Третья Эпоха. Отчет целительницы Ильвен Ладрен и Финдис из рода Анфалас (Минас-Тирит)
Надо сказать, что Минас-Тиритом я бредила давно. Примерно с того самого первого прочтения книги в пятнадцать. Когда иные, говорят, мечтали быть эльфами, я была влюблена в Фарамира и не желала иного, как видеть его исцеление в Палатах, будучи там простой помощницей под началом Иорет. Так что после "Последнего союза", почувствовав, что Эпоха близко, я подала заявку на эту детскую дрим-роль. Однако, в процессе подготовки менялись условия, игроки, персонаж обрастал неожиданной биографией. И хотя та сцена, которую я в юности зачитывала до дыр во всех переводах (Иорет: "И такого красивого мы должны потерять!" - в одном из них), действительно случилась, это произошло без моего участия. Мне жаль и не жаль одновременно: в конце концов, было бы странно остаться там же, где начал в пятнадцать.
Минас-Тирит конца Третьей Эпохи - пронзительное место, всё ещё гордое, хранящее память, но исподволь подверженное забвению и заброшенности. Вы помните про эти вымершие дворы, темные окна, о которых говорил Пиппин в книге? Бессильно ускользающая красота его трогает до глубины души, погибающий Фарамир - воплощение этой судьбы. Меня всегда интересовало, что значит жить в этом Городе, ходить по его улицам. И незадолго до игры я написала текст, который для меня неплохо предсказал атмосферу Эпохи (особенно, в плане погоды, да). Я хочу, чтобы он тоже был тут:
[Про Город]В Городе идет дождь. Тяжелые тучи катятся со склонов Миндоллуина, цепляясь за шпили Цитадели. Струи падают столь часто, что равнина и нижние ярусы почти теряются в серой полумгле. Город охвачен ропотом капель на древних камнях, журчанием тысяч потоков в бесчисленных желобах. Холодно. Из приоткрытого стрельчатого окна тянет сыростью, которую не в силах разогнать тепло слабо тлеющей в углу жаровни. Остается лишь запахивать тяжелый серый шерстяной плащ поплотнее. В такие дни порой представляется, будто Город покинут, будто он давно не слышал иных звуков кроме мерного падения воды с черных ветвей редких деревьев, белых ветвей королевского Древа. Будто он утонул в глубине небес, ничтожный перед их высотою, и нет никого, кто бы прикоснулся к его камням с памятью и любовью, возвращая величие его стенам. И лишь в забытье пляшут брызги во дворах опустевших домов, и сердце случайного путника болью пронзает немота сводов и залов. Но вот резкий порыв горного ветра разрывает завесу дождя, рассеивая туманную мглу, ясно очерчивая гордые башни, где трепещут белые флаги Наместника. Город живет. В серости дня белые стены налиты внутренним светом. Кажется, его камни скреплены памятью, его башни нерушимы верностью его жителей. Город - сердце, мы в нем как и он в нас, неразделимо. За спиною звучат шаги, слышится голос целительницы Марен, биение жизни Крепости Стражи. Мы, те, кто хранит и творит Город, не позволим ему быть забытым.
На этой игре мне довелось играть стойких оловянных солдатиков Гондора, ведомых долгом и любовью.
Послушайте, я хочу рассказать об Ильвен. Она была хорошая, она была живая и она погибла.
[Про Ильвен]Жила-была девочка.
У нее было непростое и необычное детство. Ее семья была торговцами-странниками, они кочевали по всему Средиземью с севера на юг, зимуя в городах и странствуя летом. Только в один Город они не заезжали никогда. Белый Город людей Запада, давний дом их семьи. Они ждали подходящего часа, чтобы вернуться (их изгнала годы назад какая-то смута), но в пути всегда хранили ему верность, не соблазняясь жизнью иных народов. А еще они рассказывали сказки о гордом Минас-Тирите детям: старшим близняшкам и младшей - Ильвен. А когда время историй заканчивалось, вокруг детей расстилался разноцветный мир, полный удивительных людей с непохожими нравами, прекрасных, странных или пугающих мест, разных говоров и обычаев. Однажды Ладренов занесло в необычные дали жаркого иссушенного Юга, где в звенящем зареве лета их подстерегал враг - черная чума. Ломинарак, глава семейства, гнал лошадей как одержимый, кладя лига за лигой между караваном и зараженной деревней, но убежать не удалось - его супруга и младшая дочь слабели на глазах. Едва ли не с боем он ворвался в хижину травницы-южанки, умоляя и угрожая, но для его жены было уже слишком поздно. Ильвен помнила лишь, как очнулась от забытья в объятиях сестер и с горящим шрамом-змеей на левой руке. Пути-дороги тянулись дальше на север в веселый город Дэйл и обратно, мимо мертвых