В пару к предыдущему фику.:-)
Тоже - про Спайка. Только пейринг восходит к "Ангелу" (спин-оф "Баффи") http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%B5%D0%BB_(%D1%82%D0%B5%D0%BB%D0%B5%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B8%D0%B0%D0%BB)
Яркий пример того, что я имею ввиду, когда сокрушаюсь о том, как трудно, почти невозможно, найти гет-слеш (истории с гетеросексуальными героями и отношениями), хотя бы приближающийся по накалу страстей и яркости текста к высококлассному гей-слешу.
Даже - ОЧЕНЬ яркий.:-)
Поэтому - предупреждение: это - не просто откровенный гей-слеш. Это - real hardcore. "Слабоневных зрителей просят покинуть аудиторию!";-)
Автор: Newkate
Название: Командировка: Маленькая ночная музыка
Бета: Helen
Рейтинг: NC-17
Спойлеры: Баффи до "Lies..." Время действия - между "Get it Done" и "Lies".
Паринг: Спайк/другие
Примечания автора: Вот что бывает, когда автору с неокрепшей (до сих пор) психикой попадается аппетитный challenge. Хелен подала идею, что пока Френсис в ЛА... и Остапа понесло
Посвящение: Хелен, человеку и музе.
Отказ от прав: отказываюсь.
Ночной воздух чист и свеж, ночные улицы пусты и опрятны, ночной ветер пахнет дождем и цветами, даже здесь, даже сейчас. Ночь остается прежней, всегда принимает тебя таким, какой ты есть.
«Мне нужен прежний Спайк. Тот, кто пытался убить меня.»
Кожаный плащ развевается по ветру, хлопает по ногам. Любимый трофей, лучшая броня, мантия истребителя Истребительниц. Смешно.
«Ты любишь наши песенки. Всегда любил, с самого начала.»
Темные комнаты, красные кружева, темные волосы, глаза, как бездонный омут, запах крови и боли. Интересно, каким ты меня видела, Дрю? Я так старался быть тем, кем ты меня видела...
«Поздравляю. Теперь ты один из нас.»
Теперь, наконец, я такой, как ты? Я знал, что так и будет, с первой капли ее крови я знал, что попался, что вечно буду искать этой силы, сражаться, ползти на брюхе, лишь бы припасть еще раз к этому источнику. Истребительница. Ее кровь, ее боль, ее поцелуй, единственный взгляд. Мы оба попались, Ангел, правда?
«Спроси меня еще раз, почему я тебя никогда не полюблю.»
Узенькое плечико, дрожащие пальцы, слезы. Баффи, ты ли это? Что случилось? Что мы наделали?
«Нет, прекрати, не надо, мне больно, пожалуйста...»
У этого голоса нет лица. У него тысячи лиц. У него глаза Баффи.
Тошнота привычно стискивает горло, слезы привычно жгут глаза. Спайк останавливается и несколько раз методично вдыхает прохладный, мягкий воздух.
Хватит пустых терзаний, хватит слез. Она ждет от тебя большего. Чего-то другого.
Существование только кажется невыносимым, главное - сосредоточиться на непосредственных задачах. Как сейчас - заходим в магазин, протягиваем деньги и говорим...
-Мальборо, красную.
На секунду Спайку кажется, что реальность снова начинает расплываться перед его глазами.Он еще ничего не сказал, верно? Но ледяной страх тут же отступает. Голос с лондонским акцентом, равно как и протянутые продавцу деньги, принадлежат кому-то другому. Спайк оборачивается, бросает недовольный взгляд на парня, влезшего без очереди. Рыжий, чуть повыше него, вампир, морда знакомая...
Рыжий мерит его таким же неласковым взором.
-А, это ты. Как я сразу пергидроль не унюхал.
Точно, точно, в ту ночь, когда Спайк окончательно опозорился перед Истребительницей, пытаясь спалить себя на кресте, этот парень присутствовал при его обреченной попытке скрыть душу и безумие с помощью одежды и прически. Стоял в углу с кислой миной, глядел на его трясущиеся руки и расцарапанную грудь, слушал тот бред, в который превращались все потуги на нормальную речь, саркастически лыбился. И надо же было снова встретиться как раз когда кола нет под рукой.
Они расплачиваются за сигареты, выходят из магазинчика и, кажется, одновременно соображают, что им отсюда по дороге. Отсюда только одна дорога к Ревелло Драйв и к тому бывшему разрушенному дому, в котором...
