"Давненько не брал я в руки шашек..." :-)
Давненько я не писала чего-нибудь... эдакого...:-))))
Не то, что бы - к персональному, но, надеюсь - к удовольствию Татьяны tadrala :-))) Можно считать это таким... пикантным презентом к Самайну. :-)
Короткий фанфикшен к сериалу "Баффи, истребительница вампиров". Разумеется, эротический. Разумеется, про Спайка.:-)))) А вот Баффи здесь нет. "Зачем нам кузнец?...";-)
И, не поверите, всё СОВЕРШЕННО гетеросексуально!;-))))
Правила охоты.
Первое правило Охоты: у каждой дичи - своё место и своё время. Зверя, которого нужно поднимать из логова, бессмысленно стеречь на водопое. Того, кто бегает при свете дня, глупо искать в ночи. И никогда не нужно полностью полагаться на теорию. Каждая дичь - единственная в своём роде. Чем крупнее и заманчивее добыча, тем тщательнее нужно изучать её повадки.
Я - хороший охотник. Я следую правилам. Это работает. Поэтому я - не случайный гость на шумной и многолюдной вечеринке в роскошном доме на краю города. Кто-то пришёл сюда, что бы расслабиться и повеселиться. Кто-то - обстряпать пару серьёзных дел. А кто-то - просто посмотреть на чужое веселье и чужую удачу, лизнуть краешек настоящей dolce vita. Кто-то, но - не я. Мне неинтересны все эти глупости. Я охочусь.
О, нет, не так, как вон та пышногрудая брюнетка, едва не вываливающаяся из слишком облегающего и открытого платья. У меня и наряд поскромнее, и каблуки пониже, и волосы стянуты в пучок на манер Сальмы Хайек. Но брюнетка всё равно нет-нет, да и бросит в мою сторону взгляд, полный бессильной ярости. И её можно понять. В своём простом коктейльном платье из чёрного шелка, украшенная одной пунцовой розой в причёске, я привлекаю едва ли не больше мужских взглядов, чем она. А мои плавные движения, спокойная улыбка и тихий голос заставляют джентльменов проявлять почтение, о котором ей не приходится и мечтать. Скажем, уже заметно поднабравшийся Ангел Ада, что смирненько сидит сейчас рядом и, старательно подбирая слова, рассказывает о недавнем фестивале в Сан-Хосе, пятнадцать минут назад с хохотом шлёпнул её пониже спины и, походя, облапал грудь. Разумеется, всё это было до того, как он встретился глазами со мной….
Он довольно хорош, этот крепкий темноволосый парень с отчётливой примесью индейских кровей. Настолько хорош, что даже тесная чёрная кожа, пахнущая бензином, табаком и виски, не делает его пошлым и смешным. Настоящий «ездок», без дураков. При других обстоятельствах мы бы чудно провели остаток ночи, но сегодня парню не повезло. Я охочусь на редкую дичь. Особый трофей, очень ценный и очень желанный. Пожалуй, самый желанный из всех, что у меня были. Я долго следила за ним, изучая повадки, выхаживая тропы. И теперь, сидя на высоком табурете у дальнего конца барной стойки, я наблюдаю пантомиму в нескольких метрах от меня, уже зная, чем она закончится. Нужно только дождаться правильного момента. Второе правило Охоты: нетерпеливый охотник - голодный охотник. Засада для того и нужна, что бы тихонько сидеть в ней и ждать своего часа. Поэтому я улыбаюсь Ангелу и заинтересованно киваю, глядя поверх его плеча на пару, что выясняет отношения у двери, ведущей в холл.
Миниатюрная блондинка с милым, пикантно полудетским лицом, сейчас больше всего похожа на чирлидера, которую только что ущипнул за попку капитан бейсбольной команды. Она возмущена и смущена одновременно, а это не делает девушек сговорчивее. К тому же, она, что называется, не в своей тарелке на этом празднике жизни, и не скрывает от спутника желания побыстрее расстаться. Мужчина протягивает руку, пытаясь её удержать. Напрасно, ой, как напрасно. Малейший намёк на насилие - это именно то, что нужно девочке, что бы пуститься наутёк.