топей. Там в ночи слышались голоса, тянулись тонкие руки, маня за собой. И Ильвен пошла за ними, не ведая воли и рассуждения. В холодной воде были мертвые, мертвые лица и не было бы спасения, если бы не спутник Ладренов, Артариндо, высокий северянин, вытащивший девочку на берег. Болота остались далеко позади, но страх, липкий ужас момента, когда пропадает возможность дышать под взглядом бездонных глаз мертвых эльфов, затаился в сердце. Он сковывал горло и подчинял волю всякий раз, когда речь заходила о Старшем народе. Ладрены пожимали плечами и оберегали Ильвен от подобных разговоров и обстоятельств. Меж тем, семье пришло время возвращаться в Город. Впереди ждала новая оседлая жизнь, а горести странствий можно было оставить в прошлом. Если б только это было возможно. В ее Городе, Городе-мечте и цели, Городе, пропитанном памятью о Старших, их наследием, их языком, юной Ильвен приходилось нелегко. Но при посторонних она молчала об этом - не стоило ставить под удар имя семьи, змеиный шрам и без того притягивал недоуменные взгляды. Книжное учение оказалось почти невозможным, но ее приняли в Палаты Исцеления, к чему она издавна стремилась. С этих пор, Ильвен и ее семья смотрели на жизнь немного по-разному. Ладрены жили в Городе, но всегда помнили, что за его стенами - мир, где им всегда найдется место, если придет нужда. В их доме спокойно уживались традиции Гондора и обычаи, почерпнутые в иных странах. Для Ильвен же, единственной, рожденной вдали от Минас-Тирита, существовал лишь Город. Она училась со страстью, стремясь стать необходимой здесь, и ранг лекаря, полученный в девятнадцать лет, был заслуженной наградой и законным поводом для гордости. Но когда из-за стен просачивались темные слухи о тварях и орках, злом изменении мира, Ильвен чувствовала, как рос тот самый страх внутри, вдруг сжималось сердце от строчки синдарина в песне, от слова в истории, от профиля древнего короля в камне. То ей пришлось бежать из дворца на Эрулайтэ, изрядно напугав дядю, когда в толпе мелькнул кто-то, похожий на НИХ. То заезжий анфаласский воин вел ее, почти в беспамятстве, до Палат из-за песни, услышанной в "Белой ветви". Ильвен нигде не чувствовала себя в безопасности от очередного приступа, будто Город выживал ее, но отказаться от него нельзя было и помыслить. Нарианис, еще одна воспитанница Палат, бросала на нее тревожные взгляды, помогала найти ароматическое снадобье, но не задавала неудобных вопросов: "Просто протяни руку, если потребуется помощь".
Главой Палат была Марэн - требовательная и немногословная, но справедливая и ценящая старание. Ее присутствие всегда заставляло справляться как можно лучше, а обращение "милая" (даже сказанное вместо вылетевшего из памяти имени) казалось особой честью. Еще была Зимрафель, ее ученица из следопытов, быстрая и эффективная, сердцем всегда в лесах с отрядом. Анорвен, такая правильно-прекрасная, как сосуд налитый тихим светом, воплощение мастерства. Иорет, тоже мастер, теплая и внимательная, похожая на полноводную реку. Были и другие, лекари отрядов и домов Гондора, торопливо заходившие за помощью или с новостями.
Жизнь в Палатах размечалась дежурствами, которые, впрочем, затягивались на неопределенное время, состояла в постоянном обмене сведениями о новых болезнях и травах с прибывшими издалека, обсуждениях и семинарах, вызовам к воротам, когда приносили раненого бойца, и редких наплывов пациентов после военных вылазок. Всякий находил здесь обещание бескорыстной помощи. Даже загулявший умбарский торговец в четвертом часу утра.
Город же призывал жителей на стены. Это было нетяжелой повинностью - можно было сидеть, болтая ногами, на переходе, прямо над головою Наместника, например, пока отец опрашивал пришедших, беседовать с Эланор, приехавшей из самого Дэйла, смотреть в небо и никуда не торопиться целых два часа.
Но вскоре настал момент, которого Ильвен страшилась: приступ застал ее у постели раненого и она не смогла завершить лечение. После этого Анорвен твердо и настойчиво отвела ее поговорить. Сжимаясь от ужаса, Ильвен рассказала всё, сгорая от стыда, что не может победить и справиться и, возможно, представляет опасность для пациентов. И Анорвен, статная высокая дева "ан Пеларгир", не оттолкнула ее. Она не могла помочь беде ("Я могу лишь быть с тобою всем своим существом"), но верила, что и такой Ильвен нужна Гондору и может следовать своим путем. Это признание освободило от последних сомнений: только Гондор и только борьба!
