Passo dopo passo (Tratti di Codice). Parte seconda.
С каждой секундой Он чувствовал, как крепнет тонкая ниточка, как сильнее она пульсирует, ложась габаритными огнями на гладь дороги, по которой сгустком теней летела его машина.
Он чувствовал Ее, знал, куда ехать, знал, где Она сейчас. Он сам когда-то привел Ее в это место, познакомил с хозяином, со своими немногочисленными товарищами…
Там Она поднимала бокал за Него. За еще один год очередной прожитой им жизни. Но в отличие от остальных, Она одна знала, какая это была по счету жизнь и какой год.
Бритый под ноль, под два метра ростом и с косой саженью в плечах охранник у входа бегло проскользнул по Нему взглядом и дежурно улыбнулся, оценив слегка мятую, но весьма дорогую шелковую рубашку с алым орнаментом вышивки на молодом человеке, выходящем из салона черного автомобиля.
Он сдержанно кивнул живому охранному стереотипу и прошел за учтиво отцепленный от стойки красный канат на зависть недовольно вздохнувшей очереди.
Ему нравилось это место своим забавным, несколько напоминающем ему о доме, антуражем.
Этот клуб-бар был сделан на манер римской виллы с колоннами, лепниной и росписью на потолке в стиле венецианского барокко. Там было шесть залов, в каждом из которых звучала совершенно разная музыка, не перемешиваясь.
Своего старого друга Он нашел за барной стойкой, как и всегда. Иногда тот любил вернуться к тому, с чего начал, не считая зазорным быть в центре людей, готовить и подавать им коктейли. Худощавый, длинноволосый с аккуратным хвостиком сзади мужчина в черной футболке, не скрывающей мышц под загорелой, бронзового цвета кожей, белозубо улыбался очередной клиентке, смешивая той столь обожаемый девушками мохито.
- Бокал Кьянти, пожалуйста. - Произнес Он, улыбнувшись.
- О! Привет ! Давно тебя тут не видел! Сейчас, одну минутку. - Он протянул ему руку через стойку, одновременно махнув девушке в черном фартуке с вышивкой-логотипом клуба.
Девушка оперативно подлезла мужчине под руку и начала смешивать коктейли, обслуживая нетерпеливый, веселых клиентов.
Бармен снял фартук, пригладил слегка растрепанные волосы, взял Его за плечо и повел наверх, в свой кабинет, откуда можно было созерцать танцующих внизу людей.
Захлопнув дверь, хозяин усадил гостя на диван, откупорил бутылку хорошего тосканского вина и достал из холодильника тарелочку с сыром и фруктами.
-Готовился к моему приходу? - Непринужденно спросил Он, устраиваясь поудобнее в кожаном кресле и крутя в руках бокал с рубиновым вином.
-Ну, как сказать, готовился…Знал, что ты появишься. Тут и гадать не надо было.
-Почему же? - Он постарался не показать своего волнения, потому сделал глоток из тонкого бокала. Вино было действительно хорошим.
-Так ко мне пришла твоя девушка, попросила сегодня клетку. - С прищуром улыбнулся хозяин заведения, полностью морщинками в уголках глаз выдав свой настоящий возраст.
Бокал дрогнул в Его руках.
-Клетку?
-Ну, да. А ты…Ааа! Блин, прости, друг, случайно выдал. В общем, сейчас уже начнется. Если хочешь, посмотри отсюда, можешь на балкон выйти или в зал спуститься. Но, лучше, конечно, отсюда. Тут самый хороший обзор.
-Жень…А Она одна пришла? - Спросил Он, поднимаясь из кресла.
-Нет, с типом каким-то. Хотела чил-аут снять на втором этаже, я ей свой отдал, ну, тот, в котором мы с тобой обычно сидим. Все равно сегодня не нужен, а для нее не жалко. А кто этот парень с ней? Я подумал, брат, больно похожи.
-Нет, не брат, знакомый общий. Решили, видимо, меня сегодня разыграть. Посмотрим, что там дальше будет. - Маленький огонек в его груди начал разгораться сильнее, по рукам прошло приятное тепло.
-А…ага…Понятно. Если что, там под ручкой дивана есть кнопка вызова охраны на всякий случай. Или, может быть…. - С лица хозяина слетела улыбка, темные глаза были необычайно серьезны как никогда. Он прекрасно помнил, как его гость вытащил его из огромной долговой ямы, настолько глубокой, что за такое даже всеми переломанными костями вряд ли расплатишься. Он появился неожиданно, вытащил и даже не потребовал ничего взамен, как будто даже боялся, что его попытаются отблагодарить. Но, Евгений, все равно не мог забыть столь широкого жеста, потому половина клуба по документам принадлежала Ему. Потому никогда не задавалось лишних вопросов, никогда не было сомнений. Если другу нужна помощь, пусть даже Он ее не требует, ее нужно немедленно оказать.
-Нет, Жень, все хорошо, сам разберусь, спасибо тебе за помощь.
Женя помялся немного, совсем по-детски переступая с ноги на ногу, а потом произнес:
-Знаю, что не мое дело, но у Нее с ним ничего нет. По крайней мере, когда он попытался ее при мне обнять, Она как-то так ловко из его рук вывернулась, не позволяя себя трогать.
Он глубоко вдохнул.
-Спасибо тебе. Я знаю, просто…Это Ее выбор.
-Хм, тогда он более чем очевиден. Ладно, наслаждайся зрелищем, а я пойду к клиентам, что-то сегодня хочется за барной стойкой постоять. - Мужчины улыбнулись друг другу и хозяин ушел вниз, закрыв за собой дверь, оставив гостя в кабинете.
Оставшись один, Он открыл дверь, ведущую на импровизированный балкончик с кованой решеткой, на котором стояли два глубоких ротанговых кресла с мягкими подушками в них. Действительно, самое лучшее место для наблюдения за всеми.
