Невыносимая тяжесть принципиального суицида
«Самоубийство - это шедевр майи».
А.Шопенгауэр. Новые паралипомены
«Суицид - это сознательное лишение себя жизни или попытка к самоубийству». Самоубийство не поощряется большинством религий, хотя примыкающая к понятию суицида жертвенная смерть обожествляется или является святым (сакральным) действом.
Проблеме суицида уделяется большое внимание в психоанализе. З.Фрейд, исследуя суицидальные мотивы у больных, объяснял их деструктивной попыткой проникновения бессознательного «Оно» в область сознательного «Я». Такое случалось у больных с фрустрированной психикой. По мнению Фрейда, вытеснение в область бессознательного нежелательных для индивида мыслей о бесцельности собственной жизни, о тяжелейшей (мнимой или реальной) вине в чем-либо, вытеснение событий, критичных или труднопереносимых для нормальной психики, приводит к накоплению в области бессознательного громадного отрицательного заряда, отделенного от области сознательного «Я» тонкой труднопроницаемой «перегородкой».
Просачивание различных суицидальных мотивов в область сознания, по Фрейду, может проявляться в деструктивных снах, в мыслях о никчемности существования, бесцельности жизни, повышенном пессимизме.
Однако в своих работах герр Фрейд утверждает, что при здоровой структуре психики, «Сверх-Я» - третий динамический компонент - тормозит, противодействует суицидальным наклонностям личности. И лишь у больных людей, с нарушенным равновесием трех компонентов психического - как преобладанием «Оно» в большинстве случаев, так иногда и в случаях доминирования «Сверх-Я» - может происходить суицид.
Наиболее распространенным типом самоубийц являются больные с преобладанием бессознательного стремления к смерти в силу неосознанной уверенности в собственной неполноценности или виновности. Нарушение сдерживания суицидальных мотивов происходит в момент торможения (дезактивации) «Сверх-Я» личности в силу каких-то внешних провоцирующих причин. Ими могут быть: схожесть ситуации с бессознательно вытесненной; несоразмерно тяжелая психологическая нагрузка, поглощающая все ресурсы «Сверх-Я»; гормональные расстройства и т.д.
Гораздо более редкими являются случаи так называемого сознательного (осознанного) самоубийства или принципиального суицида. В таких случаях в бессознательном не содержится стремление к смерти, а суицид программируется надстройкой психики - «Сверх-Я». Такие случаи самоубийств хорошо иллюстрируют ритуальные самоубийства - харакири, применяемые японскими самураями. Харакири - способ избежать «потери лица», некого идеального образа, для которого позор разрушителен, и только самоубийство может избавить от него. К этой же группе принадлежит самоубийство в идеологических целях, религиозные самоубийства, в общем случае - суицида из-за некоторых общих (для нескольких или множества людей) принципов.
Вопросы суицида подробно исследованы в главе XII «Новых паралипомен» Артура Шопенгауэра. К самоубийству автор паралипомен подходит с позиции наличия воли к жизни. Поскольку, по Шопенгауэру окружающий нас мир - вообще являет собой волю, вернее её представление, то, как только в одном конкретном индивиде всеобщая воля в силу каких-либо причин не может развиваться, она обращается в свою противоположность - суицид.
Артур Шопенгауэр начинает анализ проблемы с отрицания ценности самоубийства, поскольку «человек должен себя поставить выше жизни, он должен познать, что все её явления и происшествия, радости и боли не касаются его лучшего и внутреннего «я»…»
По мнению Шопенгауэра, самоубийца - человек, который вместо того, чтобы отказаться от хотения, уничтожает само явление этого хотения и прекращает не волю к жизни, а только жизнь. Мизантропизм - человеконенавистничество - категория более общего порядка по отношению к суициду. Интересно сравнение святого и самоубийцы в «Новых паралипоменах», иллюстрирующих разницу отказа от воли к жизни и от самой жизни. «Святой перестаёт быть явлением воли к жизни, в то время как самоубийца жить хочет, но не хочет отдельного явления воли» - считает Шопенгауэр. Он предлагает классифицировать все случаи самоубийств по критерию психического здоровья.
Шопенгауэр пишет, что существуют два типа самоубийств: самоубийство больных людей в силу большой восприимчивости ко всем неприятным впечатлениям, и самоубийство здоровых людей в силу каких-либо несчастий. По величине такого рода несчастий можно судить о степени здоровья самоубийцы.
По-видимому, классические случаи таких двух типов суицида описанны в повести Бунина «Митина любовь» и в новелле А. Моруа «"Танатос" Палац-отель».