Внезапно Наместник затребовал полевой госпиталь к городским воротам. Ильвен и Нарианис, спешно подхватив белый флаг и походные кровати, выдвинулись в путь под командованием следопыта Тангрода, в отряде которого было немало знакомых лиц. Армия бодро совершила переход до Пеларгира, где погрузилась на корабли и, высадившись недалеко от земель вастаков, отправилась на захват лесной крепости Дол-Гулдур. Среди пеларгирцев также было несколько знахарей, так что Ильвен внезапно обнаружила себя главой небольшого госпиталя в тылу готовящегося штурма: нужно было выбрать место, обеспечить прикрытие... И тогда стали появляться ОНИ, вышедшие из недр леса, с сияющими глазами и неуловимыми движениями. Руки Ильвен судорожно сжимали древко флага, но целители смотрели на нее.. нельзя, нельзя, НЕЛЬЗЯ показывать слабость, пока есть те, кто надеется на тебя. На сомкнутые пальцы легла рука Нарианис. Нет, она не пыталась забрать знамя, но поддерживала Ильвен в ее схватке, и та нашла в себе силы отвернуться, не смотреть, не видеть. В отдалении с грохотом сшиблись воины, вскоре принесли первых раненых и закипела привычная работа. В недолгий срок Дол-Гулдур был взят. Уходя, Ильвен обернулась и столкнулась взглядом с целителем, стоявшим за спиной, целителем из ТОГО народа. Его глаза были живыми, они видели её, понимали, но всё, что она могла сделать, это не бежать. Но и в этом была надежда.
Наутро у ворот оказался раненый воин по имени Эстель. При виде его спутницы Ильвен вновь пришлось тихо попросить Иорет завершить обработку раны и уйти. Часть знахарей отправилась за травами, начинался дождь. И вдруг снова призвали походный госпиталь. На этот раз с Ильвен отправилась Итильвен из дома Анфалас. В этот раз армия собиралась долго. С нею шли как гондорцы, так и малоизвестные в этих краях северяне, за которых поручился лорд Боромир. Среди них, к удивлению Ильвен, был Артариндо, которого воины называли Хальбарадом, и Эстель, которого тоже теперь звали иным именем. Это был изнуряющий поход без врага и без цели. В памяти остались бесконечные ожидания, сеящийся дождь над дорогами, муторная погрузка на корабли, шуточки воинов, то, как пускали по реке тело погибшего в мелкой стычке, и ошалелые глаза гонцов, сообщавших о падении и отбитии крепостей. Госпиталь Ильвен, шедший в этот раз при знамени Анфаласа, вновь разросся за счет целителей домов и отрядов, отчаянно скучавших и собиравших цветы. Внезапно пришел приказ разделить силы. Половина армии уходила под Умбар, половина, во главе с лордом Боромиром отправлялась на освобождение пленных в Харад. Именно к ней прикрепили целителей. Лес сменялся пустошами, за которыми виднелись мрачные башни, в воздухе веяло тревогой, командиры строили планы атак и отступлений. На пустынных дорогах, под взглядом темной крепости армия сыновей Наместника вдруг казалась совсем небольшой. После долгого марша тракт повернул к югу, вдали показались цветастые строения, фигурки и темные ручейки отрядов, струившихся с разных сторон, в том числе и с востока. Предчувствие опасности резало как бритва, и Ильвен приняла решение. Всем целителям, кроме двоих, вышедших из Минас-Тирита, надлежало немедленно бежать (об этом она написала в своем последнем рапорте Марэн). Ильвен и Итильвен оставались с войском. Однако, после первой сшибки стало понятно, что силы не равны, несмотря на отчаянную храбрость воинов. Фарамир приказал госпиталю отступать, но наперерез уже ринулись харадрим. Ильвен упала под ударом меча. Как лекарь, она знала, что у нее есть еще несколько минут жизни. Ей очень хотелось жить. Грязная рука сорвала у нее с пояса кошель. Над головой грохотало железо. Казалось, армию Гондора оттеснили в овраг. Через время всё утихло, но тут перед ней из травы вынырнула девушка с расписным лицом. Она стянула запястья Ильвен веревкой, забинтовала рану тряпкой и потащила девушку с собой, лопоча на незнакомом языке. Пленницу кинули на чей-то щит. Было ослепляюще больно и страшно, но Ильвен знала, что жить - значит мочь вернуться, и не боялась боли. Вокруг происходило движение и больше непонятных разговоров, кругом толпились люди. За спиной раздались ритмичные выкрики "Ут! Ут! Ут!". Ильвен попыталась обернуться, но ее грубо схватили за волосы. Последним, что она увидела, был занесенный над нею нож.
Так закончилась жизнь Ильвен. Серебристо-серой фигурки на большой шахматной доске истории.
Ильвен под стенами Дол-Гулдура
Я горда за нее, потому что она заслонила остальных, взяла на себя ответственность. Это хорошая смерть, хоть мне за нее и больно. Мне очень хочется для неё памяти и признания.
Эта роль дала мне много понимания того, кого и как я играю. Я впервые готовилась по семинару Коло, и это действительно помогло посмотреть на этот процесс по-новому. Роль требовала личных триггеров, метаигрового мышления и доли нарративности. Понимания того, как я хочу раскрутить историю. Алая Книга пришлась здесь очень кстати. Не всё вышло, как задумано, конечно, и это благо.
После гибели Ильвен я с радостью приняла предложение анфаласцев, павших в той же битве, выйти играть с ними. Вторым персонажем была Финдис, дочь капитана из Дол-Амрота, юная супруга младшего брата нового лорда.
