Древний Хадрамаут
Если обратиться к общим закономерностям эволюции древних обществ, вскрытых И.М. Дьяконовым и его учениками, в первую очередь В.А. Якобсоном, то южноаравийскую цивилизацию, вероятнее всего, следует отнести к так называемому «третьему пути развития обществ ранней древности». Типичной его особенностью было то, что возникшие в его рамках державы «имели характер скорее военных союзов, в которых более слабые городские или "номовые" государства обязаны были данью и военной помощью более сильному централизованному государству». Эта черта отчетливо проявилась в процессе установления гегемонии раннего Сабейского государства в Южной Аравии, решающий этап которого подробно описан в RES 3945 (военные кампании) и RES 3946 (послевоенное обустройство покоренных территорий).
По ближневосточным меркам переход Йемена к раннеклассому обществу и формирование там местной государственности произошли довольно поздно: не в бронзовом, а в железном веке. По-видимому, связано это было с тем, что для такого скачка не достаточно было своеобразной формы орошаемого земледелия, основанной на использовании высохших русел древних рек, по которым дважды в год, в сезоны муссонных дождей, выпадающих над горным Йеменом, проносятся обильные потоки. Доставляемая ими влага при помощи плотин и водоотводных устройств задерживается и подается на поля. Наличие таких ирригационных систем, как правило, локальных, охватывавших лишь отдельные участки больших долин (за исключением, конечно, знаменитой Марибской плотины), являлось необходимым, но не достаточным условием перехода к цивилизации (в стадиальном значении этого термина). Источником, обеспечившим возникновение и последующее процветание южноаравийских государств, стала международная торговля благовониями и пряностями. Культуры же бронзового века, существовавшие в Йемене приблизительно с ХXXII в. до н.э., были, очевидно, довольно слабо в нее вовлечены. По крайней мере археологические свидетельства торговых контактов этих культур не только с внешним миром, но и между собой, остаются пока очень скудными. Это касается даже процветавшей на территории прибрежной равнины «культуры Сабир», чья связь с противоположным берегом Красного моря нуждается в доказательствах. А потому умозрительными остаются предположения, подобные гипотезе известного египтолога К. Китчена, согласно которой обитатели юга Аравии, начиная с середины XV в. до н.э., могли через страну Пунт, уверенно локализуемую им на восточном побережье Судана и в северных районах Эритреи, поддерживать торговые отношения с Египтом. Таким образом, ладан и мирра, поступавшие во II тысячелетии до н.э. на рынки Средиземноморья и Передней Азии преимущественно через Египет, имели скорее эфиопско-сомалийское, а не южноаравийское происхождение.
С падением в XI в. Нового царства в Египте произошло изменение направления международных торговых трасс. Отныне и вплоть до II в. до н.э. смолы благовонных растений, а также доставлявшиеся из Индии пряности шли главным образом через Аравийский полуостров по двум основным путям, начинавшимся в Иемене: западному, протянувшемуся параллельно побережью до Газы, и восточному, выходившему через Неджд и Йемаму к Персидскому заливу и далее к Месопотамии. Успешное функционирование этих путей во многом было связано с возникновением первых империй: Новоассирийской, Нововавилонской, а затем и Ахеменидской, благодаря которым в соседних с Аравией регионах длительные периоды относительной стабильности стали нормой. Весьма показательно, что первые достоверные сведения о торговых и политических контактах южноаравийских государств с внешним миром касаются сабейско-ассирийских связей.
Если основные факторы, обеспечившие возникновение на юге Аравии самобытной цивилизации, ориентированной на активное участие в международной торговле, ясны, то общий ход этого процесса, не говоря уже о деталях, пока не поддается надежной реконструкции. Культурное влияние сиро-палестинского региона на древний Иемен, проявившееся в частности в развитии южносемитской ветви алфавитного письма, отмечено и в сфере материальной культуры: так, А.В. Седову удалось обнаружить в наиболее ранних слоях оазиса Райбун, датируемых рубежом II-I тысячелетий до н.э. (точнее, периодом между ХIII-ХII вв. до н.э. и концом VIII - началом VII в. до н.э.), расписную керамику с зооморфными и геометрическими орнаментами (так называемую ancient Hadramawt pottery), которая имеет близкие аналоги в лощеной и ангобированной керамике, происходящей с различных палестинских городищ последней четверти II тысячелетия до н.э. Кроме того, наблюдается отсутствие преемственности как в локализации, так и в материальной культуре между поселениями позднего бронзового века в Йемене, в частности теми, что относятся к упоминавшейся выше «культуре Сабир», и ранними центрами южноаравийской цивилизации, сосредоточенными вдоль границ пустыни Рамлат ac-Саб'атайн.
