальном искусстве, в средствах коммуникации, в различного рода бизнесе. В популярных журналах по интерьру и телепередачах ведущие рубрик, проектировщики, архитекторы и дизайнеры интерьеров показывают, как можно обустроить и декорировать свою квартиру. Возникают вопросы и на повседневном, бытовом уровне. Однажды в Строгановку позвонили из большого универсального магазина и спросили, кто мог бы научить продавцов красиво упаковывать товары в подарочную упаковку? Дизайн - бизнес или искусство? Каким представляется сегодня поле деятельности для дизайнера? Как меняется представление о дизайне и его роли в связи с осознанием современных глобальных проблем: культурной идентичности и глобализации, экологии и гиперпотребления, демографических и экономических, насилия и т.д. и т.п? Можно ли сегодня говорить о культурно-просветительской миссии дизайна?
2. Сегодня практически любой вид деятельности связан с использованием единого инструмента - компьютера. Все эти виды деятельности связаны с редактированием и производством информации, используют нередко одни и те же программы. Вместе с компьютером и программами в любой вид деятельности входят проектные задачи. Насколько велика сегодня зависимость дизайна от программных продуктов и компьютерной идеологии? Кто должен проектировать инструмент проектирования? Как и кто развивает художественную составляющую этого инструмента?
3. В архитектуре, промышленном, графическом и средовом дизайне нередко создаются проекты «синтетического» типа, в которых одновременно используется инструментарий различных областей дизайна, видео-арта, театра, кино и т.д. Как в этой систуации выглядит современная типология специальностей и специализаций в области дизайна: графический и промышленный дизайн, дизайн мультимедийных сред и информационного пространства, интерьерный дизайн, средовой дизайн и городской дизайн, текстильный дизайн? Какова система разумной специализации в области дизайна? Какие новые специализации могут возникнуть в дизайне в ближайшее время?
4. В современной культуре идет процесс активноо взаимодействия дизайна и актуального искусства. В искусство входит проектное мышление, а дизайн осваивает арсенал выразительных средств искусства. Как эти процессы отражаются на современной дизайнерской школе? Где проходит граница между дизайном и современным искусством? Каково сегодня взаимоотношение дизайна и искусства?
5. Традиционно главный критерий в оценке учебного проекта - новизна, изобретательность и профессиональная грамотность. Какие учебные дисциплины стимулируют нестандартное изобретательное дизайнерское мышление? Изменились ли взаимоотношения дизайнера и заказчика? Как изменилось производство и что в этой связи должно измениться в системе образования? Могут ли изменения в системе дизайнерского образования - новые программы, курсы, дисциплины - повлиять на ситуацию с развитием дизайна в России? Какие принципы современной науки, искусства, теории дизайна могут быть положены в основу модели дизайн-образования 21 века?
В преддверии встречи мы разослали вопросник педагогам из родственных вузов, критикам, искусствоведам, дизайнерам. Студенты кафедры «Дизайн» Тульского государственного университета вместе с преподавателем Светланой Королевой устроили конкурс, кто больше придумает возможных специализаций и направлений. Они остановились на пятидесяти специализациях, в которых по их мнению востребован дизайн. Приведу часть названий: дизайн туристический, экологический, хореографический, акустический и музыкальный (имеется ввиду проектирование звукового окружения для конкретных типов пространств), фруктовый (проектирование плодов), цветовой, световой, астрономический (имелось ввиду не столько проектирование созвездий и небесных тел, сколько разработка шоу с использованием проекций), водный, воздушный, огненный (проектирование фейерверков), литературный и лингвистический (проектирование названий), аромадизайн, медицинский, дизайн здорового образа жизни, лесной, дизайн настроений (эмоциональный дизайн или эмо дизайн), сонный дизайн, кондитерский, температурный, скоростной (транспортных средств), дорожный, военный, интерактивный, виртуальный, социальный, возрастной, философский, вязаный, ледяной, стеклянный, ювелирный, бумажный, фактурный, трансцендентный.
Какие-то из этих «дизайнов» уже существуют, какие-то существууют гипотетически как проектные технологии в различных областях культуры, управления, науки. Что-то входит в арсенал курсовых проектов, а что-то действительно может стать отдельной специализацией или областью проектирования.