[Про Финдис]Молодая чета прибыла в Город, ради неких изысканий Арантира, касающихся его семейной истории. И у них ВСЁ было ХОРОШО. Как сбежавшие с уроков школьники, они сидели вечером в таверне "Под Белой Ветвью" в городе на пороге войны, непричастные к его Советам, дозорам, дежурствам, любящие, опьяненные полнотою жизни, и слушали песни. Финдис - удивительная, я успела узнать, что она любит сиреневый цвет, красивые гребни и прически (потому как она страдала от их отсутствия), умеет светски щебетать и трепетать ресницами, но это фиалковая девочка с капитанской закалкой и стальным стержнем. Уже к утру она не выдержала безделья и отправилась в Коннат Гондор искать полезной занятости, ибо негоже сидеть сложа руки, когда враги скоро будут под стенами. Без лишних вопросов ее отправили в Харондор и Пеларгир дублирующим гонцом с вестью о коронации и сборе войск. Супруг получил травму (по жизни), кхм, упав с коня, так что некому было даже попытаться ее остановить или должным образом волноваться. Так что оставив трепетность до лучших времен, Финдис благоразумно отправилась через кусты, нагребая полные сапоги воды. Было страшно за себя, поджимало время, но куда страшнее, если весть не дойдет! "За Гондор!" - этот клич двигал вперед через физическое превозмогание. И Харондор, и Пеларгир благополучно получили новости и вышли с армиями. В Минас-Тирите Финдис ждал оправившийся Арантир, вместе с которым они отправились на коронацию. Это было... непонятно и неловко поначалу, радость в тревоге, радость ли? правда ли? Но Арагорн, действительно, настоящий, и Финдис верила ему, у дворца взлетела крыша - чего еще надо?! А вот Арантир, как потом выяснилось, не был столь впечатлен... Затем начались военные хлопоты, сотня поручений от Коннат Гондор, преимущественно заключавшихся в преследовании короля по грязи, благодарность Истрон. И штурм! Летящие стрелы, корчевание камней из мостовых для катапульт, переноска раненых - Финдис трудилась, не щадя себя, и привлекая других. Не было времени заламывать руки, было напряженно и порой весело делать вместе. Победа! И сразу после - замешательство двух королей. Финдис негодовала: гондорцы видели Арагорна, его силу, надежность, принесли ему клятву по обычаю народа, кто тогда этот лысый самозванец?! И едва не повторила клятву, готовая отправиться за Королем в Арнор, но спохватилась из-за отсутствия Арантира. Разыскать его было непростой задачей, и, встретившись, они решили отбыть покамест в Анфалас. Однако, в Минас-Тирите Финдис узнала свою силу. Она может больше, чем оставаться маленькой хозяйкой большого дома, прелестной леди захолустного городка. Север позовет ее душу дочери капитана сорванной с губ клятвой. Мне очень любопытно узнать, кем она станет в Арноре.
Финдис с супругом на коронации
Так завершилась Эпоха.
Я сердечно благодарю за эту игру:
[ВСЕХ!]Семью Ладрен, мою семью и команду. Мы, по правде сказать, мало с вами играли и мало виделись, но вы никогда обо мне не забывали, волновались и были надежным тылом, где всегда была еда и доброе слово. В таких ситуациях, как эта, как нигде, понимаешь важность базовых ценностей. Спасибо!
Папу Ломинарака (Мишу), как Мишу, в первую очередь, ты отличный и внимательный капитан.
Дядю Йонаса (Адвоката), спасибо за наш разговор в первый вечер, он замечательно ввел меня в игру.
Астелику, Эленглин - благодарю за теплоту и внимание!
Палаты Исцеления Минас-Тирита - моя вторая семья, я вас очень-очень сильно люблю. Печальнее всего в смерти персонажа было терять вас, как друзей и наставников. Вы крутейшие, настоящие, неповторимые, было честью играть с вами! Я очень надеюсь, что это не последний раз! (А еще у вас иногда можно было есть, за это тоже спасибо!)
Марэн - спасибо за замечательного лидера, я просто не могу передать словами, что ты значила для меня и всех нас. Спасибо!
Зимрафель - что бы мы делали без твоего юмора и четкости?!
Иорет - как стало хорошо, когда ты появилась! Мир стал теплее.
Нарианис - спасибо тебе за дружбу и помощь, за веру и нашу историю, за то, что шла за мной - это было так важно! С почином!
Анорвен - ты прекрасна! спасибо за твои подозрения, за то, что вывела меня на разговор, это многое изменило, я ужасно рада знакомству.
Целителей Пеларгира и др. - спасибо за слаженность на полях сражений и сестринство-братство во времена мира.
Следопытов - моих имманентных зеленых друзей, которые периодически трагически гибнут, - я всегда счастлива с вами играть.
Мерфи (эльфа Зеленолесья) - за то, что меня увидел.
Арантира, Дом Анфаласа (павшего лорда Голасгила) - спасибо за предложение играть с вами, за отличного супруга и поддержку в тот час, когда это было очень нужно.
Воинов, погибших в походе на Харад - вы были крайне любезны в Мертвятнике, спасибо!
Главу Коннат Гондор - за возможность нести пользу Гондору во второй роли.
Очень-очень благодарю ребенка Дашу, "муравья Мертвятника", за ее участие и сочувствие, в темный час гибели персонажа, она правда здорово меня вытащила!
