Женщина виновата в том, что она ....женщина?
80% преступлений по отношению к женщине происходит только потому, что она женщина
При слове феминизм нам сразу представляются крайности. Вспоминаются громкие судебные иски на западе: за случайный взгляд, расцененный как сексуальное домогательство, за учтиво открытую перед женщиной дверь, ставшую поводом для истерики по поводу нарушения равенства полов. Да мало ли еще за что. Кроме того, воображение нарисует такой агрессивный, где-то даже неухоженный и мужеподобный образ, бросающийся непонятными лозунгами в защиту «закабаленных» женщин, и критикующих абстрактных мужчин за их абстрактный мачизм.
Образ этот сложился у нас исторически, словари терминов феминисток и громкие гендерные скандалы - как крайности, взятые из полуанекдотичных рассылок в сети. В то время как смысл и деятельность реальных женских организаций в России не имеет с этим ничего общего.
Феномен русской эмансипации
С момента, когда Аристотель впервые дал определение патриархальной модели семьи («господство - подчинение»), оно не менялось тысячелетия. С прилежностью учеников постулаты Аристотеля повторяли великие мужи разных эпох: Руссо, Ницше, Толстой. Всерьез в наступление на патриархальные ценности европейские ученые перешли только в XIX веке.
В России одним из первых подобных деятелей стал муж Софьи Ковалевской - профессор Петербургского университета Максим Ковалевский, который вывел теорию о существовании матриархата в Древней Руси. Правда, господствующего положения женщины над мужчиной Ковалевский не признавал, но считал, что женщина имеет право обладать определенной независимостью. Например, самостоятельно выбрать себе мужа или защитить свою личность и имущество. Для страны, жившей по домострою, это уже было сродни революции. Ведь женщина на Руси на протяжении долгих веков считалась беспомощным объектом попечения и воспитания как существо неразумное.
Первой переосмыслила отношение к статусу русской женщины интеллигенция времен Чернышевского. Роман «Что делать?» стал манифестом женской эмансипации. Сотни молодых «новых людей» бросились фиктивно жениться на девушках, чтобы освободить их из-под «ига патриархальных семейных отношений». Спустя полвека большевики, пришедшие к власти, своим Декретом о браке и разводе «освободили женщину».
«Это было неплохое начало развития либеральной семейной модели, - рассказывает эксперт ЮНЕСКО по гендерным вопросам Андрей Синельников - но она приняла маразматические формы. Спустя год после революции женщин объявили государственной собственностью, ввели «бюро свободной любви», коммуны по расписанию, начали эксплуатировать шаблон «освобожденная женщина». Так новая власть по-новому наблюдала за частной жизнью. Постепенно роль женщины снова свелась к роли «стряпухи» и матери. Основной ее функцией стали работа и деторождение - ведь любой патриархальной тоталитарной власти нужны солдаты. А женщина являлась орудием их воспроизводства. Немецкая формула времен Третьего рейха «kinder - kirche - kueche» («дети - церковь - кухня» - авт.) вылилась в советскую «дети - работа - кухня». По сути, она мало, чем отличалась от дореволюционного домостроя на современный манер».
Начиная с послевоенного периода, когда женщина вовсю уже работала наравне с мужчиной, модель общества, уже изменившаяся на западе, начала меняться и у нас. Успехи, трудовые будни, в меру реализованные возможности сделали женщину более самостоятельной. Именно тогда, в 70-х годах советские идеологи снова вытащили на свет «традиционные ценности». Одними из важных тем, постоянно присутствующих на страницах «Известий», «Советской России» стали тогда материнство и образ главы семьи - сильного мужчины, идеального работника. Портрет «освобожденной женщины», комиссарши в кожаной куртке, напротив, нужно было удалить из общественного сознания. И фантазия тогдашних публицистов преподносила обществу ужасающий образ феминисток, сторонниц «так называемого» женского равноправия: «В их поведении появляются чисто мужские пороки: склонность к пьянству, распущенность в словах, манерах и поступках, безответственное отношение к потомству. Даже во внешности женщины словно бы отрекаются от всего женского: стягивают, прячут, уродуя, грудь, затягивают фигуру так, чтобы не бросались в глаза бедра. Они берут пример с мужчин во всем - в одежде, обуви, повадках».
Образ мужеподобной феминистки с уродливой грудью и вредными привычками в народе, в конце концов, прижился.
