Из цикла "Американские портреты". История Д., или Об инициативе, бедности и богатстве
Я встретил Д. на TeXовской тусовке. Первоначально я отнес её к одной из многочисленных категорий посетителей таких сборищ: секретарши математических департаментов, собаку съевшие в TeXе. Д. - немолодая женщина, и что-то в её облике и поведении напоминало очень опытную секретаршу. Действительность оказалась похожей, но гораздо интереснее.
Четверть века Д. проработала медицинским транскрипционистом. Я честно признаюсь, что слово "транскрипционист" я только что придумал сам, так как не знаю, как перевести на русский "transcriptionist". Ближе всего "девушка из машбюро", но и это не совсем точно. Это вот какая штука. Врачи в США - люди занятые. Часто им приходится писать кучу текстов: истории болезни, медицинские заключения и т.д. Времени на это у них мало. Поэтому многие делают так: по ходу осмотра черкают заметки своими врачебными иероглифами. Потом звонят в специальное бюро, где диктуют на магнитофон текст. Там транскрипционисты этот текст печатают и посылают врачу. Это очень ответственная работа: напечатанные страницы являются юридическими документами, и ошибки в них крайне нежелательны. Дело осложняется тем, что многие слова этих текстах в обычном словаре не найдешь. К тому же часто похоже звучащие слова пишутся и означают совсем разные вещи. Так что транскрипционист должен, в общем, понимать, что он печатает.
И вот, после того, как Д. много лет была транскрипционистом, работы стало становиться всё меньше, пока она не исчезла совсем. Нет, врачи не научились печатать вслепую. И документы всё ещё нужны. Но появилась глобализация. Оказалось выгодным посылать наговоренные врачом записи по Интернету в Индию и получать оттуда готовые тексты. Индийские транскрипционисты работают в несколько раз дешевле, чем американские. К тому же из-за разницы во времени с ними работать удобнее: врач вечером наговаривает историю болезни, а утром она уже в его компьютере.
Что было делать Д.? За много лет она научилась куче медицинских слов, но применять это знание прежним способом оказалось невозможным. Подумав, Д. поняла, что новые индийские транскрипционисты, скорее всего, путаются в словах. А значит, её знание может пригодиться - им.
Д. нашла в Интернете форумы сайтописателей. Купила учебник. Частично по учебнику, частично задавая вопросы на форумах, она овладела php и web-designом. Оплатила хостинг. Написала (частью сама, частью скачав с сети кусочки кода) сайт и подключила к нему собранную ещё в годы работы транскрипционистом базу данных. Теперь любой посетитель мог зайти на её сайт и поискать в её словаре незнакомый термин. И получить этот термин с определениями. Несколько слов в день сайт позволяет искать с каждого IP-адреса бесплатно. А дальше надо зарегистрироваться и заплатить. Такой вот бесценный ресурс для транскрипционистов.
Через несколько лет работы сайта, приносившего небольшой, но стабильный доход, Д. задумалась: а не издать ли ей свою базу данных в виде книги? Она стала изучать вопрос так же, как она изучала медицинские термины и программирование: основательно и тщательно. Нашла форумы авторов. И выяснила, что есть три способа издать книгу. Во-первых, можно договориться с издательством. Но нужно сначала доказать издателю, что книга будет иметь успех, ждать несколько лет, пока книга пройдет по всем стадиям, а потом смириться лишь с малой долей денег от продажи. Этот способ Д. не устроил. Второй способ - издать книгу за свой счет. При этом автор заранее оплачивает издательству все стадии процесса, и получает кучу ящиков с книгами, которые потом пылятся в подвале или раздариваются друзьям. Это в планы Д. явно не входило. Третий способ состоит в том, чтобы договориться с типографией, дав ей задаток и оригинал-макет. Затем поручить типографии печатать мелкие тиражи по заказам книгопродавцев. Именно это Д. и выбрала.
Д. вышла на людей в amazon.com, bn.com и закупочных сетях университетских библиотек. Те сказали, что готовы включить её словарь в свои каталоги, но они не могут продавать книгу, у которой нет ISBN. Д. выяснила, что ISBN можно купить за долларов двести пятьдесят, но есть одна проблема: номер этот не выдается частным лицам. Только издательствам. Тогда Д. пошла в мэрию и зарегистрировала собственное издательство. Её муж нарисовал эмблему, а она придумала название. Д. говорит, что оплата ISBN была основной затратой на издание книги, а всего предварительные расходы составили долларов пятьсот.
Д. стала выяснять, как ей подготовить оригинал-макет. Она понимала, что MS Word шестьсот с лишним страниц не потянет. Да и качество вёрстки у Wordа... Платить кучу денег за Framemaker или Quark она не хотела. Д. узнала о существовании TeXа, и идея бесплатной программы для вёрстки ей понравилась. Она рассудила, что вряд ли TeX сложнее php, и отважно стала его осваивать.
Насколько хорошо Д. теперь знает TeX? Я приведу один пример. Как известно, у TeXа прекрасный алгоритм разбиения слов для переноса (один из учеников Кнута на этом алгоритме диссертацию защитил). Но Д. этот алгоритм был не нужен: ей было важно, чтобы в словаре не было "лишних дефисов", чтобы каждое слово было напечатано в точности так, как оно должно быть в истории болезни. Однако переносы запрятаны в TeXе очень глубоко; вопреки мнению новичков, \raggedright вовсе не выключает переносы совсем, а всего лишь делает их маловероятными. Это Д. никак не устраивало. Задача "отключить ВСЕ переносы" в принципе не так уж и сложна - но явно не для новичков (попробуйте решить, не заглядывая в Интернет и книжки). Д. с ней справилась.
