Чернуха, реализм и персидские ковры.
Очень уж здорово сказано у товарища smirnoff_v:
Ежели вы посмотрите на, гм… персидский ковер, то увидите, что у него есть лицевая и изнаночная часть. Нормальный человек раскладывает ковер лицевой частью вверх, но можно и наоборот. Правда, это еще вопрос, можно ли оценить ковер, рассматривая только изнанку.
Текст древних был в основном посвящен лицевой стороне ковра жизни. Древние описывали завитушки, спорили по поводу красок и орнаментов.
В литературе с 19-го века стала актуальна идея реализма. Она заключается в том, что ковер жизни нужно исследовать со всех сторон, показывая как лицевую сторону, так и изнаночную, что помогает проследить, как те или иные нитки, петляя и завязываясь узелками, переплетаясь и расплетаясь, создают тот или иной, прекрасный или ужасный рисунок на лицевой стороне.
Впрочем, наряду с реализмом и мимикрируя под реализм уже тогда проявлялась и иная идея литературного творчества, по-простому названная чернухой. Пышными мрачными цветами расцвела она в годы распада СССР, и оказала неизгладимое влияние на мозги многих бывших советских граждан. Суть этого творческого метода заключается в том, чтобы лицевой стороны вообще не наблюдать и описывать только изнанку. Как будто изнанка это и есть весь ковер.
Кстати, следование подобным методикам приводит к ряду вполне конкретных следствий. Во-первых, исчезает смысл всех этих переплетений. Ниточки крутятся, сплетаются, вяжутся и уходят… черте куда, общая картина остается невзрачно серенькой. Следовательно, единственный смысл во всей этой вязи, который может быть найден человеком, вооруженным названным методом, это смысл той или иной конкретной ниточки. Правда этот смысл несколько ущербен, ибо непонятно откуда ниточка появляется, и куда она уходит, но как бы ни было, ряд переплетений и узелков, это единственная осмысленная картина, которую наблюдает «изнаночник». И тогда он объявляет эти узелки и переплетения каждой конкретной ниточки единственной ценностью и смыслом всего ковра. "Нет," - говорит он, - "никакой другой ценности, кроме человеческой жизни здесь и сейчас траектории ниточки от сих до сих!" И другие «изнаночники» ему аплодируют, как беспримерно ниточколюбивому человеку.
Ежели вы посмотрите на, гм… персидский ковер, то увидите, что у него есть лицевая и изнаночная часть. Нормальный человек раскладывает ковер лицевой частью вверх, но можно и наоборот. Правда, это еще вопрос, можно ли оценить ковер, рассматривая только изнанку.
Текст древних был в основном посвящен лицевой стороне ковра жизни. Древние описывали завитушки, спорили по поводу красок и орнаментов.
В литературе с 19-го века стала актуальна идея реализма. Она заключается в том, что ковер жизни нужно исследовать со всех сторон, показывая как лицевую сторону, так и изнаночную, что помогает проследить, как те или иные нитки, петляя и завязываясь узелками, переплетаясь и расплетаясь, создают тот или иной, прекрасный или ужасный рисунок на лицевой стороне.
Впрочем, наряду с реализмом и мимикрируя под реализм уже тогда проявлялась и иная идея литературного творчества, по-простому названная чернухой. Пышными мрачными цветами расцвела она в годы распада СССР, и оказала неизгладимое влияние на мозги многих бывших советских граждан. Суть этого творческого метода заключается в том, чтобы лицевой стороны вообще не наблюдать и описывать только изнанку. Как будто изнанка это и есть весь ковер.
Кстати, следование подобным методикам приводит к ряду вполне конкретных следствий. Во-первых, исчезает смысл всех этих переплетений. Ниточки крутятся, сплетаются, вяжутся и уходят… черте куда, общая картина остается невзрачно серенькой. Следовательно, единственный смысл во всей этой вязи, который может быть найден человеком, вооруженным названным методом, это смысл той или иной конкретной ниточки. Правда этот смысл несколько ущербен, ибо непонятно откуда ниточка появляется, и куда она уходит, но как бы ни было, ряд переплетений и узелков, это единственная осмысленная картина, которую наблюдает «изнаночник». И тогда он объявляет эти узелки и переплетения каждой конкретной ниточки единственной ценностью и смыслом всего ковра. "Нет," - говорит он, - "никакой другой ценности, кроме человеческой жизни здесь и сейчас траектории ниточки от сих до сих!" И другие «изнаночники» ему аплодируют, как беспримерно ниточколюбивому человеку.