«Бархатной революцией» патриархального сознания стал предперестроечный фильм Эльдара Рязанова «Служебный роман». Портрет «начальницы-мымры» раскрывал типичную жертву эмансипации. С одной стороны, давались рецепты по преодолению «зла», мешающего реализации «истинного предназначения женщины» - воспитывать детей, нравиться мужу (то самое крылатое: «Вы же женщина, потерпите»). С другой - появился неожиданный для советского мужчины образ - брошенного женой мужа с детьми...
Не желая отождествлять себя с «мымрами», представительницы либеральной интеллигенции потянулись, было, к традиционным патриархальным моделям женственности. Но все нарушил «гендерный проект» - перестройка.
В конце 80-х, когда НИИ распались, заводы остановились и люди растерянно наблюдали с обочины за незнакомой и пугающей действительностью, у женщины появилась возможность не просто работать, но зарабатывать.
«Тогда многие уезжали из страны, - вспоминает Андрей Синельников. - Я в те времена работал в Штатах, и наблюдал такую тенденцию: муж - инженер, скажем, бывший начальник развалившегося бюро уже несуществующего НИИ. Переехав, он начинал искать работу по профилю, с соответствующей зарплатой и статусом. Долго искал. За это время жена что-то находила. Не по специальности и за меньшие деньги, но работала. Со временем она открывала свой маленький бизнес. Бизнес разрастался, а муж все искал... Женщины, более гибкие по природе, охотно брались за любую работу. Мужчине же труднее было приспосабливаться к новым экономическим условиям. В его голове прочно засела патриархальная модель начальника и добытчика. Но новые условия диктовали новые модели».
В эпоху перестройки женщина смогла примерить на себя и новые роли. С одной стороны, модель семьи все еще оставалась традиционной. Горбачев с экрана не раз говорил о том, что «женщина должна оставаться женщиной». Но за его спиной всегда стояла Раиса Максимовна, в новом, доселе непривычном русской женщине статусе первой леди, со своими общественными делами и важными встречами.
Это давнишнее чувство нереализованности у женщин вдруг прорвало. Женщины, пришедшие к власти, и бизнес-леди служили примером самодостаточности для других женщин. После рухнувшего железного занавеса страну наводнили феминистские веяния с Запада и иностранные сериалы, в которых главные героини содержали модные салоны, успешно вели бизнес и издавали собственные журналы. Этих западных течений придерживались некоторые отечественные исследователи-одиночки, им вторили самопровозглашенные феминистки, их изучали отдельные гендерные центры. Однако как такового феминистического движения в стране не было, и быть не могло.
И дело здесь было не в семейных ценностях. Тысячелетиями существовавшие две формы семьи - патриархат и матриархат, как полагает большинство экспертов, уже несколько десятилетий трансформируются в третью, принципиально новую - биархат (как отсутствие доминирования одного из партнеров по браку).
Дело и не в том, что женщин неохотно подпускают у нас к большой политике. Как сравнил однажды Артемий Троицкий, «наше общество настолько похоже на пьяного агрессивного мужика без копейки в кармане и с желанием у кого-нибудь что-нибудь украсть или дать в глаз, что только очень мужественные женщины могут рискнуть идти в такую власть».
Это все вторичные проблемы, которые решаются другими станами. Теми, где уже отработан механизм государственной и правовой поддержки проблем реальных и можно теперь порассуждать о равноправии на других уровнях.
Ведь термин «феминизм» не подразумевает единую идеологию, прежде всего из-за различных исторических прецедентов, из-за различий в положении и общественном статусе женщин в разных государствах.
Территория молчания
В Россию 90-х на смену эмоциональным картинкам, стереотипам и эпатажным крайностям западных женских организаций пришло реалистическое восприятие насущных женских проблем, с которыми столкнулись и продолжают сталкиваться сейчас психологи, правозащитники и общественные организации, занимающиеся гендерными вопросами. Все те, кто никак не соответствует общепринятому образу агрессивных феминисток.
Оказалось, что России не до манифестов и словарей феминистических терминов. В программу работы женских организаций здесь входят такие, не замечаемые на первый взгляд серьезные темы, как домашнее насилие в отношении женщин, торговля женщинами, сексуальное и психологическое насилие - проблемы, скорее юридические, социальные и государственные.
Вернемся к нашим докладам. Один из них (выпущенный в марте и, пожалуй, самый значимый) - «Территория молчания», назван так не случайно. Территорией молчания на сегодняшний день у нас можно назвать фактически любое госучреждение, которое должно помогать, участвовать, расследовать все факты нарушения прав человека, но не делает этого.
