Антипаттерн использования
Платонизм - мощный описательный инструмент, суть которого очень проста. Всякий раз, когда исследователm понимает, что оптика его интересов сфокусирована на объекте "сомнительной" онтологической природы (это не вещь, а класс вещей или общий признак или группа или мем или другая информационная сущность) и начинает беспокоиться по поводу реальности, "настоящести" объекта, переживать на тему "может ли это быть подлежащим в предложении; можно ли это изучать; какого качества будет полученное знание", платонизм отвечает: "да, может; да, можно; качество будет такое же, как и в случае <<обычных>> объектов, то есть если будешь думать хорошо, то будет хорошее качество, а будет каша в голове - будет и качество так себе".
Как человек работает с универсалией? Точно так же, как и с единичным предметом: он её воспринимает (да! да! вот так прямо эмпирически и воспринимает!) или воображает. Как можно быть уверенным в безошибочности восприятия универсалии? А никак: ошибки возможны, но они же случаются и с единичными предметами; и ничего, не рушится мир. Будешь лучше смотреть - будешь меньше ошибаться, а гарантию только страховой полис даёт.
Таким образом, платонизм помогает справиться с неконструктивным чувством вины, освободиться от невротических переживаний и сосредоточиться на работе. Как это действует на практике, можно понять, присмотревшись к трудам биологов (и даже не только кладистов, хотя особенно их), к тому, как они жонглирую разными типами универсалий: и интенсиальными, и экстенсиальными, и информационными (это то, что у Плотина логосы в противоположность эйдосам). Тот же Докинз, отрицающий экстенисиальные универсалии (групповой отбор), но проповедующий интенсиальные логосы ("вечный" ген есть мем). Докинз не обязательно прав или неправ в своей критике группового отбора, он лишь тогда точно неправ, когда называет себя номиналистом. Каждый раз, когда он читает свою лекцию, где-то в благоустроенных пригородах Вены мучительно умирает маленький пушистый ранний Витгенштейн с умилительными мохнатыми ушками и поросячьим розовым хвостиком.
Одно замечание: читать биологов следует на каком-нибудь языке с развитой системой артикля, скажем, на немецком. Русский язык (для целей данного упражнения) не подходит. Неопределенный или нулевой артикль перед индивидуальным предметом указывает на универсалию. Определенный артикль перед явной универсалией - опять на универсалию. Определенный артикль перед индивидуалией - на индивидуалию. Нет, сам я не читал биологов на немецком. Но мне пришло в голову, что если я так напишу, то вы начнёте сильнее меня уважать и, возможно, даже немного бояться.
В общем, полезный инструмент платонизм, особенно если понимаешь, что делаешь. Но можно и не понимать, можно вместо добрых примеров следовать дурным. См. еще в платоновских диалогах: все эти бесконечные мучения на тему того, есть ли платоновская идея у грязи под ногтями или оная грязь как-то и без эйдосов обретает своё презренное бытие. А можно и у Аристотеля, пресловутый "третий человек" (еще до Стагирита до дыр обдуманный). Способов забивать микроскопом гвозди известно несколько, мне в последнее время докучают одним, связанным с парадоксом корабля Тесея: корабль этот постепенно перестроили так, что все составные части были заменены. И вот вопрос: тот ли это корабль, что и раньше? или это другой корабль?
В рамках минималистичного платонизма, не признающего универсалий единичного предмета, это вопрос корректно даже поставить нельзя. На то она и универсалия, чтобы отвечать не за отдельный корабль, а хотя бы за все корабли в целом. А ещё лучше за транспортные средства вообще. А ещё лучше - за идею принудительного движения в пространстве. Вот это более похоже на эйдос, обреченный прорываться из сферы идеального в постоянно возникающих новых воплощениях.
Но ведь "мгновенные стоп-кадры" кораблика можно рассматривать как много-много индивидуальных кораблей, так? Которые суть лишь немного отличающиеся друг от друга кораблики, верно? И у них при этом несомненно много общего, ага-ага? Ну так можно мы тогда будем считать, что у этих индивидуальных вчера-корабликов, позавчера-корабликов и так далее - что у них есть общая идеальная основа, "всегда-кораблик"? (оцените, как я прогибаю грамматику русского языка под идеалы немецкой классической философии! да, я именно так и думаю: Vorgesternschiff, Immerschiff. Я чудовище, если меня рассердить)
Вы уже знаете из первого абзаца этой заметки, что платонизм на вопрос "можно?" почти всегда, покряхтев, отвечает утвердительно; в этом его методологическая сила (и слабость в том же). Вот и сейчас, помявшись и посовещавшись, афинские мудрецы говорят: ладно, пусть у корабля Тесея (с определенным артиклем) будет универсалия. Это, разумеется, бред, предмет-то один, придавая ему в качестве ангела-хранителя идею, мы просто по-лоховски удваиваем сущности. Но раз вы говорите, что без этого бытие не обретет память... если вы жалуетесь, что временная линия предмета распадается... что без связующей идеальной компоненты онтологическое единство разномоментных состояний ничем не обеспечено... ну буш-то с вами. Путь будет универсалия единичного предмета, просто ради того, чтобы он жил во времени как единое целое, а не как эти ихние буддистские, как их? драхмы? не, это монеты такие... дхармы, вот! Анатман, так его, растуды!