Проверим, насколько поставленные вопросы имеют смысл для обсуждения. Спрашивать всегда лучше у опытных, авторитетных педагогов и практиков. По совету Сергея Серова, руководителя школы графического дизайна ВАШГД, в год 120-летия со дня рождения пионера отечественного дизайна Александра Родченко попробуем задать те же вопросы и ему.
1. Тема первая: поле деятельности, специфика, реакция дизайна на культурные и социальные проблемы, кто есть дизайнер?
В манифесте группы конструктивистов «Кто мы» в 1923 году на этот вопрос вместе с Алексеем Ганеом и Варварой Степановой Родченко отвечал так:
«Т Е Х Н И К А ...
Мы - твой первый боевой и карательный отряд.
Мы и последнние твои чернорабочие.
Мы не мечтатели от искусства, которые строят в воображении:
Аэрорадио станции
Элеваторы и
Пылающие города
МЫ - НАЧАЛО
НАШЕ ДЕЛО СЕГОДНЯ
Кружка
Половая щетка
Сапоги
Каталог».
Любая массовая продукция требует участия конструктивиста. И особенно массовая продукция, обеспечивающая базовые, повседневные потребности.
На металлобрабатывающем факультете ВХУТЕМАСа, где Родченко в течение 8 лет (1922-1930) занимался проектирование «металловещей», развивались две специализации: лицевая обработка металлов и конструирование объемных изделий.
На вопрос: Как относиться к бизнесу, он уже ответил в 1920 году: «Работать среди всех, для всех и со всеми».
Занимаясь рекламой в акционерном обществе «Добролет», он чувствовал себя одним из сотрудников, ему нравилось, что его продукция воспринимается как деловая и реалистическая.
«Работая в Добролете больше года, я делал плакаты и прочее. Люди там занятые, с искусством не возятся, - дело у них новое, интересное».
Отбросив живопись, Родченко перешел к проектной работе в рекламе, кино, полиграфии. Встал вопрос: рекламировать свои услуги. В наброске объявления он формулировал уникальность своих услуг и проектных технологий.
«Родченко. Принимаю заказы на конструктивные работы нехудожественного порядка. Двтижущаяся, световая, цветовая пространственная реклама. Плакаты, афиши, надписи, кино-плакаты и надписи, обложки. ТОрговые и фабричные знаки, этикетки, обортки. Фотомонгтаж, фотоиллюстрации. Рекламные трюки. Исполняю точно, ясно, броско, ярко, чисто, аккуратно, оригинально». Проект рекламы своих возможностей - как проект рекламы студии. Дело конструктора - изобретать вещи и принципы.
2. Что мог бы Родченко сказать относительно новых технических средств? В самый разгар авангардных поисков в живописи и графике он думает о силе мысли и творческом воображении. В 1920 году он мечтает о том времени, когда сможет создавать динамичные абстрактные композиции, не прикасаясь к холсту, силой мысли творить формы и композиции в своем воображении.
С 1924 года универсальным инструментом для художника становится фотография. Фотография вездесуща, точна, находит массу применений во всех областях человеческой деятельности, также как сегодня компьютер.
Родченко утверждает: «Объектив фотоаппарата - зрачок культурного человека».
Немецкий критик Франц Рох заявлял в те же 1920-е годы еще более определенно: неумеющий снимать - тот же неграмотный. Родченко также за всеобщую грамотность в области фотографии, зато, чтобы люди научились ценить подлинность жизни.
Но фотографию необходимо развивать в экспериментальном плане как инстрмент видения, передачи существенных черт мира. И избегать подражаний живописи. У фотографии должен быть свой собственный выразительный язык.
Такой же подход можно использовать и к компьютеру
3. Что Родченко думал об искусстве? Проблемы сопряжения искусства и дизайна для него не существует, поскольку он считает, что традиционное понятие картины и искусство изжили себя.
«Долой искусство как яркие заплаты на бездарной жизни человека имущего». Он против искусства как украшения жизни, как средства утешения. Для него важнее конструктивное отношение к жизни, позволяющее саму действительность превратить в искусство.
А что будет двигать профессию художника и конструктора? Да здравствует музей экспериментальной техники. «Искусство» (или то, что ассоциировалось ранее с искусством, станковое творчество) - передовой отряд дизайна.