Ранее подобные доклады о России издавались комиссиями ООН, госдепартаментом США, организациями вроде Human Rights Watch и носили некий рекомендательный характер Большого Брата нам, стране третьего мира для них в гендерных вопросах. В этот раз все материалы и мониторинги впервые собирались исключительно на местах силами региональных и независимых экспертов.
Авторы книги изучили ситуацию на Кавказе, в Санкт-Петербурге, Пскове, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Мурманске, собрали свидетельства женщин, переживших насилие, побеседовали с общественными активистами, которые помогают пострадавшим женщинам, с сотрудниками милиции и прокуратуры, чиновниками и судмедэкспертами. И пришли к выводу, что с момента создания первого в России кризисного центра для женщин (15 лет назад. - Авт.), в стране ничего не изменилось. Как и раньше регулярно нарушаются права человека, как и раньше российская правоохранительная система не только не борется с насилием в отношении женщин, но напротив, создает многочисленные препятствия к такой борьбе. Все так же отсутствует системный подход государства к проблеме, работники прокуратуры часто не реагируют на жалобы, работники судебной системы предвзято относятся к пострадавшим, формально подходят к рассмотрению дел, медики отказываются осматривать пострадавших от сексуального насилия женщин и участвовать в сборе доказательств.
Не случайно и посвящение книги - «Памяти российских женщин, погибших в результате насилия». Количество убийств женщин («…каждый час одну из россиянок убивает муж или партнер») напоминает поле военных действий. Латентность фактов сексуального насилия проявляется в том, что официальная статистика настолько далека от действительности, что это не скрывают сами милиционеры (по самым минимальным подсчетам экспертов, каждые тридцать минут в России происходит изнасилование). Тысячи женщин ежегодно становятся жертвами современных работорговцев, сотни девушек насильственно выдают замуж, следуя уже изжившим себя культурным традициям, и тем самым, ломая их судьбы.
При этом сотрудники правоохранительных органов все еще рассматривают такое насилие не как серьезное преступление, а как частный вопрос супружеских взаимоотношений или частную проблему конкретной женщины. Да что там, такое преступление как изнасилование, до сих пор стоит в одной категории с преступлениями вроде нарушения авторских прав - а, значит, по мнению законодателя, они равноценны.
В России нет специального законодательства, посвященного борьбе с насилием в отношении женщин. Отнесение большинства дел о насилии в семье в категорию дел частного обвинения (ст.115, 116. ч.1, ст.129 и ст. 130 УК РФ) приводит к тому, что пострадавшие остались практически без надлежащей защиты со стороны государства. Они вынуждены самостоятельно выступать в роли обвинителя, не имея при этом ни специального юридического образования, ни права на бесплатную помощь со стороны адвоката или юриста. По результатам опроса Gallup (Gallup Warld Pall, 2008), 73,3 процента опрошенных заявили, что государство действительно не предпринимает необходимых мер для борьбы с домашним насилием.
На сегодняшний день в 89 государствах (в том числе, и в некоторых бывших республиках СССР) действуют законы, непосредственно направленные на борьбу с насилием в семье, а в 90 государствах имеются те или иные нормы закона, направленные против сексуальных домогательств.
Депутаты шутят, «мужчины подвергаются насилию не меньше». Но при этом забывают, что преступления в отношении мужчин крайне редко совершаются по причине их пола. Для сравнения - 80% преступлений по отношению к женщине происходит только потому, что она женщина.
В России феминизма в том виде, в котором он привык провоцировать и эпатировать общество, искать не стоит. Речь идет о правах человека. Прошло достаточно много времени, прежде чем права женщин стали на Западе неотъемлемой частью общественной идеологии. У нас этому пока только учатся.
…Актриса Джулия Ормонд, присутствовавшая три года назад в Москве на круглом столе по правам женщин в России в качестве посла доброй воли ООН, была шокирована масштабом преступлений против женщин в России. Уже после мероприятия, в машине везущей нас вдоль кремлевской набережной, она спросила: «У вас столько нерешенных проблем…таких явных. У нас они решаются не только силами общественных организаций. По другому никак. А что же ваше государство?».
Мы задумались. Пока молчит.
