Стихи Виктора Кудрявцева
Те старики, которых стариками
Считали мы в начальных классах школы,
Все умерли давно. Мы стали старше
Их, сорока - пятидесятилетних,
Но стариками не зовём себя,
И обижаемся, и долго молча плачем,
Уткнув худой небритый подбородок
В отцовский китель, мамин плащ немодный,
Висящие на пыльном чердаке.
Вот. Очень хорошие, сильные стихи!
Автор - Виктор Васильевич КУДРЯВЦЕВ, из города Рудня Смоленской области.
Иллюстрацию выбирал я; его не критикуйте. Лучше порадуйтесь, что рядом с нами живут такие талантливые люди. Спасибо Анастасии ТРИФОНОВОЙ, что открыла мне такого самородка. До её стихов тоже доберёмся…
* * *
Те старики, которых стариками
Считали мы в начальных классах школы,
Все умерли давно. Мы стали старше
Их, сорока - пятидесятилетних,
Но стариками не зовём себя,
И обижаемся, и долго молча плачем,
Уткнув худой небритый подбородок
В отцовский китель, мамин плащ немодный,
Висящие на пыльном чердаке.
Ну что тут скажешь, - все мы только дети,
Играющие на краю обрыва,
Манящего прохладою речною,
Покоем, и вечерним тихим светом
Под пологом родительских небес,
И тайной, бесконечной жуткой тайной,
В присутствии которой стынут руки,
Немеют губы и мрачится разум...
Возьми скорей нас на руки, Господь!
* * *
Импровизированный рынок.
Старухи. Мухи. Требуха.
От снедью пухнущих корзинок -
Густые запахи греха.
Сожжённое закатом небо.
В углу - знакомый силуэт.
Несёт ломоть ржаного хлеба
К губам, как в юности кларнет.
Узнала или не узнала?
«Мужчина, ливерку берём?!»
Как в этой... той осталось мало,
А всё же бьётся в горле ком.
Стою. Гляжу на руки в саже:
След от кольца, в морщинах грязь
(Я, помню, целовал их даже).
И у неё не удалась…
* * *
Стоя на крыльце,
уперев руки в жирные,
обтянутые фальшивой маечкой «Adidas»
бока,
косноязычно ищет,
как бы побольнее обругать
замершего внизу сына:
- Идиотное!
Неужели когда-то акушерка
поднимала этого тихого,
ласкового ребёнка
на руки,
а она,
счастливая,
измученная родами мать,
улыбалась ему навстречу:
- Сынок!
***
Встречаясь в лесу с ёжиком
(даже незнакомым),
хочется его непременно погладить,
дотронуться до чёрного
осторожного носика,
ведь так приятно
после грубой повседневной жизни
прикоснуться к чему-то мягкому
и пушистому.
***
Первый раз
поцеловал руку матери.
В гробу.
Перед тем,
как застучали проворные молотки.
Да и то от страха,
что придётся целовать высохший
восковой лоб.
Всю обратную дорогу
трусливо вытирал платком губы,
отвернув к окну серое
бескровное лицо.
Вечером,
едва дождавшись ухода родственников,
бросился в ванную,
долго чистил зубы,
то и дело сплёвывая
в клокочущую воронку
остатки своего страха,
брезгливости,
стыда…
Мать смотрела
на склонённую под ней
лысеющую голову сына,
жалкие, обмякшие плечи
и была счастлива:
третий,
самый трудный для её мальчика день
закончился.
***
Многим не нравится
не только
как я пишу,
но и как себя веду,
как выгляжу…
Знакомые доброжелатели
никогда не преминут
подсказать:
- Да постригись ты,
в конце концов,
и все будут довольны.
Постричься, конечно,
не тяжело.
Но почему
все должны быть
довольны?!
Иллюстрация: Симферополь, универсальный магазин, 1970-е. Источник: kprf.org.
Считали мы в начальных классах школы,
Все умерли давно. Мы стали старше
Их, сорока - пятидесятилетних,
Но стариками не зовём себя,
И обижаемся, и долго молча плачем,
Уткнув худой небритый подбородок
В отцовский китель, мамин плащ немодный,
Висящие на пыльном чердаке.
Вот. Очень хорошие, сильные стихи!
Автор - Виктор Васильевич КУДРЯВЦЕВ, из города Рудня Смоленской области.
Иллюстрацию выбирал я; его не критикуйте. Лучше порадуйтесь, что рядом с нами живут такие талантливые люди. Спасибо Анастасии ТРИФОНОВОЙ, что открыла мне такого самородка. До её стихов тоже доберёмся…
* * *
Те старики, которых стариками
Считали мы в начальных классах школы,
Все умерли давно. Мы стали старше
Их, сорока - пятидесятилетних,
Но стариками не зовём себя,
И обижаемся, и долго молча плачем,
Уткнув худой небритый подбородок
В отцовский китель, мамин плащ немодный,
Висящие на пыльном чердаке.
Ну что тут скажешь, - все мы только дети,
Играющие на краю обрыва,
Манящего прохладою речною,
Покоем, и вечерним тихим светом
Под пологом родительских небес,
И тайной, бесконечной жуткой тайной,
В присутствии которой стынут руки,
Немеют губы и мрачится разум...
Возьми скорей нас на руки, Господь!
* * *
Импровизированный рынок.
Старухи. Мухи. Требуха.
От снедью пухнущих корзинок -
Густые запахи греха.
Сожжённое закатом небо.
В углу - знакомый силуэт.
Несёт ломоть ржаного хлеба
К губам, как в юности кларнет.
Узнала или не узнала?
«Мужчина, ливерку берём?!»
Как в этой... той осталось мало,
А всё же бьётся в горле ком.
Стою. Гляжу на руки в саже:
След от кольца, в морщинах грязь
(Я, помню, целовал их даже).
И у неё не удалась…
* * *
Стоя на крыльце,
уперев руки в жирные,
обтянутые фальшивой маечкой «Adidas»
бока,
косноязычно ищет,
как бы побольнее обругать
замершего внизу сына:
- Идиотное!
Неужели когда-то акушерка
поднимала этого тихого,
ласкового ребёнка
на руки,
а она,
счастливая,
измученная родами мать,
улыбалась ему навстречу:
- Сынок!
***
Встречаясь в лесу с ёжиком
(даже незнакомым),
хочется его непременно погладить,
дотронуться до чёрного
осторожного носика,
ведь так приятно
после грубой повседневной жизни
прикоснуться к чему-то мягкому
и пушистому.
***
Первый раз
поцеловал руку матери.
В гробу.
Перед тем,
как застучали проворные молотки.
Да и то от страха,
что придётся целовать высохший
восковой лоб.
Всю обратную дорогу
трусливо вытирал платком губы,
отвернув к окну серое
бескровное лицо.
Вечером,
едва дождавшись ухода родственников,
бросился в ванную,
долго чистил зубы,
то и дело сплёвывая
в клокочущую воронку
остатки своего страха,
брезгливости,
стыда…
Мать смотрела
на склонённую под ней
лысеющую голову сына,
жалкие, обмякшие плечи
и была счастлива:
третий,
самый трудный для её мальчика день
закончился.
***
Многим не нравится
не только
как я пишу,
но и как себя веду,
как выгляжу…
Знакомые доброжелатели
никогда не преминут
подсказать:
- Да постригись ты,
в конце концов,
и все будут довольны.
Постричься, конечно,
не тяжело.
Но почему
все должны быть
довольны?!
Иллюстрация: Симферополь, универсальный магазин, 1970-е. Источник: kprf.org.