«Искусство будущего не будет уютным украшением семейных квартир.
Оно будет равно по необходимости 48-этажным небоскребам, грандиозным мостам, беспроволочному телеграфу, аэронавтике, подводным судам и проч.».
Наука - часть творчества, наука есть творчество, открытие и изобретение и есть наука и искусство.
4. В идеале представлений Родченко о заказчике - заказчик должен доверять художнику и не вмешиваться в работу.
Но тут возникает вопрос: а что должен знать и к чему должен быть готов дизайнер или тот тип художника, который представлял себе Родченко. По степени универсальности он в чем-то близок фоторепортеру. Как раз о том, что должен знать и уметь современный фоторепортер, Родченко высказался весьма определенно.
В журнале «Советское фото» №3 за 1929 год было опубликовано интервью с американским фотографом Джоном Доредом. Родченко заинтересовал приведенный здесь список навыков и умений, которыми должен был обладать фоторепортер. Фоторепортер должен быть физически сильным и ловким, настойчивым, выносливым, психологом, гипнотизером, смелым и храбрым, не слишком щепетильным, сообразительным, лингвистом, трезвым, по возможности неженатым, художником. Напротив некоторых качеств - быть холостым и не слишком щепетильным - Родченко поставил знак вопроса. Но зато от себя прибавил: «не могу не прибавить к этому, что он еще знает азбуку Морзе и владеет радио, умеет писать статьи и телеграммы, знает несколько языков, знаком с литературой и искусством, умеет ездить на велосипеде, лошади, мотоцикле и авто, знает законы и политику своей страны, редакции, знает своего читателя и от этого всего знает себе цену», завершает Родченко в своем наброске статьи «Революционный фоторепортер».
В конце концов, все эти знания и умения концентрируются в ответах на три вопроса: как снимать, что снимать и для кого снимать (то есть для какого читателя). Перефразируя получим: как проектировать, что проектировать и для кого проектировать (для каких потребительских групп).
Также как и фоторепортер, дизайнер, наверное, должен знать многое: владеть иностранными языками, управлять автомобилем и мотоциклом, знать свою страну и ее законы, знать своего читателя (потребителя), в совершенстве владеть техникой своего ремесла, а вместе с этим - уважать себя, свою профессию и знать себе цену.
Как научить - этому? У Родченко был свой ответ. Через умение компоновать, проектировать и изобретать.
В.Р.Аронов, НИИ Российской академии художеств:
Все известные современные художники, принадлежащие к области так называемого «дизайна», где-то что-то проходили, быстро оканчивали свою учебу и потом становились «многовалентными» мастерами.
Дня три тому назад к нам в Москву приезжал Томас Хизервик, автор знаменитого «Храма семян», павильона Британии в Шанхае и сейчас создающий какой-то совершенно невообразимый храм в Японии. Он поинтересовался, чем я занимаюсь:
- Вы, говорит, наверное, пришли на лекцию со своими студентами.
Отвечаю: нет, я не преподаю, я пишу книжки.
Он на меня изумленно посмотрел:
- Единственный способ самовыражения - это преподавать. А писать книжки ... Я книжек не читаю. Тем более, что сегодня с помощью компьютера можно любую лекцию воспроизвести, посмотреть не только картинки, но и в движении.
Фрагмент этого разговора закончился тем, что я ему сказал:
- Вне среды Вы вообще существовать не можете, а среда создается все-таки теми, которые пишут, а не просто «лепят», что сейчас кому в голову взбредет.
На этом мы с ним и сошлись.
Когда я попал в библиотеку Королевского колледжа искусства в Лондоне, то обнаружил, что полки почти пустые. Подумал: наверное ремонт. Но сотрудники показывают: вот компьютеры стоят. Я спрашиваю: я где все остальное, книги? Отвечают: а зачем? Меня это несколько удивило. Даже в магазинах в Лондоне, где продается дизайнерская литература (там есть три больших центра: один в центре города и два на окраинах), почти нет книг. Есть отдел, где вы можете заказать любую. А девочки и мальчики, абсолютно похожие на тех, что в наших учебных заведениях, листают последние журналы, что-то чирикают, обсуждают, потом ставят обратно на полку, потому что журналы тоже стоят дорого.
