«Поэзия - вся! - езда в незнаемое»
Читать чьи-то стихи - всё равно что впускать в свою жизнь чужого человека.
Казалось бы, трюизм. Но из него следуют примечательные выводы. Например.
Я патологически не доверяю Сергею Александровичу Есенину - ни как художнику, ни как человеку. Всегда, всегда, с детства, с кабацких шлягеров в телевизоре (какой-то там вечер, гаснут зори…) не доверял ему и страшился его дурновкусного ухарства. (А на дворе стояли стерильные семидесятые - страшно было подумать, что он там ещё понаписал в своих томиках!..) Ребёнком, - это важно, - я пугался той вульгарности, с которой горланится (слово «поётся» не очень подходит) его кабацкий (по-другому не скажешь) репертуар.
А вот Высоцкому - я доверяю. Сразу поверил ему - как родному, как Отцу Небесному. (Не сочтите за кощунство; я тогда и слов таких не знал - десять лет было человеку… Если интересно: первые его песни, которые я услышал (по «Голосу Америки», между прочим; это к спорам о том, что Высоцкий в СССР был на самом деле беспредельно обласкан и понапрасну считается пострадавшим), первые песни - от врагов! - «Як-истребитель», «Своя колея», «Песенка о слухах».) Я так никакому Пушкину никогда не верил и вообще никому из литераторов - всё присматривался… Но нашлись ещё очень приличные и талантливые люди.
Ещё одно очень рискованное уподобление. Да, поэт прав: поэзия - езда в незнаемое. Всё равно что выпивать с незнакомцами.
Казалось бы, трюизм. Но из него следуют примечательные выводы. Например.
Я патологически не доверяю Сергею Александровичу Есенину - ни как художнику, ни как человеку. Всегда, всегда, с детства, с кабацких шлягеров в телевизоре (какой-то там вечер, гаснут зори…) не доверял ему и страшился его дурновкусного ухарства. (А на дворе стояли стерильные семидесятые - страшно было подумать, что он там ещё понаписал в своих томиках!..) Ребёнком, - это важно, - я пугался той вульгарности, с которой горланится (слово «поётся» не очень подходит) его кабацкий (по-другому не скажешь) репертуар.
А вот Высоцкому - я доверяю. Сразу поверил ему - как родному, как Отцу Небесному. (Не сочтите за кощунство; я тогда и слов таких не знал - десять лет было человеку… Если интересно: первые его песни, которые я услышал (по «Голосу Америки», между прочим; это к спорам о том, что Высоцкий в СССР был на самом деле беспредельно обласкан и понапрасну считается пострадавшим), первые песни - от врагов! - «Як-истребитель», «Своя колея», «Песенка о слухах».) Я так никакому Пушкину никогда не верил и вообще никому из литераторов - всё присматривался… Но нашлись ещё очень приличные и талантливые люди.
Ещё одно очень рискованное уподобление. Да, поэт прав: поэзия - езда в незнаемое. Всё равно что выпивать с незнакомцами.