Источник: "Русский журнал"
Отсюда:
http://www.liberty.ru/groups/Feminism/80-prestuplenij-po-otnosheniyu-k-zhenschine-proishodit-tol-ko-potomu-chto-ona-zhenschina
При слове феминизм нам сразу представляются крайности. Вспоминаются громкие судебные иски на западе: за случайный взгляд, расцененный как сексуальное домогательство, за учтиво открытую перед женщиной дверь, ставшую поводом для истерики по поводу нарушения равенства полов. Да мало ли еще за что. Кроме того, воображение нарисует такой агрессивный, где-то даже неухоженный и мужеподобный образ, бросающийся непонятными лозунгами в защиту «закабаленных» женщин, и критикующих абстрактных мужчин за их абстрактный мачизм.
Образ этот сложился у нас исторически, словари терминов феминисток и громкие гендерные скандалы - как крайности, взятые из полуанекдотичных рассылок в сети. В то время как смысл и деятельность реальных женских организаций в России не имеет с этим ничего общего.
Феномен русской эмансипации
С момента, когда Аристотель впервые дал определение патриархальной модели семьи («господство - подчинение»), оно не менялось тысячелетия. С прилежностью учеников постулаты Аристотеля повторяли великие мужи разных эпох: Руссо, Ницше, Толстой. Всерьез в наступление на патриархальные ценности европейские ученые перешли только в XIX веке.
В России одним из первых подобных деятелей стал муж Софьи Ковалевской - профессор Петербургского университета Максим Ковалевский, который вывел теорию о существовании матриархата в Древней Руси. Правда, господствующего положения женщины над мужчиной Ковалевский не признавал, но считал, что женщина имеет право обладать определенной независимостью. Например, самостоятельно выбрать себе мужа или защитить свою личность и имущество. Для страны, жившей по домострою, это уже было сродни революции. Ведь женщина на Руси на протяжении долгих веков считалась беспомощным объектом попечения и воспитания как существо неразумное.
Первой переосмыслила отношение к статусу русской женщины интеллигенция времен Чернышевского. Роман «Что делать?» стал манифестом женской эмансипации. Сотни молодых «новых людей» бросились фиктивно жениться на девушках, чтобы освободить их из-под «ига патриархальных семейных отношений». Спустя полвека большевики, пришедшие к власти, своим Декретом о браке и разводе «освободили женщину».
«Это было неплохое начало развития либеральной семейной модели, - рассказывает эксперт ЮНЕСКО по гендерным вопросам Андрей Синельников - но она приняла маразматические формы. Спустя год после революции женщин объявили государственной собственностью, ввели «бюро свободной любви», коммуны по расписанию, начали эксплуатировать шаблон «освобожденная женщина». Так новая власть по-новому наблюдала за частной жизнью. Постепенно роль женщины снова свелась к роли «стряпухи» и матери. Основной ее функцией стали работа и деторождение - ведь любой патриархальной тоталитарной власти нужны солдаты. А женщина являлась орудием их воспроизводства. Немецкая формула времен Третьего рейха «kinder - kirche - kueche» («дети - церковь - кухня» - авт.) вылилась в советскую «дети - работа - кухня». По сути, она мало, чем отличалась от дореволюционного домостроя на современный манер».
Начиная с послевоенного периода, когда женщина вовсю уже работала наравне с мужчиной, модель общества, уже изменившаяся на западе, начала меняться и у нас. Успехи, трудовые будни, в меру реализованные возможности сделали женщину более самостоятельной. Именно тогда, в 70-х годах советские идеологи снова вытащили на свет «традиционные ценности». Одними из важных тем, постоянно присутствующих на страницах «Известий», «Советской России» стали тогда материнство и образ главы семьи - сильного мужчины, идеального работника. Портрет «освобожденной женщины», комиссарши в кожаной куртке, напротив, нужно было удалить из общественного сознания. И фантазия тогдашних публицистов преподносила обществу ужасающий образ феминисток, сторонниц «так называемого» женского равноправия: «В их поведении появляются чисто мужские пороки: склонность к пьянству, распущенность в словах, манерах и поступках, безответственное отношение к потомству. Даже во внешности женщины словно бы отрекаются от всего женского: стягивают, прячут, уродуя, грудь, затягивают фигуру так, чтобы не бросались в глаза бедра. Они берут пример с мужчин во всем - в одежде, обуви, повадках».
Образ мужеподобной феминистки с уродливой грудью и вредными привычками в народе, в конце концов, прижился.