Сложилась необычная ситуация, в которой неясно, для кого больше нужно преподавать: для профессии как таковой, чтобы она «состоялась» или для этих ребят, которые все равно «выплывут». Мы часто сталкиваемся с тем, что человек, закончив обучение, попадает в пробитую колею. И потом ему очень трудно из этой колеи выбраться. Он должен потратить свою творческую энергию на то, с чего начал свою лекцию один из основателей деконструктивизма Питер Айзенман: «Ученик, превзойди учителя».
Иногда задаюсь вопросом: почему нашего Краснова упорно называют художником-декоратором, а не дизайнером. Оправдывают это тем, что он занимается новый видом ремесленного творчества для очень многих людей. Эти «новые ремесленники» разводятся по цехам, у них есть какие-то свои внутрение убеждения, они могут переезжать из страны в страну, создавать поливалентные сложного профиля объединения творческие студии. Но тем не менее надо снять с них покров «демиургов», потому что сама идея демиурга зачастую превращается в фикцию, декорацию идеи демиурга.
Мне кажется, что мы пришли в начале второго десятилетия 21 века к такой позиции: профессия существует только тогда, когда ее преподают с кафедры. Сказал это первый раз Мальдонадо в Венеции на конгрессе, где выясняли отношения представители из Западной Европы и немцы, по поводу того, нужно ли творческое начало в профессии дизайнера или не нужно. Мальдонадо говорил: главное надо стройно преподавать дисциплину, потому что без этого нет профессии. Точно также, когда медицину стали преподавать с кафедры вместо знахаря получился профессиональный врач. Мы продолжили этот разговор с Мальдонадо. Я тоже был в Монпелье на этом самом медицинском факультете. Первое, что увидел - большие барельефы, на которых изображены Рабле, Нострадамус, они тоже оказались выпускниками. Получается, что там, преподавали не только как лечить от зубной боли или вырезать аппендицит, но преподавали мировосприятие, мировоззрение.
В нашей с вами очень занимательной теме я вижу здесь, в основном людей в возрасте преподавателей. Студентов как-то не замечаю.
Это тоже симптом. Поэтому давайте разделим наш разговор на две части. Первое, если профессия существует, значит она преподается по педагогическим законам. Говорят, что, когда зашли в аудиторию, где Гегель читал свой очередной курс лекций, в зале не было ни одного слушателя. Ему было неважно, что никто не пришел, главное, что он сам пришел и прочитал то, что запланировал.
И второе: как эта система образования влияет на подготовку кадров. Я бы сказал так: сегодня информация, навыки, умения впитываются по закону войлока. Современное дизайнерское студенчество - это не сотканное полотно с регулярной системой переплетений. Больше всего эта материя напоминает войлок: очень гибкую, мощную и пространственную композицию, составленную из всего, что есть на сегодняшний день в культуре.
Как пример органического подхода к проектированию сошлюсь на опыт уже упоминавшейся студии Хизервика. Они спроектировали буддийский храм по образу белого шелкового покрывала, наброшенного сверху на какую-то субстанцию. Они сфотографировали модель, сделали что-то вроде компьютерной томограммы (только наоборот - построили трехмерную модель по фотографиям) и постараться теперь из бамбука, из чистого бамбука (экологически чистого материала) создать такие очень сложные слоеные плиты, которые и создадут объем этого сооружения.
Спрашиваю у Хизервика: сколько у Вас в вашем бюро человек?
Он отвечает: шестьдесят. Они работают по всему миру.
- А где они учились?
- Мне неважно, где они учились, их все равно всех надо переучивать. Чем лучше их учили, тем труднее мне потом с ними. Вот в чем проблема.
Поэтому я не даю ответа на этот вопрос, как надо учить.
Но скажу следующее. В свое время была когда-то теория: обратитесь к стихийному массовому сознанию. Природа все равно умнее нас. Посмотрите, как происходит формообразование и как вписываются туда на разных кусочках этого длинного пути люди, выполняющие свою работу по тому, как их научили, по законам, по канонам, по их умениям.