Он провожает её взглядом, полным нескрываемой досады. Чувственный, чётко очерченный рот кривиться в гримасе обиды и гнева. От резкого поворота полы чёрного плаща взлетают вороновыми крыльями. Стремительным шагом он пересекает зал, и разгорячённая музыкой и алкоголем толпа расступается перед ним, инстинктивно сторонясь волны звериной силы, исходящей от стройной, широкоплечей фигуры. Декольтированная брюнетка заинтересованно подаётся вперёд, но тут же отшатывается, едва не падая мимо стула. Это чеканно-красивое лицо, породистое и сексуальное, с застывшей маской властности и превосходства, как-то не располагает к навязчивой фамильярности. На мгновение он оказывается так близко, что я чувствую запах его тела, опасный и пленительный запах возбуждения и голода. Но не того голода, который может удовлетворить любой из присутствующих в зале. Он жаждет совсем другого, и жаждет настолько сильно, что лучше и придумать нельзя. Теперь самое главное - не упустить его. Третье правило Охоты: охотник, бегающий медленно, бегает в своё удовольствие. Прежде, чем белокурая голова теряется в сомкнувшейся за его спиной толпе танцующих, я мягко кладу ладонь на татуированный бицепс Ангела и гипнотически мурлычу:
- Извини, дорогой, мне нужно отойти. Не шали и не пей слишком много.
Мужчина послушно кивает. В этом нет никакой магии, просто, в сущности, все мужчины - более или менее послушные дети. Нужно только знать, как с ними обращаться. Ну, почти все….
Следуя за шлейфом запаха, я выскальзываю за своей добычей на террасу, спускающуюся двумя широкими лестницами в парк. Ближе к дому деревья укутаны переливающейся сеткой электрической иллюминации, но чуть дальше царство искусственного света заканчивается, и начинается безраздельные владения ночи и полной Луны. Владения тех, кто подобен мне, и тех, кто подобен ему.
След стремительно остывает. Похоже, тот, кого я преследую, спешит покинуть место своего разочарования. Шум вечеринки едва слышен далеко за спиной. До края парка, преходящего постепенно в дикий лесной массив, остаётся совсем немного. Впереди в лунном мареве темнеют очертания открытой беседки, затянутой плюющем и хмелем. Свежий аромат их листьев ударяет мне в ноздри, заставляя кровь ещё азартнее струиться в жилах.
Погоня - это самый опасный момент Охоты. Предвкушение легко может заставить забыть об осторожности. Четвёртое правило Охоты: беспечный охотник - мёртвый охотник. Желание кружит мне голову, и я осознаю свою ошибку, только вступив на каменные плиты площадки и услышав насмешливый, чуть тягучий голос в тени за левым плечом:
- Ну-ну…. А я уж думал, что мне показалось. Кому могло прийти в голову следить за мной весь вечер, да ещё и гнаться в темноте? Хотя что-то мне говорит, что от недостатка света здесь ты не страдаешь.
Он сидит прямо на камнях, прислонившись спиной к вытертой до кирпича декоративной стене, восхитительно бесстыже раскинув вытянутые ноги, и плотоядно улыбается мне в лицо.
- Ну, и что тебе здесь нужно?
Только что он мог меня убить. Во всяком случае - попытаться. С вполне приличными шансами на успех. Всё-таки, я не случайно охочусь именно за ним. Сильный, умный, опытный, красивый, породистый зверь, королевская добыча. Именно поэтому он мне и нужен. Но он не сделал попытки. Предпочёл дождаться именно здесь, в этом укромном уголке, и вступить в разговор. Любопытство сгубило кошку, ты слышал об этом, Вильям? Правда, поговорка умалчивает о том, как много любопытство сделало для процветания рода кошачьих в целом. Я заинтересовала тебя. Значит, ты на половину - уже мой.
- Как мило с твоей стороны не пытаться мною поужинать без интеллектуальных прелюдий.
Он приподнимает брови, неправдоподобно тёмные на умытом Луной мраморном лице, и медленно закидывает руки за голову.
- Я пока не услышал ответа на свой вопрос. Что тебе нужно здесь, дикая тварь из дикого леса?
- То же, что и тебе, мертвец, бегающий слишком быстро.
Если до этой секунды у него и были сомнения в том, с кем он имеет дело, то теперь их точно не осталось. Но не похоже, что бы это его особо смущало.
- О-о-о… Ты пришла посостязаться в остроумии?