Грохочущая басами музыка в зале начала постепенно стихать, уступив место усиленному динамиками и голосу диджея:
- Вам нравится музыка?!
Одобрительный рев толпы в ответ.
- А не хотите ли чего-нибудь погорячее? Уже ведь полночь! Наступила пятница! Лето! Наслаждайтесь!
Толпа взорвалась разномастными криками, свистом, улюлюканьем, захлопали одновременно сотни рук.
Зазвучала музыка. Снова, в каждом зале своя, но во всех них с потолка начала опускаться позолоченные, гигантские птичьи клетки, в каждой из которых была девушка-танцовщица, призванная разогревать людей внизу.
Клетка остановилась где-то на середине между полом и потолком, так, чтобы танцующая в ней девушка была видна всем, но никто не мог до нее дотянуться.
Сладкий, певучий, подобный пыльному сахарскому сирокко женский голос зазвучал в Его зале, обволакивая своей горячей нежностью.
И Он понял, что эту песню выбрала Она. Потому что ничто не могло лучше подчеркнуть в тот момент Ее образ.
Она стояла, изогнувшись в золотой клетке, облаченная в белый корсет и небрежно завязанный на бедрах полупрозрачный, похожий на тонкую белую паутинку платок, за которым просвечивали маленькие, узкие трусики.
Легкое одеяние невероятно гармонично контрастировало с загорелой кожей цвета гречишного меда и светлыми, выгоревшими волосами.
На левой руке, от плеча и до кисти, шел цветочный орнамент татуировки, светящийся голубоватым в ультрафиолетовом свете.
Он сидел, не в силах вспомнить, видел ли он нечто подобное когда-нибудь…и может быть ли что-то более прекрасное в своей невинной и одновременно порочной простоте?
И тут Она начала двигаться. Медленно, в такт музыке, как будто бы разрешая той ласкать каждый изгиб своего тела, омывать, проводить своим незримым певучим язычком по самым нежным местам.
Флюорисцирующая татуировка на руке гипнотизировала, оставляя в темноте голубоватые всполыхи дымки от Ее движений.
Руки, шея, плечи, талия, бедра , ноги - абсолютная слаженность движений, одновременная расслабленность и жесткость.
Несколько поворотов, быстрый наклон, медленный подъем.
Язык не поворачивался назвать это стриптизом.
Толпа внизу гудела, ожесточенно аплодируя. Казалось, даже люди перестали танцевать, наслаждаясь диковинным зрелищем.
Он сидел на балконе, боясь отвести взгляд, боясь сбросить свое наваждение. Этот танец ему что-то напоминал, что-то совсем простое и одновременно значимое, как будто, нечто подобное Он уже видел. И в тот момент, когда Она небрежным жестом сорвала платок со своих бедер, Он понял, что Она танцевала «танец семи покрывал», тот самый, которым очаровала юная Саломея царя Ирода.
Он вспомнил, как Она говорила про экзотические танцы, как хотела бы научиться танцевать, как иногда посещала танцевальную студию…Но Он не знал, что это был за танец…
Пусть модернизированный, прошедший тысячи вариаций, но все равно он.
Перед Ним танцевала сейчас сама Саломея, задевая каждую струну его мужского естества своей порочностью чистоты, той самой, которую хочется размазать багровым отпечатком по выбеленным шелковым простыням.
Там, в клетке, она выгнулась, как будто ее потянули сильной рукой за волосы, одновременно нажав на поясницу, заставляя схватиться руками за прутья.
Он видел каждую капельку пота на загорелой коже, слышал каждый вздох, вырывающийся из ее приоткрытых губ, каждый стон, терзающий высокую, заключенную в оковы корсета грудь.
Мужчины внизу бесновались. Женщины стояли, приоткрыв рты. Кто-то тянул к клетке руки, желая прикоснуться.
Он встал, вцепившись длинными пальцами в парапет балкона, как Она вцеплялась в прутья клетки, отдавая всю себя толпе.
Голос неизвестной певицы, выводящей невероятную по своей сложности кантату дошел до пика. Она изогнулась «мостиком» в широкой клетке. Платок скользнул между прутьев и был моментально разорван просто в клочья кинувшимися подбирать его людьми.
Изящный переворот, и Она снова встала на ноги, продолжая свой изысканный танец.
Он думал о том, как сильно хочет к ней прикоснуться сейчас. И ведь Она была так близко. Всего лишь на расстоянии одного его прыжка. Вот так сейчас опереться о прутья, оттолкнуться, оказаться с ней рядом и не отпускать уже, но тут Он краем глаза заметил стоящего на соседнем балкончике, в нескольких метрах от него высокого светловолосого парня. Того самого, которого видел с ней вместе в парке.
Он узнал его запах. Когда Она последний раз приходила к нему на тренировку, Она принесла его на себе.
Ему не нравился чужой запах на Ней, потому что он перебивал ее настоящий аромат, тот, который нельзя было скрыть никакими духами. В тот момент Ему хотелось отвести Ее в душ и искупать, просто омыть в теплой воде, чтобы оковы чужого запаха спали с ее запястий, лица, волос и шеи, возродить ее первозданность, ту самую, которая была присуща самой Еве.
Светловолосый мужчина смотрел на нее, ровно так же, как и мужчины на танцполе внизу. Он пожирал Ее глазами и даже тянул к Ней руку.
Ему стало на секунду противно от этого, а потом Он посмотрел на свои взмокшие ладони, ощутил взволновавшееся тело и понял, что они в равных условиях.
Музыка постепенно начала стихать, женщина пела все тише и тише, даже немного грустно, но по прежнему так же сладко.
Последний изгиб тонкого стана, поворот плеч, движение разрисованной рукой и все…
Музыка стихла.
Она остановилась, замерев в своем финальном танцевальном аккорде.