Очень грустно, что многие наши обучающиеся имеют маленький срок обучения. Мало того, они сами его сокращают, потому что, начиная с момента, когда они получают корочку студента, они тут же бегут зарабатывать. И они считают, что я и так все уловлю. Но устройства для улавливания у них нет. У них нет установки на восприятие. Как раз то, о чем все время говорили в 1920-е годы. Самое главное - сформировать установку на восприятие. И тогда все пойдет.
Я думаю, что в словах, которые говорил здесь Лаврентьев, ссылаясь на Родченко и на Степанову, как раз и была глубокая и для них абсолютно понятная мысль: неважно, что разруха, неважно, что заказчики ставят тебе подножки, неважно, что завтра будет с твоим проектом. Главное, это иметь ту волю, давать установку на восприятие, но позитивное. Потому что можно давать и негативную установку.
Мне приходится сейчас перелопачивать огромный объем материала, связанного с 1950-ми и 1960-ми годами в мировом дизайне. Это был огромной силы взрыв, импульс, энергией которого мы все живем и до сих пор. Произошло глобальное изменение в сознании. Установка на новое восприятие, которая тогда давалась, и составила классическую основу той профессии, которой мы сейчас и занимаемся. В этом процессе участвовали разные люди: и Нельсон, и итальянцы, и немцы, и французы, и наши. Наши почти все трагичные личности. Я поражаюсь, как на взлете ломали судьбы людей. Это было и в 1940-е годы, и в 1950-е годы, и дальше...
Мы мало знаем даже о своих известных дизайнерах. Ирина Крутикова очень интересно рассказывает, как она здесь училась, потом в Германии. В той же Франции, Америке или Германии много хорошего, но много и плохого. Трудно найти эталон. На вопрос, как он преподает в Америке, Дмитрий Азрикан ответил с сарказмом:
- Какое это образование: еврей из России учит эмигрантов из арабских стран и из Африки. И кто потом чем будет заниматься - неизвестно...
Приходишь в Британскую школу дизайна и поражаешься: преподавателям платят большие деньги, все оборудование замечательное. Спрашиваешь у детей: вы хоть знаете, что где в Москве есть, какие музеи. Оказывается, что мало что знают, не знают даже, где Исторический музей находится. Но где-то у них очень большое знание, как говорил Козьма Прутков - подобно флюсу.
Давая установку на восприятие, мы можем сделать так, чтобы флюса этого не было.
Э.М.Глинтерник, Санкт-Петербургский государственный университет технологии и дизайна:
В списке вопросов круглого стола практически все темы касаются подготовки дизайнера-проектанта. Я хочу взглянуть на тему специализаций дизайна под другим углом и продолжить разговор в том контексте, о котором говорил Владимир Рувимович: нужна среда.
Довольно часто сталкиваешься с одним и тем же риторическим вопросом: дизайн - это искусство или нет? Эти вопросы поднимаются в публицистике, критических статьях в течение последних сорока лет. Время идет, и вроде бы уже отпала необходимость доказывать, что это творческая деятельность, у нее есть свои особенности, это плод интеллекта и творчества.
Однако на деле получается иное. Мы не можем не заметить, что изобразительное искусство обслуживается историками искусства с 18 века, то есть уже триста лет.
Дизайн же, поскольку он гораздо моложе, еще не выстроил вокруг себя фундаментальной истории дизайна, сравнимой с тем, что написано историками искусства. До тех пор, пока не будут теоретически определены границы деятельности, жанры, основные понятия и категории - будет постоянная путаница и произвол.
Кто может сказать, где кончается архитектура и начинается ландшафтный дизайн? Я много лет вхожу в ГАК на факультете дизайна в «Мухинке», кафедры средового дизайна. Каждый год новые проекты и каждый год мы между собой обсуждаем, где заканчивается средовой дизайн и где начинается архитектура.
Что такое арт-дизайн? Кто-нибудь может определено сформулировать? Как правило, все подобные формулировки очень приблизительны.
Конечно, у меня есть свое представление обо всем этом. Но тем не менее я, как человек науки, нуждаюсь в четкой формулировке. Мне нужна хорошая энциклопедия, подобно художественной энциклопедии, грамотная, написанная коллективом специалистов. И которая может осветить на современный момент состояние сегодняшнего знания в области истории и теории дизайна, личности, периоды развития и так далее.