- Нет, но не отказывать же себе в удовольствии? В конце концов, это ты - поэт. Мог бы придумать что-то оригинальное, а не цитировать Киплинга.
Он чуть прищуривает глаза и наклоняет голову к плечу. Дразнить его - такое удовольствие, в гневе он становиться просто чудо, как хорош. Но сейчас не стоит перебарщивать. В конце концов, я ведь и правда не за этим пришла.
- Спрашиваю в последний раз: что тебе нужно? Чего ты ищешь в таком шумном месте, среди этой глупой толпы?
Я прислоняюсь к колонне и откровенно рассматриваю его, улыбаясь лукаво-сладкой улыбкой, которая так многое обещает мужчинам.
- Я ищу того же, что и ты. Развлечения. Загадки. Желания. Страсти. Всего того, что мы оба вполне могли бы получить от себе подобных, но упорно ищем среди смертных.
Он поднимает бровь и жёстко усмехается.
- Ну уж нет. Я искал страсть среди таких, как я. Слишком дорогая цена и слишком редкое вознаграждение. А уж искать её среди таких, как ты…. Как минимум - бессмысленно, а, скорее -
просто опасно.
Умный вампир. Даже - слишком умный, но разве не это делает его таким притягательным? Однако стоит ему напомнить, как на самом деле обстоит дело.
- Забавно…. Мне кажется, я только что видела, как довольно опасной и совершенно бессмысленной оказалась твоя попытка добиться взаимности от смертной. О, ты был хорош, Вильям. Даже более хорош, чем обычно, хоть это и трудно себе представить. Но, если я ничего не путаю, она ведь ушла. Оставила тебя наедине с этой прекрасной ночью и твоим неутолённым желанием.
Он едва заметно подаётся вперёд. Что, не нравится, милый? Так бывает, когда слышишь неприятную правду. И незачем сверлить меня таким хищным взглядом. Твоя строптивая малышка от этого не вернётся. А я не уйду. Но капелька гнева сейчас не помешает, нужно же тебя расшевелить, вывести из равновесия, содрать с твоего прекрасного лица маску самоуверенности.
- С чего это тебя так занимает моё одиночество? Неужели ты пришла сюда, что бы дать мне то, в чём отказала она?
Сердце на мгновение замирает. Что это, небрежность или намеренный ход? Неужели его так избаловали холодность и упрямство девчонки? Разумеется, легко провоцировать и бросать вызов, зная, что он не будет принят. Впрочем, это легко проверить.
- А если и так? Что в тебе окажется сильнее, желание или осторожность, Вильям? - в моём голосе появляются мурлыкающие нотки, а тело слегка потягивается, маняще переливаясь в текучих изгибах.
- Если ты достаточно смела, что бы гоняться за мной, неужели у тебя не хватит храбрости выяснить это?
Похоже, у меня сегодня - чертовски удачная ночь. Он скользит взглядом по моему телу, и в глазах загорается тот самый огонь, который опытная женщина не спутает ни с чем. При случае стоило бы отблагодарить девочку за то, что так распалила его. Он и вправду настолько возбуждён, что готов пить из любого, достаточно привлекательного, источника. Кроме того, он - не из тех, кто, начав игру, первым сбрасывает карты.
Самое время перейти от слов к делу. Мягко оттолкнувшись от колонны, я подхожу и опускаюсь на колени между его ног. В глазах, следящих за мной, интерес, азарт и неутолённая жажда. Мгновение я смотрю ему в лицо, улыбаясь, медленно облизываю губы и опускаю взгляд.
Молния на джинсах застёгнута небрежно, последняя пара сантиметров открывает соблазнительную лазейку внутрь, к источнику пряного, острого звериного запаха. Я нарочито медленно обвожу её пальчиком и, подняв глаза, невинно осведомляюсь:
- Это - приглашение?
Он всё ещё улыбается, но дыхание уже стало глубоким и учащённым, расширенные ноздри трепещут:
- Если ты хочешь его получить, то - да.
- Спасибо, ты очень любезен, - я осторожно открываю молнию и запускаю руку под пояс «боксёров», выпуская на свободу едва ощутимо вздрагивающий член.