«Баффи, Баффи. Я знал, что с той ночи все изменится. Жаль, что не знал, в какую сторону.»
Они молча идут бок о бок, погрузившись каждый в свои мысли. Рыжий вздыхает и пытается затеять разговор.
-Так говорят, ты толстого бросил? Снова с Истребительницей?
Спайк пожимает плечами. Не все ли равно, какие слухи ползают в баре «У Вилли».
-А чего это у вас там столько девок живет? Пансион для благородных девиц затеяли?
Эту реплику Спайк просто игнорирует. Вампир выжидает, фыркает, злобно пинает банку из-под колы и меняет тему:
-Давно из Англии?
-Давно.
-Ага. За кого болеешь?
-«Манчестер Юнайтед».
-Я за «Арсенал». Ка-ак мы вас сделали!
-Браво, - вяло отвечает Спайк, и до попутчика наконец доходит, что беседы не получится. Он отворачивается, сует руки в карманы и начинает насвистывать какую-то дурацкую детскую песенку. Знакомый такой мотивчик.
Кровавая пелена падает на глаза, демон рвется изнутри, обезображивает, почти раздирает лицо. Мысли осыпаются, как осенние листья, мышцы наливаются безумной силой.
Убей. Круши. Кусай. Насыщайся. Убей!
Спайк рычит, запрокинув лицо к черному небу, и бросается на ближайшее тело, швыряет его на землю, вминает в асфальт. Оглушенное ударом, тело почти не сопротивляется.
Мать склоняется к нему, роскошные кудри, клыки, бесстыжее декольте.
«Убей его, Уильям, мальчик мой. Он узнал наш секрет. Это ведь только наша с тобой песенка, верно? Ты любишь нашу песенку? Не делись ей ни с кем!»
«Да, мама. Конечно.»
Удар, еще удар, туда, где пища нежнее всего, туда, куда больно. Пища должна кричать и корчиться, испускать волны страха, пахнуть кровью, но вместо этого она оживает, поднимается, бросается в атаку. Боль. Сопротивление. Противник сильный, очень сильный, он кажется неуязвимым. Это вампир.
Баффи улыбается, поводит плечами, в ее глазах - тепло и страсть.
«Убей вампира, Спайк. Соверши доброе дело. Докажи, что ты достоин меня.»
«О, Баффи. Сейчас. Сейчас.»
Удар, блок, пинок, подножка. Они снова на земле, Спайк сверху. Шея - уязвимое место, дотянись, рви, ломай. Противник извивается под ним, силится сбросить, держит его запястья мертвой хваткой, бормочет: «Псих, вот псих-то», но его слова сейчас не имеют смысла. Он - добыча. Баффи, я сейчас.
Противник раскидывает ноги, пытаясь получше упереться пятками в асфальт, Спайк падает на него, почти касаясь клыками обнаженного горла, и упирается ширинкой во что-то выпуклое. О, да, битва, смерть, секс, это все - только часть танца. Спайк снова рычит и нажимает своим твердеющим членом на эрекцию жертвы. Пальцы на его запястьях сжимаются, как тиски, еще немного - и кости треснут; жертва стонет и повторяет его движение. Слившись в обьятии, они качаются и трутся друг о друга, стремительно утопая в этом ощущении. Острое, почти нестерпимое наслаждение охватывает все тело, какая-то незначительная часть Спайка понимает, что его руки свободны, но он слаб, слишком слаб, он уже не может остановиться. Он взывает к памяти Баффи - совершенная грудь, мягкое лоно, теплые губы, - но память не может бороться с реальностью, только не здесь, только не сейчас, когда он балансирует на тонкой грани между болью и удовольствием, когда сильные ноги обвивают его тело, мускулистый живот соприкасается с его плотью, и с искаженного маской демона лица на него смотрят глаза, полные желания.
Спайк, Уильям Кровавый, выплевывает недокуренную сигарету и раздраженно топает ногой.
«Посмотри на себя, на что ты похож, обжимаешься невесть с кем, как дворняжка в подворотне. Какое же ты жалкое создание, я стыжусь быть тобой!»
«Заткнись, идиот, не мешай.»
«Давай, ты еще задницу ему подставь, докажи всему миру, какой ты педик.»
«Ах так?»