И афинские мудрецы удаляются писать свои мудрецовские протоколы, не удосужившись приложить к подарку инструкцию по эксплуатации. В которой было бы написано: мы дарим вам эту изящную, опасную в руках невежды и полезную в умелых руках вещицу: универсалию единичного предмета - не для того, чтобы вы маялись дурью и мучили себя схоластическими вопросами. Вы её у нас просили потому что она вам была для чего-то нужна. Без неё у вас темпорально протяженные предметы не обретали внутреннего единства. Вот и используйте её для того, для чего просили! А не по башке друг друга лупите.
А главное, дорогие пользователи, не забывайте о том, что метафизика ничего не добавляет к физике. Она осмысляет физику, упорядочивает, легитимирует методы. Терапевтически успокаивает, как мы выше отметили. Но не добавляет позитивного знания. Афиняне так сказать не могли, они ещё этого не понимали. Но мы теперь и своим умом богаты.
Тот же корабль или другой корабль (особенно, учитывая что его проапргрейдили и он теперь без вёсел и на подводных крыльях)?
Ответ на этот вопрос зависит от того, видим ли, постигаем ли мы план развития предмета, действительно ли мы считаем, что у предмета есть некоторая персистентная во времени идея, в рамках которой предмет осмысленно изменяет свои свойства. Универсалии, как было выше отмечено, воспринимаются нами эмпирически, так же как и обычные вещи, причем от ошибок восприятия никто не застрахован. И универсалии единичных предметов не являются исключением из этого правила. Если мы убеждены в том, что колосок вырастает из зёрнышка не просто так, случайно - то это то же самое, что мы убеждены в существовании универсалии этого колоска. Колосков много, развиваются они похоже, поэтому мы можем подумать, что это, наверное, такой вечный эйдос. В этом мы можем ошибаться (трилобиты, как известно, вымерли - и где теперь этот эйдос?) - но ошибки, увы, возможны. Может быть, это не вечный эйдос, а преходящий логос. А может быть (и Э. Гуссерль полагает, что так вернее), что у экологов одна онтология (в которой универсалия трилобита есть эйдос), а у эволюционистов другая (и в ней это просто некоторая информационная сущность, не вечная).
Всё несколько сложнее с уникальными неповторимыми предметами, не имеющими аналогов (личная трагедия жизни Васи Пупкина, Римская империя). Но и с ними работает общий принцип: метафизика даёт формальную возможность думать, но ничего не позволяет сказать позитивно. Мы можем думать о корабле Тесея как о чем-то, развивающемся по закону или плану развития. И тогда это тот же корабль. Вы можете думать о том, что с кораблём черте-что творится случайное и бессмысленное - и тогда это может быть уже и другой корабль. Платонизм даёт возможность рассуждать и так и так - но он не снимает с вас обязанности разобраться в корабельном деле, прежде чем формулировать выводы.
Самый опасный антипаттерн использования этого инструмента - искать в принятом метафизическом решении подтверждения позитивным предположениям. Обращаться к метафизике за тем, за чем мы обычно обращаемся к эксперименту.
Пример: человек перенёс инфаркт. Это тот же самый человек, или другой? Думаю, все, кроме буддистов, согласятся, что тот же самый. Ну, раз это субстанциально тот же самый человек, и раньше ему было можно заниматься со штангой, поднимать тяжести, то пусть и сейчас идёт упражняться. Ан нет, нельзя, смертельно опасно для здоровья. Почему вдруг, ведь человек-то тот же самый? Сущность осталась прежней?
А то бывает ещё, что на ребёнка пытаются надеть курточку, из которой он вырос. Почему не налезает? Это ведь тот же самый ребенок? Потому что кто-то (от малой осведомлённости в предмете) решил, что курточка всегда будет налезать. Но это позитивное предположение, не выводимое метафизически из тех посылок, которые мы, к тому же, сами и сделали. Платонизм не поможет если не знает откуда-то, что дети растут.
Мы, увы, живём в мире, в котором не-сущностные свойства иногда слишком существенны (даже если щелкать пультом переключения онтологий как ленивкой от телевизора). Правильно составленная инструкция по эксплуатации должна была бы предупреждать: хотя бы мы и убеждены твёрдо в существовании универсалии-хранителя, даже если нам это кто-то свыше шепнул, из сохранения сущности следует только сохранение сущности, а более ничего не гарантировано. Даже если мы твёрдо знаем, что что-то одно преемственно чему-то другому, из этого с необходимостью не следует ничего полезного. Сэкономить на пробирках и коллайдерах не получится.