Он почти полностью эрегирован, головка почти обнажилась из-под «капюшона», и я не сдерживаю удовлетворённого вздоха. Многие женщины испытывают особое пристрастие к обрезанному мужскому «достоинству», объясняя это тем, что так и выглядит изящнее, и, благодаря меньшей чувствительности головки, обрезанный член более вынослив в «турнирах под покрывалом». Возразить им трудно, но, всё же, отсутствие крайней плоти делает невозможным некоторые сладкие «шалости», страстно любимые мною. Одну из них я и спешу немедленно проделать.
Самым кончиком языка я осторожно раздвигаю щёлочку уретры, словно стараясь проникнуть внутрь, как пчела проникает своим хоботком внутрь цветочного пестика в поисках нектара. Ответом мне становится резкий, прерывистый выдох и рефлекторное движение бёдер навстречу моим губам. Я не прерываю игру, что бы поднять глаза. Я и так точно знаю: теперь он не улыбается. А если даже и улыбается, то это - уже совсем другая улыбка.
По-кошачьи быстрыми и лёгкими щекочущими прикосновениями я ласкаю головку и, спустившись по тропинке уздечки, обхватываю её губами, стараясь кончиком языка проникнуть под крайнюю плоть и приласкать едва ли не самое нежное и сладкое местечко на всём теле необрезанного мужчины. Когда из его горла вырывается глухой полу стон, полу рык, я на мгновение отстраняюсь, нежно и мягко, почти невинно, целую головку члена и тут же забираю его в рот целиком, до самого основания.
Некоторым дама, в силу особенности строения их гортани, без особого труда даётся сладкое искусство «глубокой глотки». Я к ним не принадлежу, но никогда не сожалела об этом обстоятельстве. В конце концов, как гласит пословица, научить плясать можно и медведя, если у него к тому есть желание. Желание у меня было всегда. Зато у меня никогда не было соблазна пренебречь разнообразием и утонченностью ласк ради оного, пусть и самого «бронебойного», таланта. В конце концов, ради такого момента, как сейчас, можно легко закрыть глаза на маленькие неудобства.
Я плотно обхватываю член губами, что бы, лаская его внутри себя языком, то выпускать изо рта, то вновь забирать, позволяя головке скользить по горячей стенке гортани. Несколько ритмичных движений, заставляющих всё тело мужчины сладко содрогнуться - и я отстраняюсь, что бы, как написали бы в китайском трактате, «свежий ветер с гор охладил пыл нефритового дракона». Легонько дуя на возбуждённый член, я чувствую, как его пальцы сжимают моё плечо:
- Немедленно вернись назад!
О, да, разумеется, мой господин и повелитель! Шахерезада продолжит дозволенные речи… нужно же узнать, сколько раз потребуется это повторить, что бы твой голос перестал быть таким властным.
И снова пара минут сладкого плена, а затем - новое дразнящее отступление.
- Не-е-ет… - теперь его стон куда больше похож на мольбу, чем на приказ. Меня не нужно просить дважды. Я с наслаждением снова приникаю к его телу, отдаваясь тому невыразимому наслаждению, которое испытывает знающая толк в любви женщина, демонстрируя желанному мужчине своё «искусство игры на свирели».
Третий раз - самый долгий, самый томительно-сладкий. Почувствовав, как напряглись и подтянулись под жадными губами его яички, я понимаю, что он - уже на грани. Ещё несколько движений, потом, в тот самый миг, когда член весь, целиком, наслаждается упругой глубиной горла - одно сильное глотательное движение…. Но не тут-то было. Он запускает сильные пальцы мне в волосы и отрывает от себя, поднимая моё лицо к своему и впиваясь в губы жадным, глубоким поцелуем. Я послушно следую за ним, скользя пальцами правой руки по восхитительному изгибу шеи и жадно запуская пальцы в упруги волны густых волос. Левая рука, как наглый вор, проворно забирается под рубашку, исследуя рельеф и упиваясь атласной гладкостью его груди. Он опускает руки и позволяет мне освободить себя от шёлка и потёртой кожи. Наконец я могу припасть губами к этому дивному живому мрамору, щекоча языком затвердевшие горошины сосков.