Спайк вскакивает, вздергивает вампира на ноги. Тот моргает и начинает что-то говорить, но Спайк бросает его лицом вниз на груду пустых ящиков у стены и прыгает следом, накрывает его своим телом, пригвождает, удерживает. Рыжий даже не сопротивляется, только сдвигается немного, устраиваясь на ящиках поудобнее, и отчетливо произносит: «Я, конечно, польщен, но по-моему, мы не должны...»
Спайк обрывает эту тираду подзатыльником, стаскивает с него джинсы, обнажая мускулистые ягодицы, обхватывает их руками, приникает к крохотному отверстию...
Красивое лицо Ангелуса нисколько не портит ярость.
«Уильям, щенок, ты забыл, кому ты принадлежишь? Убей его, немедленно!»
«Я все помню. Это ты забыл про меня. Убирайся!»
Одним движением Спайк врывается в распростертое перед ним тело, погружаясь на всю глубину. Запах крови, до того слабый (кровоточащие кулаки, пара ссадин), становится сильнее. Рыжий громко стонет сквозь зубы, ящики ломаются под его пальцами, он что-то шепчет, не то «сильнее» не то «помедленнее», но это не имеет никакого значения. Спайк задает собственный ритм, и с каждым движением его бедер, с каждым толчком болезненно твердого члена в тесном плену прохладной плоти, с каждой волной дрожи, пробегающей от одного вампира к другому, с каждым стоном, который уже непонятно кто издает, он все ближе и ближе к блаженному забвению, опустошению, взрыву...
И когда оргазм, наконец, накрывает его с головой, и он падает на обтянутую майкой спину недавнего противника, обессиленный, все еще во власти сладостных конвульсий, отчаянно жалея, что не додумался вовремя вонзить клыки в эту соблазнительно изогнутую шею и смешать извержение с насыщением, Спайк чувствует, как безумная тьма изливается из него капля за каплей, почти одновременно с семенем.
Мир снова обретает краски и грани, разум берет верх над инстинктом, яростная сила уступает место тупой боли и благостному чувству полного удовлетворения, и Спайк понимает, что только что изнасиловал малознакомого вампира прямо на улице, на груде мусора. Идеальным решением было бы распылить его прямо сейчас, второе место явно за героическим побегом. Спайк пытается подняться, но дрожащие ноги его не держат, и он падает на колени.
Жертва насилия с трудом распрямляется, потягивается, берет Спайка на руки и кидает все на те же ящики лицом вверх. Спайк пытается разглядеть звезды за дымкой калифорнийских атмосферных загрязнений и отстраненно думает о том, что сейчас его, наверное, убъют. Возможно, это к лучшему. Для всех. Первое Зло потеряет любимую игрушку, у Баффи будет одной проблемой меньше... а пожалуй, больше никто и не заметит, что Спайка не стало. Конечно, он предпочел бы умереть от руки Истребительницы... Нет. Лучше умереть именно так. Сразу после драки и отличного оргазма.
Конопатое лицо склоняется над Спайком и подмигивает. Спайк не успевает ничего сообразить, только чувствует, как джинсы соскальзывают с его бедер, рыжий забрасывает его ноги себе на плечи и что-то твердое, как осиновый кол, вонзается в него, только не совсем там, где он ожидал. Жгучая боль сотрясает все тело, Спайк вскрикивает, и твердая ладонь зажимает ему рот:
-Тише, еще услышат!
Спайк истинктивно погружает клыки в эту ладонь, и прохладная кровь струйкой течет ему в горло. В крови вампиров нет пьянящей жизненной силы человеческой крови, она полна темной силы и древней магии.
Спайк жадно глотает этот наркотик, не такой сладкий, как кровь Дрю, не такой оглушающе мощный, как кровь Сира, но этот пряный вкус все так же кружит голову. Обладатель ладони вздрагивает в ответ на боль, Спайк чувствует, как еще сильнее напрягается твердая плоть в грубине его тела. Он начинает размеренное движение, и в считанные секунды болезненное жжение сменяется полузабытым удовольствием. Какого черта, в конце концов?
