Век узкой специализации
Мы живем в век узкой специализации. А говоря точнее - всё более сужающейся специализации, потому что процесс этот продолжается.
Сейчас разделение на композиторов и исполнителей - обычнейшее дело.
А в старину каждый музыкант был непременно композитором.
И если бы нынешний музыкант оказался в том времени, и у него бы спросили, кто он по профессии, и он сказал бы, что он музыкант, и у него спросили бы, что он умеет делать, и он ответил бы, что может сыграть то, что сочинил кто-то другой, - его бы засмеяли.
Ученых прошлого называют энциклопедистами.
Достаточно назвать такие имена, как И. В. фон Гёте, М. В. Ломоносов...
Кем был М. В. Ломоносов? Химиком? Поэтом? Астрономом? Словесником?
А сейчас всё продолжает сужаться и сужаться дальше, и теперь можно наблюдать (забавные!) случаи, когда какой-то специалист ничего не понимает в специализации, ближайшей к его собственной и относящейся непосредственно к его же профессии.
--------
Некоторое время назад известный малахольный Севочка принес мне какой-то журнал, в котором подробно рассказывалось о «рождении новой науки» со специальным мудреным нерусским ученым названием. (Журнал он потом унес, и вспомнить название этой придури я не могу.) А занимается этот «новый раздел научной текстологии» совсем уж специфическим изучением не просто черновиков и первоначальных набросков, но именно той правки, которую в процессе работы вносил автор, и претендует на исследование «развития авторской идеи», причем в психологическом ключе, берется изучать именно психологию этого процесса. Этакая попытка «проникновения в душу» описываемого человека.
Должен сказать, что всё это мне сразу не понравилось.
Прошу прощения за сравнение, которое сейчас приведу, но лучшего мне не найти.
Рождение литературного произведения можно сравнить с появлением на свет ребенка.
Когда женщина рожает, у нее отходят воды, а потом она освобождается от всяких внутренних причиндалов, которые известны как послед.
А теперь представьте себе, что будет, если не только ценить родившегося ребенка, но и хранить эти воды и послед, которые давно уже протухли, и ковыряться в них.
Именно поэтому я никогда не сохраняю черновики, а уничтожаю их.
Сейчас разделение на композиторов и исполнителей - обычнейшее дело.
А в старину каждый музыкант был непременно композитором.
И если бы нынешний музыкант оказался в том времени, и у него бы спросили, кто он по профессии, и он сказал бы, что он музыкант, и у него спросили бы, что он умеет делать, и он ответил бы, что может сыграть то, что сочинил кто-то другой, - его бы засмеяли.
Ученых прошлого называют энциклопедистами.
Достаточно назвать такие имена, как И. В. фон Гёте, М. В. Ломоносов...
Кем был М. В. Ломоносов? Химиком? Поэтом? Астрономом? Словесником?
А сейчас всё продолжает сужаться и сужаться дальше, и теперь можно наблюдать (забавные!) случаи, когда какой-то специалист ничего не понимает в специализации, ближайшей к его собственной и относящейся непосредственно к его же профессии.
--------
Некоторое время назад известный малахольный Севочка принес мне какой-то журнал, в котором подробно рассказывалось о «рождении новой науки» со специальным мудреным нерусским ученым названием. (Журнал он потом унес, и вспомнить название этой придури я не могу.) А занимается этот «новый раздел научной текстологии» совсем уж специфическим изучением не просто черновиков и первоначальных набросков, но именно той правки, которую в процессе работы вносил автор, и претендует на исследование «развития авторской идеи», причем в психологическом ключе, берется изучать именно психологию этого процесса. Этакая попытка «проникновения в душу» описываемого человека.
Должен сказать, что всё это мне сразу не понравилось.
Прошу прощения за сравнение, которое сейчас приведу, но лучшего мне не найти.
Рождение литературного произведения можно сравнить с появлением на свет ребенка.
Когда женщина рожает, у нее отходят воды, а потом она освобождается от всяких внутренних причиндалов, которые известны как послед.
А теперь представьте себе, что будет, если не только ценить родившегося ребенка, но и хранить эти воды и послед, которые давно уже протухли, и ковыряться в них.
Именно поэтому я никогда не сохраняю черновики, а уничтожаю их.