Еще долгие несколько секунд в зале была тишина, лишь нарушаемая отдаленным гулом музыки из соседнего зала, а потом толпа внизу взорвалась бурей аплодисментов, громовыми криками, мольбами повторить еще раз. Кто успел урвать кусочек невесомого платка, прикрывавшего Ее упругие бедра, сейчас воровато прятал несчастный клочок в карман.
Клетка поехала вверх на маленькую платформу, где танцовщицу уже ждала ее напарница и охранник с плащом на изготовку.
Как только она вылезла из клетки, передав эстафету своей напарнице, мужчина тут же накрыл ее плечи черной мантией с вышивкой-логотипом клуба и непозволительно долго держал свои огромные руки на ее хрупких плечах, а потом повел вниз по винтовой лестнице.
Он знал, куда Она идет. Светловолосого мужчины на балконе уже не было.
Чтобы попасть в тот чил-аут, в котором сейчас располагалась Она с ее спутником, нужно было спуститься вниз по лестнице, пересечь зал, а затем снова подняться наверх, чтобы оказаться для начала в большой полукруглой проходной комнате с тремя дверями-пологами.
При желании, там имелись и обычные двери, но их обычно редко кто закрывал, хотя от неловких казусов отдыхающих обычно спасала крайне бдительная охрана.
Его они пропустили беспрекословно, отчасти потому, что знали, кто Он, отчасти потому, что все понимали.
Охранник, тот самый, что положил на Ее плечи плащ, скрывавший Ее тело, пожал Ему руку и спустился по лестнице вниз, решив не мешать.
Он остановился напротив тяжелой багровой занавески, скрывающей вход. Дверь в чил-аут тоже была закрыта.
Еще минуту Он стоял перед входом, не решаясь войти, подбирая слова, и стоял бы еще долго, если бы не услышал с той стороны Ее крик.
В эту секунду Он моментально забыл, кто Она, что Она может, чему Он ее научил. Он просто ворвался внутрь, сметя дверь с петель.
Большая, просторная комната с приглушенным светом была сплошь заваленная подушками на полу и заставлена по периметру мягкими удобными, широкими кожаными диванами. Долговая яма была действительно ОЧЕНЬ глубокой.
На одном таком диване в расстегнутой рубашке, потирая покрасневшую щеку сидел молодой человек. Из уголка его губ стекала струйка крови.
Она, босая, в одних трусиках, стояла посреди комнаты, прикрывая грудь руками. Разорванный корсет валялся у ее ног ненужной тряпкой.
Когда Она обернулась к Нему, ее глаза горели ярким зеленым огнем.
По Его руке пробежала от груди горячая волна.
Он подошел к Ней, медленно, абсолютно спокойно, как обычно подходил, чтобы обнять вечером, когда Она сидела в кресле, подобрал валяющийся на полу черный клубный плащ-балахон, положил Ей его на плечи, полностью скрыв за ним ее нагое тело, затем опустился на колени, обувая сначала одну ножку в туфельку, затем другую, с будничным спокойствием застегивая ремешки на них, а затем взял ее за руку, поднес к своим губам, поцеловал тыльную сторону ладони, потеревшись о нее щекой и тихо произнес:
-Ты сейчас пойдешь со мной. Прости меня, но я приказываю тебе сделать это. Потом, ты можешь меня ударить, убить, сделать со мной все, что захочешь, но сейчас ты пойдешь со мной.
Она положила руку на его голову, абсолютно машинально взлохматив копну угольно-черных волос, а потом ее хрупкая, маленькая ладонь утонула в его длинных пальцах, позволяя увести себя отсюда.
-Эй, ты кто вообще? Стой! Куда пошел? Вернись сейчас же! - подал голос светловолосый, кинувшись было за девушкой и почти схватив Ее за плечи, как вдруг взвыл от боли и упал на колени.
Его рука перехватила руку соперника в полете, когда тот только пытался прикоснуться к Ней.
-Если ты сам не понял, как нужно обращаться с женщиной, то этому научу тебя я. Для начала, постой так и подумай о ваших уровнях.
Затем Он отпустил его руку, взял за горло и поднял на уровень своего лица, хорошенько встряхнув.
-И второй момент. Потренируйся на других женщинах. А об этой забудь. Если я еще раз почувствую на ней твой запах, пусть даже ты просто пройдешь мимо нее и поздороваешься за руку, я тебя найду и сломаю твои руки, чтобы ты больше не смел к ней даже прикасаться. Понял?
Весь бескрайний ужас отразился в глазах парня, когда он почувствовал огненную плазму, обжигающую его шею, проникающую сквозь поры, заставляя кровь кипеть. Светловолосый кивнул, и Он отшвырнул его в сторону так, чтобы тот приземлился в гору подушек у дивана.
Ни слова больше не говоря, Он вывел Ее из чил-аута, а затем, закутанную в плащ, взял на руки и понес к выходу.
Охранник в начале лестницы одобрительно кивнул и улыбнулся. Он вложил в его руку крупную купюру со словами:
-Напоите его за счет заведения как следует. Пусть ни в чем себе не отказывает, а потом вызовите такси и доставьте до дома. С Женей попрощайтесь за меня, я зайду к нему завтра вечером.
«Черный костюм» только кивнул и резво поднялся по лестнице исполнять хозяйскую волю.
Ночной воздух дохнул в лицо пряной прохладой, отрезвляя голову, заставляя остыть.
Он посадил ее в машину, заботливо пристегнув ремнем, и вырулил на дорогу.
-Если ты позволишь мне… - Она не закончила фразы.
-Нет, не позволю. Я больше не позволю тебе от меня уйти никогда. Можешь меня ненавидеть, но это так. Я просто не могу тебя отпустить больше.
-Но я не это хотела сказать…
-А я хотел сказать именно это. Теперь говори.
-Если ты позволишь мне, я останусь у тебя сегодня на ночь?
Ее зеленые глаза встретились с его голубыми.
-Только с одним условием. - Отрезал он.
-Каким?