Не то, что бы я была особенно против волос на мужском теле, нет! Более того, в разумных пределах «шёрстка» на торсе мужчины по-своему красива и чертовски возбуждающа, но.… Но, всё же, особенно неотразимо на меня, в полном соответствии с арабскими любовными одами, всегда действовала гладкая и рельефная мужская грудь и эта восхитительная дорожка волос, что начинается от пупка и, расширяясь и густея, спускается вниз, к истоку всех страстей и наслаждений. О, обожаемый «блядский тракт», если бы я была поэтом, равным в таланте автору «Лейли и Меджнуна», в каких пылких стихах я бы тебя воспела! Его торс - предел самых страстных мечтаний, и я с наслаждением отдаюсь его изучению, пока он усаживает меня верхом на свои бёдра, попутно умело скатывая к талии ткань юбки. Между поцелуями он издаёт довольное урчание, больше всего напоминающее тот утробный звук, которым выражает своё совершеннейшее удовольствие матёрый дворовый кот, собирающийся сожрать только что уворованный с чьей-то кухни шмат парной вырезки. Я мысленно киваю головой. О, да, милый, я и сама питаю пристрастие к чулкам, так что вполне могу понять удовольствие, которое испытывает мужчина, скользя руками по тёплому шёлку и достигая в финале живого, горячего бархата нагих женских бёдер! Тем более что эти бёдра отягощены только тонкими перемычками маленьких кружевных стрингов.
Его губы оставляю мои, что бы заняться жадным изучением шеи и ключиц, а руки ласкают бёдра и ягодицы. Нетерпеливые пальцы стягивают с плеч бретельки платья и обхватываю обнажившиеся груди. Он тесно прижимает меня к себе, что бы дать моему животу ощутить жар члена, над возбуждением которого я только что так усердно потрудилась. Зарывшись лицом в его волосы, вдыхая восхитительный запах его разгорячённого тела, я чувствую нестерпимо-сладкую истому, рождающуюся внизу, под влажным клочком кружева, и растекающуюся по каждой клеточке, до кончика каждого пальца и волоска. В следующее мгновение он обхватывает меня за талию левой рукой, пальцы правой приподнимают боковую перемычку трусиков.… Одно резкое, сильное движение, и я чувствую, как ставший бесполезным кусок шёлка тёплым браслетом сползает по моему бедру. Он приподнимает меня… о, это ни с чем несравнимое удовольствие первого прикосновения.… Да, милый, теперь. Теперь, когда сказать, что я хочу тебя, значит не сказать ничего.
Но он не продолжает, не входит в меня, а лишь удерживает навесу, позволяя головке члена скользить по разгорячённым, влажным губкам. Я пытаюсь опуститься сама, я не могу больше ждать, но он не пускает, сжимая бёдра сильными пальцами. Ну, и что в такой ситуации может сказать любая нормальная женщина?! И я выдыхаю в это безупречно очерченное ухо, так кстати оказавшееся прямо под моими губами:
- Мерзавец….
Тихий смех щекочет мою шею:
- Ты поиграла со мной. Теперь - моя очередь.
Он поднимает лицо и смотрит на меня взглядом, от которого кружится голова, и тело покорно тает, как кусочек шоколада - на жарком летнем солнце:
- Поласкай себя - кончик языка дразнящее скользит по моим губам.
- Поласкай себя, как ласкаешь всегда, когда думаешь обо мне…
Возражать невозможно, отпираться бессмысленно. Если бы сказанное не было правдой, то и меня бы здесь не было. И уж точно - в таком, в высшей степени интересном, положении.
Я покорно опускаю руку вниз, глядя в его глаза, роняя жалобно-сладкие стоны на его требовательные губы. Возбуждение так велико, что мне нужна самая малость. Я погружаю пальцы во влажную расщелину, требовательно поглаживая набухший бутон клитора. Жар наших тел и дразнящие прикосновения его члена стремительно доводят меня до исступления. Изгибаясь в его руках, я балансирую на кромке блаженства, запрокидывая голову, открывая его жадному рту неистово бьющуюся жилку на вздрагивающее шее.
- Пей! - мне нужно насытить его своей кровью, я жажду этой сладкой боли, этого совершенного слияния. Но он, проведя кончиком языка вверх, шепчет в ухо, обжигая его дыханием:
- Не сейчас… позже… возможно…. - и чуть прикусывает мочку, одновременно с силой опуская меня. Ощущение горячей упругой плоти, проникающей в моё тело, срывает последнюю преграду. С глухим рычанием я сжимаю его внутри себя, стараясь как можно глубже и сильнее ощутить это восхитительное вторжение, и кончаю, чувствуя, как холодит кожу нежной изнанки бедра истекающая из меня влага.