Спайк расслабляется, игнорируя впивающиеся в спину углы ящиков, и сцепляет щиколотки за шеей вампира. Они быстро находят правильный угол, и на каждом толчке мягкая головка беспощадно ударяет по самой чувствительной точке, заставляя Спайка стонать и сильнее раскрываться навстречу этому вторжению. Сильные длинные пальцы обвиваются вокруг его члена, все еще покрытого кровью и спермой, и начинают ласкать, дразнить, сжимать, скользить, пока все ощущения не сливаются в единую волну, которая бурлит, пенится, захлестывает от пальцев ног до паха и наконец изливается двойным потоком, и они снова кричат, оба, уже не заботясь о том, что их могут услышать. Они долго лежат обнявшись на этих дурацких ящиках, все еще соединенные вместе, переплетая пальцы и поглаживая ладони друг друга. Спайк неожиданно замечает, что за всеми этими веснушками кроется чертовски привлекательное лицо - изумрудно-зеленые глаза, густые темно-коричневые ресницы, твердый подбородок, красиво очерченные губы. Он приподнимает голову и всего лишь на секунду прижимается к этим губам в поцелуе. Рыжий коротко целует его в ответ, соскальзывает с ящиков и начинает приводить себя в порядок с помощью смоченного в луже носового платка, а потом тем же платком по мере возможностей смывает грязь, кровь и семя со Спайка, который чувствует себя совершенно не в силах сопротивляться этой сомнительной гигиене. Рыжий застегивает штаны на них обоих, старательно разглаживает свою когда-то белую футболку с неприличной надписью (что-то про котят), теперь заляпанную пятнами разных цветов и разорванную у ворота. «Убьет она меня за майку,» - бормочет он и зажигает две сигареты.
Они молча курят, сидя рядышком и периодически морщась от боли. Наконец рыжий вздыхает:
-Е-мое, что ж я сделал-то?
-Еще ты скажи, что я отвратительная, мерзкая вещь, что ты меня использовал, - предлагает Спайк. Слова смешиваются с табачным дымом и струйкой поднимаются к небу.
-Совсем психический, - жалостливо говорит рыжий и нежно треплет Спайка за волосы. Эта небрежная ласка кажется такой естественной, что ему снова приходится часто моргать, чтобы загнать назад слезы. - Я про то, что ты же, наверное, все расскажешь Истребительнице, и она меня превратит в удобрение для розария.
-Истребительнице наплевать, - горько констатирует Спайк, мысленно прикидывая, как именно она бы среагировала на такую новость. Да никак, наверное. Ей действительно сейчас не до него.
-Или, еще хуже, - собеседник продолжает развивать мысль, жестикулируя сигаретой. - Проболтаешься моей ненаглядной, и я вообще не знаю, что она сделает.
-А она говорила, у вас чисто деловые отношения, - отмечает Спайк без малейшего интереса. Ему просто хочется поговорить.
-Она скажет, - фыркает вампир. - Она, зараза, вечно хвостом крутит, рассекает по дому в этих коротеньких маечках и штанах в обтяжку, а потом кричит: «Не лезь, похабник!», а стоит начать с кем-нибудь встречаться - чисто по работе!, - сразу в бутылку лезет, приперла домой какую-то гадость, а сейчас вообще свалила куда-то. Стерва.
-Моя тоже, - кивает Спайк, мысленно ужасаясь собственным словам - «моя», слышала бы Баффи! - Сначала: «Убийца, убийца, никогда не полюблю,» а когда я... изменился, ради нее, прошел огонь и воду и семь кругов ада, так она теперь новую песню поет: «Слабак, ничтожество, где мой любимый убийца!»
-Женщины. Сроду не знают, чего им нужно.
-Это точно.
В разговоре наступает глубокомысленная пауза, исполненная мужской солидарности.
-Говорят, конец света скоро, - небрежно говорит рыжий.
-Мы работаем над его предотвращением. У нас там целая бригада.
-Если нужна будет помощь, мы с удовольствием. Нас этот свет вполне устраивает.
-Ага, - улыбается Спайк. - Много хорошего. «Арсенал», собачьи бега, люди - еда на ножках.
-Поэтично. Глубоко сказано.
-Дарю. - Спайк встает, запахивает плащ и роняет докуренную сигарету. - Бывай, кореш.
-Эй, подожди. Нам же в одну сторону.
Спайк воздерживается от метафизического комментария и следующие пять минут они бредут по тротуару, болтая ни о чем. Уже в подвале у Баффи, привычно заковывая себя в цепи и стараясь, чтобы они прикрыли синяки на руках, Спайк вспоминает, что ему почему-то очень хотелось спросить, что за песенку насвистывал этот парень и как вообще это вышло, что они с ним... И как его, собственно говоря, зовут?