Я понимаю, что это тривиальность, но я слишком часто вижу этот антипаттерн вокруг себя.
Как человек работает с универсалией? Точно так же, как и с единичным предметом: он её воспринимает (да! да! вот так прямо эмпирически и воспринимает!) или воображает. Как можно быть уверенным в безошибочности восприятия универсалии? А никак: ошибки возможны, но они же случаются и с единичными предметами; и ничего, не рушится мир. Будешь лучше смотреть - будешь меньше ошибаться, а гарантию только страховой полис даёт.
Таким образом, платонизм помогает справиться с неконструктивным чувством вины, освободиться от невротических переживаний и сосредоточиться на работе. Как это действует на практике, можно понять, присмотревшись к трудам биологов (и даже не только кладистов, хотя особенно их), к тому, как они жонглирую разными типами универсалий: и интенсиальными, и экстенсиальными, и информационными (это то, что у Плотина логосы в противоположность эйдосам). Тот же Докинз, отрицающий экстенисиальные универсалии (групповой отбор), но проповедующий интенсиальные логосы ("вечный" ген есть мем). Докинз не обязательно прав или неправ в своей критике группового отбора, он лишь тогда точно неправ, когда называет себя номиналистом. Каждый раз, когда он читает свою лекцию, где-то в благоустроенных пригородах Вены мучительно умирает маленький пушистый ранний Витгенштейн с умилительными мохнатыми ушками и поросячьим розовым хвостиком.
Одно замечание: читать биологов следует на каком-нибудь языке с развитой системой артикля, скажем, на немецком. Русский язык (для целей данного упражнения) не подходит. Неопределенный или нулевой артикль перед индивидуальным предметом указывает на универсалию. Определенный артикль перед явной универсалией - опять на универсалию. Определенный артикль перед индивидуалией - на индивидуалию. Нет, сам я не читал биологов на немецком. Но мне пришло в голову, что если я так напишу, то вы начнёте сильнее меня уважать и, возможно, даже немного бояться.
В общем, полезный инструмент платонизм, особенно если понимаешь, что делаешь. Но можно и не понимать, можно вместо добрых примеров следовать дурным. См. еще в платоновских диалогах: все эти бесконечные мучения на тему того, есть ли платоновская идея у грязи под ногтями или оная грязь как-то и без эйдосов обретает своё презренное бытие. А можно и у Аристотеля, пресловутый "третий человек" (еще до Стагирита до дыр обдуманный). Способов забивать микроскопом гвозди известно несколько, мне в последнее время докучают одним, связанным с парадоксом корабля Тесея: корабль этот постепенно перестроили так, что все составные части были заменены. И вот вопрос: тот ли это корабль, что и раньше? или это другой корабль?
В рамках минималистичного платонизма, не признающего универсалий единичного предмета, это вопрос корректно даже поставить нельзя. На то она и универсалия, чтобы отвечать не за отдельный корабль, а хотя бы за все корабли в целом. А ещё лучше за транспортные средства вообще. А ещё лучше - за идею принудительного движения в пространстве. Вот это более похоже на эйдос, обреченный прорываться из сферы идеального в постоянно возникающих новых воплощениях.
Но ведь "мгновенные стоп-кадры" кораблика можно рассматривать как много-много индивидуальных кораблей, так? Которые суть лишь немного отличающиеся друг от друга кораблики, верно? И у них при этом несомненно много общего, ага-ага? Ну так можно мы тогда будем считать, что у этих индивидуальных вчера-корабликов, позавчера-корабликов и так далее - что у них есть общая идеальная основа, "всегда-кораблик"? (оцените, как я прогибаю грамматику русского языка под идеалы немецкой классической философии! да, я именно так и думаю: Vorgesternschiff, Immerschiff. Я чудовище, если меня рассердить)
Вы уже знаете из первого абзаца этой заметки, что платонизм на вопрос "можно?" почти всегда, покряхтев, отвечает утвердительно; в этом его методологическая сила (и слабость в том же). Вот и сейчас, помявшись и посовещавшись, афинские мудрецы говорят: ладно, пусть у корабля Тесея (с определенным артиклем) будет универсалия. Это, разумеется, бред, предмет-то один, придавая ему в качестве ангела-хранителя идею, мы просто по-лоховски удваиваем сущности. Но раз вы говорите, что без этого бытие не обретет память... если вы жалуетесь, что временная линия предмета распадается... что без связующей идеальной компоненты онтологическое единство разномоментных состояний ничем не обеспечено... ну буш-то с вами. Путь будет универсалия единичного предмета, просто ради того, чтобы он жил во времени как единое целое, а не как эти ихние буддистские, как их? драхмы? не, это монеты такие... дхармы, вот! Анатман, так его, растуды!