-Когда приедем, увидишь.
Дорога летела километр за километром, сокращая расстояние. Она плотнее куталась в плащ, слегка подрагивая.
Он не позволил выйти ей самой из машины, взяв на руки и понеся к лифтам.
Дома Он обнаружил, что не закрыл входную дверь, убегая, хотя уж Ему-то точно не следовало беспокоиться по этому поводу.
Он прямиком отнес ее в ванную, снял плащ, туфли и включил горячую воду.
-Я не лягу с тобой в постель, пока на тебе его запах. Я омою твое тело.
Она стояла перед ним, все так же прикрывая грудь руками и закусив до боли губу.
Татуировка, призванная изображать белые яблоневые цветы, в нескольких местах слегка потрескалась, показывая, что это лишь акриловая краска. Он спустился взглядом от плеча к запястью и замер.
На обоих ее запястьях были довольно крупные синяки.
Он схватил ее руку, приблизив к глазам.
-Это он сделал? Это он посмел сделать с тобой?
Синяки под его взглядом начали моментально чернеть, а затем исчезать.
-Не обращай внимания. У него все равно не получилось удержать меня.
Он припал губами к ее ладоням и долго целовал их, пока вода набиралась в ванную, а затем положил ее в теплую воду, взял мягкую губку и начал смывать цветочный орнамент с ее руки.
-Знаешь, мне кажется, что ты был прав… - Задумчиво произнесла Она, уже переставая потихоньку стесняться.
-В чем именно?
-Мы очень разные. Есть мы, а есть люди. И с людьми достаточно тяжело.
-Ты только сейчас это поняла? После того, как Он попытался тебя…тебя… - Он чуть не задохнулся от гнева.
-Нет, совершенно нет. Просто, я поняла, что, наверное, я слишком незатейлива для него еще до этого представления. Он поплелся на него специально, как будто мне назло, хотя я просила его не приходить. Я просто начала от него постепенно уставать. Знаешь, так иногда бывает, когда вы сидите, разговариваете, и ровно в этот момент тебе приходит какая-то мысль в голову, буквально обрывая тебя на полуслове. И ты замолкаешь, начиная ее обдумывать, вертеть, крутить как головоломку, пытаясь не то, что как ее составить правильно, а откуда она вообще появилась, потому что мысль правильная, грамотная и ее нужно обдумать, чтобы она выросла во что-то большее, а в этот момент твой собеседник говорит, стараясь заполнить паузу, потому что она почему-то кажется ему неловкой, при чем он говорит все подряд, как будто бы доставая слова из воздуха, комкая их и запихивая в эту паузу, как обычно запихивают пенопласт в коробку с посылкой, не важно какой, главное побольше, чтобы ценный груз не помялся. Но, получается, что единственный груз в этой коробке - это ты, точнее, твоя тишина, которую ты оставляешь себе для обдумывания. И, самое смешное, что коробку тормошат, желая уложить в нее побольше пенопласта, то есть, собеседник постоянно требует диалога, постоянно просит ответа хоть каким-нибудь словом, не важно каким, главное, чтобы тишина заполнялась. И когда внезапно из пенопласта показывается кусочек твоего ценного груза, то его пытаются вытащить из коробки, но, тогда возникает вопрос, - а зачем надо было тогда засыпать его пенопластом? А если ты запихиваешь его обратно внутрь, ссылаясь на то, что он туго запечатан и нужно с него снять еще семь одежек, чтобы дойти до сути, то на тебя начинают обзываться скрытной и необщительной. Несправедливо как-то.
У Него пересохло во рту. Он Судорожно сглотнул и, разлепив губы, все же выдавил из себя:
-О чем ты думала в тот момент?
-Я думала о тебе.
Он вздохнул, отложив губку, поплескав на нее водой, а потом поднял из ванны и обернул в большое махровое полотенце.
-Знаешь…я хочу очень многое тебе сказать, но…но это подождет до утра. Слишком много случилось.
-Да, я понимаю…у меня тоже…я вот даже волосы обрезала, потому что ему так больше нравилась. Дура. Надо было понять для начала, нравится ли он мне, а потом уже делать глупости. - Она показала ему кончики мокрых светлых волос, которые были значительно короче обычного, - но, для начала, все же как ты меня нашел?
-Мне стыдно, но я был у тебя дома. Валялся на твоей кровати, а потом задел твой оборванный штепсель рукой. Он упал. За ним свалился клочок бумаги с надписью «шаг за шагом». И я вспомнил, что именно эту фразу ты сказала мне там, в клубе, когда вытащила меня танцевать, а я вопил, что не умею и не люблю. Это была догадка. Лишь догадка. Но, она оказалась верной.
-Наверное, мне хотелось, чтобы ты меня нашел…Я случайно это написала. Тоже вспоминала тот забавный случай…чиркала что-то в блокноте и как-то машинально, наверное, написала…Спасибо тебе.
Он вытер ее тело полотенцем, галантно отвернулся, подождав, когда она снимет с себя мокрые трусики и завернется полностью в полотенце на манер туники.
Его щеки сзади коснулась теплая ладонь.
Он обернулся и прижал Ее к себе, скрывая в своих объятьях.
Теплый поцелуй мягких губ остался на его шее.
Не в силах больше сдерживаться, Он поднял к себе ее лицо, зарывшись пальцами в копну мокрых волос, заглянул в разноцветные, блестящие глаза и прижался к ее губам своими…
Он просто как всегда пригласил Ее в свою кровать. Как всегда обнял Ее, зарывшись носом в копну волос. Она как всегда накрыла их обоих одеялом.
-Хочешь, я расскажу тебе, зачем мне нужен был тогда этот штепсель?
Он секунду помедлил с ответом.
-Знаешь, а мне это уже не важно. Кажется, я и так это понял, по-своему, как и любую философию…Не развенчивай моих убеждений.
Она улыбнулась, прижавшись к его груди.
