Маска поэта
Большевицкая артиллерия с утра обстреливала Детское село. Во всех районах города падали тяжелые снаряды. Иногда долгими залпами отвечала артиллерия немцев. Дуэль загнала всех жителей в подвалы.
В маленьком домике, невдалеке от пушкинского лицея, сидели два друга - два немецких солдата - Ганс и Альфред. Рота их была размещена в городе на отдых, после упорных десятидневных боев.
Друзья вспоминали Германию, родителей, любимых девушек. Часто невдалеке от них с треском рвались снаряды. Звенели стекла. Но Ганс и Альфред сидели спокойно, покуривали сигареты, и разговаривали...
После полудня противник усилил огонь и повел обстрел зажигательными снарядами. В разных концах города вспыхнули пожары.
А в комнате друзей разговор давно перешел на другую тему.
Вчера только они посетили маленький музей Пушкина, находящийся всего лишь в нескольких шагах от их дома. Как все было интересно. Какой громадный интерес проявили к русскому поэту эти два солдата. Они подолгу останавливались около каждой рукописи, около каждого портрета поэта, около картин, изображающих пройденную им короткую, но цветущую, увитую лаврами славы жизнь.
И среди этих реликвий была маска, снятая с лица умершего поэта.
Разговор перешел на черты лица поэта, запечатленные маской.
...А в городе рвались снаряды, горели дома. Жители прятались по подвалам. Один снаряд разорвался где-то особенно близко, но друзья, занятые разговором, и на этот разрыв не обратили внимания.
Но вдруг Ганс схватил за руку Альфреда...
«Смотри», - закричал он и смолк. Продолжать дальше уже было не нужно.
Альфред увидел домик-музей в огне. Тот самый музей, который они вчера посетили, о котором они только что говорили, этот самый музей пылал разрешающимся заревом пожара.
А вокруг разрывались снаряды.
Ганс и Альфред выскочили из комнаты, перебежали площадь и бросились в горящий дом. И в эти минуты для них не существовало огня, казалось, не было режущего глаза удушающего дыма, не рвались на улицах снаряды. А только ценности, горящие в огне исторические ценности стояли перед глазами. Маска!.. Спасти прежде всего маску... Душил дым. Огонь лизал одежду, а они, эти два простых немецких солдата, прикрывали руками лицо, тушили загорающееся платье. И шли, шли все время вперед.
Вот, наконец, и та комната, в которой находилась ценная реликвия. Горела прикрытая дверь, образуя собою огненное кольцо. Друзья стремительно бросились в огонь. Альфред схватил маску почерневшими и полопавшимися от огня руками и бросился вон. А Ганс бил стекла витринок и настойчиво отвоевывал у огня авторские рукописи.
Грозил обвалиться пылающий потолок Вспыхнули на голове Ганса волосы. Больше в доме оставаться было нельзя. И Ганс, пряча от огня под френч спасенные бумаги, выскочил на улицу.
Догорал дом. Рвались снаряды. А они, обожженные, почерневшие, шли по улице улыбаясь - эти два простых немецких солдата.
В. Филатов.
«За Родину» (Псков) № 70 (165), четверг, 25 марта 1943 года, стр. 2.
В маленьком домике, невдалеке от пушкинского лицея, сидели два друга - два немецких солдата - Ганс и Альфред. Рота их была размещена в городе на отдых, после упорных десятидневных боев.
Друзья вспоминали Германию, родителей, любимых девушек. Часто невдалеке от них с треском рвались снаряды. Звенели стекла. Но Ганс и Альфред сидели спокойно, покуривали сигареты, и разговаривали...
После полудня противник усилил огонь и повел обстрел зажигательными снарядами. В разных концах города вспыхнули пожары.
А в комнате друзей разговор давно перешел на другую тему.
Вчера только они посетили маленький музей Пушкина, находящийся всего лишь в нескольких шагах от их дома. Как все было интересно. Какой громадный интерес проявили к русскому поэту эти два солдата. Они подолгу останавливались около каждой рукописи, около каждого портрета поэта, около картин, изображающих пройденную им короткую, но цветущую, увитую лаврами славы жизнь.
И среди этих реликвий была маска, снятая с лица умершего поэта.
Разговор перешел на черты лица поэта, запечатленные маской.
...А в городе рвались снаряды, горели дома. Жители прятались по подвалам. Один снаряд разорвался где-то особенно близко, но друзья, занятые разговором, и на этот разрыв не обратили внимания.
Но вдруг Ганс схватил за руку Альфреда...
«Смотри», - закричал он и смолк. Продолжать дальше уже было не нужно.
Альфред увидел домик-музей в огне. Тот самый музей, который они вчера посетили, о котором они только что говорили, этот самый музей пылал разрешающимся заревом пожара.
А вокруг разрывались снаряды.
Ганс и Альфред выскочили из комнаты, перебежали площадь и бросились в горящий дом. И в эти минуты для них не существовало огня, казалось, не было режущего глаза удушающего дыма, не рвались на улицах снаряды. А только ценности, горящие в огне исторические ценности стояли перед глазами. Маска!.. Спасти прежде всего маску... Душил дым. Огонь лизал одежду, а они, эти два простых немецких солдата, прикрывали руками лицо, тушили загорающееся платье. И шли, шли все время вперед.
Вот, наконец, и та комната, в которой находилась ценная реликвия. Горела прикрытая дверь, образуя собою огненное кольцо. Друзья стремительно бросились в огонь. Альфред схватил маску почерневшими и полопавшимися от огня руками и бросился вон. А Ганс бил стекла витринок и настойчиво отвоевывал у огня авторские рукописи.
Грозил обвалиться пылающий потолок Вспыхнули на голове Ганса волосы. Больше в доме оставаться было нельзя. И Ганс, пряча от огня под френч спасенные бумаги, выскочил на улицу.
Догорал дом. Рвались снаряды. А они, обожженные, почерневшие, шли по улице улыбаясь - эти два простых немецких солдата.
В. Филатов.
«За Родину» (Псков) № 70 (165), четверг, 25 марта 1943 года, стр. 2.