И афинские мудрецы удаляются писать свои мудрецовские протоколы, не удосужившись приложить к подарку инструкцию по эксплуатации. В которой было бы написано: мы дарим вам эту изящную, опасную в руках невежды и полезную в умелых руках вещицу: универсалию единичного предмета - не для того, чтобы вы маялись дурью и мучили себя схоластическими вопросами. Вы её у нас просили потому что она вам была для чего-то нужна. Без неё у вас темпорально протяженные предметы не обретали внутреннего единства. Вот и используйте её для того, для чего просили! А не по башке друг друга лупите.
А главное, дорогие пользователи, не забывайте о том, что метафизика ничего не добавляет к физике. Она осмысляет физику, упорядочивает, легитимирует методы. Терапевтически успокаивает, как мы выше отметили. Но не добавляет позитивного знания. Афиняне так сказать не могли, они ещё этого не понимали. Но мы теперь и своим умом богаты.
Тот же корабль или другой корабль (особенно, учитывая что его проапргрейдили и он теперь без вёсел и на подводных крыльях)?
Ответ на этот вопрос зависит от того, видим ли, постигаем ли мы план развития предмета, действительно ли мы считаем, что у предмета есть некоторая персистентная во времени идея, в рамках которой предмет осмысленно изменяет свои свойства. Универсалии, как было выше отмечено, воспринимаются нами эмпирически, так же как и обычные вещи, причем от ошибок восприятия никто не застрахован. И универсалии единичных предметов не являются исключением из этого правила. Если мы убеждены в том, что колосок вырастает из зёрнышка не просто так, случайно - то это то же самое, что мы убеждены в существовании универсалии этого колоска. Колосков много, развиваются они похоже, поэтому мы можем подумать, что это, наверное, такой вечный эйдос. В этом мы можем ошибаться (трилобиты, как известно, вымерли - и где теперь этот эйдос?) - но ошибки, увы, возможны. Может быть, это не вечный эйдос, а преходящий логос. А может быть (и Э. Гуссерль полагает, что так вернее), что у экологов одна онтология (в которой универсалия трилобита есть эйдос), а у эволюционистов другая (и в ней это просто некоторая информационная сущность, не вечная).
Всё несколько сложнее с уникальными неповторимыми предметами, не имеющими аналогов (личная трагедия жизни Васи Пупкина, Римская империя). Но и с ними работает общий принцип: метафизика даёт формальную возможность думать, но ничего не позволяет сказать позитивно. Мы можем думать о корабле Тесея как о чем-то, развивающемся по закону или плану развития. И тогда это тот же корабль. Вы можете думать о том, что с кораблём черте-что творится случайное и бессмысленное - и тогда это может быть уже и другой корабль. Платонизм даёт возможность рассуждать и так и так - но он не снимает с вас обязанности разобраться в корабельном деле, прежде чем формулировать выводы.
Самый опасный антипаттерн использования этого инструмента - искать в принятом метафизическом решении подтверждения позитивным предположениям. Обращаться к метафизике за тем, за чем мы обычно обращаемся к эксперименту.
Пример: человек перенёс инфаркт. Это тот же самый человек, или другой? Думаю, все, кроме буддистов, согласятся, что тот же самый. Ну, раз это субстанциально тот же самый человек, и раньше ему было можно заниматься со штангой, поднимать тяжести, то пусть и сейчас идёт упражняться. Ан нет, нельзя, смертельно опасно для здоровья. Почему вдруг, ведь человек-то тот же самый? Сущность осталась прежней?
А то бывает ещё, что на ребёнка пытаются надеть курточку, из которой он вырос. Почему не налезает? Это ведь тот же самый ребенок? Потому что кто-то (от малой осведомлённости в предмете) решил, что курточка всегда будет налезать. Но это позитивное предположение, не выводимое метафизически из тех посылок, которые мы, к тому же, сами и сделали. Платонизм не поможет если не знает откуда-то, что дети растут.
Мы, увы, живём в мире, в котором не-сущностные свойства иногда слишком существенны (даже если щелкать пультом переключения онтологий как ленивкой от телевизора). Правильно составленная инструкция по эксплуатации должна была бы предупреждать: хотя бы мы и убеждены твёрдо в существовании универсалии-хранителя, даже если нам это кто-то свыше шепнул, из сохранения сущности следует только сохранение сущности, а более ничего не гарантировано. Даже если мы твёрдо знаем, что что-то одно преемственно чему-то другому, из этого с необходимостью не следует ничего полезного. Сэкономить на пробирках и коллайдерах не получится.
Я понимаю, что это тривиальность, но я слишком часто вижу этот антипаттерн вокруг себя.