Они засыпали…
Им предстояло еще многое рассказать друг другу, но не сейчас…
И за окном шаг за шагом наступало новое завтра.
Он чувствовал Ее, знал, куда ехать, знал, где Она сейчас. Он сам когда-то привел Ее в это место, познакомил с хозяином, со своими немногочисленными товарищами…
Там Она поднимала бокал за Него. За еще один год очередной прожитой им жизни. Но в отличие от остальных, Она одна знала, какая это была по счету жизнь и какой год.
Бритый под ноль, под два метра ростом и с косой саженью в плечах охранник у входа бегло проскользнул по Нему взглядом и дежурно улыбнулся, оценив слегка мятую, но весьма дорогую шелковую рубашку с алым орнаментом вышивки на молодом человеке, выходящем из салона черного автомобиля.
Он сдержанно кивнул живому охранному стереотипу и прошел за учтиво отцепленный от стойки красный канат на зависть недовольно вздохнувшей очереди.
Ему нравилось это место своим забавным, несколько напоминающем ему о доме, антуражем.
Этот клуб-бар был сделан на манер римской виллы с колоннами, лепниной и росписью на потолке в стиле венецианского барокко. Там было шесть залов, в каждом из которых звучала совершенно разная музыка, не перемешиваясь.
Своего старого друга Он нашел за барной стойкой, как и всегда. Иногда тот любил вернуться к тому, с чего начал, не считая зазорным быть в центре людей, готовить и подавать им коктейли. Худощавый, длинноволосый с аккуратным хвостиком сзади мужчина в черной футболке, не скрывающей мышц под загорелой, бронзового цвета кожей, белозубо улыбался очередной клиентке, смешивая той столь обожаемый девушками мохито.
- Бокал Кьянти, пожалуйста. - Произнес Он, улыбнувшись.
- О! Привет ! Давно тебя тут не видел! Сейчас, одну минутку. - Он протянул ему руку через стойку, одновременно махнув девушке в черном фартуке с вышивкой-логотипом клуба.
Девушка оперативно подлезла мужчине под руку и начала смешивать коктейли, обслуживая нетерпеливый, веселых клиентов.
Бармен снял фартук, пригладил слегка растрепанные волосы, взял Его за плечо и повел наверх, в свой кабинет, откуда можно было созерцать танцующих внизу людей.
Захлопнув дверь, хозяин усадил гостя на диван, откупорил бутылку хорошего тосканского вина и достал из холодильника тарелочку с сыром и фруктами.
-Готовился к моему приходу? - Непринужденно спросил Он, устраиваясь поудобнее в кожаном кресле и крутя в руках бокал с рубиновым вином.
-Ну, как сказать, готовился…Знал, что ты появишься. Тут и гадать не надо было.
-Почему же? - Он постарался не показать своего волнения, потому сделал глоток из тонкого бокала. Вино было действительно хорошим.
-Так ко мне пришла твоя девушка, попросила сегодня клетку. - С прищуром улыбнулся хозяин заведения, полностью морщинками в уголках глаз выдав свой настоящий возраст.
Бокал дрогнул в Его руках.
-Клетку?
-Ну, да. А ты…Ааа! Блин, прости, друг, случайно выдал. В общем, сейчас уже начнется. Если хочешь, посмотри отсюда, можешь на балкон выйти или в зал спуститься. Но, лучше, конечно, отсюда. Тут самый хороший обзор.
-Жень…А Она одна пришла? - Спросил Он, поднимаясь из кресла.
-Нет, с типом каким-то. Хотела чил-аут снять на втором этаже, я ей свой отдал, ну, тот, в котором мы с тобой обычно сидим. Все равно сегодня не нужен, а для нее не жалко. А кто этот парень с ней? Я подумал, брат, больно похожи.
-Нет, не брат, знакомый общий. Решили, видимо, меня сегодня разыграть. Посмотрим, что там дальше будет. - Маленький огонек в его груди начал разгораться сильнее, по рукам прошло приятное тепло.
-А…ага…Понятно. Если что, там под ручкой дивана есть кнопка вызова охраны на всякий случай. Или, может быть…. - С лица хозяина слетела улыбка, темные глаза были необычайно серьезны как никогда. Он прекрасно помнил, как его гость вытащил его из огромной долговой ямы, настолько глубокой, что за такое даже всеми переломанными костями вряд ли расплатишься. Он появился неожиданно, вытащил и даже не потребовал ничего взамен, как будто даже боялся, что его попытаются отблагодарить. Но, Евгений, все равно не мог забыть столь широкого жеста, потому половина клуба по документам принадлежала Ему. Потому никогда не задавалось лишних вопросов, никогда не было сомнений. Если другу нужна помощь, пусть даже Он ее не требует, ее нужно немедленно оказать.
-Нет, Жень, все хорошо, сам разберусь, спасибо тебе за помощь.
Женя помялся немного, совсем по-детски переступая с ноги на ногу, а потом произнес:
-Знаю, что не мое дело, но у Нее с ним ничего нет. По крайней мере, когда он попытался ее при мне обнять, Она как-то так ловко из его рук вывернулась, не позволяя себя трогать.
Он глубоко вдохнул.
-Спасибо тебе. Я знаю, просто…Это Ее выбор.
-Хм, тогда он более чем очевиден. Ладно, наслаждайся зрелищем, а я пойду к клиентам, что-то сегодня хочется за барной стойкой постоять. - Мужчины улыбнулись друг другу и хозяин ушел вниз, закрыв за собой дверь, оставив гостя в кабинете.
Оставшись один, Он открыл дверь, ведущую на импровизированный балкончик с кованой решеткой, на котором стояли два глубоких ротанговых кресла с мягкими подушками в них. Действительно, самое лучшее место для наблюдения за всеми.
Грохочущая басами музыка в зале начала постепенно стихать, уступив место усиленному динамиками и голосу диджея:
- Вам нравится музыка?!