Спайк сворачивается клубочком под ветхим одеялом, закрывает глаза и, уже соскальзывая в приятный эротический сон, решает, что все это, в сущности, не важно.
http://www.mydearangel.ru/fic_index.htm
и
Яркий пример того, что я имею ввиду, когда сокрушаюсь о том, как трудно, почти невозможно, найти гет-слеш (истории с гетеросексуальными героями и отношениями), хотя бы приближающийся по накалу страстей и яркости текста к высококлассному гей-слешу.
Даже - ОЧЕНЬ яркий.:-)
Поэтому - предупреждение: это - не просто откровенный гей-слеш. Это - real hardcore. "Слабоневных зрителей просят покинуть аудиторию!";-)
Автор: Newkate
Название: Командировка: Маленькая ночная музыка
Бета: Helen
Рейтинг: NC-17
Спойлеры: Баффи до "Lies..." Время действия - между "Get it Done" и "Lies".
Паринг: Спайк/другие
Примечания автора: Вот что бывает, когда автору с неокрепшей (до сих пор) психикой попадается аппетитный challenge. Хелен подала идею, что пока Френсис в ЛА... и Остапа понесло
Посвящение: Хелен, человеку и музе.
Отказ от прав: отказываюсь.
Ночной воздух чист и свеж, ночные улицы пусты и опрятны, ночной ветер пахнет дождем и цветами, даже здесь, даже сейчас. Ночь остается прежней, всегда принимает тебя таким, какой ты есть.
«Мне нужен прежний Спайк. Тот, кто пытался убить меня.»
Кожаный плащ развевается по ветру, хлопает по ногам. Любимый трофей, лучшая броня, мантия истребителя Истребительниц. Смешно.
«Ты любишь наши песенки. Всегда любил, с самого начала.»
Темные комнаты, красные кружева, темные волосы, глаза, как бездонный омут, запах крови и боли. Интересно, каким ты меня видела, Дрю? Я так старался быть тем, кем ты меня видела...
«Поздравляю. Теперь ты один из нас.»
Теперь, наконец, я такой, как ты? Я знал, что так и будет, с первой капли ее крови я знал, что попался, что вечно буду искать этой силы, сражаться, ползти на брюхе, лишь бы припасть еще раз к этому источнику. Истребительница. Ее кровь, ее боль, ее поцелуй, единственный взгляд. Мы оба попались, Ангел, правда?
«Спроси меня еще раз, почему я тебя никогда не полюблю.»
Узенькое плечико, дрожащие пальцы, слезы. Баффи, ты ли это? Что случилось? Что мы наделали?
«Нет, прекрати, не надо, мне больно, пожалуйста...»
У этого голоса нет лица. У него тысячи лиц. У него глаза Баффи.
Тошнота привычно стискивает горло, слезы привычно жгут глаза. Спайк останавливается и несколько раз методично вдыхает прохладный, мягкий воздух.
Хватит пустых терзаний, хватит слез. Она ждет от тебя большего. Чего-то другого.
Существование только кажется невыносимым, главное - сосредоточиться на непосредственных задачах. Как сейчас - заходим в магазин, протягиваем деньги и говорим...
-Мальборо, красную.
На секунду Спайку кажется, что реальность снова начинает расплываться перед его глазами.Он еще ничего не сказал, верно? Но ледяной страх тут же отступает. Голос с лондонским акцентом, равно как и протянутые продавцу деньги, принадлежат кому-то другому. Спайк оборачивается, бросает недовольный взгляд на парня, влезшего без очереди. Рыжий, чуть повыше него, вампир, морда знакомая...
Рыжий мерит его таким же неласковым взором.
-А, это ты. Как я сразу пергидроль не унюхал.
Точно, точно, в ту ночь, когда Спайк окончательно опозорился перед Истребительницей, пытаясь спалить себя на кресте, этот парень присутствовал при его обреченной попытке скрыть душу и безумие с помощью одежды и прически. Стоял в углу с кислой миной, глядел на его трясущиеся руки и расцарапанную грудь, слушал тот бред, в который превращались все потуги на нормальную речь, саркастически лыбился. И надо же было снова встретиться как раз когда кола нет под рукой.
Они расплачиваются за сигареты, выходят из магазинчика и, кажется, одновременно соображают, что им отсюда по дороге. Отсюда только одна дорога к Ревелло Драйв и к тому бывшему разрушенному дому, в котором...
«Баффи, Баффи. Я знал, что с той ночи все изменится. Жаль, что не знал, в какую сторону.»
