Хроника советчины
75 лет назад, 22 мая 1946 года был убит Николай Зоря - заместитель генерального прокурора СССР, помощник главного обвинителя на Нюрнбергском процессе.
Представлял советское обвинение по разделам «Агрессия против СССР» и «Принудительный труд и насильственный угон в немецкое рабство», а также по «Катынскому делу».
Был найден застреленным в своем гостиничном номере на Гюнтермюллерштрассе, на следующий день после того, как Риббентроп под присягой устно восстановил текст тайного протокола - приложения к Договору о дружбе между СССР и Германией, в котором говорилось о предстоящем разделе Польши.
Николай Зоря не только не помешал Риббентропу сделать это, но даже отправил Сталину попавшую ему в руки копию секретного протокола, не спросив при этом разрешения у своего непосредственно руководителя - главного обвинителя от СССР Руденко.
В день смерти прокурора обнаружили лежащим на кровати, в его виске была круглая рана. Полиция Нюрнберга, осмотревшая труп, сделала вывод, что Зорю застрелили, пока он спал. Но к расследованию происшествия немцы допущены не были. По официальной советской версии, прокурор случайно нажал на курок, когда чистил оружие, однако семье сообщили, что он покончил с собой.
По поручению генпрокуратуры Николаю Зоре предстояло зачитать официальную позицию СССР по Катынскому делу. В расстреле польских офицеров советская сторона обвиняла немцев - и хотела, чтобы международный трибунал закрепил это. Однако адвокат Германа Геринга заявил протест и потребовал проведения дополнительных слушаний по делу о Катыни.
Для подготовки к прениям Николай Зоря ознакомился с бумагами советского следствия, многие из которых были фальсифицированы. Уже сталкивавшийся с практикой фальсификации дел во время Большого террора, он распознал аналогичный «почерк» НКВД в бумагах комиссии Руденко.
Изучив катынские документы, Николай Зоря обратился к генпрокурору Горшенину с просьбой немедленно откомандировать его в Москву для доклада Вышинскому о своих сомнениях. Он получил отказ, а на следующее утро был найден мертвым в своей комнате.
Внучка Николая Зори своем обращении в Главную военную прокуратуру РФ писала:
«Мой отец, Зоря Ю. Н., выяснил, что дело, возбуждённое Прокуратурой СССР в 1946 г. о расследовании обстоятельств смерти Н. Д. Зори, хранится в архиве Главной военной прокуратуры с грифом „совершенно секретно“, и в 1989 г. инициировал дополнительное расследование. В ходе расследования ГВП выяснилось, что в 1946 г. два свидетеля дали ложные показания, найденная в комнате Н. Зори гильза от не принадлежавшего ему пистолета не принята во внимание, а два пакета с грифом особой важности, отправленные заместителю Генерального прокурора, исчезли по дороге в Москву».
Тело Зори было похоронено в Нюрнберге, а через год извлечено из могилы и кремировано. О месте захоронения Николая Зори семья узнала только в 1980-х годах. Все это время он покоился на кладбище в Лейпциге. На плите с ошибкой было написано его отчество, неверно указана дата смерти, в списках захороненных он числился как рядовой.
Представлял советское обвинение по разделам «Агрессия против СССР» и «Принудительный труд и насильственный угон в немецкое рабство», а также по «Катынскому делу».
Был найден застреленным в своем гостиничном номере на Гюнтермюллерштрассе, на следующий день после того, как Риббентроп под присягой устно восстановил текст тайного протокола - приложения к Договору о дружбе между СССР и Германией, в котором говорилось о предстоящем разделе Польши.
Николай Зоря не только не помешал Риббентропу сделать это, но даже отправил Сталину попавшую ему в руки копию секретного протокола, не спросив при этом разрешения у своего непосредственно руководителя - главного обвинителя от СССР Руденко.
В день смерти прокурора обнаружили лежащим на кровати, в его виске была круглая рана. Полиция Нюрнберга, осмотревшая труп, сделала вывод, что Зорю застрелили, пока он спал. Но к расследованию происшествия немцы допущены не были. По официальной советской версии, прокурор случайно нажал на курок, когда чистил оружие, однако семье сообщили, что он покончил с собой.
По поручению генпрокуратуры Николаю Зоре предстояло зачитать официальную позицию СССР по Катынскому делу. В расстреле польских офицеров советская сторона обвиняла немцев - и хотела, чтобы международный трибунал закрепил это. Однако адвокат Германа Геринга заявил протест и потребовал проведения дополнительных слушаний по делу о Катыни.
Для подготовки к прениям Николай Зоря ознакомился с бумагами советского следствия, многие из которых были фальсифицированы. Уже сталкивавшийся с практикой фальсификации дел во время Большого террора, он распознал аналогичный «почерк» НКВД в бумагах комиссии Руденко.
Изучив катынские документы, Николай Зоря обратился к генпрокурору Горшенину с просьбой немедленно откомандировать его в Москву для доклада Вышинскому о своих сомнениях. Он получил отказ, а на следующее утро был найден мертвым в своей комнате.
Внучка Николая Зори своем обращении в Главную военную прокуратуру РФ писала:
«Мой отец, Зоря Ю. Н., выяснил, что дело, возбуждённое Прокуратурой СССР в 1946 г. о расследовании обстоятельств смерти Н. Д. Зори, хранится в архиве Главной военной прокуратуры с грифом „совершенно секретно“, и в 1989 г. инициировал дополнительное расследование. В ходе расследования ГВП выяснилось, что в 1946 г. два свидетеля дали ложные показания, найденная в комнате Н. Зори гильза от не принадлежавшего ему пистолета не принята во внимание, а два пакета с грифом особой важности, отправленные заместителю Генерального прокурора, исчезли по дороге в Москву».
Тело Зори было похоронено в Нюрнберге, а через год извлечено из могилы и кремировано. О месте захоронения Николая Зори семья узнала только в 1980-х годах. Все это время он покоился на кладбище в Лейпциге. На плите с ошибкой было написано его отчество, неверно указана дата смерти, в списках захороненных он числился как рядовой.