Время не проходит, проходим только мы (Игорь Стравинский)
Я не знаю, почему я стар, и должен ли я был стать старым. Всю жизнь я думал о себе как о «самом младшем», а теперь я вдруг читаю и слышу о себе как о «старейшем».
Я продолжаю думать о Достоевском как о самом великом русском писателе после Пушкина. Теперь, когда считается, что человек определяет свое лицо, выбирая между Фрейдом и Юнгом, Стравинским и Шёнбергом, Достоевским и Толстым, я - достоевскианец.
Я хотел бы подвергнуть все оперы Штрауса любому наказанию, уготованному в чистилище для торжествующей банальности.
Что бы ни возбуждало мой интерес, что бы я ни любил, я хотел бы все переделать на свой лад. Может быть, я описываю редкую форму клептомании?
Люди кричали: «Кощунство! Классики принадлежат нам. Оставьте их в покое». Мой ответ им всем был и остается неизменным: вы «почитаете», а я люблю.
В душе я специалист по подстриганию деревьев.
Композиторы комбинируют ноты. И это все. Как и в какой форме вещи этого мира запечатлелись в их музыке, говорить не им.
В возрасте 14−15 лет я начал бунтовать против церкви и полностью отошел от нее. Это был разрыв, продолжавшийся почти три десятилетия. Сейчас я не могу оценить события, заставившие меня к концу этого тридцатилетия открыть в себе потребность в вере.
Современная музыка - это самая интересная из когда-либо написанной музыки, и настоящий момент - самый волнующий в истории музыки. Так было всегда. Точно так же, почти вся современная музыка плоха, и это тоже было всегда.
Я дважды встречался с Муссолини. В первый раз мы говорили о музыке. Во второй раз он пробормотал что-то о моей автобиографии и обещал прийти на мой концерт. Я благодарен ему за то, что он не выполнил своего обещания.
В течение всей жизни я бывал ближе с женщинами, чем с мужчинами, и женское общество неизмеримо больше предпочитаю мужскому. В этом я скорее представитель романской расы, нежели англо-саксонской расы, и терему отдаю предпочтение перед английским клубом.
Феномен, называемый любовью, есть единение творческих натур.
Семьдесят пять лет назад, ребенком, оставшись один в своей комнате, я однажды увидел в зеркале вместо себя моего отца, и моя и без того уже сильно развитая отцебоязнь превратилась в зеркалобоязнь. Полагаю, что чистилище будет наполнено многомерными зеркалами.
Гоголь умер пронзительно крича, Дягилев умер смеясь, но Равель умирал постепенно. Это хуже всего.
См.: https://esquire.ru/rules/22622-igor-stravinsky/#part0
Документальный фильм
Художественный фильм "После тебя" (2016 г.): главный герой. обречённый на инвалидное кресло, ставит "Симфонию в трёх движениях":
Я продолжаю думать о Достоевском как о самом великом русском писателе после Пушкина. Теперь, когда считается, что человек определяет свое лицо, выбирая между Фрейдом и Юнгом, Стравинским и Шёнбергом, Достоевским и Толстым, я - достоевскианец.
Я хотел бы подвергнуть все оперы Штрауса любому наказанию, уготованному в чистилище для торжествующей банальности.
Что бы ни возбуждало мой интерес, что бы я ни любил, я хотел бы все переделать на свой лад. Может быть, я описываю редкую форму клептомании?
Люди кричали: «Кощунство! Классики принадлежат нам. Оставьте их в покое». Мой ответ им всем был и остается неизменным: вы «почитаете», а я люблю.
В душе я специалист по подстриганию деревьев.
Композиторы комбинируют ноты. И это все. Как и в какой форме вещи этого мира запечатлелись в их музыке, говорить не им.
В возрасте 14−15 лет я начал бунтовать против церкви и полностью отошел от нее. Это был разрыв, продолжавшийся почти три десятилетия. Сейчас я не могу оценить события, заставившие меня к концу этого тридцатилетия открыть в себе потребность в вере.
Современная музыка - это самая интересная из когда-либо написанной музыки, и настоящий момент - самый волнующий в истории музыки. Так было всегда. Точно так же, почти вся современная музыка плоха, и это тоже было всегда.
Я дважды встречался с Муссолини. В первый раз мы говорили о музыке. Во второй раз он пробормотал что-то о моей автобиографии и обещал прийти на мой концерт. Я благодарен ему за то, что он не выполнил своего обещания.
В течение всей жизни я бывал ближе с женщинами, чем с мужчинами, и женское общество неизмеримо больше предпочитаю мужскому. В этом я скорее представитель романской расы, нежели англо-саксонской расы, и терему отдаю предпочтение перед английским клубом.
Феномен, называемый любовью, есть единение творческих натур.
Семьдесят пять лет назад, ребенком, оставшись один в своей комнате, я однажды увидел в зеркале вместо себя моего отца, и моя и без того уже сильно развитая отцебоязнь превратилась в зеркалобоязнь. Полагаю, что чистилище будет наполнено многомерными зеркалами.
Гоголь умер пронзительно крича, Дягилев умер смеясь, но Равель умирал постепенно. Это хуже всего.
См.: https://esquire.ru/rules/22622-igor-stravinsky/#part0
Документальный фильм
Click to viewХудожественный фильм "После тебя" (2016 г.): главный герой. обречённый на инвалидное кресло, ставит "Симфонию в трёх движениях":