Одобрительный рев толпы в ответ.
- А не хотите ли чего-нибудь погорячее? Уже ведь полночь! Наступила пятница! Лето! Наслаждайтесь!
Толпа взорвалась разномастными криками, свистом, улюлюканьем, захлопали одновременно сотни рук.
Зазвучала музыка. Снова, в каждом зале своя, но во всех них с потолка начала опускаться позолоченные, гигантские птичьи клетки, в каждой из которых была девушка-танцовщица, призванная разогревать людей внизу.
Клетка остановилась где-то на середине между полом и потолком, так, чтобы танцующая в ней девушка была видна всем, но никто не мог до нее дотянуться.
Сладкий, певучий, подобный пыльному сахарскому сирокко женский голос зазвучал в Его зале, обволакивая своей горячей нежностью.
И Он понял, что эту песню выбрала Она. Потому что ничто не могло лучше подчеркнуть в тот момент Ее образ.
Она стояла, изогнувшись в золотой клетке, облаченная в белый корсет и небрежно завязанный на бедрах полупрозрачный, похожий на тонкую белую паутинку платок, за которым просвечивали маленькие, узкие трусики.
Легкое одеяние невероятно гармонично контрастировало с загорелой кожей цвета гречишного меда и светлыми, выгоревшими волосами.
На левой руке, от плеча и до кисти, шел цветочный орнамент татуировки, светящийся голубоватым в ультрафиолетовом свете.
Он сидел, не в силах вспомнить, видел ли он нечто подобное когда-нибудь…и может быть ли что-то более прекрасное в своей невинной и одновременно порочной простоте?
И тут Она начала двигаться. Медленно, в такт музыке, как будто бы разрешая той ласкать каждый изгиб своего тела, омывать, проводить своим незримым певучим язычком по самым нежным местам.
Флюорисцирующая татуировка на руке гипнотизировала, оставляя в темноте голубоватые всполыхи дымки от Ее движений.
Руки, шея, плечи, талия, бедра , ноги - абсолютная слаженность движений, одновременная расслабленность и жесткость.
Несколько поворотов, быстрый наклон, медленный подъем.
Язык не поворачивался назвать это стриптизом.
Толпа внизу гудела, ожесточенно аплодируя. Казалось, даже люди перестали танцевать, наслаждаясь диковинным зрелищем.
Он сидел на балконе, боясь отвести взгляд, боясь сбросить свое наваждение. Этот танец ему что-то напоминал, что-то совсем простое и одновременно значимое, как будто, нечто подобное Он уже видел. И в тот момент, когда Она небрежным жестом сорвала платок со своих бедер, Он понял, что Она танцевала «танец семи покрывал», тот самый, которым очаровала юная Саломея царя Ирода.
Он вспомнил, как Она говорила про экзотические танцы, как хотела бы научиться танцевать, как иногда посещала танцевальную студию…Но Он не знал, что это был за танец…
Пусть модернизированный, прошедший тысячи вариаций, но все равно он.
Перед Ним танцевала сейчас сама Саломея, задевая каждую струну его мужского естества своей порочностью чистоты, той самой, которую хочется размазать багровым отпечатком по выбеленным шелковым простыням.
Там, в клетке, она выгнулась, как будто ее потянули сильной рукой за волосы, одновременно нажав на поясницу, заставляя схватиться руками за прутья.
Он видел каждую капельку пота на загорелой коже, слышал каждый вздох, вырывающийся из ее приоткрытых губ, каждый стон, терзающий высокую, заключенную в оковы корсета грудь.
Мужчины внизу бесновались. Женщины стояли, приоткрыв рты. Кто-то тянул к клетке руки, желая прикоснуться.
Он встал, вцепившись длинными пальцами в парапет балкона, как Она вцеплялась в прутья клетки, отдавая всю себя толпе.
Голос неизвестной певицы, выводящей невероятную по своей сложности кантату дошел до пика. Она изогнулась «мостиком» в широкой клетке. Платок скользнул между прутьев и был моментально разорван просто в клочья кинувшимися подбирать его людьми.
Изящный переворот, и Она снова встала на ноги, продолжая свой изысканный танец.
Он думал о том, как сильно хочет к ней прикоснуться сейчас. И ведь Она была так близко. Всего лишь на расстоянии одного его прыжка. Вот так сейчас опереться о прутья, оттолкнуться, оказаться с ней рядом и не отпускать уже, но тут Он краем глаза заметил стоящего на соседнем балкончике, в нескольких метрах от него высокого светловолосого парня. Того самого, которого видел с ней вместе в парке.
Он узнал его запах. Когда Она последний раз приходила к нему на тренировку, Она принесла его на себе.
Ему не нравился чужой запах на Ней, потому что он перебивал ее настоящий аромат, тот, который нельзя было скрыть никакими духами. В тот момент Ему хотелось отвести Ее в душ и искупать, просто омыть в теплой воде, чтобы оковы чужого запаха спали с ее запястий, лица, волос и шеи, возродить ее первозданность, ту самую, которая была присуща самой Еве.
Светловолосый мужчина смотрел на нее, ровно так же, как и мужчины на танцполе внизу. Он пожирал Ее глазами и даже тянул к Ней руку.
Ему стало на секунду противно от этого, а потом Он посмотрел на свои взмокшие ладони, ощутил взволновавшееся тело и понял, что они в равных условиях.
Музыка постепенно начала стихать, женщина пела все тише и тише, даже немного грустно, но по прежнему так же сладко.
Последний изгиб тонкого стана, поворот плеч, движение разрисованной рукой и все…
Музыка стихла.
Она остановилась, замерев в своем финальном танцевальном аккорде.
Еще долгие несколько секунд в зале была тишина, лишь нарушаемая отдаленным гулом музыки из соседнего зала, а потом толпа внизу взорвалась бурей аплодисментов, громовыми криками, мольбами повторить еще раз. Кто успел урвать кусочек невесомого платка, прикрывавшего Ее упругие бедра, сейчас воровато прятал несчастный клочок в карман.