В этой связи было высказано предположение, что создатели цивилизации древнего Йемена, во всяком случае правящая элита местных государств, появились на юге полуострова в результате миграции племен из северных районов Аравии, граничащих с Сирией и Палестиной. Эта гипотеза, основанная пока преимущественно на данных ономастики и сравнительно-исторического языкознания, нуждается в серьезном археологическом и эпиграфическом подтверждении, которым могло бы стать, например, обнаружение в Центральной Аравии следов двигавшихся в Йемен переселенцев. Это соображение, а также полное молчание ближневосточных источников конца II тысячелетия до н.э. о скольконибудь заметной миграции из района Благодатного Полумесяца вглубь Аравийского полуострова заставило допустить в качестве альтернативного варианта развития событий передачу сиро-палестинского культурного влияния через торговые и иные контакты без перемещения значительных групп населения. Впрочем, не исключено, что оба процесса шли параллельно, так что в итоге каждый из них внес свою лепту в формирование южноаравийской цивилизации. Читать всю статью
С.А.Французов
По ближневосточным меркам переход Йемена к раннеклассому обществу и формирование там местной государственности произошли довольно поздно: не в бронзовом, а в железном веке. По-видимому, связано это было с тем, что для такого скачка не достаточно было своеобразной формы орошаемого земледелия, основанной на использовании высохших русел древних рек, по которым дважды в год, в сезоны муссонных дождей, выпадающих над горным Йеменом, проносятся обильные потоки. Доставляемая ими влага при помощи плотин и водоотводных устройств задерживается и подается на поля. Наличие таких ирригационных систем, как правило, локальных, охватывавших лишь отдельные участки больших долин (за исключением, конечно, знаменитой Марибской плотины), являлось необходимым, но не достаточным условием перехода к цивилизации (в стадиальном значении этого термина). Источником, обеспечившим возникновение и последующее процветание южноаравийских государств, стала международная торговля благовониями и пряностями. Культуры же бронзового века, существовавшие в Йемене приблизительно с ХXXII в. до н.э., были, очевидно, довольно слабо в нее вовлечены. По крайней мере археологические свидетельства торговых контактов этих культур не только с внешним миром, но и между собой, остаются пока очень скудными. Это касается даже процветавшей на территории прибрежной равнины «культуры Сабир», чья связь с противоположным берегом Красного моря нуждается в доказательствах. А потому умозрительными остаются предположения, подобные гипотезе известного египтолога К. Китчена, согласно которой обитатели юга Аравии, начиная с середины XV в. до н.э., могли через страну Пунт, уверенно локализуемую им на восточном побережье Судана и в северных районах Эритреи, поддерживать торговые отношения с Египтом. Таким образом, ладан и мирра, поступавшие во II тысячелетии до н.э. на рынки Средиземноморья и Передней Азии преимущественно через Египет, имели скорее эфиопско-сомалийское, а не южноаравийское происхождение.
С падением в XI в. Нового царства в Египте произошло изменение направления международных торговых трасс. Отныне и вплоть до II в. до н.э. смолы благовонных растений, а также доставлявшиеся из Индии пряности шли главным образом через Аравийский полуостров по двум основным путям, начинавшимся в Иемене: западному, протянувшемуся параллельно побережью до Газы, и восточному, выходившему через Неджд и Йемаму к Персидскому заливу и далее к Месопотамии. Успешное функционирование этих путей во многом было связано с возникновением первых империй: Новоассирийской, Нововавилонской, а затем и Ахеменидской, благодаря которым в соседних с Аравией регионах длительные периоды относительной стабильности стали нормой. Весьма показательно, что первые достоверные сведения о торговых и политических контактах южноаравийских государств с внешним миром касаются сабейско-ассирийских связей.
Если основные факторы, обеспечившие возникновение на юге Аравии самобытной цивилизации, ориентированной на активное участие в международной торговле, ясны, то общий ход этого процесса, не говоря уже о деталях, пока не поддается надежной реконструкции. Культурное влияние сиро-палестинского региона на древний Иемен, проявившееся в частности в развитии южносемитской ветви алфавитного письма, отмечено и в сфере материальной культуры: так, А.В. Седову удалось обнаружить в наиболее ранних слоях оазиса Райбун, датируемых рубежом II-I тысячелетий до н.э. (точнее, периодом между ХIII-ХII вв. до н.э. и концом VIII - началом VII в. до н.э.), расписную керамику с зооморфными и геометрическими орнаментами (так называемую ancient Hadramawt pottery), которая имеет близкие аналоги в лощеной и ангобированной керамике, происходящей с различных палестинских городищ последней четверти II тысячелетия до н.э. Кроме того, наблюдается отсутствие преемственности как в локализации, так и в материальной культуре между поселениями позднего бронзового века в Йемене, в частности теми, что относятся к упоминавшейся выше «культуре Сабир», и ранними центрами южноаравийской цивилизации, сосредоточенными вдоль границ пустыни Рамлат ac-Саб'атайн.
В этой связи было высказано предположение, что создатели цивилизации древнего Йемена, во всяком случае правящая элита местных государств, появились на юге полуострова в результате миграции племен из северных районов Аравии, граничащих с Сирией и Палестиной. Эта гипотеза, основанная пока преимущественно на данных ономастики и сравнительно-исторического языкознания, нуждается в серьезном археологическом и эпиграфическом подтверждении, которым могло бы стать, например, обнаружение в Центральной Аравии следов двигавшихся в Йемен переселенцев. Это соображение, а также полное молчание ближневосточных источников конца II тысячелетия до н.э. о скольконибудь заметной миграции из района Благодатного Полумесяца вглубь Аравийского полуострова заставило допустить в качестве альтернативного варианта развития событий передачу сиро-палестинского культурного влияния через торговые и иные контакты без перемещения значительных групп населения. Впрочем, не исключено, что оба процесса шли параллельно, так что в итоге каждый из них внес свою лепту в формирование южноаравийской цивилизации. Читать всю статью
С.А.Французов