Я сам - о Михаиле Ивашине
Вот этот мой репост вызвал большой интерес, судя по статистике просмотров. Думаю, ключевое слово сейчас здесь «Раичев». Тем не менее, раз уж мы подняли очень серьёзную тему по имени «Михаил Ивашин», хочу сказать вот о чём.
Минувшим ноябрём исполнилось пять лет трагическому уходу из жизни редактора «Смоленской газеты». Я слежу за «Фейсбуком» и видел, что скорбная дата прошла почти незамеченной; я сказал «почти».
У меня чесались руки заново выложить тот материал, что я написал на смерть Михаила Александровича. Я этого не сделал, и вот почему.
Публикация на сайте «Смоленской газеты» вызвала шквал откликов. Казалось бы, хорошо, но отклики были на грани какого-то улюлюканья (не все, но очень много). Претензии были не к Мише (он сам велел себя так называть), а ко мне. Дескать, и написано херово, и писать я о Нём не вправе... Ситуация приобрела настолько драматический характер, что за меня вступилась (!) вдова. Хотя, надо думать, у молодой прекрасной женщины, нежданно оставшейся с двумя детьми на руках, были в тот момент совсем другие заботы... Справедливости ради подчеркну, что были и положительные отклики на мой текст.
Всё это в прошлом.
Однако на скорбное пятилетие я смолчал. По правде говоря, мне особенно и нечего добавить к тому, что было сказано в горький час. Сейчас я хочу вспомнить этот текст. Вот он (скопирован с сайта «Смоленской газеты», запись от 25 декабря 2012 года):
40 дней без Михаила Ивашина
Надеюсь, это не запоздалые слова.
Я, безусловно, поражён тем, какой сильный отклик вызвало известие о твоём уходе в журналистских кругах Смоленска (хотя и не только Смоленска). Умер не генерал от журналистики - умер любимый многими человек. Что редкость для нашей профессии. В смысле - любимый.
Не могу не подивиться тому, что при всех симпатиях друзей и подруг ты никогда не возвращался в те СМИ, которые фактически создал или где ярко работал (по-другому не умел). Не берусь судить почему.
Твой уход - это предупреждение всем нам: уж если такие уходят без времени, энергичные и креативные, то чего уж говорить о прочих… Меньше кофе, больше спать по ночам. Никаких сигарет на крыльце!
Твоя смерть должна многому научить. Благодарности за каждый прожитый день, самоотдаче (эвон ты сколько успел!), сиюминутности - не откладывать на завтра те слова, которые давно пора было сказать ещё вчера. Главное - и невыполнимое - беречь друг друга, независимо от степени таланта и вероисповедания. Не делить людей на своих и чужих, поскольку главная новость о тебе, грохнувшая одним субботним утром, неприятно поразила и всех твоих недоброжелателей: как же так?!.
Разговариваю с людьми театра и убеждаюсь в том, насколько профессия главного редактора сродни профессии главного режиссёра. Есть коллектив - одарённых, наблюдательных и не очень добрых людей. Нужно увлечь их за собой, железной рукой отсекать лишнее: нет требований - нет результата! Проявлять восприимчивость, такт, высочайшую работоспособность, здравый смысл и вкус - каждый рабочий день, с 9 до 18, а лучше - и позже. Уживаться с собственной семьёй, у которой тоже - одна жизнь, как и у всех нас.
Думаю, можно спорить о результатах тобою сделанного, но организатором ты был незаурядным. Это знают все, кто оплакивал тебя. У каждого из нас остались памятные уроки, тобою преподанные. Здесь их и не перечислить.
Кстати, то, что у меня появилась эта колонка, - исключительно твоя заслуга. Я помалкивал при тебе, а вот сейчас хочу сказать: спасибо! Ты делал мне авансы, которых я, возможно, и не заслуживал. Ты старался зажечь меня, и не твоя вина, что я оказался не настолько горюч… Ты знаешь, о чём я.
Из самых сильных впечатлений - это когда одним из тяжелейших понедельничных вечеров, после многочасовой сдачи газеты в печать, ты отпустил изнемогших сотрудников, мечтающих о подушке, вернулся в свой кабинет и снова разложил вокруг себя свёрстанные полосы - посмотреть на результат, подумать, найти и оценить резервы.
Не могу сказать, что я по тебе скучаю: без тебя как-то спокойнее, тише, проще. И гаже. В этой гадости, в этой тине и пребываю. Надеюсь, недолго осталось.
Mercy, mercy Mr. Percy
There ain’t nothing back in Jersey?..