Они молча идут бок о бок, погрузившись каждый в свои мысли. Рыжий вздыхает и пытается затеять разговор.
-Так говорят, ты толстого бросил? Снова с Истребительницей?
Спайк пожимает плечами. Не все ли равно, какие слухи ползают в баре «У Вилли».
-А чего это у вас там столько девок живет? Пансион для благородных девиц затеяли?
Эту реплику Спайк просто игнорирует. Вампир выжидает, фыркает, злобно пинает банку из-под колы и меняет тему:
-Давно из Англии?
-Давно.
-Ага. За кого болеешь?
-«Манчестер Юнайтед».
-Я за «Арсенал». Ка-ак мы вас сделали!
-Браво, - вяло отвечает Спайк, и до попутчика наконец доходит, что беседы не получится. Он отворачивается, сует руки в карманы и начинает насвистывать какую-то дурацкую детскую песенку. Знакомый такой мотивчик.
Кровавая пелена падает на глаза, демон рвется изнутри, обезображивает, почти раздирает лицо. Мысли осыпаются, как осенние листья, мышцы наливаются безумной силой.
Убей. Круши. Кусай. Насыщайся. Убей!
Спайк рычит, запрокинув лицо к черному небу, и бросается на ближайшее тело, швыряет его на землю, вминает в асфальт. Оглушенное ударом, тело почти не сопротивляется.
Мать склоняется к нему, роскошные кудри, клыки, бесстыжее декольте.
«Убей его, Уильям, мальчик мой. Он узнал наш секрет. Это ведь только наша с тобой песенка, верно? Ты любишь нашу песенку? Не делись ей ни с кем!»
«Да, мама. Конечно.»
Удар, еще удар, туда, где пища нежнее всего, туда, куда больно. Пища должна кричать и корчиться, испускать волны страха, пахнуть кровью, но вместо этого она оживает, поднимается, бросается в атаку. Боль. Сопротивление. Противник сильный, очень сильный, он кажется неуязвимым. Это вампир.
Баффи улыбается, поводит плечами, в ее глазах - тепло и страсть.
«Убей вампира, Спайк. Соверши доброе дело. Докажи, что ты достоин меня.»
«О, Баффи. Сейчас. Сейчас.»
Удар, блок, пинок, подножка. Они снова на земле, Спайк сверху. Шея - уязвимое место, дотянись, рви, ломай. Противник извивается под ним, силится сбросить, держит его запястья мертвой хваткой, бормочет: «Псих, вот псих-то», но его слова сейчас не имеют смысла. Он - добыча. Баффи, я сейчас.
Противник раскидывает ноги, пытаясь получше упереться пятками в асфальт, Спайк падает на него, почти касаясь клыками обнаженного горла, и упирается ширинкой во что-то выпуклое. О, да, битва, смерть, секс, это все - только часть танца. Спайк снова рычит и нажимает своим твердеющим членом на эрекцию жертвы. Пальцы на его запястьях сжимаются, как тиски, еще немного - и кости треснут; жертва стонет и повторяет его движение. Слившись в обьятии, они качаются и трутся друг о друга, стремительно утопая в этом ощущении. Острое, почти нестерпимое наслаждение охватывает все тело, какая-то незначительная часть Спайка понимает, что его руки свободны, но он слаб, слишком слаб, он уже не может остановиться. Он взывает к памяти Баффи - совершенная грудь, мягкое лоно, теплые губы, - но память не может бороться с реальностью, только не здесь, только не сейчас, когда он балансирует на тонкой грани между болью и удовольствием, когда сильные ноги обвивают его тело, мускулистый живот соприкасается с его плотью, и с искаженного маской демона лица на него смотрят глаза, полные желания.
Спайк, Уильям Кровавый, выплевывает недокуренную сигарету и раздраженно топает ногой.
«Посмотри на себя, на что ты похож, обжимаешься невесть с кем, как дворняжка в подворотне. Какое же ты жалкое создание, я стыжусь быть тобой!»
«Заткнись, идиот, не мешай.»
«Давай, ты еще задницу ему подставь, докажи всему миру, какой ты педик.»
«Ах так?»
Спайк вскакивает, вздергивает вампира на ноги. Тот моргает и начинает что-то говорить, но Спайк бросает его лицом вниз на груду пустых ящиков у стены и прыгает следом, накрывает его своим телом, пригвождает, удерживает. Рыжий даже не сопротивляется, только сдвигается немного, устраиваясь на ящиках поудобнее, и отчетливо произносит: «Я, конечно, польщен, но по-моему, мы не должны...»