Когда это все появится, когда мы обставим свою отрасль такими изданиями, классическое искусствознание не будет относиться к области дизайна свысока как к некоему пасынку.
В этой связи, хочу рассказать, с чем я столкнулась на практике. У нас в институте, в университете технологии и дизайна уже три года существует магистерская программа, которая два года существовала на базе предыдущего стандарта магистра второго поколения, утвержденного в 2003 году. Этот стандарт был составлен так, что я смогла на его базе вписать дисциплины теоретического характера, которые позволяли готовить магистрантов для дальнейшей теоретической деятельности.
Сейчас в этом году появился новый стандарт магистратуры по дизайну, который сам по себе хорошо составлен, гораздо лучше, чем предыдущий. Но он ориентирован целиком и полностью на дизайнеров-практиков. В нем упоминаются практические занятия: академическая живопись и рисунок, проектирование. Часы заданы настолько жестко, что мне удалось с колоссальным трудом в этом году сформировать программу, которую я назвала «история и теория дизайна». Но в этой программе практические предметы, например, академическая живопись или академический рисунок, отнимают много времени. Читая лекции студентам, отмечаешь их слабую теоретическую подготовку, которая могла бы быть выше, если бы эти часы можно было использовать для других необходимых теоретических занятий, охватывающих современные проблемы дизайна.
Хочу предложить может быть совместно с Н.К.Соловьевым, с кафедрой теории и истории искусства, разработать встречную программу или профиль или стандарт по истории и теории дизайна. Существует же специализация «История и теория изобразительного искусства», у меня, например, так в дипломе написано.
Время подошло. Если возникнет специальность «История и теория дизайна» - никто не скажет, что дизайн - это неизвестно что.
Конечно, это не снимет всех вопросов.
Во-первых, дизайн-образование и сам дизайн - это постоянно меняющиеся вещи. Дизайн всегда в авангарде. Это не классическое искусство, которое профессионально начали описывать лет триста назад, которое обладает константами. Может через триста лет и в дизайне будут свои константы. Они уже и сегодня есть. Классики дизайна, области дизайна и т.д.
В.Цыганков, Национальный институт дизайна:
Константы в классическом искусстве или в современном?
Э.Глинтерник:
В искусстве существует теория жанров, которой мы хотим или не хотим - все равно придерживаемся.
В.Цыганков:
Как может искусствовед, который не считает Вас искусствоведом, оценивать современное искусство, которое нельзя однозначно свести ни к живописи, ни к скульптуре, ни к чему. Современное искусство на самом деле уже замкнулось, это проектное искусство. И разделить современное искусство и дизайн невозможно, потому что это уже дизайн. Художники проектируют свои концепции, они их придумывают. Это может быть сделано визуально, вербально, как угодно. Если кто-то не признает Вас за искусствоведа, то они тоже уже перестали быть искусствоведами. Или остались искусствоведами прошлого.
Э.Глинтерник:
Мне кажется, что если встают такие вопросы, то значит нам надо сделать все, чтобы таких вопросов не возникало в профессиональном сообществе.
Вчера со мной связалась профессор кафедры программного дизайна «Мухинки». Наталья Валькова. Евгений Николаевич Лазарев в 1986 году организовал кафедру под таким названием. Сегодня кафедра программного дизайна оказалась в трудной ситуации. Валькова пишет: «зарегистрированы профили: дизайн, средовой дизайн, графический дизайн. А коммуникативный дизайн и программный дизайн не зарегистрированы. Следовательно мы не можем делать набор на эти профили. В этом году специальность коммуникативный дизайн сделали модулем графического дизайна, и прием шел на кафедру графического дизайна. А нас, то есть кафедру программного дизайна, «привязали» к кафедре дизайна, то есть общего дизайна. Таким образом, две кафедры снивелировались окончательно, хотя существовали более 15 лет».
Что правильнее на сегодняшний момент: графический дизайн или коммуникативный дизайн? Мне кажется, что коммуникативный дизайн точнее отражает современную специфику. Понятие визуальных коммуникаций стало гораздо шире. Это тоже предмет для обсуждения: какие виды дизайна нужны в настоящий момент. Для этого нужна история и теория. Для этого нужно больше писать, исследовать.
