Р. Шуман. Детские сцены
Р. Шуман. Детские сцены. Легкие пьесы для фортепьяно. Urtext. (Редакция С. Диденко.) Изд. Тороповъ, Москва, 2000.
Titelseite
Послесловие редактора
При подготовке настоящего издания редактор считал своей главной задачей с максимальной точностью воспроизвести подлинный авторский текст, освободив его от многочисленных наслоений и искажений, которые допускались в издательской практике на протяжении многих лет.
Самые серьезные и достоверные первоисточники - это автограф, а также первое, прижизненное издание 1839 года с сохранившимися собственноручными корректурными листами Шумана. Только они могут быть признаны автентичными в полной мере. Во всех последующих публикациях, в том числе и немецких академических, уже встречаются не всегда оправданные дополнения, унификация параллельных мест и другие искажения.
Но даже и в двух главных первоисточниках имеются некоторые расхождения. Печатное издание (оригинальное в том числе) всегда так или иначе отличается от рукописи. Как известно, в нотоиздательском деле выработано и сложилось множество определенных графических приемов и правил, которым в рукописи композитор следует далеко не всегда. В рукописи ему, несомненно, предоставлена гораздо большая свобода в отражении всевозможных тонкостей, нежели позволяют устоявшиеся нотографические шаблоны, из-за которых в печатных изданиях многие из этих тонкостей, к сожалению, уничтожаются. И композитор при публикации своего сочинения нередко вынужден идти на уступки, компромиссы, даже чем-то жертвуя. Об этом говорит множество разночтений, выявляемых при сравнении рукописных и напечатанных источников. Назрела необходимость пересмотреть многие полиграфические правила, которые до сих пор лишают возможности отразить драгоценные подробности, присущие авторской записи и гораздо полнее передающие художественную мысль. Предпочтение наиболее позднего варианта текста далеко не всегда оказывается оправданным. Отрадно наблюдать, что в последнее время научная текстология освобождается от излишней доверчивости к так называемой «окончательной авторской воле» подобного рода.
Что же касается откровенных искажений авторского текста (которые, переходя из одного издания в другое, стали уже привычными, традиционными), то здесь на первый план выступает пристрастие подавляющего большинства редакторов во всех случаях, когда великий композитор пишет по-разному в «одинаковых» местах, всё унифицировать. Очевидно, что Шумана без достаточных оснований, с поразительной легкостью подозревали в какой-то небрежности, неряшливости даже. Повсюду добавлялись «по аналогии» всяческие значки - staccato, акценты и т. п. - как раз там, где их отсутствие у Шумана не случайно, но удивительно тонко выстраивает форму, что становится ясным, если поискать причину этих различий с благочестивым вниманием.
Яркой иллюстрацией служит расстановка лиг в № 7 (на стр. 8). Пожалуйста, обратите внимание на своеобычный, прихотливый синтаксис этой пьесы, на все его особенности, а равным образом - и на отсутствие лиг в тактах 15 - 16 и 21 (в верхнем голосе). Едва ли не во всех изданиях эти лиги искажены (в начале каждого построения - короткая лига на две ноты, от затакта на сильную долю, после чего авторская лига беззастенчиво разрывается, и начинается новая сплошная лига до конца фразы; то есть разделяется то, что Шуманом объединено, и объединяется то, что Шуманом разделено) - и унифицированы во всех шести проведениях.
Интересно примечание на стр. 10 к тактам 13 - 14 номера 9 (см.). Отсутствие именно этих двух акцентов представляется вполне оправданным и вероятным. К сожалению, нет точных сведений об их происхождении. Но сомнения по поводу их принадлежности Шуману не лишены оснований. Если сыграть всю пьесу целиком без них, то исполнение явно выигрывает по сравнению со сквозными акцентами во всех тактах без исключения.
О другой разновидности редактирования, при которой вопрос о точном следовании авторскому тексту даже и не возникает, когда редактор фиксирует свое собственное понимание произведения (занят скорее не музыкой, а собой в музыке), произвольно добавляет указания и стремится оставить свой след, можно было бы не упоминать вообще, если бы не такая фигура, сыгравшая столь заметную и роковую именно для печатного облика шумановских фортепьянных пьес роль, как Клара Шуман, опубликовавшая свою редакцию, которая получила весьма широкое распространение и оказала большое и длительное влияние на прочтение и понимание сочинений Шумана. До сих пор еще сохранился предрассудок, будто бы эта редакция является чуть ли не основным историческим документом, донесшим до нас подлинный дух музыки Шумана. На самом же деле между тем и другим очень мало общего, редакция Клары Шуман существеннейшим, принципиальным образом отличается от текста композитора - причем речь идет не о формальных добавлениях к авторскому тексту или их количестве, но об их смысловом значении. Можно смело сказать, что по части искажений Кларе Шуман принадлежит здесь абсолютное первенство - вплоть до изменения авторских метрономических указаний, фразировки и многого другого. Давно пора преодолеть привычное заблуждение и полагать всё это хрестоматийной истиной.
Шуман писал в нотах всё, что считал нужным, и если он чего-то не писал - то, значит, нужным не считал. Sapienti sat! К недвусмысленно выраженной композиторской воле - тем более, когда мы встречаемся с таким художественным феноменом, как творческий гений Шумана, - всегда следует относиться с достодолжным вниманием и почтением.
С. ДИДЕНКО
© С. В. Диденко, 1999 г. Послесловие.