Спайк обрывает эту тираду подзатыльником, стаскивает с него джинсы, обнажая мускулистые ягодицы, обхватывает их руками, приникает к крохотному отверстию...
Красивое лицо Ангелуса нисколько не портит ярость.
«Уильям, щенок, ты забыл, кому ты принадлежишь? Убей его, немедленно!»
«Я все помню. Это ты забыл про меня. Убирайся!»
Одним движением Спайк врывается в распростертое перед ним тело, погружаясь на всю глубину. Запах крови, до того слабый (кровоточащие кулаки, пара ссадин), становится сильнее. Рыжий громко стонет сквозь зубы, ящики ломаются под его пальцами, он что-то шепчет, не то «сильнее» не то «помедленнее», но это не имеет никакого значения. Спайк задает собственный ритм, и с каждым движением его бедер, с каждым толчком болезненно твердого члена в тесном плену прохладной плоти, с каждой волной дрожи, пробегающей от одного вампира к другому, с каждым стоном, который уже непонятно кто издает, он все ближе и ближе к блаженному забвению, опустошению, взрыву...
И когда оргазм, наконец, накрывает его с головой, и он падает на обтянутую майкой спину недавнего противника, обессиленный, все еще во власти сладостных конвульсий, отчаянно жалея, что не додумался вовремя вонзить клыки в эту соблазнительно изогнутую шею и смешать извержение с насыщением, Спайк чувствует, как безумная тьма изливается из него капля за каплей, почти одновременно с семенем.
Мир снова обретает краски и грани, разум берет верх над инстинктом, яростная сила уступает место тупой боли и благостному чувству полного удовлетворения, и Спайк понимает, что только что изнасиловал малознакомого вампира прямо на улице, на груде мусора. Идеальным решением было бы распылить его прямо сейчас, второе место явно за героическим побегом. Спайк пытается подняться, но дрожащие ноги его не держат, и он падает на колени.
Жертва насилия с трудом распрямляется, потягивается, берет Спайка на руки и кидает все на те же ящики лицом вверх. Спайк пытается разглядеть звезды за дымкой калифорнийских атмосферных загрязнений и отстраненно думает о том, что сейчас его, наверное, убъют. Возможно, это к лучшему. Для всех. Первое Зло потеряет любимую игрушку, у Баффи будет одной проблемой меньше... а пожалуй, больше никто и не заметит, что Спайка не стало. Конечно, он предпочел бы умереть от руки Истребительницы... Нет. Лучше умереть именно так. Сразу после драки и отличного оргазма.
Конопатое лицо склоняется над Спайком и подмигивает. Спайк не успевает ничего сообразить, только чувствует, как джинсы соскальзывают с его бедер, рыжий забрасывает его ноги себе на плечи и что-то твердое, как осиновый кол, вонзается в него, только не совсем там, где он ожидал. Жгучая боль сотрясает все тело, Спайк вскрикивает, и твердая ладонь зажимает ему рот:
-Тише, еще услышат!
Спайк истинктивно погружает клыки в эту ладонь, и прохладная кровь струйкой течет ему в горло. В крови вампиров нет пьянящей жизненной силы человеческой крови, она полна темной силы и древней магии.
Спайк жадно глотает этот наркотик, не такой сладкий, как кровь Дрю, не такой оглушающе мощный, как кровь Сира, но этот пряный вкус все так же кружит голову. Обладатель ладони вздрагивает в ответ на боль, Спайк чувствует, как еще сильнее напрягается твердая плоть в грубине его тела. Он начинает размеренное движение, и в считанные секунды болезненное жжение сменяется полузабытым удовольствием. Какого черта, в конце концов?