Клетка поехала вверх на маленькую платформу, где танцовщицу уже ждала ее напарница и охранник с плащом на изготовку.
Как только она вылезла из клетки, передав эстафету своей напарнице, мужчина тут же накрыл ее плечи черной мантией с вышивкой-логотипом клуба и непозволительно долго держал свои огромные руки на ее хрупких плечах, а потом повел вниз по винтовой лестнице.
Он знал, куда Она идет. Светловолосого мужчины на балконе уже не было.
Чтобы попасть в тот чил-аут, в котором сейчас располагалась Она с ее спутником, нужно было спуститься вниз по лестнице, пересечь зал, а затем снова подняться наверх, чтобы оказаться для начала в большой полукруглой проходной комнате с тремя дверями-пологами.
При желании, там имелись и обычные двери, но их обычно редко кто закрывал, хотя от неловких казусов отдыхающих обычно спасала крайне бдительная охрана.
Его они пропустили беспрекословно, отчасти потому, что знали, кто Он, отчасти потому, что все понимали.
Охранник, тот самый, что положил на Ее плечи плащ, скрывавший Ее тело, пожал Ему руку и спустился по лестнице вниз, решив не мешать.
Он остановился напротив тяжелой багровой занавески, скрывающей вход. Дверь в чил-аут тоже была закрыта.
Еще минуту Он стоял перед входом, не решаясь войти, подбирая слова, и стоял бы еще долго, если бы не услышал с той стороны Ее крик.
В эту секунду Он моментально забыл, кто Она, что Она может, чему Он ее научил. Он просто ворвался внутрь, сметя дверь с петель.
Большая, просторная комната с приглушенным светом была сплошь заваленная подушками на полу и заставлена по периметру мягкими удобными, широкими кожаными диванами. Долговая яма была действительно ОЧЕНЬ глубокой.
На одном таком диване в расстегнутой рубашке, потирая покрасневшую щеку сидел молодой человек. Из уголка его губ стекала струйка крови.
Она, босая, в одних трусиках, стояла посреди комнаты, прикрывая грудь руками. Разорванный корсет валялся у ее ног ненужной тряпкой.
Когда Она обернулась к Нему, ее глаза горели ярким зеленым огнем.
По Его руке пробежала от груди горячая волна.
Он подошел к Ней, медленно, абсолютно спокойно, как обычно подходил, чтобы обнять вечером, когда Она сидела в кресле, подобрал валяющийся на полу черный клубный плащ-балахон, положил Ей его на плечи, полностью скрыв за ним ее нагое тело, затем опустился на колени, обувая сначала одну ножку в туфельку, затем другую, с будничным спокойствием застегивая ремешки на них, а затем взял ее за руку, поднес к своим губам, поцеловал тыльную сторону ладони, потеревшись о нее щекой и тихо произнес:
-Ты сейчас пойдешь со мной. Прости меня, но я приказываю тебе сделать это. Потом, ты можешь меня ударить, убить, сделать со мной все, что захочешь, но сейчас ты пойдешь со мной.
Она положила руку на его голову, абсолютно машинально взлохматив копну угольно-черных волос, а потом ее хрупкая, маленькая ладонь утонула в его длинных пальцах, позволяя увести себя отсюда.
-Эй, ты кто вообще? Стой! Куда пошел? Вернись сейчас же! - подал голос светловолосый, кинувшись было за девушкой и почти схватив Ее за плечи, как вдруг взвыл от боли и упал на колени.
Его рука перехватила руку соперника в полете, когда тот только пытался прикоснуться к Ней.
-Если ты сам не понял, как нужно обращаться с женщиной, то этому научу тебя я. Для начала, постой так и подумай о ваших уровнях.
Затем Он отпустил его руку, взял за горло и поднял на уровень своего лица, хорошенько встряхнув.
-И второй момент. Потренируйся на других женщинах. А об этой забудь. Если я еще раз почувствую на ней твой запах, пусть даже ты просто пройдешь мимо нее и поздороваешься за руку, я тебя найду и сломаю твои руки, чтобы ты больше не смел к ней даже прикасаться. Понял?
Весь бескрайний ужас отразился в глазах парня, когда он почувствовал огненную плазму, обжигающую его шею, проникающую сквозь поры, заставляя кровь кипеть. Светловолосый кивнул, и Он отшвырнул его в сторону так, чтобы тот приземлился в гору подушек у дивана.
Ни слова больше не говоря, Он вывел Ее из чил-аута, а затем, закутанную в плащ, взял на руки и понес к выходу.
Охранник в начале лестницы одобрительно кивнул и улыбнулся. Он вложил в его руку крупную купюру со словами:
-Напоите его за счет заведения как следует. Пусть ни в чем себе не отказывает, а потом вызовите такси и доставьте до дома. С Женей попрощайтесь за меня, я зайду к нему завтра вечером.
«Черный костюм» только кивнул и резво поднялся по лестнице исполнять хозяйскую волю.
Ночной воздух дохнул в лицо пряной прохладой, отрезвляя голову, заставляя остыть.
Он посадил ее в машину, заботливо пристегнув ремнем, и вырулил на дорогу.
-Если ты позволишь мне… - Она не закончила фразы.
-Нет, не позволю. Я больше не позволю тебе от меня уйти никогда. Можешь меня ненавидеть, но это так. Я просто не могу тебя отпустить больше.
-Но я не это хотела сказать…
-А я хотел сказать именно это. Теперь говори.
-Если ты позволишь мне, я останусь у тебя сегодня на ночь?
Ее зеленые глаза встретились с его голубыми.
-Только с одним условием. - Отрезал он.
-Каким?
-Когда приедем, увидишь.
Дорога летела километр за километром, сокращая расстояние. Она плотнее куталась в плащ, слегка подрагивая.