Так Митя, в целом психически уравновешенный, здоровый молодой человек, не смог больше переносить измену любимой, и заканчивает жизнь выстрелом в рот.
Наоборот, главный герой Моруа желает смерти, едет в специальное место, где герою гарантирована заранее оплаченная эвтаназия (безболезненное убийство). И лишь полюбив, он уже не желает расстаться с жизнью. Андрэ Моруа так ярко описывает внутренний мир стремящегося к смерти по своей воле, что можно сразу же отметить некую болезненность восприятия окружающей среды, повышенную чувствительность к её воздействию.
Таким образом, по-моему, первый тип самоубийства - в силу болезни - у А. Шопенгауэра соответствует ситуации преобладания «Оно» над «Сверх-Я» у З.Фрейда, а второй тип - суицид в силу несчастья - у Шопенгауэра сопоставим с ситуацией преобладания «Сверх-Я» над «Оно» у З. Фрейда.
Наиболее полно вопросы философии суицида и его соотношения с абсурдом жизни освещены в работе «Миф о Сизифе» Альбера Камю. «В философии существует лишь одна по-настоящему важная проблема - это проблема суицида», - пишет Альбер Камю. Являясь приверженцем экзистенциализма, А.Камю трактует суицид в его взаимосвязи со смыслом жизни и её абсурдностью. "Стоит ли эта жизнь, чтобы её прожить?" - главный вопрос исследования Камю. Сравнивая такой подход к суициду с проведённым ранее анализом, ясно, что речь идёт о принципиальном суициде.
Анализируя причины суицида, Камю не отрицает существование и самоубийства из рефлексии и/или болезни. Однако анализ в «Мифе о Сизифе» проведён именно для принципиального суицида. Обозревая мировую литературу, Камю упоминает о персонажах Достоевского (Кириллов), легенде о Перегрине, гипотезе Жюля Лекье. Все эти случаи иллюстрируют идею наивысшей ценности принципиального суицида. Так, поклонник гопотезы Жюля Лекье лишил себя жизни, также как и Перегрин - греческий философ-киник середины II века н.э., состоявший в христианской общине и совершивший самосожжение, желая уподобиться Гераклу.
Особое внимание Альбер Камю уделяет творчеству Ф.Достоевского, и в частности, его литературному персонажу - Кириллову. Кириллов готовит акт суицида осознанно, поскольку он является атрибутом его божественности как человека, поправшего отсутствующего Бога-Христа, показывая при этом свою любовь к человечеству. Кириллов, подобно Ницше (отчасти), стремится убить Бога и стать Богом самому. А божественность требует её атрибутов. Анализируя «Дневник писателя» Достоевского, А.Камю приводит понятие логического суицида, согласно которому самоубийца уходит из жизни из-за метафизической обиды - невозможности избежать абсурдности мира по Достоевскому.
Камю не согласен с Достоевским и утверждает, что опыт абсурда далёк от суицида, поскольку суицид представляет собой согласие с миром (богом), а бунт - его отрицание. Ценность же жизни по Камю определятся именно бунтом. В книге «Бунтарь» («Бунтующий человек»), А.Камю показывает, что узаконение ценности суицида приводит к чудовищным искажениям жизни социума, вплоть до коллективных самоубийств в гитлеровской Германии 1945 г. Суицид часто сопряжён с желанием уничтожить не только самого себя, но также и весь окружающий мир.
Проблемы соотношения «доброкачественной» и «злокачественной» агрессии, а также суицидальные мотивы и их соотношение с сознательным убийством («всё позволено»), подробно анализируются А.Камю и Э.Фроммом в его книге «Анатомия человеческой деструктивности». Общий вывод, к которому приходят оба автора: "Если нельзя оправдать суицид, то тем более не оправдано никакое принципиальное убийство".
В современной науке существует несколько подходов к рассмотрению проблемы суицида. Помимо описанных мною философских подходов и краткого обзора психологической и художественной литературы, посвящённой проблемам суицида, необходимо тезисно остановиться на естественно-биологических аспектах данной проблемы.
Считается, что суицид в животном мире не встречается, что, по-видимому, объясняется общими эволюционными предпосылками, в частности сохранением вида в целом. Отдельные случаи (дельфины, киты, умирающие при гибели партнёра моногамные животные) исследованы в зоопсихологии не столь тщательно, как хотелось бы. Ну, или я не владею полной информацией.
