Парфюмерзость
Когда-то в доброе старое время всем барышням в Смольном институте (да что там в Смольном, в любой классической гимназии) наставницы говорили: «Запомните на всю жизнь цифру 20!» Прекрасно знали это и юноши из Пажеского корпуса, хотя прямого отношения к ним это иметь никак не могло. Знали вообще во всякой добропорядочной семье. Спросите любую дворянскую бабушку!
Цифра 20 - это двадцать градусов по Цельсию. (Уж не помню, может быть, тогда было принято называть температуру по Реомюру или Фаренгейту - и тогда, значит, цифра будет другая. Но то, что она соответствует именно + 20˚ C, - совершенно точно.)
Это - та предельная граница, выше которой употребление духов, какой-либо парфюмерии строго запрещено, считается вульгарным и позорным. В жаркую погоду - объясняли наставницы - духами пользуются только падшие, гулящие женщины, это отличительный признак проститутки, ее призывный атрибут.
Естественно, что все барышни боялись этого, как огня, и аккуратно следили за термометром.
А потом пришли большевики. Часть тех, кто всё это знал, была уничтожена, другая часть - спаслась в эмиграции... И нравы стал определять победивший пролетариат, «наиболее передовой и сознательный гегемон». Результат налицо - вы можете понюхать его каждое Божье лето!
Бедные, бедные нынешние женщины! (Но и бедные наши носы!) Конечно, их нельзя обвинить в нравственном падении, они ведь просто этого не знают. И даже когда узнают - не понимают, не ощущают этого внутренне (вот он, еще один пример успешного селекционного предприятия 1917 года), пожимают плечами: «Ну, так ведь это было т о г д а ! »
Эх, побольше бы теперь того, что было т о г д а !.. И ведь всё равно - несмотря на прошедшие десятилетия - это и сегодня вульгарно, и сегодня тошнотворно, и никуда от этого не денешься.
А тут - еще новая беда. Ведь парфюмерная промышленность - вещь коммерческая. Приходится суетиться, чтобы выжить. Постоянно ведутся исследования, разработки, поиски нового. Новых запахов. Обычные (например, цветочные) приедаются, и вот (подобно тому, как в искусстве художники в поисках нового приходят иногда к явлениям несомненно дегенеративного свойства), подчас эти изыскатели преподносят немыслимые сюрпризы, стараются выпендрить что-то сверхоригинальное, изощренное. Особенно преуспели в этом французы, балансирующие иногда почти что на грани запахов фосгена или трихлортриэтиламина...
В последнее время широкое, поистине эпидемическое распространение получил какой-то новомодный дезодорант - или духи... Запах совсем не похож на обычный парфюмерный. По замыслу его творцов он должен, по-видимому, знаменовать некую «абстрактную свежесть», «свежесть вообще». Тому, кто летом отдыхал на юге, у моря, должен быть знаком запах полуразложившейся медузы. О нет, мякоть ее не настолько мясная, чтобы могла быть откровенно тухлой. Это - нежное тление: с примесью запаха йодистой морской воды, ветерка с моря... Тонкое тление. При попытке перебить этим, пересилить запах подмышечного пота «симфония» получается совершенно невообразимая! Но даже и в самом вымытом случае - мерзость отменная.
И это должно привлекать?..
Однако всего этого мало. (Вот уж недаром я обмолвился в начале, что к юношам из Пажеского корпуса такое иметь отношения никак не могло!) Следующее несчастье в том, что так «благоухать» стали теперь на каждом шагу и мужчины. Нет, не «голубые», не педерасты! Самые, с позволения сказать, нормальные. (Думаете, хотя бы их могут остановить двадцать градусов Цельсия? Ничуть не бывало! Да хоть все тридцать пять!)
Вот оно, вырождение...
Цифра 20 - это двадцать градусов по Цельсию. (Уж не помню, может быть, тогда было принято называть температуру по Реомюру или Фаренгейту - и тогда, значит, цифра будет другая. Но то, что она соответствует именно + 20˚ C, - совершенно точно.)
Это - та предельная граница, выше которой употребление духов, какой-либо парфюмерии строго запрещено, считается вульгарным и позорным. В жаркую погоду - объясняли наставницы - духами пользуются только падшие, гулящие женщины, это отличительный признак проститутки, ее призывный атрибут.
Естественно, что все барышни боялись этого, как огня, и аккуратно следили за термометром.
А потом пришли большевики. Часть тех, кто всё это знал, была уничтожена, другая часть - спаслась в эмиграции... И нравы стал определять победивший пролетариат, «наиболее передовой и сознательный гегемон». Результат налицо - вы можете понюхать его каждое Божье лето!
Бедные, бедные нынешние женщины! (Но и бедные наши носы!) Конечно, их нельзя обвинить в нравственном падении, они ведь просто этого не знают. И даже когда узнают - не понимают, не ощущают этого внутренне (вот он, еще один пример успешного селекционного предприятия 1917 года), пожимают плечами: «Ну, так ведь это было т о г д а ! »
Эх, побольше бы теперь того, что было т о г д а !.. И ведь всё равно - несмотря на прошедшие десятилетия - это и сегодня вульгарно, и сегодня тошнотворно, и никуда от этого не денешься.
А тут - еще новая беда. Ведь парфюмерная промышленность - вещь коммерческая. Приходится суетиться, чтобы выжить. Постоянно ведутся исследования, разработки, поиски нового. Новых запахов. Обычные (например, цветочные) приедаются, и вот (подобно тому, как в искусстве художники в поисках нового приходят иногда к явлениям несомненно дегенеративного свойства), подчас эти изыскатели преподносят немыслимые сюрпризы, стараются выпендрить что-то сверхоригинальное, изощренное. Особенно преуспели в этом французы, балансирующие иногда почти что на грани запахов фосгена или трихлортриэтиламина...
В последнее время широкое, поистине эпидемическое распространение получил какой-то новомодный дезодорант - или духи... Запах совсем не похож на обычный парфюмерный. По замыслу его творцов он должен, по-видимому, знаменовать некую «абстрактную свежесть», «свежесть вообще». Тому, кто летом отдыхал на юге, у моря, должен быть знаком запах полуразложившейся медузы. О нет, мякоть ее не настолько мясная, чтобы могла быть откровенно тухлой. Это - нежное тление: с примесью запаха йодистой морской воды, ветерка с моря... Тонкое тление. При попытке перебить этим, пересилить запах подмышечного пота «симфония» получается совершенно невообразимая! Но даже и в самом вымытом случае - мерзость отменная.
И это должно привлекать?..
Однако всего этого мало. (Вот уж недаром я обмолвился в начале, что к юношам из Пажеского корпуса такое иметь отношения никак не могло!) Следующее несчастье в том, что так «благоухать» стали теперь на каждом шагу и мужчины. Нет, не «голубые», не педерасты! Самые, с позволения сказать, нормальные. (Думаете, хотя бы их могут остановить двадцать градусов Цельсия? Ничуть не бывало! Да хоть все тридцать пять!)
Вот оно, вырождение...