«Бархатной революцией» патриархального сознания стал предперестроечный фильм Эльдара Рязанова «Служебный роман». Портрет «начальницы-мымры» раскрывал типичную жертву эмансипации. С одной стороны, давались рецепты по преодолению «зла», мешающего реализации «истинного предназначения женщины» - воспитывать детей, нравиться мужу (то самое крылатое: «Вы же женщина, потерпите»). С другой - появился неожиданный для советского мужчины образ - брошенного женой мужа с детьми...
Не желая отождествлять себя с «мымрами», представительницы либеральной интеллигенции потянулись, было, к традиционным патриархальным моделям женственности. Но все нарушил «гендерный проект» - перестройка.
В конце 80-х, когда НИИ распались, заводы остановились и люди растерянно наблюдали с обочины за незнакомой и пугающей действительностью, у женщины появилась возможность не просто работать, но зарабатывать.
«Тогда многие уезжали из страны, - вспоминает Андрей Синельников. - Я в те времена работал в Штатах, и наблюдал такую тенденцию: муж - инженер, скажем, бывший начальник развалившегося бюро уже несуществующего НИИ. Переехав, он начинал искать работу по профилю, с соответствующей зарплатой и статусом. Долго искал. За это время жена что-то находила. Не по специальности и за меньшие деньги, но работала. Со временем она открывала свой маленький бизнес. Бизнес разрастался, а муж все искал... Женщины, более гибкие по природе, охотно брались за любую работу. Мужчине же труднее было приспосабливаться к новым экономическим условиям. В его голове прочно засела патриархальная модель начальника и добытчика. Но новые условия диктовали новые модели».
В эпоху перестройки женщина смогла примерить на себя и новые роли. С одной стороны, модель семьи все еще оставалась традиционной. Горбачев с экрана не раз говорил о том, что «женщина должна оставаться женщиной». Но за его спиной всегда стояла Раиса Максимовна, в новом, доселе непривычном русской женщине статусе первой леди, со своими общественными делами и важными встречами.
Это давнишнее чувство нереализованности у женщин вдруг прорвало. Женщины, пришедшие к власти, и бизнес-леди служили примером самодостаточности для других женщин. После рухнувшего железного занавеса страну наводнили феминистские веяния с Запада и иностранные сериалы, в которых главные героини содержали модные салоны, успешно вели бизнес и издавали собственные журналы. Этих западных течений придерживались некоторые отечественные исследователи-одиночки, им вторили самопровозглашенные феминистки, их изучали отдельные гендерные центры. Однако как такового феминистического движения в стране не было, и быть не могло.
И дело здесь было не в семейных ценностях. Тысячелетиями существовавшие две формы семьи - патриархат и матриархат, как полагает большинство экспертов, уже несколько десятилетий трансформируются в третью, принципиально новую - биархат (как отсутствие доминирования одного из партнеров по браку).
Дело и не в том, что женщин неохотно подпускают у нас к большой политике. Как сравнил однажды Артемий Троицкий, «наше общество настолько похоже на пьяного агрессивного мужика без копейки в кармане и с желанием у кого-нибудь что-нибудь украсть или дать в глаз, что только очень мужественные женщины могут рискнуть идти в такую власть».
Это все вторичные проблемы, которые решаются другими станами. Теми, где уже отработан механизм государственной и правовой поддержки проблем реальных и можно теперь порассуждать о равноправии на других уровнях.
Ведь термин «феминизм» не подразумевает единую идеологию, прежде всего из-за различных исторических прецедентов, из-за различий в положении и общественном статусе женщин в разных государствах.
Территория молчания
В Россию 90-х на смену эмоциональным картинкам, стереотипам и эпатажным крайностям западных женских организаций пришло реалистическое восприятие насущных женских проблем, с которыми столкнулись и продолжают сталкиваться сейчас психологи, правозащитники и общественные организации, занимающиеся гендерными вопросами. Все те, кто никак не соответствует общепринятому образу агрессивных феминисток.
Оказалось, что России не до манифестов и словарей феминистических терминов. В программу работы женских организаций здесь входят такие, не замечаемые на первый взгляд серьезные темы, как домашнее насилие в отношении женщин, торговля женщинами, сексуальное и психологическое насилие - проблемы, скорее юридические, социальные и государственные.
Вернемся к нашим докладам. Один из них (выпущенный в марте и, пожалуй, самый значимый) - «Территория молчания», назван так не случайно. Территорией молчания на сегодняшний день у нас можно назвать фактически любое госучреждение, которое должно помогать, участвовать, расследовать все факты нарушения прав человека, но не делает этого.