Спайк расслабляется, игнорируя впивающиеся в спину углы ящиков, и сцепляет щиколотки за шеей вампира. Они быстро находят правильный угол, и на каждом толчке мягкая головка беспощадно ударяет по самой чувствительной точке, заставляя Спайка стонать и сильнее раскрываться навстречу этому вторжению. Сильные длинные пальцы обвиваются вокруг его члена, все еще покрытого кровью и спермой, и начинают ласкать, дразнить, сжимать, скользить, пока все ощущения не сливаются в единую волну, которая бурлит, пенится, захлестывает от пальцев ног до паха и наконец изливается двойным потоком, и они снова кричат, оба, уже не заботясь о том, что их могут услышать. Они долго лежат обнявшись на этих дурацких ящиках, все еще соединенные вместе, переплетая пальцы и поглаживая ладони друг друга. Спайк неожиданно замечает, что за всеми этими веснушками кроется чертовски привлекательное лицо - изумрудно-зеленые глаза, густые темно-коричневые ресницы, твердый подбородок, красиво очерченные губы. Он приподнимает голову и всего лишь на секунду прижимается к этим губам в поцелуе. Рыжий коротко целует его в ответ, соскальзывает с ящиков и начинает приводить себя в порядок с помощью смоченного в луже носового платка, а потом тем же платком по мере возможностей смывает грязь, кровь и семя со Спайка, который чувствует себя совершенно не в силах сопротивляться этой сомнительной гигиене. Рыжий застегивает штаны на них обоих, старательно разглаживает свою когда-то белую футболку с неприличной надписью (что-то про котят), теперь заляпанную пятнами разных цветов и разорванную у ворота. «Убьет она меня за майку,» - бормочет он и зажигает две сигареты.
Они молча курят, сидя рядышком и периодически морщась от боли. Наконец рыжий вздыхает:
-Е-мое, что ж я сделал-то?
-Еще ты скажи, что я отвратительная, мерзкая вещь, что ты меня использовал, - предлагает Спайк. Слова смешиваются с табачным дымом и струйкой поднимаются к небу.
-Совсем психический, - жалостливо говорит рыжий и нежно треплет Спайка за волосы. Эта небрежная ласка кажется такой естественной, что ему снова приходится часто моргать, чтобы загнать назад слезы. - Я про то, что ты же, наверное, все расскажешь Истребительнице, и она меня превратит в удобрение для розария.
-Истребительнице наплевать, - горько констатирует Спайк, мысленно прикидывая, как именно она бы среагировала на такую новость. Да никак, наверное. Ей действительно сейчас не до него.
-Или, еще хуже, - собеседник продолжает развивать мысль, жестикулируя сигаретой. - Проболтаешься моей ненаглядной, и я вообще не знаю, что она сделает.
-А она говорила, у вас чисто деловые отношения, - отмечает Спайк без малейшего интереса. Ему просто хочется поговорить.
-Она скажет, - фыркает вампир. - Она, зараза, вечно хвостом крутит, рассекает по дому в этих коротеньких маечках и штанах в обтяжку, а потом кричит: «Не лезь, похабник!», а стоит начать с кем-нибудь встречаться - чисто по работе!, - сразу в бутылку лезет, приперла домой какую-то гадость, а сейчас вообще свалила куда-то. Стерва.
-Моя тоже, - кивает Спайк, мысленно ужасаясь собственным словам - «моя», слышала бы Баффи! - Сначала: «Убийца, убийца, никогда не полюблю,» а когда я... изменился, ради нее, прошел огонь и воду и семь кругов ада, так она теперь новую песню поет: «Слабак, ничтожество, где мой любимый убийца!»
-Женщины. Сроду не знают, чего им нужно.
-Это точно.
В разговоре наступает глубокомысленная пауза, исполненная мужской солидарности.
-Говорят, конец света скоро, - небрежно говорит рыжий.
-Мы работаем над его предотвращением. У нас там целая бригада.
-Если нужна будет помощь, мы с удовольствием. Нас этот свет вполне устраивает.
-Ага, - улыбается Спайк. - Много хорошего. «Арсенал», собачьи бега, люди - еда на ножках.
-Поэтично. Глубоко сказано.
-Дарю. - Спайк встает, запахивает плащ и роняет докуренную сигарету. - Бывай, кореш.
-Эй, подожди. Нам же в одну сторону.
Спайк воздерживается от метафизического комментария и следующие пять минут они бредут по тротуару, болтая ни о чем. Уже в подвале у Баффи, привычно заковывая себя в цепи и стараясь, чтобы они прикрыли синяки на руках, Спайк вспоминает, что ему почему-то очень хотелось спросить, что за песенку насвистывал этот парень и как вообще это вышло, что они с ним... И как его, собственно говоря, зовут?
Спайк сворачивается клубочком под ветхим одеялом, закрывает глаза и, уже соскальзывая в приятный эротический сон, решает, что все это, в сущности, не важно.
http://www.mydearangel.ru/fic_index.htm
и