Мастеров - вы вытянули этот огромный сказочный проект, СПАСИБО ВАМ! Удалась именно игра про маленького человека в Арде, правила по Алой Книге отлично поддержали этот фокус, в них было увлекательно играть.
Это была хорошая большая игра с плюсами и минусами тысячника. Я рада, что мои истории на ней состоялись. Надеюсь играть со всеми снова!
Искренне ваша, Майвэ Краснодарская.
Минас-Тирит конца Третьей Эпохи - пронзительное место, всё ещё гордое, хранящее память, но исподволь подверженное забвению и заброшенности. Вы помните про эти вымершие дворы, темные окна, о которых говорил Пиппин в книге? Бессильно ускользающая красота его трогает до глубины души, погибающий Фарамир - воплощение этой судьбы. Меня всегда интересовало, что значит жить в этом Городе, ходить по его улицам. И незадолго до игры я написала текст, который для меня неплохо предсказал атмосферу Эпохи (особенно, в плане погоды, да). Я хочу, чтобы он тоже был тут:
[Про Город]В Городе идет дождь. Тяжелые тучи катятся со склонов Миндоллуина, цепляясь за шпили Цитадели. Струи падают столь часто, что равнина и нижние ярусы почти теряются в серой полумгле. Город охвачен ропотом капель на древних камнях, журчанием тысяч потоков в бесчисленных желобах. Холодно. Из приоткрытого стрельчатого окна тянет сыростью, которую не в силах разогнать тепло слабо тлеющей в углу жаровни. Остается лишь запахивать тяжелый серый шерстяной плащ поплотнее. В такие дни порой представляется, будто Город покинут, будто он давно не слышал иных звуков кроме мерного падения воды с черных ветвей редких деревьев, белых ветвей королевского Древа. Будто он утонул в глубине небес, ничтожный перед их высотою, и нет никого, кто бы прикоснулся к его камням с памятью и любовью, возвращая величие его стенам. И лишь в забытье пляшут брызги во дворах опустевших домов, и сердце случайного путника болью пронзает немота сводов и залов. Но вот резкий порыв горного ветра разрывает завесу дождя, рассеивая туманную мглу, ясно очерчивая гордые башни, где трепещут белые флаги Наместника. Город живет. В серости дня белые стены налиты внутренним светом. Кажется, его камни скреплены памятью, его башни нерушимы верностью его жителей. Город - сердце, мы в нем как и он в нас, неразделимо. За спиною звучат шаги, слышится голос целительницы Марен, биение жизни Крепости Стражи. Мы, те, кто хранит и творит Город, не позволим ему быть забытым.
На этой игре мне довелось играть стойких оловянных солдатиков Гондора, ведомых долгом и любовью.
Послушайте, я хочу рассказать об Ильвен. Она была хорошая, она была живая и она погибла.
[Про Ильвен]Жила-была девочка.
У нее было непростое и необычное детство. Ее семья была торговцами-странниками, они кочевали по всему Средиземью с севера на юг, зимуя в городах и странствуя летом. Только в один Город они не заезжали никогда. Белый Город людей Запада, давний дом их семьи. Они ждали подходящего часа, чтобы вернуться (их изгнала годы назад какая-то смута), но в пути всегда хранили ему верность, не соблазняясь жизнью иных народов. А еще они рассказывали сказки о гордом Минас-Тирите детям: старшим близняшкам и младшей - Ильвен. А когда время историй заканчивалось, вокруг детей расстилался разноцветный мир, полный удивительных людей с непохожими нравами, прекрасных, странных или пугающих мест, разных говоров и обычаев. Однажды Ладренов занесло в необычные дали жаркого иссушенного Юга, где в звенящем зареве лета их подстерегал враг - черная чума. Ломинарак, глава семейства, гнал лошадей как одержимый, кладя лига за лигой между караваном и зараженной деревней, но убежать не удалось - его супруга и младшая дочь слабели на глазах. Едва ли не с боем он ворвался в хижину травницы-южанки, умоляя и угрожая, но для его жены было уже слишком поздно. Ильвен помнила лишь, как очнулась от забытья в объятиях сестер и с горящим шрамом-змеей на левой руке. Пути-дороги тянулись дальше на север в веселый город Дэйл и обратно, мимо мертвых топей. Там в ночи слышались голоса, тянулись тонкие руки, маня за собой. И Ильвен пошла за ними, не ведая воли и рассуждения. В холодной воде были мертвые, мертвые лица и не было бы спасения, если бы не спутник Ладренов, Артариндо, высокий северянин, вытащивший девочку на берег. Болота остались далеко позади, но страх, липкий ужас момента, когда пропадает возможность дышать под взглядом бездонных глаз мертвых эльфов, затаился в сердце. Он сковывал горло и подчинял волю всякий раз, когда речь заходила о Старшем народе. Ладрены пожимали плечами и оберегали Ильвен от подобных разговоров и обстоятельств. Меж тем, семье пришло время возвращаться в Город. Впереди ждала новая оседлая жизнь, а горести странствий можно было оставить в прошлом. Если б только это было возможно. В ее Городе, Городе-мечте и цели, Городе, пропитанном памятью о Старших, их наследием, их языком, юной Ильвен приходилось нелегко. Но при посторонних она молчала об этом - не стоило ставить под удар имя семьи, змеиный шрам и без того притягивал недоуменные взгляды. Книжное учение оказалось почти невозможным, но ее приняли в Палаты Исцеления, к чему она издавна стремилась. С этих пор, Ильвен и ее семья смотрели на жизнь немного по-разному. Ладрены жили в Городе, но всегда помнили, что за его стенами - мир, где им всегда найдется место, если придет нужда. В их доме спокойно уживались традиции Гондора и обычаи, почерпнутые в иных странах. Для Ильвен же, единственной, рожденной вдали от Минас-Тирита, существовал лишь Город. Она училась со страстью, стремясь стать необходимой здесь, и ранг лекаря, полученный в девятнадцать лет, был заслуженной наградой и законным поводом для гордости. Но когда из-за стен просачивались темные слухи о тварях и орках, злом изменении мира, Ильвен чувствовала, как рос тот самый страх внутри, вдруг сжималось сердце от строчки синдарина в песне, от слова в истории, от профиля древнего короля в камне. То ей пришлось бежать из дворца на Эрулайтэ, изрядно напугав дядю, когда в толпе мелькнул кто-то, похожий на НИХ. То заезжий анфаласский воин вел ее, почти в беспамятстве, до Палат из-за песни, услышанной в "Белой ветви". Ильвен нигде не чувствовала себя в безопасности от очередного приступа, будто Город выживал ее, но отказаться от него нельзя было и помыслить. Нарианис, еще одна воспитанница Палат, бросала на нее тревожные взгляды, помогала найти ароматическое снадобье, но не задавала неудобных вопросов: "Просто протяни руку, если потребуется помощь".
Главой Палат была Марэн - требовательная и немногословная, но справедливая и ценящая старание. Ее присутствие всегда заставляло справляться как можно лучше, а обращение "милая" (даже сказанное вместо вылетевшего из памяти имени) казалось особой честью. Еще была Зимрафель, ее ученица из следопытов, быстрая и эффективная, сердцем всегда в лесах с отрядом. Анорвен, такая правильно-прекрасная, как сосуд налитый тихим светом, воплощение мастерства. Иорет, тоже мастер, теплая и внимательная, похожая на полноводную реку. Были и другие, лекари отрядов и домов Гондора, торопливо заходившие за помощью или с новостями.
Жизнь в Палатах размечалась дежурствами, которые, впрочем, затягивались на неопределенное время, состояла в постоянном обмене сведениями о новых болезнях и травах с прибывшими издалека, обсуждениях и семинарах, вызовам к воротам, когда приносили раненого бойца, и редких наплывов пациентов после военных вылазок. Всякий находил здесь обещание бескорыстной помощи. Даже загулявший умбарский торговец в четвертом часу утра.
Город же призывал жителей на стены. Это было нетяжелой повинностью - можно было сидеть, болтая ногами, на переходе, прямо над головою Наместника, например, пока отец опрашивал пришедших, беседовать с Эланор, приехавшей из самого Дэйла, смотреть в небо и никуда не торопиться целых два часа.
Но вскоре настал момент, которого Ильвен страшилась: приступ застал ее у постели раненого и она не смогла завершить лечение. После этого Анорвен твердо и настойчиво отвела ее поговорить. Сжимаясь от ужаса, Ильвен рассказала всё, сгорая от стыда, что не может победить и справиться и, возможно, представляет опасность для пациентов. И Анорвен, статная высокая дева "ан Пеларгир", не оттолкнула ее. Она не могла помочь беде ("Я могу лишь быть с тобою всем своим существом"), но верила, что и такой Ильвен нужна Гондору и может следовать своим путем. Это признание освободило от последних сомнений: только Гондор и только борьба!
Внезапно Наместник затребовал полевой госпиталь к городским воротам. Ильвен и Нарианис, спешно подхватив белый флаг и походные кровати, выдвинулись в путь под командованием следопыта Тангрода, в отряде которого было немало знакомых лиц. Армия бодро совершила переход до Пеларгира, где погрузилась на корабли и, высадившись недалеко от земель вастаков, отправилась на захват лесной крепости Дол-Гулдур. Среди пеларгирцев также было несколько знахарей, так что Ильвен внезапно обнаружила себя главой небольшого госпиталя в тылу готовящегося штурма: нужно было выбрать место, обеспечить прикрытие... И тогда стали появляться ОНИ, вышедшие из недр леса, с сияющими глазами и неуловимыми движениями. Руки Ильвен судорожно сжимали древко флага, но целители смотрели на нее.. нельзя, нельзя, НЕЛЬЗЯ показывать слабость, пока есть те, кто надеется на тебя. На сомкнутые пальцы легла рука Нарианис. Нет, она не пыталась забрать знамя, но поддерживала Ильвен в ее схватке, и та нашла в себе силы отвернуться, не смотреть, не видеть. В отдалении с грохотом сшиблись воины, вскоре принесли первых раненых и закипела привычная работа. В недолгий срок Дол-Гулдур был взят. Уходя, Ильвен обернулась и столкнулась взглядом с целителем, стоявшим за спиной, целителем из ТОГО народа. Его глаза были живыми, они видели её, понимали, но всё, что она могла сделать, это не бежать. Но и в этом была надежда.