Дав мне лишь мгновение, он отталкивается спиной от стены и опрокидывает нас, соединённых в одно, на шероховатые камни. Теперь уже он сидит между моих ног, удерживая мои бёдра поверх своих и чуть нависая над блаженно-покорным телом. Пару мгновений он с нескрываемым торжеством смотрит на меня, словно давая понять, кто из нас теперь - чья игрушка, а затем заводит мне руки за голову и железной хваткой прижимает их к земле.
- Хватить игр. Ты ведь не за этим пришла, honey? - он опускается, прижимая меня к камням своим натянутым, разгорячённым телом. Я не в силах что-либо ответить, но это и ненужно. Жадно впившись в мои губы, изнасиловав рот алчным языком, он хрипло шепчет мне в ухо, заставляя содрогнуться от сладкого ужаса.
- А вот теперь, sweet, я буду тебя трахать…. - и одним безжалостным ударом опрокидывает в бездну сладчайшего безумия. Время для меня останавливается, пространство перестаёт существовать. Есть только жар, и яростное движение, и звериная жажда, кричащая в каждой клеточке тела: «Ещё! ЕЩЁ!!!». За миг до того, как мои руки, вырвавшись из ослабевшего капкана, обхватывают его спину, впиваясь в напряжённые мускулы острыми ногтями, его губы, наконец, приникают к бешено пульсирующей артерии, коротким уколом боли приводя на грань, где всё смешивается в одной сокрушительной волне всепоглощающего наслаждения. Невероятным усилием воли зацепившись за кромку ускользающего сознания, я чувствую, как он в последний раз яростно вонзается в меня и с отчаянным вскриком истекает в самую сокровенную глубину. Затем сознание покидает нас обоих.
Через минуту или через час, но я прихожу в себя первой. Его горячая тяжесть так невыразимо приятна, но мне пора уходить, и я с сожалением выскальзываю из-под расслабленного тела вампира, быстро оглядываясь по сторонам. Всё тихо. Луна склоняется к горизонту, кутаясь в поднимающемся предутреннем тумане. Самое время и мне раствориться в тенях, унося драгоценную добычу.
- Уже уходишь? - пальцы мягко, но требовательно смыкаются на моём запястье. Он перекатывается на спину и смотрит в лицо. На губах - довольная улыбка, а в глазах - тревога и недоумение.
- Извини, милый, мне пора. Думаю, ты не обидишься, если я не оставлю номер телефона? - я приникаю губами к припухшему яркому рту, ещё хранящему вкус моей крови, и резким движением руки возвращаю себе свободу.
- Почему ты убегаешь? Кто ты? - несётся вслед за мной вибрирующим эхом по каменным плитам.
Прежде, чем раствориться в тени деревьев, я на мгновение оборачиваюсь и с ласковой усмешкой отвечаю.
- Это не важно, Вильям. Это - совершенно неважно.
Пятое правило Охоты: никогда не кусай больше, чем можешь проглотить. Я могла бы рассказать тебе о тех чувствах, глубоких и противоречивых, пленительных и пугающих, которые ты породил во мне, которыми пронзил мою плоть и душу, навечно пригвоздив к памяти о сегодняшней ночи. Я могла бы остаться с тобой и быть тебе всем тем, что ты так жадно ищешь и никак не можешь обрести. Я могла бы легко, без страха и сомнения, преступить законы наших, проклятых людьми, племён и вступить в поединок со всем светом за право принадлежать тебе.
Я - могла бы. Но можешь ли ты? Если - да, то ты найдёшь меня, Вильям, обязательно найдёшь. Ведь я же нашла тебя.
А если - нет…. Что же, тогда пусть это странное свидание в ночном парке останется для тебя ещё одной забавной загадкой, любопытной шарадой, из тех, что так любит загадывать Судьба. В конце концов, я не знаю другого вампира, который мог бы однажды, с улыбкой или вздохом, сказать:
- Это было в тот год, когда меня поимела та сумасшедшая леди-оборотень. Горячая была кошка, ничего не скажешь….
Впрочем, лучше промолчи. Главное правило Охоты: всё, что происходит на Охоте, происходит между двумя.
30.10.2008 года, Санкт-Петербург