Н.Е.Розанов, МГХПА им. С.Г.Строганова:
Когда я поступал в Строгановку, то попал к Николаю Дмитриевичу Михайлову. Это был замечательный человек, педагог. Он говорил, что все разбираются а автомобильном дизайне, поэтому заниматься этим будет не просто.
Я не буду оправдываться, но попробую рассказать, как изменился социокультурный фон профессии за те 125 лет автомобилю, которые мы отмечаем в этом году.
Уже 10 лет у нас существует кафедра дизайна средств транспорта, отпочковавшаяся от кафедры коммуникативного дизайна в то время, когда ею руководила Ксения Андреевна Кондратьева. Мы занимаемся автомобильным дизайном и пока сохраняется спрос на професию, мы будем преподавать.
Специализация транспортного дизайна остается одной из самых востребованных. В России рынок продажи автомобилей ежегодно увеличивается на 40%. Мы в этой области стали лидерами, обогнав Китай и Индию. Приоритет интересов смещается в нашу сторону. В России в Москве открываются дизайн-центры фирм Рено, Ниссан. Строгановка становится поставщиком кадров.
Для того, чтобы отличия в подходах к проектированию были более разительными, сравним две модели. С одной стороны, Лада-С, это не серийная модель, а перспективное предложение. Сейчас главный дизайнер Рено курирует дизайн-разработки ВАЗа. Средний возраст дизайнеров, которые разрабатывают новые модели на ВАЗе, 63 года. Проект, который я показываю, это так называемый «Арт-концепт», новый термин, который появился в нашем обиходе. Тот арт-концепт, который был представлен по требованию французской стороны, видение того, что нужно потребителю со стороны отечественного дизайна. Это перспектива на 2015-2016 год. Никто из разработчиков не смог сформулировать, кому предназначается этот автомобиль. Ситуация, типичная для 1960-х годов, когда рисовали красивые картинки, а потом все аплодировали - ушла в прошлое.
А теперь для сравнения посмотрим Ситроен-тюбик, представленный в 2011 году на Франкфуртском автосалоне.
Задачи современного автодизайна удачно сформулированы в тексте представителя совета директоров компании БМВ. Автомобиль перестал выполнять лишь функцию доставки пассажиров из точки А в точку Б. Он стал воплощением мечты о той жизни, какой бы мы хотели жить. Это должно проявляться во всем. Сменилась социальная картина потребителей.
Есть такой термин «нуклеарная семья». Этот термин подразумевает семью, состоящую из папы, мамы и двоих детей. Ситроен-Тюбик предназначен для совершенно иного типа потребителей, подразумевает другой тип и состав семьи: это семья и друзья. Каждая семья обрастает друзьями и именно это образует новую ячейку общества. Такое сообщество может вместе отдыхать, вместе путешествовать. В этом автомобиле мы не найдем ничего знакомого по обыденному представлению об автомобиле. Рабочее месте водителя представляет собой самостоятельный объем внутри общего пространства салона, где могут бегать дети. Подобные идеи воплощаются в совершенно иную архитектуру и пластику интерьера. I-Pad становится элементом стандартной комплектации автомобиля. Абсолютно свободная, не связанная даже с требованиями безопасности планировка салона. Даже освещение решено в духе витража, напоминающего витраж собора в Шартре. Диван трансформируется в стол, либо выносится вообще из салона.
По замыслу авторов поездка в этом автомобиле должна ассоциироваться с полетом на частном самолете, в который Вас пригласили друзья, провести уик-енд. В самолете дверь открывается вверх и трап опускается вниз. Абсолютно также открывается и дверь в салон этого автомобиля. Дверь приглашает в путешествие, не просто в перемещение в пункт Б, а именно в увлекательное путешествие, в котором вы можете активно участвовать и через интернет, выбирая и корректируя маршрут путешествия. Машина имеет элементы полного круиз-контроля - то есть вы определяете конечную точку - и машина вас туда привезет, и сама встанет на стоянку. Трудно поверить, но такая машина реально существует, продается уже третий год. Таково нынешнее положение дизайна.
Я спросил у московских дилеров, а кто ваши покупатели. Отвечают: человек с достатком, который узнал, что такое Apple.
(продолжение следует)