Он не позволил выйти ей самой из машины, взяв на руки и понеся к лифтам.
Дома Он обнаружил, что не закрыл входную дверь, убегая, хотя уж Ему-то точно не следовало беспокоиться по этому поводу.
Он прямиком отнес ее в ванную, снял плащ, туфли и включил горячую воду.
-Я не лягу с тобой в постель, пока на тебе его запах. Я омою твое тело.
Она стояла перед ним, все так же прикрывая грудь руками и закусив до боли губу.
Татуировка, призванная изображать белые яблоневые цветы, в нескольких местах слегка потрескалась, показывая, что это лишь акриловая краска. Он спустился взглядом от плеча к запястью и замер.
На обоих ее запястьях были довольно крупные синяки.
Он схватил ее руку, приблизив к глазам.
-Это он сделал? Это он посмел сделать с тобой?
Синяки под его взглядом начали моментально чернеть, а затем исчезать.
-Не обращай внимания. У него все равно не получилось удержать меня.
Он припал губами к ее ладоням и долго целовал их, пока вода набиралась в ванную, а затем положил ее в теплую воду, взял мягкую губку и начал смывать цветочный орнамент с ее руки.
-Знаешь, мне кажется, что ты был прав… - Задумчиво произнесла Она, уже переставая потихоньку стесняться.
-В чем именно?
-Мы очень разные. Есть мы, а есть люди. И с людьми достаточно тяжело.
-Ты только сейчас это поняла? После того, как Он попытался тебя…тебя… - Он чуть не задохнулся от гнева.
-Нет, совершенно нет. Просто, я поняла, что, наверное, я слишком незатейлива для него еще до этого представления. Он поплелся на него специально, как будто мне назло, хотя я просила его не приходить. Я просто начала от него постепенно уставать. Знаешь, так иногда бывает, когда вы сидите, разговариваете, и ровно в этот момент тебе приходит какая-то мысль в голову, буквально обрывая тебя на полуслове. И ты замолкаешь, начиная ее обдумывать, вертеть, крутить как головоломку, пытаясь не то, что как ее составить правильно, а откуда она вообще появилась, потому что мысль правильная, грамотная и ее нужно обдумать, чтобы она выросла во что-то большее, а в этот момент твой собеседник говорит, стараясь заполнить паузу, потому что она почему-то кажется ему неловкой, при чем он говорит все подряд, как будто бы доставая слова из воздуха, комкая их и запихивая в эту паузу, как обычно запихивают пенопласт в коробку с посылкой, не важно какой, главное побольше, чтобы ценный груз не помялся. Но, получается, что единственный груз в этой коробке - это ты, точнее, твоя тишина, которую ты оставляешь себе для обдумывания. И, самое смешное, что коробку тормошат, желая уложить в нее побольше пенопласта, то есть, собеседник постоянно требует диалога, постоянно просит ответа хоть каким-нибудь словом, не важно каким, главное, чтобы тишина заполнялась. И когда внезапно из пенопласта показывается кусочек твоего ценного груза, то его пытаются вытащить из коробки, но, тогда возникает вопрос, - а зачем надо было тогда засыпать его пенопластом? А если ты запихиваешь его обратно внутрь, ссылаясь на то, что он туго запечатан и нужно с него снять еще семь одежек, чтобы дойти до сути, то на тебя начинают обзываться скрытной и необщительной. Несправедливо как-то.
У Него пересохло во рту. Он Судорожно сглотнул и, разлепив губы, все же выдавил из себя:
-О чем ты думала в тот момент?
-Я думала о тебе.
Он вздохнул, отложив губку, поплескав на нее водой, а потом поднял из ванны и обернул в большое махровое полотенце.
-Знаешь…я хочу очень многое тебе сказать, но…но это подождет до утра. Слишком много случилось.
-Да, я понимаю…у меня тоже…я вот даже волосы обрезала, потому что ему так больше нравилась. Дура. Надо было понять для начала, нравится ли он мне, а потом уже делать глупости. - Она показала ему кончики мокрых светлых волос, которые были значительно короче обычного, - но, для начала, все же как ты меня нашел?
-Мне стыдно, но я был у тебя дома. Валялся на твоей кровати, а потом задел твой оборванный штепсель рукой. Он упал. За ним свалился клочок бумаги с надписью «шаг за шагом». И я вспомнил, что именно эту фразу ты сказала мне там, в клубе, когда вытащила меня танцевать, а я вопил, что не умею и не люблю. Это была догадка. Лишь догадка. Но, она оказалась верной.
-Наверное, мне хотелось, чтобы ты меня нашел…Я случайно это написала. Тоже вспоминала тот забавный случай…чиркала что-то в блокноте и как-то машинально, наверное, написала…Спасибо тебе.
Он вытер ее тело полотенцем, галантно отвернулся, подождав, когда она снимет с себя мокрые трусики и завернется полностью в полотенце на манер туники.
Его щеки сзади коснулась теплая ладонь.
Он обернулся и прижал Ее к себе, скрывая в своих объятьях.
Теплый поцелуй мягких губ остался на его шее.
Не в силах больше сдерживаться, Он поднял к себе ее лицо, зарывшись пальцами в копну мокрых волос, заглянул в разноцветные, блестящие глаза и прижался к ее губам своими…
Он просто как всегда пригласил Ее в свою кровать. Как всегда обнял Ее, зарывшись носом в копну волос. Она как всегда накрыла их обоих одеялом.
-Хочешь, я расскажу тебе, зачем мне нужен был тогда этот штепсель?
Он секунду помедлил с ответом.
-Знаешь, а мне это уже не важно. Кажется, я и так это понял, по-своему, как и любую философию…Не развенчивай моих убеждений.
Она улыбнулась, прижавшись к его груди.
Они засыпали…
Им предстояло еще многое рассказать друг другу, но не сейчас…
И за окном шаг за шагом наступало новое завтра.