Наутро у ворот оказался раненый воин по имени Эстель. При виде его спутницы Ильвен вновь пришлось тихо попросить Иорет завершить обработку раны и уйти. Часть знахарей отправилась за травами, начинался дождь. И вдруг снова призвали походный госпиталь. На этот раз с Ильвен отправилась Итильвен из дома Анфалас. В этот раз армия собиралась долго. С нею шли как гондорцы, так и малоизвестные в этих краях северяне, за которых поручился лорд Боромир. Среди них, к удивлению Ильвен, был Артариндо, которого воины называли Хальбарадом, и Эстель, которого тоже теперь звали иным именем. Это был изнуряющий поход без врага и без цели. В памяти остались бесконечные ожидания, сеящийся дождь над дорогами, муторная погрузка на корабли, шуточки воинов, то, как пускали по реке тело погибшего в мелкой стычке, и ошалелые глаза гонцов, сообщавших о падении и отбитии крепостей. Госпиталь Ильвен, шедший в этот раз при знамени Анфаласа, вновь разросся за счет целителей домов и отрядов, отчаянно скучавших и собиравших цветы. Внезапно пришел приказ разделить силы. Половина армии уходила под Умбар, половина, во главе с лордом Боромиром отправлялась на освобождение пленных в Харад. Именно к ней прикрепили целителей. Лес сменялся пустошами, за которыми виднелись мрачные башни, в воздухе веяло тревогой, командиры строили планы атак и отступлений. На пустынных дорогах, под взглядом темной крепости армия сыновей Наместника вдруг казалась совсем небольшой. После долгого марша тракт повернул к югу, вдали показались цветастые строения, фигурки и темные ручейки отрядов, струившихся с разных сторон, в том числе и с востока. Предчувствие опасности резало как бритва, и Ильвен приняла решение. Всем целителям, кроме двоих, вышедших из Минас-Тирита, надлежало немедленно бежать (об этом она написала в своем последнем рапорте Марэн). Ильвен и Итильвен оставались с войском. Однако, после первой сшибки стало понятно, что силы не равны, несмотря на отчаянную храбрость воинов. Фарамир приказал госпиталю отступать, но наперерез уже ринулись харадрим. Ильвен упала под ударом меча. Как лекарь, она знала, что у нее есть еще несколько минут жизни. Ей очень хотелось жить. Грязная рука сорвала у нее с пояса кошель. Над головой грохотало железо. Казалось, армию Гондора оттеснили в овраг. Через время всё утихло, но тут перед ней из травы вынырнула девушка с расписным лицом. Она стянула запястья Ильвен веревкой, забинтовала рану тряпкой и потащила девушку с собой, лопоча на незнакомом языке. Пленницу кинули на чей-то щит. Было ослепляюще больно и страшно, но Ильвен знала, что жить - значит мочь вернуться, и не боялась боли. Вокруг происходило движение и больше непонятных разговоров, кругом толпились люди. За спиной раздались ритмичные выкрики "Ут! Ут! Ут!". Ильвен попыталась обернуться, но ее грубо схватили за волосы. Последним, что она увидела, был занесенный над нею нож.
Так закончилась жизнь Ильвен. Серебристо-серой фигурки на большой шахматной доске истории.
Ильвен под стенами Дол-Гулдура
Я горда за нее, потому что она заслонила остальных, взяла на себя ответственность. Это хорошая смерть, хоть мне за нее и больно. Мне очень хочется для неё памяти и признания.
Эта роль дала мне много понимания того, кого и как я играю. Я впервые готовилась по семинару Коло, и это действительно помогло посмотреть на этот процесс по-новому. Роль требовала личных триггеров, метаигрового мышления и доли нарративности. Понимания того, как я хочу раскрутить историю. Алая Книга пришлась здесь очень кстати. Не всё вышло, как задумано, конечно, и это благо.
После гибели Ильвен я с радостью приняла предложение анфаласцев, павших в той же битве, выйти играть с ними. Вторым персонажем была Финдис, дочь капитана из Дол-Амрота, юная супруга младшего брата нового лорда.