Ранее подобные доклады о России издавались комиссиями ООН, госдепартаментом США, организациями вроде Human Rights Watch и носили некий рекомендательный характер Большого Брата нам, стране третьего мира для них в гендерных вопросах. В этот раз все материалы и мониторинги впервые собирались исключительно на местах силами региональных и независимых экспертов.
Авторы книги изучили ситуацию на Кавказе, в Санкт-Петербурге, Пскове, Екатеринбурге, Нижнем Новгороде, Ростове-на-Дону, Мурманске, собрали свидетельства женщин, переживших насилие, побеседовали с общественными активистами, которые помогают пострадавшим женщинам, с сотрудниками милиции и прокуратуры, чиновниками и судмедэкспертами. И пришли к выводу, что с момента создания первого в России кризисного центра для женщин (15 лет назад. - Авт.), в стране ничего не изменилось. Как и раньше регулярно нарушаются права человека, как и раньше российская правоохранительная система не только не борется с насилием в отношении женщин, но напротив, создает многочисленные препятствия к такой борьбе. Все так же отсутствует системный подход государства к проблеме, работники прокуратуры часто не реагируют на жалобы, работники судебной системы предвзято относятся к пострадавшим, формально подходят к рассмотрению дел, медики отказываются осматривать пострадавших от сексуального насилия женщин и участвовать в сборе доказательств.
Не случайно и посвящение книги - «Памяти российских женщин, погибших в результате насилия». Количество убийств женщин («…каждый час одну из россиянок убивает муж или партнер») напоминает поле военных действий. Латентность фактов сексуального насилия проявляется в том, что официальная статистика настолько далека от действительности, что это не скрывают сами милиционеры (по самым минимальным подсчетам экспертов, каждые тридцать минут в России происходит изнасилование). Тысячи женщин ежегодно становятся жертвами современных работорговцев, сотни девушек насильственно выдают замуж, следуя уже изжившим себя культурным традициям, и тем самым, ломая их судьбы.
При этом сотрудники правоохранительных органов все еще рассматривают такое насилие не как серьезное преступление, а как частный вопрос супружеских взаимоотношений или частную проблему конкретной женщины. Да что там, такое преступление как изнасилование, до сих пор стоит в одной категории с преступлениями вроде нарушения авторских прав - а, значит, по мнению законодателя, они равноценны.
В России нет специального законодательства, посвященного борьбе с насилием в отношении женщин. Отнесение большинства дел о насилии в семье в категорию дел частного обвинения (ст.115, 116. ч.1, ст.129 и ст. 130 УК РФ) приводит к тому, что пострадавшие остались практически без надлежащей защиты со стороны государства. Они вынуждены самостоятельно выступать в роли обвинителя, не имея при этом ни специального юридического образования, ни права на бесплатную помощь со стороны адвоката или юриста. По результатам опроса Gallup (Gallup Warld Pall, 2008), 73,3 процента опрошенных заявили, что государство действительно не предпринимает необходимых мер для борьбы с домашним насилием.
На сегодняшний день в 89 государствах (в том числе, и в некоторых бывших республиках СССР) действуют законы, непосредственно направленные на борьбу с насилием в семье, а в 90 государствах имеются те или иные нормы закона, направленные против сексуальных домогательств.
Депутаты шутят, «мужчины подвергаются насилию не меньше». Но при этом забывают, что преступления в отношении мужчин крайне редко совершаются по причине их пола. Для сравнения - 80% преступлений по отношению к женщине происходит только потому, что она женщина.
В России феминизма в том виде, в котором он привык провоцировать и эпатировать общество, искать не стоит. Речь идет о правах человека. Прошло достаточно много времени, прежде чем права женщин стали на Западе неотъемлемой частью общественной идеологии. У нас этому пока только учатся.
…Актриса Джулия Ормонд, присутствовавшая три года назад в Москве на круглом столе по правам женщин в России в качестве посла доброй воли ООН, была шокирована масштабом преступлений против женщин в России. Уже после мероприятия, в машине везущей нас вдоль кремлевской набережной, она спросила: «У вас столько нерешенных проблем…таких явных. У нас они решаются не только силами общественных организаций. По другому никак. А что же ваше государство?».
Мы задумались. Пока молчит.
Источник: "Русский журнал"
Отсюда:
http://www.liberty.ru/groups/Feminism/80-prestuplenij-po-otnosheniyu-k-zhenschine-proishodit-tol-ko-potomu-chto-ona-zhenschina