Книга вышла и, по словам Д., разошлась неплохо. Впрочем, богатства она Д. не принесла: на тусовке Д. подчеркивала, что ищет работу (практически любую), и вообще производила впечатление человека, не то чтобы нуждающегося, но и не очень зажиточного. Сейчас она работает над вторым изданием книги, значительно расширенным и дополненном. И, разумеется, над сайтом. И ищет работу, конечно.
Должен сказать, что когда я рассказывал друзьям о Д., я противопоставлял её бывшим советским людям (особенно предпенсионного возраста), подчеркивая её (Д.) инициативу и несгибаемость - и безынициативность последних. Но недавно я ещё раз обдумал, что нёс, и мне стало очень стыдно. Я, по-видимому, некритично воспринял пропагандистскую мысль о том, каким плохим и не готовым к капитализму был советский народ (особенно старшее поколение), поголовно записанный в лохи.
Я вспомнил, однако, нашу лабораторию в Одессе. В начале девяностых вполне себе советские "девочки" (многим из них, как водится, было за пятьдесят) придумали массу способов выжить. Например, они стали продавать автомобилистам дистиллированную воду для аккумуляторов. А ещё был проект "Инкубатор". У колхозников покупались яйца из-под несушек и клались в термостат. Вылупившиеся цыплята продавались оптом на рынке. Я согласен, что во всех этих проектах по сути воровались государственные ресурсы (электричество, амортизация аппаратуры). Но точно так же, путём воровства социалистических госресурсов, возникли и все нынешние финансовые и промышленные империи СНГ. К тому же в отличие от капитанов индустрии, наши девочки в свое время вложили массу плохо оплаченного труда и своей души в поддержание этих древних дистилляторов с термостатами в рабочем состоянии.
А вспомним челночников. Десятки тысяч советских граждан освоили профессию странствующих купцов и на своём горбу перевозили через границы товары! А "дачники", кормившие и себя и семьи в тяжелые годы! Так что и инициативы, и сметки, и готовности сменить род занятий у советских людей хватало. Не меньше, чем у Д. Вот только государство их рассматривало совсем по-другому, чем в США. Несмотря на провозглашенный курс на рынок, эти люди - уже рыночные, уже инициативные - не интересовали реформаторов. Тем, кто занимался распродажей за бесценок сталелитейных заводов и нефтяных промыслов "эффективным собственникам", было не до челночников с рыночными торговцами! В США Д. может без проблем зарегистрировать издательство, заплатить разумный налог - и в обмен точно знать, что её защитят от рэкетиров, бандитов и вымогателей. Ничего даже отдаленно напоминающего это, не было (и, кажется, нет) ни в России, ни Украине.
Моя жена, которой я рассказывал эту историю, спросила: "Но почему же Д., с её талантами и инициативой, до сих пор не миллионер?" Честно говоря, тогда меня этот вопрос поставил в тупик: последнее, что приходит в голову при общении с Д., это возможность для неё сильно разбогатеть. Но после некоторого раздумья я сумел вербализовать своё впечатление.
Я не буду говорить об отсутствии образования и связей: масса разбогатевших людей первоначально находилась не в лучшем положении. Дело в другом. У Д. замечательный талант экономить. Но экономия - это добродетель бедняка. Богач не экономит на расходах, он максимизирует доходы. Совсем другой подход к жизни. Эту разницу можно проиллюстрировать примером с книгой Д.. Потенциальный миллионер не стал бы укладываться в $500. Он потратил бы куда больше на рекламу книги, пытаясь выйти за пределы ниши транскрипционистов и продать словарь "широкой аудитории" домохозяек (снижая, как водится, качество самой книги). Скорее всего, это ему бы не удалось, и он бы свои деньги потерял. Но если бы повезло, он заработал бы куда больше Д. Таким образом, у потенциального миллионера и у Д. противоположные модели поведения: максимум дохода и риска у первого, минимизация риска у второй.
Но перед тем, как обвинять Д. в трусости и нежелании рисковать, давайте вспомним вот что. Богатый человек, рискуя, на самом деле в случае неудачи не слишком снижает свой уровень жизни. Ну купит вместо Ламборгини - BMW. Это, конечно, обидно - но не смертельно. У бедняка ситуация иная: он всегда балансирует на грани действительного разорения и унизительной нищеты. Как пушкинский Германн, рискуя, он жертвует необходимым в надежде приобрести излишнее. Risk aversion плоха для богача - но необходима для бедняка.
И, наконец, самое главное. Будущий богач, даже будучи сегодня бедным, видит себя богачом. И ведёт себя соответственно. У него амбиции совсем иные. Ради них он готов вести себя не как бедный, а как богач: рисковать. Существование в lower или middle class для него настолько неприемлемо, что он готов стать нищим в случае неудачи. Для многих именно он, а не Д., является идеалом капитализма. Но вопрос, насколько идеален человек, мечтающий о богатстве, и готовый для этого многим пожертвовать, мы рассматривать сегодня не будем.