У хомо, но не всегда сапиенс (как мне представляется в случае суицида), анализ семейных случаев суицида, проведённый в некоторых странах, также позволяет получить достаточно сомнительные результаты. Вполне возможно, что склонность к самоубийству не закреплена генетически, а передаётся в качестве социальной модели при воспитании в семьях. Тем не менее, не исключено, что самоубийство является фенотипическим проявлением общего состояния организма, которое как раз и может определяться генетически. Например, различный уровень эндорфинов в крови, вариации гормонального уровня могут приводить к возникновению тех или иных устойчивых состояний психики, что и будет проявляться как субъективное ощущение повышенного уровня тревожности, несчастливости и т.д.
Чётко показана корреляция между некоторыми психическими и физиологическими расстройствами и отклонениями и суицидом. Так, к группе риска относятся больные шизофренией и шизоаффективные личности, больные с различными психопатиями, сильно невротизированные люди. Группой риска также являются подростки. Суицидальное поведение у них часто объясняется отсутствием жизненного опыта и неумением определить жизненные ориентиры. Помимо общих причин этой формы девиантного поведения, есть и особые причины.
Среди молодежи распространены следующие причины: потеря любимого человека из ближайшего окружения или высокомерно отвергнутое чувство любви; уязвленное чувство собственного достоинства; крайнее переутомление; разрушение защитных механизмов личности в результате алкогольного опьянения, употребления психотропных средств; токсикомания и наркомания; отождествление себя с авторитетным человеком, совершившим самоубийство; состояние фрустрации или аффекта в форме острой агрессии, страха, когда человек утрачивает контроль над своим поведением.
***
Прячусь от боли за буквами. Не спал всю ночь. Читаю про суицид, занимаюсь каким-то дурацким анализом. Сегодня ночью узнал, что повесился Олег. Молодой парень, меньше 25 лет, по-моему. У него жена. Ребёнок родился не так давно. Жили с родителями. Хорошая, крепкая семья. Я плохо знал Олега. Он - брат моего бывшего ученика. Старший брат. Позвонила общая подруга. Задыхаясь, рассказывала. Поругался с родителями, вышел на лестничную площадку, вытащил ремень из брюк. Не откачали…
Это поколение молодых ребят и парней, следующее за моим, словно выкашивает. Ранние смерти от болезней, жуткие убийства, трагические смерти - сколько их за последние два года я помню.
Две недели назад ещё один мой бывший ученик сделал попытку повеситься. На работе, предварительно крепко набравшись крепкого спиртного. Охранник вовремя заметил, вытащил уже из петли. Склиф, причитания родных. Родных, которые за две недели до этого заставили парня усыпить двух его собак. Сестра вышла замуж, а у мужа аллергия на собачью шерсть. Если до замужества жила с мамой, то теперь решила переехать в общую с братом квартиру. Парень сопротивлялся, просил, метался по спецприёмникам для собак. Одну он взял щенком, осознанно. Вторую подобрал на улице, зимой. Дворнягу. Они и были его настоящей семьёй. После того, как ушла от него любимая девушка. Матери и сестре, он, по большому счёту, был не нужен.
Сколько подобных случаев в моей памяти только среди тех, кого знал (транквилизатор на ночь и алкоголь, выпрыгнул/а с 7 этажа, вскрыл/а вены). Потерянное поколение? Девальвация человеческих ценностей? Отсутствие воли к жизни?
***
Я не осуждаю никого. Я содрогаюсь от нелогичности мира. Ну не бывает логического суицида. Того, что Камю называет «принципиальным». Не согласен я с Камю, ох как не согласен. Хотя дела это не меняет.
Однажды - только однажды - моя дочь, лет пять назад, в истерике из-за того, что я ей что-то не разрешил (мы оба до сих пор вспомнить не можем, что именно), стала орать, что сейчас выбросится с балкона. Тогда я действовал импульсивно, от дикой боли. Схватил за руку, потащил к балкону. Орала она, орала мама. Я тащил и кричал: «Давай. Я тебе помогу, сам!». Открыл окно на балконе, дочь свалилась на пол, билась в истерике. Я присел и сказал уже спокойно: «Прыгай. Помогу. Только я следом, сразу». Больше подобных угроз за все эти годы не было. Ни у дочери, ни у сына, который в ужасе всё это наблюдал.
Прав я был тогда или нет? До сих пор у меня нет ответа. Как нет ответа, почему не остановились или не остановили тех, кто уже ушёл. Превратив свою жизнь в «шедевр Майи», а жизнь оставшихся - в страдание/сожаление/боль.