Печенье «XXII съезд КПСС» & кошка
Вот уже 12 лет у меня живет кошка. И меня постоянно донимают вопросом:
- А как ее зовут?
А ее никак не зовут! Просто - кошка.
- Нет, так не бывает! - говорят мне всякий раз, и фраза эта абсолютно неминуема и обязательна.
- Ну, как же не бывает, когда вот она! Значит, бывает - и даже просто есть!
- Но так не должно быть! - горячо возражают мне. - Это неправильно!
И так далее, и тому подобное. И так все 12 лет.
Еще с отрочества я всегда недоумевал: почему, собственно, обязательно нужно всё как-нибудь называть?
Из раннего детства помню, что у нас был самолет «Илья Муромец». И самолет «Максим Горький». Все самолеты первое время носили собственные имена - как и корабли. Потом это прекратилось - и остались только корабли. В отношении же поездов подобное раньше никому и в голову не приходило. (Вижу, вижу, как загорелись кое у кого глаза: с этими одержимыми страстью во что бы то ни стало хоть как-нибудь, хоть в чём-нибудь меня «ущучить» знаком уже много лет. Поэтому опережаю их - и говорю: за исключением «Красной стрелы» между Москвой и Петербургом. Ну, а уж если и тут кто-то из них начнет меня поправлять, что, дескать, не Петербургом, а «Ленинградом», - добрые мои друзья прекрасно знают, куда я эту публику отошлю.)
Но не тут-то было!
Началось это не у нас (на «Красную стрелу» невзирая - она была именно исключением. И понятия «фирменный поезд» у нас тогда еще не существовало).
Великий польский композитор Ф. Шопен был французом по происхождению.
И вот - не помню, то ли французы, то ли поляки - поезд, курсирующий между Варшавой и Парижем, решили обозвать - «Шопен».
Согласитесь, в этом есть даже какая-то пошлинка... Поезд «Шопен»...
С тех пор в Париже, где-нибудь в туристическом бюро, запросто можно услышать:
- Мне два нижних места на Шопена, пожалуйста.
Немцы принялись выпускать у себя в Германии русскую водку. (Паршивенькую, конечно, с нашей ни в какое сравнение она не идет.) И поскольку для немцев Россия - это Пушкин (имя знаковое, символизирующее всё русское вообще - уж если в каком-нибудь фильме у них встречается высокий чин КГБ, то обязательно генерал Пушкин), они и водку решили назвать «Пушкин».
Водка «Пушкин» стала в Германии очень популярной, и у немцев даже появилась поговорка: «Женщины любят настоящих мужчин, а настоящие мужчины любят Пушкина». (Имеется в виду, конечно, водка.)
Однажды (когда у нас еще вовсю «строили коммунизм») кондитерская фабрика выпустила печенье «XXII съезд КПСС». Нет, я не шучу! На пачке - на желто-оранжевой обертке - перекрещенные праздничные лучи прожекторов образовывали на фоне неба римские цифры «XXII»...
Матушка моя недоумевала:
- Ну, как может быть «ПЕЧЕНЬЕ „XXII СЪЕЗД КПСС“»?!
Как-то раз мы с ней зашли в булочную - и решили с этим печеньем познакомиться. Купили - и мама тут же вынула одно печеньице, попробовала... Поморщилась - и неосторожно сказала (вокруг было довольно много народу):
- Ну и дрянь же этот XXII съезд КПСС!
На маму стали смотреть странно. И далее случилась удивительная вещь, о которой следует рассказать особо.
Видели ли вы, что бывает, если на спокойную поверхность воды уронить каплю масла? Она начинает распространяться равномерно - от центра к периферии, - и вслед за этим движением водная поверхность на глазах преобразуется, становится гладкой - и уже не похожей на воду...
Вот, в точности так же после этих слов вокруг мамы стала образовываться пустота. В наступившей тишине люди бочком-бочком, будто повинуясь какому-то инстинкту, стали отходить в разные стороны - и вскоре образовался совершенно пустой довольно правильный круг, в центре которого осталась мама, переставшая жевать и только теперь осознавшая, чтó она произнесла.
Однажды нам предстояло поехать куда-то, и пришлось выписывать кошке международный ветеринарный паспорт (удостоверяющий, что она здорова и ей сделаны все необходимые прививки). И в паспорте, и в документах у ветеринарного врача есть обязательная для заполнения графа - кличка животного. И врач, натурально, спросил, как кошку зовут.
Растерявшись от неожиданности, я наспех ляпнул первое, что пришло в голову:
- Мурка!
Так ее тогда и записали. (Но больше, разумеется, никто и никогда так ее не называл.)
Одна моя приятельница (которая очень любила придумывать для кошек всякие «красивые» вычурные имена - такие, как «Эльвира», «Элеонора» и т. п., а кота ее звали «Мерседес» - вообще-то имя женское, но она имела в виду автомобиль), услышав эту историю, ужасно за мою кошку обиделась и (когда рассказ дошел до слова «Мурка») крикнула в сердцах, сверкнув на меня глазами:
- Сам дурак!
Однако, несмотря на то, что у кошки моей так и нет имени, живется ей ничуть не хуже (а может быть, и лучше, чем многим кошкам с именами), и она у меня не голодает.
