Философия запрограммированного безумства (с)
Отчаянно-гениальный и совершенно выбивший меня из колеи текст Макса Лурье aka isr_max (отчетом назвать это язык не поворачивается) о "взятии" Каранталя. Я думаю, что писать надо так. И никак иначе. Если это тебе дано.
Но то было давно. Очень давно. В прошлой жизни, которая, как мне казалось, навсегда исчезла вместе с абалаковским рюкзаком, перкалевой палаткой, Тянь-Шанем и прочей романтикой, столь свойственной людям молодым и не отягощенным особыми обязательствами. Таким, которых слово Кекеремтау (Змей, свернувшийся клубком) просто обязано выгнать на большую дорогу и отправить куда подальше.
В слове Каранталь никаких змеиных клубков не прослеживалось. Даже ностальгический префикс "кара" (Кара-Кум, Кара-Су, Кара-Камыш, Каратау и прочие черноту содержащие топонимы) оказался лишь случайным созвучием, которое хоть и на языке, но никакого отношения к языку не имеет. Ибо название Каранталь пришло из латыни (Quarenta, то есть сорок) и, пройдя принудительную арабизацию, обрело свою особую мелодичность, круто замешанную на ностальгических ассоциациях и каких-то особо бесшабашных фантазиях.
...
Не помню, кто из великих сказал, что самое труднодоступное - это то, что рядом. Сегодня израильтянину легче пересечь Амазонку, взобраться на Килиманджаро, обжить поднебесье в Бирме, чем попасть в Каранталь или Мар-Сабу, до которых езды не больше часа, если по прямой из Иерусалима. А посему нам остаются маленькие радости - дойти туда, куда нельзя; увидеть то, что до тебя никто (или почти никто). И при этом поражаться идиотизму ситуации, при которой человек с израильским дарконом вынужден из кожи вон лезть, чтобы обойти блокпосты собственной армии и добраться туда, куда обладателей всех прочих паспортов везут с комфортом и встречают, как дорогих гостей.
И что из всего этого следует? Абсолютно ничего. Просто на карте Израиля существует название Каранталь, в которое можно влюбиться с первого звука. Ведут к нему асфальтовая дорога и тропа, обозначенная прерывистой черной линией. Нам выпала черная линия. И это было очень даже неплохо.
Но то было давно. Очень давно. В прошлой жизни, которая, как мне казалось, навсегда исчезла вместе с абалаковским рюкзаком, перкалевой палаткой, Тянь-Шанем и прочей романтикой, столь свойственной людям молодым и не отягощенным особыми обязательствами. Таким, которых слово Кекеремтау (Змей, свернувшийся клубком) просто обязано выгнать на большую дорогу и отправить куда подальше.
В слове Каранталь никаких змеиных клубков не прослеживалось. Даже ностальгический префикс "кара" (Кара-Кум, Кара-Су, Кара-Камыш, Каратау и прочие черноту содержащие топонимы) оказался лишь случайным созвучием, которое хоть и на языке, но никакого отношения к языку не имеет. Ибо название Каранталь пришло из латыни (Quarenta, то есть сорок) и, пройдя принудительную арабизацию, обрело свою особую мелодичность, круто замешанную на ностальгических ассоциациях и каких-то особо бесшабашных фантазиях.
...
Не помню, кто из великих сказал, что самое труднодоступное - это то, что рядом. Сегодня израильтянину легче пересечь Амазонку, взобраться на Килиманджаро, обжить поднебесье в Бирме, чем попасть в Каранталь или Мар-Сабу, до которых езды не больше часа, если по прямой из Иерусалима. А посему нам остаются маленькие радости - дойти туда, куда нельзя; увидеть то, что до тебя никто (или почти никто). И при этом поражаться идиотизму ситуации, при которой человек с израильским дарконом вынужден из кожи вон лезть, чтобы обойти блокпосты собственной армии и добраться туда, куда обладателей всех прочих паспортов везут с комфортом и встречают, как дорогих гостей.
И что из всего этого следует? Абсолютно ничего. Просто на карте Израиля существует название Каранталь, в которое можно влюбиться с первого звука. Ведут к нему асфальтовая дорога и тропа, обозначенная прерывистой черной линией. Нам выпала черная линия. И это было очень даже неплохо.