мы в город изумрудный...
Концовка первой части романа "Гиперирон" (Dan Simmons, Hyperion). Главные герои - священник с балалайкой, девушка-частный детектив, дипломат, солдат будущего в полном вооружении, сумасшедший алкоголик-поэт с личным возрастом во много веков и учёный, несущий новорожденную девочку - у цели. Их ждет встреча с непонятными артифактами и почти верная смерть, на которую они идут добровольно. Из рассказов об их путешествии и из рассказа каждого о том, что его привело к этому странному паломничеству - тут перекличка с Чосером, конечно - и состоит книга. Честно говоря, если бы мне заранее пересказали концовку, я бы не поверил, что это нагромождение может быть по-настоящему драматично. Ну вот поди ж ты...
"Они задержались при начале спуска в долину. Пусчанные дюны сменились камнями с чернильно-черными тенями на осыпи, которая вела вниз, к светящимся Могилам. Всякий старался идти позади других. Все молчали. Консул чувствавал, как у него сильно бьется сердце. Хуже, чем знание того, что их ждет впереди, было черное уныние, которое, казалось, принес ветер - оно обдавало холодом и вызывало желание, крича во всю глотку, бежать назад, в горы, туда, откуда они пришли.
Консул повернулся к Вайнтраубу, - "Что это за мотив вы напеваете для Рэчел"?
Ученый вымученно улыбнулся и почесал свою короткую бороду. "Это из старинного плоского фильма. До Хиджры. Черт возьми, до всего вообще..."
"Давайте послушаем" - сказала Брауни Ламиа, которая поняла, куда клонит Консул. Лицо ее было очень бледно.
Вайнтрауб запел. Сначала голос его был тонок и едва слышен. Но мотив был силен и неожиданно побудителен. Отец Хойт достал из сумки свою балалайку и заиграл, чем дальше, тем увереннее подбирая мотив.
Брауни Ламиа вдруг засмеялась. Мартин Селениус восхищенно сказал: "Боже, ведь я это пел в детстве. Эта песня и вправду старинная".
"Но кто этот волшебник?" спросил полковник Кассад, и усиленный громкоговорителем голос, исходивший из его шлема, показался смешным среди всего этого. "И что это за страна Оз?" спросила Ламиа. "И кто, в самом деле, эти путники, идущие к волшебнику?" спросил Консул, чувствуя, как его черный ужас немного отступает.
Сол Вайнтрауб попытался объяснить им сюжет плоского фильма, пылившегося где-то много веков.
"Бросьте," - сказала Ламиа - "Потом расскажете. Просто спойте опять."...
Брауни Ламиа снова запела, и за ней еще громче запел Вайнтрауб. Священник сбросил плащ, чтоб не мешал играть на балалайке. Мартин Селениус забросил в песок пустую бутылку и запел неожиданно глубоким и приятным голосом, перекрывавшим звук ветра. Полковник Кассад поднял забрало шлема, повесил на плечо свое ружье и присоединился к хору. Консул запел было, потом рассмеялся - такими вздорными были слова - а потом запел снова. ...
Так они и сошли в долину - громко распевая, держась за руки, шагая в один ряд и ступая в ногу."
"Они задержались при начале спуска в долину. Пусчанные дюны сменились камнями с чернильно-черными тенями на осыпи, которая вела вниз, к светящимся Могилам. Всякий старался идти позади других. Все молчали. Консул чувствавал, как у него сильно бьется сердце. Хуже, чем знание того, что их ждет впереди, было черное уныние, которое, казалось, принес ветер - оно обдавало холодом и вызывало желание, крича во всю глотку, бежать назад, в горы, туда, откуда они пришли.
Консул повернулся к Вайнтраубу, - "Что это за мотив вы напеваете для Рэчел"?
Ученый вымученно улыбнулся и почесал свою короткую бороду. "Это из старинного плоского фильма. До Хиджры. Черт возьми, до всего вообще..."
"Давайте послушаем" - сказала Брауни Ламиа, которая поняла, куда клонит Консул. Лицо ее было очень бледно.
Вайнтрауб запел. Сначала голос его был тонок и едва слышен. Но мотив был силен и неожиданно побудителен. Отец Хойт достал из сумки свою балалайку и заиграл, чем дальше, тем увереннее подбирая мотив.
Брауни Ламиа вдруг засмеялась. Мартин Селениус восхищенно сказал: "Боже, ведь я это пел в детстве. Эта песня и вправду старинная".
"Но кто этот волшебник?" спросил полковник Кассад, и усиленный громкоговорителем голос, исходивший из его шлема, показался смешным среди всего этого. "И что это за страна Оз?" спросила Ламиа. "И кто, в самом деле, эти путники, идущие к волшебнику?" спросил Консул, чувствуя, как его черный ужас немного отступает.
Сол Вайнтрауб попытался объяснить им сюжет плоского фильма, пылившегося где-то много веков.
"Бросьте," - сказала Ламиа - "Потом расскажете. Просто спойте опять."...
Брауни Ламиа снова запела, и за ней еще громче запел Вайнтрауб. Священник сбросил плащ, чтоб не мешал играть на балалайке. Мартин Селениус забросил в песок пустую бутылку и запел неожиданно глубоким и приятным голосом, перекрывавшим звук ветра. Полковник Кассад поднял забрало шлема, повесил на плечо свое ружье и присоединился к хору. Консул запел было, потом рассмеялся - такими вздорными были слова - а потом запел снова. ...
Так они и сошли в долину - громко распевая, держась за руки, шагая в один ряд и ступая в ногу."