[Про Финдис]Молодая чета прибыла в Город, ради неких изысканий Арантира, касающихся его семейной истории. И у них ВСЁ было ХОРОШО. Как сбежавшие с уроков школьники, они сидели вечером в таверне "Под Белой Ветвью" в городе на пороге войны, непричастные к его Советам, дозорам, дежурствам, любящие, опьяненные полнотою жизни, и слушали песни. Финдис - удивительная, я успела узнать, что она любит сиреневый цвет, красивые гребни и прически (потому как она страдала от их отсутствия), умеет светски щебетать и трепетать ресницами, но это фиалковая девочка с капитанской закалкой и стальным стержнем. Уже к утру она не выдержала безделья и отправилась в Коннат Гондор искать полезной занятости, ибо негоже сидеть сложа руки, когда враги скоро будут под стенами. Без лишних вопросов ее отправили в Харондор и Пеларгир дублирующим гонцом с вестью о коронации и сборе войск. Супруг получил травму (по жизни), кхм, упав с коня, так что некому было даже попытаться ее остановить или должным образом волноваться. Так что оставив трепетность до лучших времен, Финдис благоразумно отправилась через кусты, нагребая полные сапоги воды. Было страшно за себя, поджимало время, но куда страшнее, если весть не дойдет! "За Гондор!" - этот клич двигал вперед через физическое превозмогание. И Харондор, и Пеларгир благополучно получили новости и вышли с армиями. В Минас-Тирите Финдис ждал оправившийся Арантир, вместе с которым они отправились на коронацию. Это было... непонятно и неловко поначалу, радость в тревоге, радость ли? правда ли? Но Арагорн, действительно, настоящий, и Финдис верила ему, у дворца взлетела крыша - чего еще надо?! А вот Арантир, как потом выяснилось, не был столь впечатлен... Затем начались военные хлопоты, сотня поручений от Коннат Гондор, преимущественно заключавшихся в преследовании короля по грязи, благодарность Истрон. И штурм! Летящие стрелы, корчевание камней из мостовых для катапульт, переноска раненых - Финдис трудилась, не щадя себя, и привлекая других. Не было времени заламывать руки, было напряженно и порой весело делать вместе. Победа! И сразу после - замешательство двух королей. Финдис негодовала: гондорцы видели Арагорна, его силу, надежность, принесли ему клятву по обычаю народа, кто тогда этот лысый самозванец?! И едва не повторила клятву, готовая отправиться за Королем в Арнор, но спохватилась из-за отсутствия Арантира. Разыскать его было непростой задачей, и, встретившись, они решили отбыть покамест в Анфалас. Однако, в Минас-Тирите Финдис узнала свою силу. Она может больше, чем оставаться маленькой хозяйкой большого дома, прелестной леди захолустного городка. Север позовет ее душу дочери капитана сорванной с губ клятвой. Мне очень любопытно узнать, кем она станет в Арноре.
Финдис с супругом на коронации
Так завершилась Эпоха.
Я сердечно благодарю за эту игру:
[ВСЕХ!]Семью Ладрен, мою семью и команду. Мы, по правде сказать, мало с вами играли и мало виделись, но вы никогда обо мне не забывали, волновались и были надежным тылом, где всегда была еда и доброе слово. В таких ситуациях, как эта, как нигде, понимаешь важность базовых ценностей. Спасибо!
Папу Ломинарака (Мишу), как Мишу, в первую очередь, ты отличный и внимательный капитан.
Дядю Йонаса (Адвоката), спасибо за наш разговор в первый вечер, он замечательно ввел меня в игру.
Астелику, Эленглин - благодарю за теплоту и внимание!
Палаты Исцеления Минас-Тирита - моя вторая семья, я вас очень-очень сильно люблю. Печальнее всего в смерти персонажа было терять вас, как друзей и наставников. Вы крутейшие, настоящие, неповторимые, было честью играть с вами! Я очень надеюсь, что это не последний раз! (А еще у вас иногда можно было есть, за это тоже спасибо!)
Марэн - спасибо за замечательного лидера, я просто не могу передать словами, что ты значила для меня и всех нас. Спасибо!
Зимрафель - что бы мы делали без твоего юмора и четкости?!
Иорет - как стало хорошо, когда ты появилась! Мир стал теплее.
Нарианис - спасибо тебе за дружбу и помощь, за веру и нашу историю, за то, что шла за мной - это было так важно! С почином!
Анорвен - ты прекрасна! спасибо за твои подозрения, за то, что вывела меня на разговор, это многое изменило, я ужасно рада знакомству.
Целителей Пеларгира и др. - спасибо за слаженность на полях сражений и сестринство-братство во времена мира.
Следопытов - моих имманентных зеленых друзей, которые периодически трагически гибнут, - я всегда счастлива с вами играть.
Мерфи (эльфа Зеленолесья) - за то, что меня увидел.
Арантира, Дом Анфаласа (павшего лорда Голасгила) - спасибо за предложение играть с вами, за отличного супруга и поддержку в тот час, когда это было очень нужно.
Воинов, погибших в походе на Харад - вы были крайне любезны в Мертвятнике, спасибо!
Главу Коннат Гондор - за возможность нести пользу Гондору во второй роли.
Очень-очень благодарю ребенка Дашу, "муравья Мертвятника", за ее участие и сочувствие, в темный час гибели персонажа, она правда здорово меня вытащила!
Мастеров - вы вытянули этот огромный сказочный проект, СПАСИБО ВАМ! Удалась именно игра про маленького человека в Арде, правила по Алой Книге отлично поддержали этот фокус, в них было увлекательно играть.
Это была хорошая большая игра с плюсами и минусами тысячника. Я рада, что мои истории на ней состоялись. Надеюсь играть со всеми снова!
Искренне ваша, Майвэ Краснодарская.